| А безраздельно привязаться мы должны к Богу. " Возненавидь совершенно, чтобы совершенно возлюбить. Удались совершенно, чтобы совершенно приблизиться " - это слова преподобного Варсонофия Великого. Только совершенно возненавидев грех, можно по-настоящему полюбить Бога и ближних. Только удалившись от страстей, можно истинно приблизиться к Богу. 138. Вместо Бога, мы обращаемся любовию к временным вещам; оставляем Бога, а прилепляемся к твари, - занимаем мысли суетным. (495) По заповеди мы должны любить Бога, сердце должно быть отдано Богу, но мы ему изменяем, потому что сердечно привязываемся к различным тварным вещам. Случается, привязываемся к людям, случается, к каким-то предметам, к каким-то занятиям. Не нужно думать, что измена Богу - это только что-то грубо телесное, когда человек, к примеру, грабит, блудит, водку пьет. Старец пишет: " Занимаем мысли суетным " . Значит, мы и мыслью можем изменить Богу, и этого уже достаточно для нашей погибели. " Кто любит отца или мать больше Меня, тот Меня недостоин, и кто любит сына или дочь больше Меня, тот Меня недостоин " . Эти евангельские слова обычно воспринимаются с каким-то внутренним сопротивлением. Любовь к родным - это пример самой сильной земной человеческой любви. Заповедь состоит не в том, чтобы Бога любить в сто раз больше, чем маму с папой, здесь имеется в виду качественное различие - ничто вровень не может быть поставлено с Богом, а любая земная любовь дается нам как прообраз любви к Богу. Не возлюбив всецело одного лишь Бога, невозможно быть с Богом. Слова тяжелые, страшные для нас, столь многое возлюбивших на земле. Бог занимает лишь малое место у нас в уме, и Ему почти нет места в нашем сердце. Христос говорит, что тот, кто от всего отречется, все обретет. Тот, кто отвергает страстную любовь, отрекается от привязанности к близким, тот освобождает свое сердце. С него как бы спадают оковы, и тогда оно расширяется. Об этом пишет апостол Павел: " Сердце наше расширено. Вам не тесно в нас... " (2 Кор. 6, 11-12). Такое сердце способно вместить в себя всех. |
| Хотя бы до 12 недель желательно воздержаться от таких химических «мероприятий», как маникюр, мытьё с хлоркой сантехники, чистка окон и зеркал средством с аммиаком и так далее. Особенно страдают парикмахеры, казалось бы, непыльная работа, а на самом деле много вредностей. Надо подумать, что в приоритете – здоровье малыша, его правильное формирование. Может быть, стоит на время беременности перейти в другой зал, где меньше окрашивания волос, например, в мужской или детский, а клиенток передать небеременным подругам. То же самое относится к сотрудницам салонов красоты. И других вредных химических предприятий. А какие ещё факторы влияют на беременность, на настроение, здоровье, может быть, не такие явные, как запах хлорки или духов? Наш образ жизни. Бич цивилизации — гиподинамия и гипоксия. Нехватка кислорода вызвана тем, что сидим в закрытом помещении, концентрация кислорода другая. Гипоксия приводит к изменению биохимических реакций в нашем организме. Меньше образуется молекул АТФ (Аденозинтрифосфорная кислота). А это «бензин» нашего тела. То есть запас энергии. Профилактика этих явлений – двухчасовые прогулки в день (это минимум). Ещё земские врачи до революции лечили многие заболевания – анемия, неврозы, перепады настроения именно прогулками на свежем воздухе. Против нервных недугов своим пациентам они рекомендовали не антидепрессанты, не транквилизаторы, которые сейчас широко применяются, а общение с природой. При гиподинамии, когда мы мало двигаемся, наше сердце спокойно работает — не спеша, и скорость кровотока такая же – медленная, а значит и ткани снабжаются неторопливо. А в некоторых местах, где кровоток минимальный, происходит застой. Раз оттока нет, кровь скапливается в венозном русле, и вены расширяются. Это приводит к варикозному расширению вен, геморрою, расширению вен вульвы, малого таза, вен матки. Не зря раньше на всех предприятиях была производственная гимнастика. Может быть, шутили по этому поводу, тем не менее, была важная профилактика застойных явлений. Это и для любого человека важно, (неподвижность оборачивается простатитами у мужчин, воспалением придатков у женщин, геморроями у тех и других), а для будущей мамы особенно неполезны застойные явления. Стенки кровеносных сосудов более мягкие, гормон прогестерон обеспечивает это состояние в артериях, а также в венах. Вены легче пережать, в лимфатических сосудах тонус тоже снижается, появляются лимфатические застои. Это приводит к отекам. Известно, что беременной достаточно какое-то время посидеть – за рулём машины или в качестве пассажира, в офисе за компьютером, и ноги могут отекать. А полежит с поднятыми ногами или лучше — походит, разомнётся, и отёки проходят. |
| Так и любви к отечеству никто не учит; она есть одна из самых крепких естественных привязанностей человека. Мы знаем силу и свойства этой любви; она живет и движется в сердце каждого из нас. Можно только содействовать ее расширению и возвышению, питая ее тем, чем она питается; можно только охранять ее, устраняя все то, что возмущает ее и вредит ей. В наше время пищи для нее много: это – разнообразные труды для отечества, всем предлагаемые. Но есть и препятствия ее правильному движению, с которыми нужно бороться; есть обстоятельства, ее возмущающие, которые надобно устранять. Последнее, то есть, устранение всего, что возмущает нашу любовь к отечеству, должно быть предметом нашей особенной заботливости. Главный враг всякой истинной любви к земным предметам, достойным ее, есть увлечение или пристрастие. Оно бывает тогда, когда избыток чувства и сила привязанности вредят спокойной и ясной деятельности ума. В этом состоянии человек преувеличивает хорошие свойства любимого предмета и не видит его недостатков. Так есть пристрастные родители, которые всегда склонны видеть в собственных своих детях всевозможные достоинства, а в чужих видят одни недостатки. Так есть патриоты, для которых собственная страна есть рай земной, все соотечественники – лучшие люди в мире, все учреждения – верх совершенства. Бывает и противное: любовь к чужим достойным предметам, перешедшая в пристрастие, заставляет хвалить все чужое и порицать все свое. Так есть домохозяева, мало живущиее дома, для которых в гостях все хорошо, а дома все худо; от того они в гостях всегда веселы, а дома – мрачны и раздражительны. Есть и путешественники, у которых, по возвращению на родину, не сходит с языка превозношение всего иностранного и порицание всего родного. Если внимательно рассудить, какой из этих двух родов пристрастия вреднее для блага отечества, то окажется, что пристрастие к отечественному, хотя само по себе достойно порицания, но менее вредно для народов, чем пристрастие к чужому. Первое вредит развитию народа, препятствуя ему заимствовать то, что есть лучшего у других, но не изменяете личного характера народа, с ревностью бережет основные начала народной силы, и хотя преувеличивает, но сохраняет цельною, чуткою, бдительною и мужественною любовь к отечеству. Пристрастие к иноземному, напротив, вредит чувству любви к отечеству в самом корне, потому именно, что переносите наше сочувствие и наши сердечные привязанности за пределы отечества и, так-сказать, похищает у него наше сердце. |
| И только чувство истинной любви действительно не только сближает, но именно объединяет как бы спаивает, сливает людей. Любовь, говоря вообще, усваивает интересы одного лица другому, так что любящий начинает не столько думать и жить своими мыслями и чувствами, сколько жизнью любимого: скорбные переживания последнего вызывают в любящем сострадание, радостные – сорадование; эти два вида симпатии, «сочувствия» (вместе-чувствия, едино-чувствия). Смотря по степени любви, глубина их может возрастать. На более высокой степени любящий ясно чувствует такую близость и объединение с любимым, что будто бы самое существо его (любящего) проникает в предмет любви, подобно тому как это бывает, например, при слиянии, диффузии жидкостей и газов, так что из двух или многих взаимно любящих душ получается как бы одна. В силу такой глубокой внутренней связи и происходит истинное объединение, которое, в частности, и является необходимым «духовным элементом» истинного пастыря. Это именно существенное свойство любви – проникновение в любимого, внутреннее объединение с любимым отмечается в Слове Божием сравнением с родителями, и особенно с матерью, которая так глубоко переносит центр своей жизни на детей, что гораздо острее чувствует их боли и радости, чем свои собственные; этот же смысл оттеняется даже самими словами «утроба» или «сердце», которые употребляются для выражения внутренейшего общения с любимым, которого любящий как бы воспринимает внутрь, в «утробу» свою. Уста наши отверсты к вам, Коринфяне, – говорит апостол Павел, – сердце (καρδα) наше расширено. Вам не тесно в нас ( 2Кор.6:11–12 ). «Как теплота расширяет предметы, – говорит в объяснение этих слов св. Иоанн Златоуст , – так и любви свойственно расширять сердце, потому что она есть такая добродетель, которая горяча и разгорячает» (XI, 591). Поэтому и в приложении к Самому Господу для выражения Его пастырской любви употребляется в Святом Евангелии слово «милосердовать», по-гречески σπλαγχνζεσται, (от σπλαγχνον – утроба, чрево, сердце) (см.: Мф.9:36; 14:14; 15:32; 20:34 ; Мк.1:41; 6:31 ; Лк.7:13 и пр.), то есть сочувствовать самой глубиной сердца, сжаливаться. |
| Господи, в последние времена мир будет опоясан железом и бумагой. Мы должны верить в это и спасаться только в Церкви. Господи, прости нас, что кто-то думает иначе, не понимая, что вне ковчега нет спасения. 7. «Капельница» из Слова Божия и благодати его О софийности в душе человеческой старец говорил, что она возгорается, когда душа воззовет к Богу: «Отец мой и вождь девства моего!» Тогда Бог душе блудницы возвращает девственность и она становится «невестой Христовой, сестрой Слова». Господи, удивительная вещь! Когда в душе возгорается мудрость и она воззовет к Тебе: «Отец мой и вождь девства моего!» – тогда Ты душе блудницы возвращаешь девственность, и она становится «невестой Христовой, сестрой Слова». Господи, прости нас, что мы не знаем об этой тайне возрождения души и не взываем к Тебе указанными старцем словами. Старец определял духовный путь как «канат, протянутый в тридцати футах от земли. Пройдешь по нему – все в восторге, а падешь – стыд-то какой!». Господи, для нас открыто понимание о духовном пути как о канате, протянутым высоко над землей. Пройти по нему – восторг, а упасть с него – стыд. Господи, прости нас, что пока у нас больше стыда, чем восторга. С тихим вздохом сказал однажды старец: «Общественная жизнь измеряет годы, века, тысячелетия, а самое главное: И бысть вечер, и бысть утро, день един ( Быт. 1, 5 ). Бывает в движении сужение и расширение, но, сколько бы человек ни прожил, все так будет: И бысть утро, и бысть вечер, день един. Самое твердое – камень, самое нежное – вода, но капля за каплей продалбливает камень. Человеку даны глаза, чтобы он глядел ими прямо». Господи, среди всех движений общественной жизни остается главный отсчет времени: «И бысть вечер, и бысть утро день един» ( Быт. 1, 5 ). Господи, прости нас, мы не ценим того блага, которое Ты посылаешь нам на каждый день. И еще: сердце наше, ставшее твердым как камень, продалбливается самым нежным веществом – водой, которая капля за каплей устраняет твердость камня. Слово Божие, уподобляясь «воде живой», достигает наше сердце и в моменте прикосновения каждый день точит его. Господи, прости нас, что мы не ставим себе «капельницу» из слова Божия и благодати его и не боремся с затвердением нашего сердца. Господи, прости, мы еще не научились смотреть на проблему спасения «прямо», а все время куда-то косим своими глазами. |
| Аналогично и с христианами происходит. Мы встречаемся со Христом, случайно прочитав библейскую цитату в художественном произведении или услышав, например, по радио какую-то Евангельскую фразу, увидев по телевидению удачно раскрывающий веро- или нравоучительную истину сюжет, задумавшись над эпизодом из какого-нибудь фильма (в особенности на историческую тему, как, например, пусть небесспорный, «Андрей Рублев»). Мы встречаемся с Ним, «случайно» пересекаясь с человеком живой веры (по соседству, по работе, по иным каким обстоятельствам). Мы, порой сами того не понимая, встречаемся с Ним, придя в храм, быть может, не для молитвы, а просто случайно зайдя или будучи на экскурсии, а может, оказавшись на чьих-то крестинах, на венчании или на отпевании. Конечно же, встречаемся, начав читать Евангелие (тоже, может быть, из чисто познавательного интереса, «ради расширения кругозора»), ну и встречая ближнего, внешне, скорее всего, ничем Христа не напоминающего, но нуждающегося в нашем участии. Привлекаемся ли мы ко Христу в этих встречах? Чем оказывается наше сердце, когда до него доходит слово Божие, в чистом ли виде Евангельских строк, или в прикровенной интерпретации? Чем оказывается почва нашего сердца для семени, разбрасываемого Сеятелем: совершенно невосприимчивой утоптанной дорогой, где посеянное тут же попирается и склевывается; каменистой почвой, по своей поверхностности легко принимающей и дающей первые всходы, но не допускающей укоренения и не питающей семя; заросшей сорняком страстей, которые подавляют посеянное; или очищенной и плодородной, «доброй землей», приносящей «сторичный плод»? (Лк. 8:5–8) Фото: patriarchia.ru Желание насытиться хлебом Но изначально «добрая земля» – исключительная редкость. Благо сердце наше может меняться по нашему произволению и с Божией помощью. Только одна существенная особенность: землю-то можно обрабатывать, добиваясь ее плодородия (тоже есть пределы, но все же), не спросясь у нее, а душа человеческая – дело иное. Примет ли она семя словесное, позволит ли себя обрабатывать – зависит от ее свободного выбора, осуществляемого с самоотверженным усердием (причем, в отличие от земли, тут нет пределов совершенству: самая каменистая или заросшая сорняком почва может стать чистейшей и плодороднейшей). И вот тут есть один важный нюанс: чем и кем привлекается ко Христу человек? И ко Христу ли, или же только в Его окружение? |
| Характерная черта Клингзора: скопец он. 35 Форма познания – чаша – рассудок, поставленный в сердце для приятия духовного содержания познания. Символика интуитивного акта дана здесь отчетливо; Александрийский период символики этой не знал; и в установке – запутался. 36 Интуиция – храм. В нем алтарь – наше сердце; и купол небесный – сознание; в интуиции человек внутри храма; не интуиция в нем, а он – в ней; познание здесь – литургия, творящая тайны; рукотворные храмы – намеки на то, куда надо войти, куда надо проснуться: мы спим; наши грезы о храме суть храмы, творимые рукой человека; храмовое творчество – жесты: напоминают они, а не учат. Внутри храма познания человек есть служитель по чину Мельхиседека 348 ; но выходя из него, он есть рыцарь, проводящий в руку сошедшее с Небеси; перестроение головы, руки, сердца его облекает в доспехи: у Него пернатая голова, защищенная латами грудь; и – меченосная длань, это новое тело его – Мон-Сальват 349 ; сознание нового тела есть Персеваль. Александрийский период в истории мысли стоит Амфортасом – с опущенной чашею, преждевременно изливающей свою солнечность в змеиное чрево; змея, протянувшись копьем, ему жалит сознание; истекает смертельная рана его; и он ждет – Персеваля. Исторический Персеваль 350 , как он выглядит у деТроа и Вольфрама фон-Эшенбаха – улыбка в грядущее. Грядущее – наше время. Мы ждем Персеваля. 37 Непосредственно к сознанию человека – над ним! – теология приставляет часть Неба: в кристаллах догматики. Кристаллы – не небо. Теология предварительно разрывает надвое Небо: на постижимую (Небо в кристаллах) и непостижимую части; первое, постижимое небо, стоит над главой на расширенных понятиях рассудка в неестественном употреблении их; неестественность обнаружена впоследствии нашей теорией знания; свободному сознанию человека, его живой части, не по себе – в на него нахлобученной части неба; он ее ощущает надстройкою; в схоластике он расшатывает надстройку; номинализм, реализм – разложение Небесных кристаллов в сознании; метафизика и новая философия видят: самое небо, стоит на фундаменте сознания нашего. |
| Живое присутствие Божие постепенно разрушает «кожные одежды» и дарует монаху возрождение в непоколебимом Царстве ипостасных и «совершенных» духов. Оно отсекает псевдоопору плотского родства, побеждая этим смерть ипостаси. Если монах пребывает в присутствии Божием, он проникается вечной жизнью и становится храмом Божества. Нестяжание Третьим условием монашеской жизни является нестяжание. Оно есть естественное следствие, а также дополнение послушания и девства. Исполнение всех трех условий имеет целью достижение чистой молитвы и совершенного уподобления Христу Сыну Божию 753 . Христос на земле не имел никакой материальной опоры. Не имея «где приклонить голову» 754 , Он делом и словом учил «искать прежде Царство Божие» 755 и «не заботиться о завтрашнем дне» 756 . Он научил нас, что наше сердце пребывает там, где находится наше сокровище 757 . Нестяжание черпает силы из послушания. Монах, подвизаясь в послушании с целью благоугодить Богу, научается отвергаться своей души, тела и всего иного, что имеет в своей жизни драгоценного. Благодаря этому дух его освобождается от самого желания обладать материальными вещами 758 . Он практикует духовное нестяжательство, которое состоит во взыскании лишь Царствия Божия и в пренебрежении всяким «попечением о плоти» 759 . Так он исцеляется от отчуждения, вызванного любостяжательством, и побеждает те искушения, когда стяжания служат ложной опорой в жизни. Он богатеет «в Бога» 760 и сохраняет свою душу «в жизнь вечную» 761 . Он становится «ничего не имеющим, но всем обладающим» 762 . Монашество, таким образом, предоставляет человеку возможность уподобления Христу в смирении и крестном восхождении, без опасности погибнуть. Насколько более глубоко вниз сходит монах в делании послушания и покаяния, настолько более высоко восходит он с помощью благодати Христа, Который указал этот путь. Все ученики Христовы, водимые Духом Святым, шествуют вниз, к основанию опрокинутой пирамиды, чтобы соединиться со Христом 763 . Именно на это схождение и соединение со Христом устремлено монашеское жительство. Монах подчиняет себя «всякому человеческому начальству, для Господа» 764 . Достигая вершины перевернутой пирамиды, он получает в качестве дара состояние Самого Христа. То есть он принимает в себя весь человеческий род и предстательствует о нем. Этот дар расширения человека до бесконечных размеров является мздой монашеского призвания тем, кто с ревностью на него откликается. Этот дар делает человека истинной ипостасью, подобной ипостаси Нового Адама – Христа. |
| Сии разсуждения поставляют нас между двумя противоположностями, между которыми однако нет отдельной средины, и из которых в одну надлежит нам впасть неизбежно. Если мы ограничим нашу любовь родными, знаемыми, любящими нас: то мы не во благодати небесной, но в природе земной, несовершенной; наше достоинство едва ли восходит выше меры грешников и язычников, и, может быть, не далеко возвышается над уподоблением безсловесным. Если же мы признаем недостаточество природы, и жаждем благодати; если оставаться на ряду с грешниками почитаем низким, бедственным, погибельным; если чувствуем наше призвание к высшей добродетели, нежели до какой достигали язычники: то не должно нам ограничивать нашу любовь родными, знаемыми, любящими нас, но простирать оную далее сих пределов, от родных к чужим, от знаемых к незнаемым, от любящих к нелюбящим, словом, ко всем. Тот, чье сердце не расширено еще до всеобщей любви, может недоумевать, как любовь одного человека простираться может на такую безпредельную область? Разрешить сие недоумение поможет нам Апостол любви, Святый Иоанн Богослов. Он говорит: «всяк любяй рождшаго, любит и рожденнаго от Него» ( 1Uoah. V. 1 ). К сему можно присовокупить: всяк любящий Создателя, любит и создание любящаго Создателя. И так возлюби единаго Бога; и возлюбишь всех чад Божиих. Возлюби Творца, и не трудно тебе будет любить создания, которыя Он любя сотворил и сохраняет. Что касается до дел любви; для них есть порядок, указанный другим Апостолом: «да делаим благое ко всем, паче же к присным в вере» ( Гaл. VI. 10 ). Твори добро преимущественно присным по вере, по роду, по отечеству: но не полагай здесь рубежа для твоей любви; а поколику встречаешь случай, поколику имеешь средства, помоги бедности чужаго; сжалься над бедствием иноплеменника; «еретика человека отрицайся» ( Тит. 3:10 ), то есть, его ложнаго и вреднаго учения, но человека и в иноверном щади, милуй, споспешествуй его благу, особенно духовному. Впрочем закон всеобщей любви, стремящейся объять всех человеков, необходимо должен дать человеку так много дела, что не останется места досугу от упражнения любви. Посему Апостол проповедует всеобщность любви, объемлющую и все дела, и все ей подчиняет. «Вся вам любовию да бывают». |
| Когда не спасет ни друг, ни приятель и всякий обнаженным повлечен будет к отчету, тогда, Господи, будь моим Ходатаем, потому что на Тебя уповал я. Когда возгремит глас трубы, содрогнутся племена и предстанет всякий приять воздаяние по трудам своим, тогда, Господи, будь моим Заступником, потому что к Тебе прибегаю. Приими служение наше, Господь горних и надежда дольних, и помилуй нас. Будь милостив к нам, Господи, будь милостив к родителям нашим, будь милостив к наставникам нашим, будь милостив к собратиям нашим. Будь милостив к нам, Господи, и упокой усопших наших и всех умерших, которые исповедовали Тебя, веровали в Тебя, вкушали Плоть Твою и пили Животворящую Кровь Твою. Сподоби нас вместе с овцами Твоими войти в овчий двор Твой и вместе со святыми Твоими в веки веков воздавать величию Твоему подобающую похвалу. К Богородице о внутреннем духовном благонастроении Благая Матерь всеблагого Бога, призри милостивым оком Твоим на молитву недостойного раба Твоего и даруй мне сокрушение, тишину помыслов, постоянство мысли, ум целомудренный, трезвение души, смиренный образ мыслей, святолепное настроение духа, нрав благоразумный и мир душевный, который Господь даровал ученикам Своим. Изгладь рукописание грехопадений моих, рассеки облаки печали моей, мглу и смятение помыслов, удали от меня бурю и смятение страстей, расширь сердце мое духовным расширением, возвесели меня радостью и даруй, чтобы правыми путями заповедей Сына Твоего шел я верно и с неукоризненной совестью проходил непоползновенное житие. Даруй мне, молящемуся пред Тобой, и чистую молитву, чтобы невозмутимым умом и неблуждающим размышлением всегда приносил я молитву в честь, славу и величание Единородного Сына Твоего, Господа нашего Иисуса Христа. Душа сама увлекается – враг не непреодолим О, какое у меня бесчувствие! Какая грубая, поземленевшая душа у меня! О сердце развращенное, уста, исполненные горечи, гортань – гроб отверстый! Почему не помнишь ты, душа, о неизбежном пути разлучения твоего? Почему не готовишься к сему шествию? Зачем без жалости к себе приближаешься к погибели? Для чего навлекаешь на себя вечные мучения? Что ты делаешь, душа, живя, как несмысленное бессловесное? |
|
|
