| Человеколюбивая деятельность Общества нуждается в расширении и в Тифлисе, и в губернии; везде для нее требуются затраты, постоянные и немалые материальные средства для поддержания и расширения существующих спасательных учреждений, для основания новых, для содержания рабочих лодок, спасательных приборов и проч. Стыдно и позорно будет, если в многолюдном и богатом городе нашем и во всей губернии не найдется достаточно лиц, сочувствующих не только вообще полезному и доброму, но и поистине святому делу помощи гибнущим на водах! Стыдно будет, если это святое дело, за недостатком средств и сочувствия, по необходимости, должно будет сокращаться и постепенно замирать! Где же будет наше христианство, где будут культурные успехи нашего времени и нашего края, где будет наше общественное развитие, – все то, о чем мы любим говорить с таким достоинством и так часто? Правильное общество, развившееся на христианских началах, имеет ту особенность, что среди него всегда находятся люди, которые умеют отдать свою жизнь за жизнь другого. «Больши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положить за други своя» ( Ин. 15:13 ), от нас же требуется не пожертвование жизнью, а пожертвование незначительной частью материального достатка ради бедствующих и погибающих. Будем же любить не словом или языком, но делом и истиною ( 1Ин. 3:18 ). Братие и дети! Во гробе лежит, в мертвецех вменися ради нас умученный Спаситель. Во гробе наш Учитель, наш Друг, наш Брат и в то же время наш Господь и Царь основанного Им среди нас духовного царства. После всех ужасающих терзаний духа и тела спит Он сном мертвенного покоя – весь язва, весь страдание и мука, спит, зане предал дух Свой Богу и Отцу, и зане все уже Им совершишася... Склонилась увенчанная тернием глава, упокоилось окровавленное, истерзанное чело, смежились скорбные очи и молчат Его уста; молчат уста, но вещает сердце, и голос Его достигает до наших времен и будет слышимым, и властным, и громким до скончания века. Оно вещает об Его последней воле, которую Он завещал нам в час тягчайшей муки, когда на тайной вечери, в виду скоро грядущей смерти, Он вел последнюю, прощальную беседу с учениками. |
| Когда рядом дети, сердце умягчается. Возможно, кто-то скажет: не монашеское это дело – воспитывать детей. Однако и у самого преподобного Германа были крестные сыновья, мальчики-полукровки от матерей-алеуток и отцов – русских торговцев мехами на Аляске. Дети оставались у него, жили в отшельническом покое и тишине, напитываясь христианской любовью и благочестием. Платинские отцы, не задаваясь такой целью, невольно следовали по стопам своего небесного покровителя. Наблюдая много лет, они пришли к выводу, что детям легче приспособить себя к жизни в скиту, нежели взрослым, уже отравленным «удобной» жизнью и мирскими благами. Отец Серафим любил детей за их простоту, прямодушие и чистоту. О своих монастырских приемышах он сказал однажды: «Они – наше утешение». 66. Новые братия Первое и главное в монашеской жизни – доверие, которое приходит с опытом. Отец Серафим (Роуз) 943 Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов. Гал.6:2 Примечательно, что отец Серафим и отец Герман, последовав в монашестве примеру взаимного послушания преподобного Паисия и его сотаинника Виссариона, прожили уединенно вдвоем четыре года; потом к ним присоединились новые братия. Ровно столько же прошло времени, прежде чем к преподобному Паисию и Виссариону стали примыкать люди. В житии преподобного Паисия говорится: «Но не долго наслаждахуся таковаго, тихаго, сладкаго по Бозе, душе же утешного и безмолвного жития, точию четыре лета, и мала более... И друзии бо братия, приходящим от мира во иночество, видяще таковое наше любовное с братом сожительство, ревностию возревноваша к таковому же житию себе прилучити». 944 В 1973 году накатила первая волна желавших избрать монашескую стезю. Вначале был крестный сын отца Серафима Лаврентий. Сами братия никоим образом не пытались привлечь людей, дабы те делили их судьбу. «Прежде всего потому, что жизнь в единодушии и единомыслии, которую мы ведем в условиях материальной скудости и необустроенности, по плечу лишь людям свободным, жаждущим этого», 945 – объяснял отец Серафим. Однако такие нашлись, и отцы приняли это как Божие провидение. Получив известие о скором приезде очередного страждущего, отец Серафим записал: «Дел здесь хватит больше чем на четверых. Хорошо, что Господь посылает нам помощников. Но каждая пара рук – это еще и душа, безмерно глубокая, и мы молим Господа, чтобы не направить ко злу посылаемых нам, а чтобы Его силой укрепить узы любви и братства». С расширением Братства отец Серафим все более уповал на отца Германа. |
| Ниже отрицайтеся неимением училища; ибо аще взыщете, даст предвечная мудрость до сердца благочестиваго самодержца таково хотение, еже училище построити и учители стяжати в сем царствующем богоспасаемом граде Москве». Затем, обращаясь к царю, патриархи говорили: «Положи отныне в сердце своем еще училища, так греческая, яко славенская и иная назидати; спудеов милостию ей и благодатию умножати, учители благоискусныя взыскати, всех же честьми на трудолюбие поощряти. То абие узриши многия учения тщатели, а в мале времени приимеши, даст Бог, плод стократный и полныя рукояти от сих семен» 110 . В 1667 году с турецким нашим послом Нестеровым Адрианопольский митрополит Неофит писал государю: «Чтоб царское величество изволил учинить в царствующем граде Москве училище еллинскаго языку, а к тому училищу от многих стран христиане прибегут, и если изволит царское величество к нему отписать, и он для того учения пришлет учителей двух человек добрых, а им-де для порабощения учение иметь не можно» 111 . Так заботились восточные иерархи о том, чтобы в Москве было устроено греческое училище. Но эти заботы долгое время не приводили ни к каким практическим результатам: греческой школы у нас не устроилось. Наше правительство охотно оставляло в Москве ученых греков, но оно имело в виду получить в лице их главным образом и по преимуществу сведущих переводчиков книг с греческого и латинского языков, сведущих справщиков книг и вообще людей образованных, научными сведениями которых оно могло бы пользоваться в известных случаях. Конечно, эти ученые православные иностранцы могли заниматься у нас и учительством, но только частно, без вмешательства и посредства правительства, по частному договору с теми лицами, которые бы пожелали у них чему-нибудь поучиться, так что их учительство было частное, домашнее, а не официальное и публичное, в нарочно устроенной для того правительственной школе, с определенною, правительством одобренною программою. Об устройстве же правильной, постоянной школы наше правительство в то время думало очень мало, так как оно еще не доросло тогда до ясного понимания, что открывшаяся в начале XVII века в русском обществе потребность в разных знаниях, в расширении прежнего образования может быть удовлетворена только с помощью правильно устроенной средней или высшей школы. |
| Сиятельнейший Граф! Сих произведённых в сердце нашем к Её И.В. благоговейных чувствований признаём мы Ваше Сиятельство орудием благодетельным. Почему имея уверение как от сего, так и от других многих случаев Вашей к нам благосклонности, не сумнимся, что Ваше Сиятельство и впредь в препоручении нас Высочайшему Её И.В. покровительству, будете надежнейший предстатель. Вашего Высокографского Сиятельства Милостивого Государя покорнейшие слуги Иннокентий Епископ Псковский, Гавриил Епископ Тверский, Иеромонах Платон. 1766 года, апреля 29 дня. По всеподданической нашей к Е.И.В. верности, уверяем себя, что наше сердце Её И. Величеству тем будет приятнее, чем оно искреннее. И потому дерзаем с достодолжным к Державе Её благоговением, и, имея на то Высочайшее себе дозволение, следующие сделать примечания, уповая, что Её И. В. сие, надобно сказать, дерзновение примет не за что другое, как только за знак искренности нашей. На 5 листе, на стр. второй написано, что «Все политические пороки не суть пороки моральные» и проч. Но как кажется, что некоторые политические пороки вместе суть и пороки моральные, то мнится, надобно ограничить всеобщее расширение сего правила, и из числа моральных пороков не все политические пороки выключать. На листе 6, на стр. 3 и 4. При сем имени существительном, святотатства, положено имя прилагательное, простые. Сие имя простые, хотя имеет в сем месте выражение самое сильное в рассуждении просвещённого человека; но как иному, дальнего просвещения не имеющему, может показаться, что сим словом уменьшается великость святотатства: то рассуждается, чтобы, вместо сего слова, « простые «, положить, » прямые » или » явные святотатства ». На том же листе, на стр. 4: «Святотатцы или богохульники наказываются изгнанием из храмов, исключением из собрания верных» и проч. Сии наказания подлинно производятся от естества вещи, и со стороны Церкви иные употреблены быть не могут. Но как рассуждается, что святотатства, или богохуления едва ли когда могут быть, чтоб вместе не нарушили покой общества: то кажется, что святотатцы, или богохульники, кроме оных наказаний, привлекают на себя и те наказания, какие в третьем роде определяются против нарушающих спокойство и тишину граждан. |
| Очищаясь и возвышаясь страданиями, душа расширяется в любви. Страдание животворит и умножает пламень духовной крепости. " Сердце наше расширено " (2 Кор. 6, 11),— говорит святой апостол Павел в послании к коринфским христианам. " Ты, страдание, производишь истинных людей " ,— говорит поэт. Мы видим самую великую и существенную причину страдания: оно расширяет душу и умножает любовь. Чуть было не сказал, что страдание вновь созидает душу, вкладывает в нее красоту глубоких чувств, трогательность, величие. Ни гений, ни слава, ни добродетель без страдания не могут дать человеку истинного величия. Вот почему все святые герои, гении, все великие души были воспитанниками страданий. Лавровый венок всегда покоился лишь на измученном челе. Никогда душа не раскрывает своих сил в более трогательной и истинной красоте, как перед лицом страданий, когда она забывает себя ради ближнего. Это высшие красота и величие. Один мыслитель сказал: " Знаете, в чем завидуют нам ангелы? Ни в чем, кроме того, что мы, люди, можем страдать ради Бога, а они никогда ради Него не страдали " . Величие и красота души расположены по ступеням, по силе страдания. На вершине те, у которых горит на челе пламя добродетели и страдания, ниже — менее страдающие и более легкомысленные, еще ниже встречаешь уже смеющихся. Высота страдания кладет на душу красоту серьезности как спутницу великих людей. Лицо, как и сердце, становится более прекрасным и одухотворенным. Страдание творит чудеса. Оно почти как таинство, со своей невыразимой внутренней силой. ...Молодой человек, без страха и благоговения прикасающийся к святыне, нечувствительный к духовному озарению, рассеянно погруженный в свои страсти, как только коснулось его страдание, стал серьезным, тихим и молитвенным. Жизнь — это громадная мастерская, в которой души закаляются в горниле страданий и готовятся на Небо. Итак, сущность христианских страданий кроется в обновлении человека и любви Небесного Отца. Человек страдающий, болезнующий, лишаемый, гонимый идет по ступеням терпения выше и выше; он ведет за собой других к вершинам горних озарений и вечного спасения. |
| Не стало сердечного человека, чья мягкая, нежная проповедь любви раздавалась, как тихий, но настойчивый призыв к добру... Невольно вспоминаются здесь собственные слова дорогого покойника: «надо, – писал он, – чтобы за дверью каждого счастливого, довольного человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные»... Таким молоточком и был для нас умерший писатель. Он своими Рассказами действительно ударял по нашим сердцам, будил в них голос совести и сострадания, тем как бы повторяя завет св. апостола, писавшего к Коринфянам: «уста наши отверсты к вам, Коринфяне, сердце наше расширено. Вам не тесно в нас, но в сердцах ваших тесно. В равное возмездие (говорю, как детям) распространитесь и вы» ( 2Кор. 6:11–13 ). Всем своим жизненным опытом великий художник понял, что без простора в сердце, без щедрости духа, без богатства души – нет жизни, и что смысл последней не в борьбе лишь, а в любви, сострадании и жалости». Истинную цель жизни А.П. Чехов полагал в стремлении к высшему, с вершины которого ему казались бессмысленными и ничтожными заботы только о себе и о личном счастье, делающие человека холодным и злым скупцом. И этот голос, будивший в людях правду, раздавался, точно грустная музыка вечернего благовеста... «Вечерний звон, вечерний звон! Как много дум наводит он!»... Много, целый рой жгучих мыслей рождал, обыкновенно, в душе читателя и каждый, даже маленький Рассказец Чехова, выхваченный прямо из действительной жизни со всем ее еще теплым и затхлым ароматом; этот рассказец острой стрелой вонзался, обыкновенно, в душу вдумчивого читателя, пробуждая в ней светлую, святую, но в то-же время и тревожную думу о попираемой в жизни правде... Ярко, талантливо и с душевным лиризмом охарактеризовал личность А.П. Чехова, именно с этой стороны, протоиерей нашей православной церкви в Берлине А.П. Мальцев в своем прекрасном надгробном слове. С особенным удовольствием мы приводим здесь это слово целиком... «Дорогой и незабвенный, как писатель и как человек, Антон Павлович!» – Так начал свою вдохновенную речь о. Мальцев... «Кажется, не прошло еще и месяца, как ты вступил сюда, чтобы, получив здесь врачебный совет, поселиться для отдыха и укрепления твоих надорванных сил в одном из богатых лечебными дарами природы немецких курортов. |
| Вот среди каких пропастей приходится отыскивать интеллигенции свой путь. В учительном содержании веры, к которой призывают интеллигенцию, облику её, здесь очерченному, должно быть „не тесно“, как не было тесно коринфянам в сердце апостола Павла. „Коринфяне, сердце наше расширено, вам не тесно в нас!“ И не ложно, – прибавим мы. Именно потому мы и считаем положение русского благочестия в настоящее время чрезвычайным, что для христианской Церкви наступает славное время не только словом в учении, но и делом показать, что в ней заключается не один лишь загробный идеал. Наступает время открыть сокровенную правду в ней и о земле, – учение и проповедь об общественном спасении, о христианском государстве и религиозном призвании светской власти, о богосыновстве во властеносительстве, о царстве Божием на земле. Здесь, остановившись во внутреннем существе своём, интеллигенция и найдёт, наконец, „дело“, которого безуспешно искала с самого своего возникновения. Это и будет началом религиозно-общественного возрождения России, а через неё и всего христианства. Велтистов К., свящ. Немецкий баптизм в России 25 //Миссионерское обозрение. 1902 г. 5–8. С. 1018–1036 III. Пропагандисты баптизма в немецких колониях южной России Виллер, Ондра, Прицкау, Фишер, Шульц, Либиг, Клунд и др. Колония Каталуй, её миссионерское значение. Условия пропаганды: 1) нелегальность её; готовность баптистов обходить закон. 2) снисходительность администрации к пропагандистам. Отсюда успех пропаганды, особенно во второй половине 70-х годов. Особенное оживление миссионерской деятельности баптистов падает на 70-ые годы. По всем южнорусским колониям из конца в конец разъезжают миссионеры с своей назойливой пропагандой. Ново-меннониты состязаются на этом поприще с проповедниками с Волыни, местные с заграничными. Ново-меннониты много потрудились в распространении баптизма не только среди своих бывших единоверцев, но и среди других колонистов. Они дали баптизму одного из самых настойчивых миссионеров – Иоганна Виллера. |
| Христианская любовь Что же такое – христианская любовь? Конечно, она является самым возвышенным, сильным и ярким из всех человеческих чувств. Она представляет собою переживание особой духовной и нравственной близости, сильнейшего внутреннего тяготения одного человека ко всему человечеству. Сердце любящего человека открыто для того, кого он любит, и готово принять, привлечь его к себе. В своей любви оно и другого принимает в себя, и себя отдает другому. « Уста наши отверсты к вам, Коринфяне, сердце наше расширено. Вам не тесно в нас », – писал своим любимым духовным детям апостол Павел ( 2Кор. 6:11-12 ). « По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою » ( Ин. 13:35 ), – говорил Своим апостолам, а в их лице и всем нам, христианам, Сам Христос. Христианская любовь есть чувство особое, приближающее человека к Богу, Который Сам есть Любовь. В сфере земных переживаний нет чувства выше, чем чувство материнской любви, любви переходящей в самопожертвование. И вся история отношений Бога и человека есть сплошная история самопожертвования Небесной любви. Отец Небесный ведет грешника ко спасению за руку, ведет (если рассуждать светски), Своего врага и изменника и не щадит для его спасения Своего Единородного Сына. « Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную » ( Ин. 3:16 ). « Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши » ( 1Ин. 4:10 ). Сын Божий, сойдя с неба, воплощается, страдает и умирает для того, чтобы через воскресение дать грешнику ту блаженную вечность, которую он утратил из-за своей измены, через свой первородный грех. А перед мукой Он дает ученикам завещание, заповедь идеала: « Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас » ( Ин. 13:34 ). «Люди осудили Бога на смерть, Воскресением Своим Он их осудил на бессмертие. За побои воздал им объятием, за оскорбление – благословением, за смерть – бессмертием. Никогда люди не явили такой ненависти к Богу, чем тогда, когда распяли Его; и никогда Бог не явил большей любви к людям, чем тогда, когда Он воскрес. Люди хотели даже Бога сделать смертным, но Бог Воскресением Своим соделал людей бессмертными» (Архимандрит Иустин (Попович) . |
| Далее наше внимание по отношению к призыванию молитвы Господней должно быть обращено на выражение: наш. « Всегда ли должно говорить: Отче наш, хотя кто и один молится? « – спрашивает Катехизис, и отвечает: » Непременно ». – » Почему так? « – следует затем вопрос. Ответ: «По христианскому братолюбию должно призывать Бога и просить от Него благ, сколько для себя, столько же и для всех» . Т.е. выражение «наш» указывает на то, что мы должны возносить молитвы за весь род человеческий и никогда не иметь в виду только собственных выгод, но всегда стараться и о выгодах ближнего. Если строго разобрать поведение того человека, который заботится только о своих собственных выгодах, то мы увидим, что такая эгоистическая забота лишь о себе отзывается вредом для самого же эгоиста. Представим себе общество, например, ученых, среди которых имеется эгоист, т.е. человек, который думает о том, как бы ему больше других прославиться своею ученостью, и вследствие этого всячески старается скрывать от других тружеников науки те источники, которыми он сам пользуется; понятно, что от такой эгоистической скрытности разработка известного ученого вопроса должна тормозиться, так как один человек не в состоянии сделать чего бы то ни было с такой же скоростью, с какой обыкновенно дело совершается общими силами; а отсюда и сам тормозящей неизбежно оказывается в общем застое: вместо того, чтобы разработавши один вопрос, перейти к другому, приведенный ученый эгоист должен сидеть над одним первым вопросом. То же нужно сказать и о всяком человеческом обществе. Несчастье, неуспех другого непременно отзывается болезненным образом на всех. Если, например, у земледельца не зародится хлеб, то этот неурожай отзывается печальным образом и на всем соседнем ему округе. Страдает ли один член, – говорит Апостол, – страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены ( 1Кор. 12:26 ). Таким образом даже в видах собственной корысти мы должны желать столько же благ для других, сколько желаем для себя. Но мы обязаны молиться сколько о себе, столько же и о других именно еще по христианскому братолюбию. Мы все имеем одно тело и один дух ( Еф. 4:4 ); все происходим от одной крови ( Деян. 17:26 ). Отсюда, если нашему телу от чего больно, то так же больно от этого «чего» и телу всякого другого человека, и если наш дух страдает, например, при всякой напрасной обиде, то также страдает и душа каждого другого человека, когда ему причиняется зло. А посему ни одно мало-мальски развитое сердце даже не может не просить столько же благ другим, сколько просит себе; напротив, горячо любящее сердце все свои желания сосредоточивает исключительно на других: уста наши отверсты к вам, сердце наше расширено; вам не тесно в нас, – так свидетельствовал, например, св. Апостол Павел о своих сердечных отношениях к Коринфянам ( 2Кор. 6:11, 12 ). |
| Краеугольный камень, на котором основывались все злоупотребления, вынут; крепостное право уничтожено, но многое еще остается сделать, чтобы пересоздать на прочных основаниях потрясенное Государственное здание. Искоренить зло и идти вперед за своим Государем, путем мирных реформ отвратить, даже в будущем, всякую возможность потрясений – вот желание Московского дворянства, и оно с доверием обращается к своему Государю, повергая на его благоусмотрение следующие меры, могущие вывести наше отечество из затруднительного положения: 1) Возможно большее расширение выборного начала в государственной службе и больший простор данный местному самоуправлению: при этом строгое исполнение законов не только подчиненными, но и начальствующими лицами, и строгая отчетность и ответственность пред законом всех и каждого, лично за себя, находящихся на государственной службе. 2) Ограждение прав личных и имущественных всех граждан государства введением устного и гласного судопроизводства и суда присяжных. Прекращение враждебных отношений между дворянством и крестьянством посредством обязательного немедленного разверстания угодий; обеспечение правительством оброков и выкупа с гарантией не 80 процентов, а полной суммы. 4) Обнародование государственных долгов и смет государственных приходов и расходов, как средство для успокоения умов насчет опасений финансового кризиса. 5) Гласное обсуждение в печати вопросов, касающихся преобразований во всех отраслях, которые Правительство имеет в виду при предстоящей административной и экономической реформе. Вот средства, которые могут содействовать благосостоянию нашего отечества. Не раз Ваше Императорское Величество обращались к Вашему верному дворянству и оно всегда с готовностию откликалось на призыв своего Государя. Не раз говорили Вы, Государь: я вам верю, верьте мне: и всегда дворянство с доверием ожидало исполнения благих начинаний своего царя. В теперешнюю трудную минуту, оно готово еще раз стать твердою опорою около Русского престола и содействовать всеми силами своему Государю в исполнении благих намерений. С этою целию Московское дворянство всеподданнейше просит Ваше Императорское Величество разрешить ему избрать из среды себя коммиссию для обсуждения главных начал, долженствующих лечь в основание будущего устава о выборах, пересмотра устава о земских повинностях и обсуждения вопроса о земском кредите и нуждах земства с участием в ее работах, так как вопросы эти касаются всего земства, депутатов от других сословий; труды же комиссии, просмотренные в общем собрании призванных из губерний выборных людей от всех сословий Государства в Москву, как в сердце России, повергнуть на благоусмотрение Вашего Императорского Величества». |
|
|
