| Что касается группировки памятей, то и в этом отношении студийские синаксари не представляют ничего типичного. В помещении памятей под числами они в большинстве случаев сходятся с древнейшими и позднейшими месяцесловами, а при разногласиях дело объясняется случайными условиями и влиянием других записей, где имели место эти варианты. Наконец, в этом отношении расходятся между собой и сами студийские памятники, так что синаксари при уставах много отличаются в количестве и расположении календарного материала от синаксарей в минеях (Подробнее арх. Сергий. Агиология I, 151–161 129 ). Сделаем теперь несколько замечаний о классификации праздников по студийскому уставу и об их отличительных признаках. В древнейших студийских уставах праздники не обозначаются названиями великих, средних и малых и не сопровождаются условными знаками, как у Никона Черногорца и в уставах иерусалимских, но различаются по характеру службы и по степени усвоенных тому или другому дню льгот от поста, службы и работ. На основании этих признаков, значительное большинство дней церковного года принадлежит к числу праздничных и распадается на несколько групп. 1) Дни, в которые не положено особой службы, а указывается только читать житие святого, и не говорится ни о каком разрешении. Это дни не праздничные: когда они приходились в середу или пятницу, то имели пост до девятого часа и поклоны. Таких дней очень немного. 2) Дни памяти некоторых святых, в которые не положено часов и поклонов, но рабочие не освобождаются от урочных трудов. На техническом языке устава это называется «пороз или празднство часом и кланянию» с прибавлением «а не делу, или ручным делом». Эти дни имеют большей частью тропарь и Бог Господь, но иногда и аллилуйя. Трапеза полагается в шесть часов. 3) Дни памяти известных святых, на которые полагается освобождение от часов, поклонов и ручных дел с той разницей, что для одних дней эта льгота простирается на весь день, а для других только до половины или до обеда. 4) Дни, в которые полагается «пороз отинудь или празднство от всего до обеда». |
| φ. 29. Των αγιων και δικαιων θεοπατορων Ιωακημ και Αννης και του αγιου μρ′ σεβηριανου· εις λυχνικον ου στιχολογουμεν (то же и в студийском). φ. 29. vers β ακολουθια αυτου (св. Автонома) ψαλλεται εισ την α κατα γαρ την β αποδιδωμεν την εορτην της Θκ′. και ψαλλεται η ακολουθια πασα της εορτης· εις τον ορθρον αναγνωσεις γινονται β′ απο του Χρ (Златоуста) και το μαρτυριον του αγιου Αυτονομου δοσιν μιαν εις τ. λειτουργιαν ακολουθια πασα της εορτης (близко к студийскому под 12 сентября). Сравнение славянских уставов студийского и иерусалимского в изложении службы по месяцеслову. Предпразднство Богоявления 5 января. По студийскому вечерня в конце 9 часа дня, по иерусалимскому в 10 часов. На Господи воззвах студийский полагает 6 стихир, иерусалимский 8. студийский – на слова самогласен глас 6-й воспоим верьнии на и ныне глас 8-й ангельская воинства, иерусалимский – на слава и ныне глас 2-й преклонил еси. Студийский после входа упоминает доле седание и на святый бе горе седание, в иерусалимском этой подробности нет. По студийскому после литургии позволяется братии, кроме священников, имеющих освящать воду, пить вина помалу точию без хлеба; в иерусалимском нет этого замечания. Студийский – после литургии идут и поют трижды «глас господень на водах», затем чтения; в иерусалимском кроме того «та пою т гла и. днь ко лвкъ снце гле т гъ ко (Греческий φ. 61. ψλλομεν γ′ τροπρια π τν ιβ′. σμερον τν δτων γαζται). В иерусалимском упоминается о чтении апостола и евангелия над водой; в студийском нет. По иерусалимскому 1-ю молитву над водой поп говорит тайно, в студийском последнего замечания нет, но молитва та же. В иерусалимском описывается обряд погружения креста, в студийском «посем благословят воду» и только. По студийскому освящали воду в сосудах и перед церковью; в иерусалимском этого замечания нет. В иерусалимском – многолетствие князю по обычаю; в студийском нет. В иерусалимском – на трапезе «ямы с древяным маслием и пием вина по три чаши. Сыра же и яиц не ямы»; в студийском – после литургии «бывает правый обед», если навечерие случится в день непостный. |
| Ист. и лит.: Goar. Euchologion; Στφανος τς ειπαρθνου τοι Θεοτοκριον... Νικοδμου μοναχο το Ναξου... Ενετησι, 1796 [под назв.: Θεοτοκριον γου Νικοδμου το Αγιορετου]. Βλος, 199112; Мансветов И. Д. Митрополит Киприан в его литургической деятельности. М., 1882; он же. Церковный устав (Типик), его образование и судьба в греч. и рус. Церкви. М., 1885; Красносельцев. Уставы литургии; Сырку П. К истории исправления книг в Болгарии в XIV в. СПб., 1890. Т. 1: Литургические труды Патр. Евфимия Терновского. Вып. 2: Тексты; Meyer P. Die Haupturkunden für die Geschichte der Athosklöster. Lpz., 1894; Lambros S. Catalogue of the Greek Manuscripts on Mount Athos. Camb., 1895. Vol. 1; 1900. Vol. 2; Скабалланович. Типикон; Кекелидзе. Литургические груз. памятники; он же. Иерусалимский Канонарь VII в. Тифлис, 1912. С. 297-312; он же. Древнегруз. Архиератикон. Тифлис, 1912; Дмитриевский. Описание; Peradse G. L " activité littéraire des moines géorgiens au monastère d " Iviron, au Mont Athos//RHE. 1927. Vol. 23. P. 530-539; Τρεμπλας. Τρες Λειτουργαι; Μανοσακας Μ. Ι. Ελληνικ χειργραφα κα γγραφα Αγου ρδβλθυοτεΟρους. Αθνα, 1963; Arranz. Typicon; он же. Как молились Богу древние византийцы: Суточный круг богослужения по древним спискам визант. Евхология: Дис./ЛДА. Л., 1979; Πολτης Λ. , Μανοσακας Μ. Ι. Συμπληρωματικο κατλογοι χειρογρφων Αγου ρδβλθυοτεΟρους. Θεσσαλονκη, 1973. (Ελληνικ. Παρρτημα; 24); Τξις κα κολουθα τς τραπζης ς εθισται ες τς . μονς το Αγου ρδβλθυοτεΟρους. Αγιον ρδβλθυοτεΟρος, 1980; Taft R. F. Mount Athos: A Late Chapter in the History of the Byzantine Rite//DOP. 1988. Vol. 42. P. 179-194; jyжhocлobehckux рукописа: Зб. радова са III Хиландарске kohbepehцuje одержане од 28. 30. марта 1989/Уред. П. Београд, 1995; [ Χρυσστομος ( Κατσουλιρης ) , ρχιμ. ] Αγιορειτικν Τυπικν τς Εκκλησιαστικς Ακολουθας. Αθνα, 19972 (рус. пер.: [Хризостом (Кацулиерис), архим. , с братиею. ] Святогорский устав церковного последования. М.; Афон, 2002); Клименко М. М. Особенности совершения всенощного бдения в мон-рях Св. горы Афон//БТ. 1997. Сб. 33. С. 110-137; Т. Прилог у Cpnckoj Цркви kpajeм XIII века//Хиландарски зборник. Београд, 1998. Вып. 10. С. 153-177; Т. Хиландарски Типик према препису таха монаха Марка//Там же. С. 235-277; Пентковский А. М. Студийский устав и уставы студийской традиции//ЖМП. 2001. 5. С. 69-80; он же. Типикон; Byzantine Monastic Foundation Documents/Ed. J. Thomas, A. Constantinides Hero. Wash., 1998 (=http://www.doaks.org/typ000.html [Электр. ресурс]). |
| Духу); чтения литургии: прокимен 6-го гласа из Пс 27, Апостол - Еф 5. 9-19, 2 аллилуиария (8-го гласа со стихом из Пс 59 и 2-го гласа со стихом из Пс 50), Евангелие - Мф 18. 10-20; причастен - Пс 142. 10b ( Пентковский. Типикон. С. 273-274). В Евергетидском Типиконе кон. XI в., относящемся к малоазийской ветви студийской традиции, устав службы на Д. д. сходен с приведенным в Студийско-Алексиевском Типиконе, но на утрене отменяются стиховные стихиры (а на хвалитех на не повторяется 1-я из цикла стихир 4-го гласа, как в Студийско-Алексиевском Типиконе, а поется самогласен 2-го гласа, последний из цикла стихир 2-го гласа на «Господи, воззвах» на Пятидесятницу), и служба заканчивается по праздничному чину, с пением великого славословия в кафедральной редакции (согласно первоначальной студийской традиции, чередование редакций великого славословия не было признаком праздничности службы). На литургии - праздничные антифоны Пятидесятницы, Трисвятое (но не «Елицы во Христа») и те же чтения, что и в Студийско-Алексиевском Типиконе (аллилуиарий, только 2-го гласа). Согласно этому Типикону, канон Св. Духу поется не только на Д. д., но и в субботу отдания Пятидесятницы - на утрене, вместе с канонами отдаваемого праздника ( Дмитриевский. Описание. Т. 1. С. 596-599). Сходный с описанным в Евергетидском Типиконе устав приведен и в Мессинском Типиконе 1131 г. ( Arranz. Typicon. P. 283), относящемся к южноитал. ветви студийской традиции, но на литургии Д. д. здесь указано петь изобразительные антифоны (на блаженнах - тропари из канона Св. Духу), а в субботу отдания Пятидесятницы нет канона Св. Духу. В ранних рукописях Иерусалимского устава , основанного на студийской традиции и после XII в. получившего в правосл. Церкви повсеместное распространение, устав богослужения на Д. д. сходен с описанным в студийских памятниках (см.: Скабалланович. С. 168-169), но в его поздних редакциях, включая первопечатные греч. и рус. издания, на утрене Д. д. поется 2 канона Пятидесятницы, тогда как канон Св. |
| На первом месте, в небольшой группе уставов этого рода, должен быть поставлен синодальный устав выдающийся с одной стороны своей древностью (по письму он относится к XII веку), а ещё более своей полнотой и сохранностью. Соперником его можно считать только синодальный список но и этот последний, при одинаковости состава, уступает ему в чистоте типа и во времени происхождения. Благодаря своему выдающемуся значению в качестве материала для богослужения и быта древнегреческих и русских монастырей, этот памятник уже давно получил известность в нашей учёной литературе и сделался предметом исследования. Самое лучшее, что мы имеем для знакомства с ним, это описание рукописей Синодальной библиотеки. В последнем выпуске этого капитального труда дано было описание 26 славянских уставов, во главе которых поставлен и тщательно обследован патриарх синодальных типиков (Описание III стр. 239–270). Проф. Казанский подробно ознакомил с содержанием дисциплинарной части этого устава в своей истории монашества, а проф. Голубинский в своей Истории Русской Церкви (I, 2, 503–517) кроме того привёл значительные выписки из триодной службы по этому уставу (ibid. 653–666) и издал месяцеслов. Архимандрит Сергий дал общую характеристику студийских типиков и восстановил месяцеслов этого устава в более полном и исправном виде. Не говорим о кратких известиях у И. И. Срезневского , г. Дмитревского, архимандрита Саввы и других исследователей. Выдержки, относящиеся к устройству храмов по этому уставу и целую статью о посвете церковном издал архимандрит Амфилохий в Чтениях Общества любителей духовного просвещения. Устав о погребении издан нами в приложении к сочинению «Митрополит Киприан в его литургической деятельности», а статья о колядах в статье о песненном последовании. Наименее известной остаётся последняя общая часть, изложенная в Описании очень кратко, но представляющая большую важность для суждения о порядке тогдашней студийской службы. Ввиду этого мы изложили её содержание в более подробном обозрении стр. 161–168. |
| Более тщательно Окозрительный Устав был изучен сокурсником отца Павла Флоренского Николаем Махаевым, выпускником Московской Духовной Академии 1908 года. Он представил курсовую работу на тему “Литургическая деятельность Геннадия, архиепископа Новгородского”, которая Советом Академии была удостоена премии протоиерея А. М. Иванцова-Платонова 9 . Очевидно, данная работа не сохранилась и о ее содержании можно судить только по отзыву профессора Академии А. Голубцова, опубликованному в Журнале собраний совета Московской Духовной Академии за 1908 год. По интересующему нас предмету в отзыве о труде студента-выпускника можно узнать, к сожалению, немногое. Описывая кандидатское сочинение, профессор сообщает: “Во второй главе, показав, сколько позволяли данные, вероятность занятий архиепископа Геннадия так называемым Окозрительным Уставом и дав общее представление о содержании его, автор описывает окозрительную систему Геннадиеву, говорит о терминологии и семиографии 10 , принятых в ней. Обстоятельно ознакомившись по раннейшим и позднейшим спискам Окозрительного Устава с начертанием знаков, смыслом и видами их, г. Махаев делает попытку возможно точнее определить границы труда Новгородского архипастыря по данному вопросу, равно также побуждения, заставившие его взяться за эту работу, приблизительное время и значение ее для современников”. Анализируя достоинства рецензируемого труда, А. Голубцов писал: “Вторая часть сочинения, в которой рассматривается собственно литургическая деятельность архиепископа Геннадия, без преувеличения можно сказать, представляет нечто совсем новое и весьма ценное в науке; особенно это должно заметить про те отделы в ней, где идут весьма обстоятельные речи о редакциях Миротворных кругов семиографии Окозрительных Уставов”. Изучение этого памятника было продолжено в наши дни. Священник Б. Даниленко 11 , выделивший пять редакций Устава, пишет: “Окозрительный устав архиепископа Геннадия Новгородского — одно из замечательных свидетельств творческого и осмысленного отношения человека Древней Руси к богослужебному наследию, воспринятому через славянские страны из Византии и обогащенному практикой литургической жизни древнерусских монастырей и соборных храмов. Он возникает при смене двух традиций — Студийского и Иерусалимского уставов и дает ключ к практическому применению Иерусалимского устава, отличающегося многообразием вариантов служб суточного круга. Широкое распространение его на Руси в XVI в. тесно связано с канонизационной деятельностью святителя Макария, Митрополита Московского и Всероссийского (Соборы 1547 и 1549 гг.), и вытекающими из нее изменениями состава месяцеслова и небывалым прежде на Руси всплеском гимнографического творчества” 12 . |
| Постановления, соборные каноны) и руководится обычаями разных монастырей. Так напр., статья о литургиях заключается следующими словами: «сие же рассуждение святые службы ...учими есми: ово убо от типика студийского, ово же от иерусалимского и святые горы, якоже тамо о посте св. Апостол завещевает, ово же от жития св. Фалассия... Сия же главизна (статья) зде вписаная во свидетельство положися, якоже научихомся: лучшее же видя да смотряет» (л. 17 сл. 1).В этом же роде ведется у него дело и в других статьях. 23 Далее – это устав не только сводный, но и толковый. Составитель его рассуждает о разных вопросах церковной и монастырской практики, постановляет решение на основании логических и исторических доводов, устраняя, таким образом, бездоказательность, которой страдали современные ему типики. Напр., о посте великой четыредесятницы и страстной недели приводит отеческие свидетельства и часто ссылается на извлечения, собранные им в пандектах. С той же целью делает выбор между свидетельствами и оценивает их, признавая одни общеобязательными, а другие высказывает как соображения и в руководство при разъяснении недоразумений. Первые у него называются «главизны законны и обдержательны», последние «смотрительными отчасти (οικονομηκς приспособительно), которые не достоит воспринимати во обдержание и законные свидетельства» (сл. 1, 28 об.). Таким образом, Никон сделал попытку согласить разноречивые показания типиков и поставить их на более твердую историческую почву. Средств для выполнения этой задачи было у него довольно: он находился в полном обладании нужным материалом, но задуманной цели все–таки не достиг и не мало вопросов оставил под сомнением. Кроме того, у него были свои личные воззрения, которые он проводил очень заметно и в пользу которых наклонял исторические доводы (например, общежитие). В вопросе о постах и праздниках он склонялся на сторону более строгих правил и нередко усиливал их, высказывая свое личное мнение. Труд Никона был только началом той обширной работы, которую задавал литургистам устав того времени. |
| После того, что сделано для знакомства с этим уставом в Описании рукописей Синодальной библиотеки дальнейшее его описание становятся излишним и может иметь значение лишь относительно последней дополнительной части. Вот почему мы воздерживаемся от попытки более подробного изложения его содержания, предоставив себе войти в некоторые подробности при изложении литургической части студийских уставов, но не можем не выразить желания, чтобы этот высокой важности памятник был издан в полном составе и с соблюдением палеографических особенностей. В богатом собрании древних памятников славянской письменности, принадлежащих библиотеке Московской синодальной типографии, особенного внимания заслуживает отдел рукописей богослужебного содержания, между которыми находятся самые древние служебные минеи с годом и близкий к ним по времени славянский устав, принадлежащий и по составу, и по языку к семье первейших памятников этой литургической отрасли. Этот устав, к сожалению, не вполне сохранившийся, если не старше, то, во всяком случае, ровесник древнейшему синодальному и, будучи одной с ним отрасли, отличается от него по составу и незначительными особенностями в изложении. Первое известие об этом памятнике, сколько нам известно, сообщил И. И. Срезневский в своих Памятниках русского письма и языка. По палеографическим признакам он отнёс его к XII веку и дал общее понятие о внешней стороне рукописи (Пам. р. письма 38). Затем типографским уставом пользовался в своей Агилогии архимандрит Сергий. Познакомив с составом служебной части этого устава, он привёл из него значительные выдержки и представил соображения о его происхождении и назначении (но они оказались неудачными) точно так же, как и других, находящихся здесь уставов (Вост. Агиол. т. I, 120–126, Cf. приложение 7); а кондаки с икосами выписаны из него и изданы архимандритом Амфилохием в сборнике «Кондакарий в греческом подлиннике XII–XIII b.». В предлагаемой статье мы делаем подробное описание этого замечательного памятника и приводим из него те места, которые представляют интерес в литургическом отношении, а также выдержки из церковных песней, замечательные по особенности языка и перевода. |
| Один из переводов должен быть принимаем за перенесённый к нам перевод сербский 709 , каковое перенесение, как можно с вероятностью думать, было делом митрополита Киприана; другой перевод сделан был в Константинополе в 1401г. нашим русским монахом Афанасием, в котором обыкновенно видят известного Афанасия Высотского 710 ; третий перевод, также наш русский, принадлежит неизвестно кому. Может казаться странным и не совсем понятным, что мы – Русские были относительно устава слишком продолжительное время врозь с Греками патриархата Константинопольского, т. е. что мы слишком долго не заботились о введении у себя по их примеру устава Иерусалимского. Странность эту, по всей вероятности, должно объяснять тем, что разность уставов Студийского и Иерусалимского, будучи не особенно значительной, не бросалась резко в глаза, и что по этой причине она долгое время и не обращала на себя внимания наших предков. Соглашение между нами и Греками в некоторых из тех пунктов разностей, которые были заметны, каковую разность составляли годовые дни совершения литургии преждеосвященных даров, как мы видели выше, начались очень рано. Как новый служебник начал вводиться у нас со времени митрополита Киприана не посредством каких-нибудь официальных предписаний со стороны церковной власти, а единственно путём добровольного усвоения: так и новый устав вводился единственно тем же самым путём. Новый служебник, быв введён у нас для употребления, в продолжение рассматриваемого нами времени вовсе не вытеснил собой старого, который во всё время продолжал оставаться совместно с ним. Подобным образом и новый устав не вытеснил собой старого. Однако нужно думать, что старый устав выходил из употребления быстрее, чём старый служебник. Что касается до последнего, то по введению нового служебника не только продолжали оставаться в употреблении те его рукописи, которые написаны были прежде, но продолжали писаться и новые; напротив новых рукописей старого устава, как кажется, было писано по введению нового устава уже очень мало. |
| Разделы портала «Азбука веры» Стихира (от греч. στιχηρν – многостишие) – богослужебное песнопение, состоящее из нескольких стихов, написанное, в оригинале, одним стихотворным размером, поющееся за богослужением после стихов из Священного Писания . Самая известная стихира — “ Царю Небесный, Утешителю… ”; она изначально является стихирой Пятидесятницы, но с XIV века стала частью обычного начала и теперь фактически воспринимается нами как молитва. Число стихир на Всенощном бдении зависит от праздника, чем важнее праздник, тем больше стихир. Стихиры обычно различают по названию псалмов, с которыми они связаны (стихиры на «Господи воззвах», стихиры на «Хвалитех»), или по месту их чтения на службе (на литии, на стиховне). Современный церковный Устав знает несколько видов стихир, различая их по месту, занимаемому ими в круге суточного богослужения . Это: 1. Стихиры на «Господи воззвах» Это те церковные песнопения, что припеваются к отдельным стихам вечернего псалма «Господи воззвах» (точнее псалмы 140, 141, 129 и 116). В описании синайской утрени, то есть повествовании о посещении патр. Иерусалимским Софронием и Иоанном Моском преподобного Нила Синайского , уже упоминаются припевы на «Господи воззвах» (VI–VII вв.). Они называются в данном случае «тропарями». Название «стихира» еще долго не было твердо установившимся. В XV в., например, св. Симеон Солунский называет еще стихиры «тропарями». Полные списки Савваитского и Студийского уставов уже пользуются термином «стихира». Древние стихиры были короче. Это видно особенно по первым стихирам на «Господи воззвах» в Октоихе. Вообще со временем размер отдельных стихир непомерно возрастает, что особенно заметно в наших славянских, в частности русских, произведениях. Современный устав знает ежедневное употребление стихир на «Господи воззвах». Количество их варьирует в зависимости от степени важности празднуемого события: 6, 8 или 10. В день собора арх. Гавриила (26 марта) поется и одиннадцатая стихира с припевом «Творяй ангелы своя духи…» и только на день Великого Канона, то есть в среду 5 седмицы Великого Поста, к обычным 6 стихирам добавляются еще и особые 24, поемые особым же напевом, так что в этот день на «Господи воззвах» поются всего 30 стихир, и так было издавна. Студийский и Евергетидский Типиконы имели на воскресение только 8 стихир; Студийско-Алексеевский устав – 9. |
|
|
