| Но разнопоместное и чресполосное село Дивеево было тогда весьма неудобно для жизни монахини, ищущей молитвенного покоя. Поэтому Саровские старцы посоветовали матери Александре, чтобы исполнить волю Богоматери, поселиться вблизи Дивеева, в деревне Осиновка, стоящей всего на две версты от села. Агафия Семеновна исполнила советы святых Саровских старцев и поселилась в деревне Осиновка у госпожи Зевакиной. Здесь вскоре заболела и скончалась десятилетняя дочь матушки. Мать Александра увидела в смерти своей единственной дочери еще указание Божие и подтверждение всего возвещенного ей Царицею Небесною. Порвалось последнее звено, связывающее ее с миром. Тогда Агафия Семеновна по благословению Саровских старцев решила действительно отрешиться от всего своего имущества и окончательно распорядиться своими имениями. Для этого она покинула Осиновку и Саров и отправилась в свои поместья. Немало времени потребовалось ей для устройства дел: отпустив своих крестьян на волю за небольшую плату, а тех, которые не желали воли, распродав за сходную и недорогую цену тем добрым помещикам, которых они сами себе выбрали, она совершенно освободилась от всяких земных забот и значительно увеличила свой и без того большой капитал. Затем она часть капитала положила вкладами в монастыри и церкви для поминовения родителей, дочери и родных, а, главное, поспешила на помощь туда, где надо было построить или возобновить храмы Божий. Мать Александра обеспечивала немало сирот, вдов, нищих и требующих помощи Христа ради. Современники ее указывают 12 церквей, построенных и возобновленных Агафией Семеновной. Среди них и Успенский собор Саровской пустыни, достроить который матушка помогла значительным капиталом. Нигде не говорится о том, в каком году вернулась Агафия Семеновна в Саров и Дивеево, но надо предполагать, что несколько лет потребовалось для распродажи имений и крестьян. В записках Н. А. Мотовилова значится, что она прожила в деревне Осиновка 3,5 года до смерти дочери. Вероятно, возвращение ее произошло около 1764-66 гг. Саровские старцы благословили ей поселиться у приходского дивеевского священника отца Василия Дертева, жившего вдвоем с женою, известного своею духовною жизнию, с которым мать Александра была уже знакома во время своего нахождения в деревне Осиновка. |
| Великая раба Божия Агафия Семеновна, как было упомянуто, подвизалась в своей келий, построенной на дворе приходского священника Дертева, в продолжение 20 лет. Она провела всю свою жизнь в таких великих трудах и подвигах, что исполнилась благодати и даров Духа Святаго. Богато одаренная редким умом, она была чрезвычайно образована, начитана и тонко воспитана. Затем она столь твердо изучила все уставы, законы и положения церковные, что во всех важных случаях к ней обращались за указаниями и разъяснениями. Келейные ее подвиги остались неизвестны, но протоиерей Василий Садовский записал все, что рассказывали ему о матери Александре отец Серафим, отец Василий Дертев, сестры Дивеевской общинки, соседи-помещики, почитатели ее и дивеевские крестьяне, сохранившие воспоминания о ее глубоком смирении и тайных благотворениях. Кроме исполнения самых трудных и черных работ у отца Василия Дертева, мать Александра ходила в крестьянское поле и там сжинала и связывала в снопы хлеб одиноких крестьян, а в страдную пору, когда в бедных семьях все, даже хозяйки, проводили дни на работе, топила в избах печи, месила хлебы, готовила обед, обмывала детей, стирала их грязное белье и надевала на них чистое к приходу их усталых матерей. Все это она делала потихоньку, дабы никто не знал и не видал. Однако, несмотря на все старания и укрывательства, крестьяне стали мало-помалу признавать благодетельницу. Дети указывали на мать Александру, а она с удивлением смотрела на благодаривших ее и отказывалась от своих поступков и действий. Бедным невестам Агафия Семеновна вышивала головные уборы — сороки и красивые полотенца. В течение 12 лет в праздники и воскресные дни Агафия Семеновна никогда не уходила из церкви прямо домой, но по окончании Литургии всегда останавливалась на церковной площади и поучала крестьян, говоря им о христианских обязанностях и о достойном почитании праздничных и воскресных дней. Эти духовные беседы Агафии Семеновны с народом вспоминались с благодарностью прихожанами села Дивеева даже много лет спустя после ее смерти. |
| В смиренной простоте закатилась жизнь этой удивительной женщины. Но каким величием веет от всей этой простоты ее! И в смертный час душа ее осталась верна этим величайшим добродетелям смирения и преданности воле Божией. Получив великое повеление Царицы Небесной, она принесла в жертву этому повелению всю свою жизнь и веровала до конца, хоть не видала при жизни исполнения того, что ей было обещано. Ее крепкая и молчаливая душа уподобилась силою упования своего тем великим ветхозаветным мужам, о которых говорит апостол, что они умерли, не прияв обетования (ср.: Евр. 11, 39 ). И стяжала она себе блаженство тех, чью веру ублажил Христос: веру не видевших и веровавших (ср.: Ин. 20,29 ). Истинность же верования ее подтверждается всею последующею историей Дивеева. Старец Серафим всю свою жизнь с величайшим благоговением относился к памяти матери Александры. Раз как-то он сказал: «Как нам оставить тех, о коих просила меня, убогого Серафима, матушка Агафия Симеоновна! Ведь она была великая жена, святая. Смирение ее было неисповедимо, слез источник непрестанный, молитва к Богу чистейшая, любовь ко всем нелицемерная! Одежду носила самую простую. А как идет, бывало, то госпожи великие ее ведут под ручки, – столь за жизнь свою была всеми уважаема!» Еще не раз он повторял: «Матушка Агафия Симеоновна великая жена и всем нам благотворительница была и столь изобиловала благодатию Божиею, скажу вам, что в бытность ее здесь, в Сарове, во время служб церковных, из глаз ее текли не слезы, а источники слез, точно она сама соделывалась тогда благодатным источником этих слез! Великая и святая жена она была, матушка Агафия Симеоновна, вельми великая и святая!» Замечательно, что старец Серафим еще при жизни своей находился в несомненном молитвенном общении с матерью Александрой. Так, он сказал раз одной больной: «Мать Александра тебя жалеет и желает тебе исцеления». И вот в этот день, когда я должен был в Сарове увидеть сошедшуюся в нем в лице богомольцев своих всю Россию, мне отрадно было думать, как сам отец Серафим почитал современных ему праведников. После же кончины своей старец Серафим неоднократно помогал людям вместе со старицею Агафиею Симеоновной, как то показывают неоднократные их явления. |
| Ко времени гонений от безбожных властей монастырь был вполне благоустроен. В 1918 году в Шацком уезде вспыхнуло крестьянское восстание, направленное против безбожников-большевиков, и монастырь стал оказывать продовольственную и медицинскую помощь восставшим крестьянам. Однако восстание было подавлено, и карательный отряд прибыл к стенам Чернеевского монастыря, который большевики считали центром восставших. Ворота монастыря были перед карательным отрядом закрыты, и одна из монахинь ударила в набат, собравши к стенам монастыря крестьян. Чтобы прекратить колокольный звон, каратели стали стрелять по колокольне; звонившая монахиня была ранена, звон умолк, и каратели были впущены в обитель. Игумения Валентина, однако, сохранила полное спокойствие; она пригласила приехавших красноармейцев в монастырскую трапезную, накормила их обедом и напоила чаем, и каратели покинули монастырь в довольно благодушном настроении. Впоследствии безбожники пытались несколько раз закрыть монастырь, но игумения имела столь большой авторитет среди местных советских начальников и крестьян как человек безупречной нравственной жизни и широкой благотворительности по отношению к бедным крестьянам, большинство из которых еще с дореволюционного времени предпочитали работать в монастыре, нежели на своих наделах, что закрыть его не удавалось до 1928 года, когда все монахини были изгнаны из обители. Но они не покинули места своих подвигов, а поселились в ближайших к монастырю селах – Борки, Новософьино, Новочернеево, Высокое и Печино. Игумения поселилась в селе Борки в восьми километрах от обители. В селах еще сохранялись в то время храмы, и монахини встречались и молились там. Агафия поступила в обитель в момент ее образования; монастырю нужны были грамотные агрономы, и игумения послала ее в сельскохозяйственную школу в Рязань, где она проучилась полтора года и затем несла в обители послушание по сельскому хозяйству. После закрытия монастыря Агафия поселилась в родном селе Новософьино. 31 мая 1931 года игумения Валентина, которой в то время исполнилось семьдесят пять лет, была арестована вместе с насельницами Николо-Чернеевского монастыря, в их числе была и послушница Агафия Крапивникова. Всего арестовали шестнадцать человек, всех их поместили в рязанскую тюрьму. |
| Эта история понравилась сопровождавшим меня священнику и учителю, последний даже подумал о том, чтобы предложить её детям как пример неблагодарности. Я замолчал и, растянувшись на траве, любовался орлами. Свои гнёзда они свили на скалах и постоянно взлетали так высоко в небо, что невооружённым глазом их едва можно было разглядеть. Я дивился им, но никаких чётких мыслей у меня не появлялось. Так бывает и по отношению к человеку высокого духа: ему легко удивляться, но трудно описывать. О нём мало что можно сказать. Он поднимается настолько высоко, что для того, чтобы рассмотреть его, нужно самому оказаться на той же высоте. Как-то в Кавсокаливском скиту 174 одного старца посетили врач и иеромонах-святогорец. – Отче, сколько лет ты живёшь в скиту? – Шестьдесят пять. – Здесь бывали хорошие отцы? – Все здесь были более чем хорошие. И опять тот же вопрос: – Чем же они были хороши? Гости искали добродетелей, отличавших отцов древности, чтобы получить пользу, как сами нам потом сказали. Старец понял, что они имели в виду, и ответил чисто вымытому иеромонаху: – Они все не мылись. Вот вам, высокие гости, добродетель, невыносимая для нашего времени. О великих трудно как писать, так и читать. На них можно только смотреть. Такой была и монахиня Агафия из Афин. Морской ёж, это небольшое существо, почуяв шторм, не показывает ни глаз, ни рта, но собирает себе на спину водоросли, камешки и песок, чтобы его не унесло волнами. Так и маленькая Агафия собирала на спину своего ума предания и слова святых мужей, благодаря чему она осталась непоколебимой во время штормов в её киновии. Всё вокруг могло рушиться, монастырь мог гореть, подожжённый горящими стрелами искусителя, – она всё равно оставалась спокойной. – Скажи, сестра, ты испугаешься, если тебе закричат: «Мы горим»? – Нет, Григорий, нисколько. Если огонь доберётся даже до моей рясы, я и тогда останусь спокойной. Она всегда была мирной, так как была праведной. Если какая-то из сестёр смущала монастырь и при этом была уверена в своей правоте, то её могли осуждать все, только не Агафия. Она была человеком подлинной праведности и душевного мира. Поэтому, хотя природа и обделила её телесной красотой, но лицо у неё буквально сияло из-под чёрного платка. Выражение её лица было лучезарным, а взгляд видел ложь в душе обманщицы, словно в открытой книге. В таком случае она говорила прямо: «Сестра, ты солгала старцу». |
| Скачать epub pdf Жизнеописание преподобного отца нашего Серафима Саровского чудотворца 525 Святой Серафим родился в городе Курске с 19 на 20 июля 1759 года. Ребенка нарекли Прохором в честь одного из 70 апостолов и 7 диаконов. Его родители, Исидор и Агафия Мошнины, принадлежали к купеческому сословию. Исидор Мошнин имел свои кирпичные заводы и занимался в качестве подрядчика строительством каменных зданий. Незадолго перед смертью он взялся построить по чертежу зодчего Растрелли новый каменный храм во имя преподобного Сергия, который как раз в год кончины преподобного Серафима стал Кафедральным собором Курской епархии. Когда нижняя церковь храма с престолом во имя святого Сергия была готова, отец тяжело заболел. Передав все состояние в руки супруги, Исидор Мошнин завещал ей завершить возведение храма, что она и исполнила. Когда Прохору исполнилось семь лет, мать его Агафия, осматривая строение Сергиевской церкви, взяла мальчика с собою на колокольню. Отстав от матери, Прохор сорвался с самого верха звонницы и упал на землю. Вне себя от горя Агафия сбежала с колокольни, ожидая увидеть сына разбившимся насмерть, но, к великому изумлению и радости, нашла его целым и невредимым. Три года спустя он тяжело заболел, на выздоровление не оставалось надежд. Врачи отказались лечить его. В это время Прохору во сне явилась Пресвятая Богородица, обещая исцелить его. Мальчик тотчас проснулся и пересказал увиденное матери. На следующий день праздновалось прославление иконы Знамения Божьей Матери. По улице, где стоял дом вдовы Мошниной, двигался крестный ход. Ночью прошел дождь, и, чтобы избежать глубоких луж и грязи, крестный ход с чудотворным образом направился на соседнюю, мощеную улицу и избрал себе путь как раз через двор вдовы Мошниной. Увидев входящих во двор с молитвенным пением на устах людей, а затем прямо под окнами чудотворную икону, несчастная мать подхватила умирающего Прохора на руки, спустилась с ним с крыльца и поднесла мальчика под осенение Матери Божьей. С этого часа Прохор начал быстро поправляться и вскоре исцелился; так исполнилось обещание Царицы Небесной. |
| А сколько он утешал своих сирот, тому и конца рассказов нет! Упомянем уже и об этом здесь по связи: да и не одним только его монахиням утешительны и назидательны слова его и рассказы о нем, а и всякому христианину. Примеров много, возьмем два-три. “А я прихожу к нему, батюшке Серафиму, – рассказывает старица Агафия Григорьевна, – да и думаю, смущенная духом, что по кончине не будет уже никому и никакой награды. Батюшка был в своей келье, в сеночках, положил голову на грешное мое плечо и сказал: “Не унывай, не унывай, матушка! Мы в Царствии-то Небесном будем с тобою ликовать!” И прибавил: “Матушка, чтобы умная молитва повсегда бы при тебе была”. А я, грешница, изнемогала в малодушии. “Не слушай, – говорит, – матушка, куда тебя мысли-то посылают! А молись так, матушка: “Помяни мя Господи, егда приидеши во Царствие Твое”, – и с начала до конца (блаженства). “О всепетая Мати”. Потом: “Помяни, Господи, отца нашего иеромонаха Серафима, и свое-то имя помяни. Вот, матушка, мои грехи простит Господь и твои: так и спасемся!” И мирянам он тоже велел призывать его в молитвах в моменты уныния, скорбей и скуки или нападения врагов невидимых. Однажды заболела молодая крестьянка Александра Лебедева, села Елизарьева Ардатовского уезда. Возвратившись 6 апреля 1826 г. из храма после праздничной службы, она, пообедавши, вышла с мужем прогуляться. Вдруг с ней, без всяких видимых причин, случился припадок, после которого она начинала скрежетать зубами, грызть вещи, а потом засыпала. Такие мучительные припадки впоследствии стали повторяться с нею ежедневно. Лечение не помогало. Прошло больше года. 11 июня 1827 года ей явилась во сне старая женщина, со впалыми щеками, и велела ехать в Саров к о.Серафиму. “Он тебя ожидает к себе завтра, – сказала она, – и исцелит тебя”. – Кто ты такая и откуда? – осмелилась спросить больная. – Я из Дивеевской общины, первая тамошняя настоятельница Агафия. На другой же день родные повезли ее к батюшке. Он действительно исцелил ее, а потом добавил: – Сходи в Дивеево на могилку рабы Божией Агафии, возьми себе земли и сотвори на сем месте сколько можешь поклонов: она о тебе сожалеет и желает тебе исцеления. Когда же тебе будет скучно, ты помолись Богу и скажи: “Отче Серафиме! Помяни мя на молитве и помолись о мне грешной, чтобы не впасть мне опять в сию болезнь от супостата и врага Божия”. |
| Родители преподобного Иосифа были Плотин и Агафия 69 . Каково было их социальное положение и имущественное состояние – мы не знаем. Первый биограф Преподобного – Феофан не дает о них никаких подробностей. Он только отмечает, что они сияли благочестием (σεμντητι διαλμποντε) и заботились не о том только, чтобы вскормить своего сына телесно физически, но и возрастить его духовно в религиозно-нравственных навыках, напитать его священными знаниями. 70 Понятие благочестия имело тогда известное содержание и само собою предполагало Православие, строгое исполнение уставов и постановлений церковных, молитвенные подвиги, скромный, умеренный образ жизни, разного рода добродетели, особенно благотворительность в виде подаяния милостыни, приюта странников, оказания той или другой помощи неимущим, страждущим, больным и под. На эти черты семейной атмосферы указывает второй биограф преподобного Иосифа диакон Иоанн, характеризуя подробно его родителей. «Оба были, – говорит он, – ревнителями добродетелей и исполнителями божественных велений. Он был богат (Πλωτνο – πλοτο) верою в Бога; она же, оставив блага этой жизни, к одному Богу обращала душу, чтобы благоразумно и в чистоте пройти житейское море, так что оба процвели, как псаломский виноград, и зрелыми плодами добродетелей многих привлекали к подражанию. Ибо они не стремились к удовольствию и изнеженности, как живущие в мире и работающие плоти и управляемые одной заботой естества, но довольствуясь одним необходимым и настолько, чтобы содержать тело в смирении, они излишнее раздавали в руки бедных». 71 В Греческой семье все домашнее хозяйство и воспитание детей всецело находилось в руках матери. И семья преподобного Иосифа, думается, не представляла в этом отношении какого-либо исключения. Правда, мы не имеем никаких данных в источниках, как управляла домом и воспитывала детей Агафия, но по аналогичным примерам из того же времени (напр., мать преподобного Феодора Студита – Феоктиста), а потом из таких решительных поступков 14–15-летнего Иосифа, как оставление родителей и пострижение в монашество, мы можем заключить, что, вероятно, семья, где рос Преподобный, была из таких, где, по словам одного французского историка-византиниста (Шарля Диля), «религия убила все остальное», 72 где все было проникнуто благочестием и детство преподобного Иосифа было овеяно духом благочестивой серьезности и молитвенной настроенности. Семья была первой школой для посева и возрастания в юной душе св. Иосифа семян религиозно-нравственной жизни. Семейная атмосфера содействовала развитию и укреплению этих семян и создавала с малых лет известную настроенность с наклоном к благочестию и аскетической жизни. «Все, – говорит диакон Иоанн, – начиная с первого волоса, было в нем не по-детски и несообразно с детскими наклонностями… В нем не по-детски было священное направление; язык, лепетавший по-детски, уже учился божественным словам». 73 |
| Великим историком юстиниановой эпохи является Прокопий Кесарийский (из Кесарии Палестинской) 60 . Он описал в восьми книгах историю вандальских, готских и персидских войн, в которых участвовал сам, будучи советником Велисария (основная часть составлена в 551 г., дополнительная восьмая книга добавлена в 553 г.). В ряду с этим крупным сочинением стоит знаменитая «Тайная история» – пасквиль, направленный против Юстиниана и Феодоры, а также составленное в 554 г. сочинение о постройках Юстиниана 61 . Хотя Прокопий и не всегда соблюдает объективность (в сочинении о постройках, а также по большей части и в истории войн он – панегирист, а в «Тайной истории» – злобный памфлетист), его сочинения как источники обладают неизмеримой ценностью. Также и по своей манере изложения они стоят на большой высоте. Продолжателя своих трудов Прокопий обрел в лице своего младшего современника Агафия , который в своем сочинении о Юстиниане описывает историю 552–558 гг. 62 . К нему, в свою очередь, присоединяется Менандр Протиктор , очень важное, но, к сожалению, дошедшее только во фрагментах сочинение которого обнимает 558–582 гг. 63 . К нему в свою очередь примыкает Феофилакт Симокатта , который в восьми книгах излагает историю императора Маврикия (582–602) 64 . Так складывается непрерывная цепь сообщений: типичное явление также и для позднейшего византийского историописания. Характерным для всей византийской историографии является ее опора на образцы древнегреческого историописания, что в эту эпоху особенно проявляется у Прокопия, классически образованного подражателя Фукидида, а также и у Агафия и Симокатты. Этой связи с древней греческой традицией не в последнюю очередь следует приписать и то обстоятельство, что византийская историография в целом стоит на очень высокой ступени и намного превосходит западное средневековое историописание. Рядом с историей в собственном смысле слова стоит второй, для Византии особенно характерный жанр исторического повествования – хронография. Всемирную хронику, которая доходит до последних лет царствования Юстиниана, написал Иоанн Малала 65 . Другая, не полностью сохранившаяся хроника, которая, по-видимому, доходила до 610 г., вышла из-под пера Иоанна Антиохийского 66 . О Феофане и прочих позднейших хронистах, сочинения которых отчасти имеют значение также и для ранневизантийской эпохи, пойдет речь в связи с последующими разделами. |
| Бог есть Творец всего. И всякий, освященный Животворящим Духом Святым, не может не творить: через него и вокруг него начинает цвести жизнь, как весною от теплого солнца трава. Потому в день Святого Духа Церковь и украшает все зелеными ветвями, знаменуя этим жизнетворную силу Животворящего Духа. Дивеевская обитель и является творением благодати, действовавшей в святом угоднике Божием. Но чтобы описать хотя бы наиболее важные события из совершенно необыкновенной истории Дивеева, следовало бы написать о нем особую книгу. Теперь же мы извлечем из Летописи этого монастыря лишь самое существенное, и характерное, и дивное; а немало же рассказано было и ранее, в связи с житием о.Серафима. Самое начало Дивеевской общины ознаменовано чудесным участием Матери Божией. Происхождение ее было таково. Урожденная дворянка Нижегородской губернии, Агафия Семеновна Белокопытова, конечно, знавшая о близком Саровском монастыре, вышла замуж за полковника Мельгунова, богатого помещика, владевшего имениями в Ярославской, Владимирской и Рязанской губерниях. Но вскоре же после брака она овдовела, оставшись с младенцем-девочкою. Будучи религиозною и желая сохранить в чистоте свое вдовство, она решила оставить мятежный и соблазнительный мир и посвятить себя иноческой жизни. Для этой цели она направилась в Киев, центр монашеского жития. И там остановилась во Флоровском женском монастыре, вместе с трехлетней дочерью своею. Как богатая владелица поместий, она, конечно, могла бы рассчитывать на любезное отношение к ней в этой обители. Но Промысл Божий судил иное. Раба Божия Агафия однажды после полунощной молитвы сподобилась в тонком видении узреть Пресвятую Богородицу и слышать от Нее следующее: “Это Я, Госпожа и Владычица твоя, Которой ты всегда молишься, Я пришла возвестить тебе волю Мою. Изыди отсюда и иди в землю, которую Я тебе покажу. И прославлю имя Мое там, ибо в месте жительства твоего Я осную такую обитель великую Мою, на которую низведу Я все благословения Божии и Мои со всех трех жребиев Моих на земле: с Иверии (Грузии), Афона и Киева. Иди же, раба Моя, в путь твой!” |
|
|
