| Н.Ю. Стоюхина Блажен, кто в дни борьбы мятежной, В дни общей мерзости людской Остался с чистой, белоснежной, Неопороченной душой. Блажен, кто в годы преступлений Храня священный идеал, От повседневных искушений Умом и сердцем устоял. Блажен, кто, вписывая повесть В скрижали четкие веков, Сберег, как девственница, совесть И веру дедов-стариков. Блажен, кто Родину не предал, Кто на Царя не восставал, Кто чашу мук и слез изведал, Но малодушно не роптал. С. Бехтеев, 1921 Приступая к рассказу о философе и богослове Николае Михайловиче Боголюбове, сразу отметим, что одна из составляющих его научного творчества – психологическая; не столь значимая против других сторон его творчества – философии или богословия, но его голос в хоре голосов психологов религиозно-психологического направления был слышен. Российская психология конца XIX – начала ХХ века представляла собой пеструю картину: эмпирическое направление, экспериментальное и религиозно-философское 1 . Обобщая исследования В. В. Аншаковой, О. А. Артемьевой, В. А. Кольцовой, Т. Д. Марцинковской, выделим основные черты в религиозно-философском направлении: идеи православного богословия и русской религиозной философии проявились в двух психологических направлениях – русская богословская психология и религиозно-философская психология; религиозно-философские психологи опирались как на канонические тексты догматического богословия, так и на отдельные положения философских систем европейских мыслителей и собственные философские построения; представителями этой ветви психологии были как иерархи и служители Церкви, так и преподаватели философских дисциплин в духовных академиях и семинариях 2 . Появление этого направления в России в 1880-х годах связывают с социальной ситуацией – идеи народничества, самоотверженного порыва интеллигенции потерпели крах; многие мыслители того времени говорили о наступающей катастрофе в духовной сфере общества, притом, что образовательный уровень рос; наступило разочарование в естественных науках 3 . В истории психологии есть немало исторических фигур, чье прошлое так или иначе связано с получением духовного образования. И представляется интересным проанализировать образовательный путь в психологию ученых, пришедших в эту науку из учебных духовных заведений, каковыми были духовные семинарии и духовные академии. Примеры таких судеб представлены следующими именами. |
| «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих» (Псалтирь 118:18-19) Религиозные основы общественности «В нижеследующих строках делается попытка, исходя из элементарных, всякому доступных свойств человеческого общежития, путем философского анализа, но лишь в афористической сжатой форме наметить некоторые из самых общих начал, незыблемо лежащих в основе всякого общественного устроения, и тем с одной стороны пробудить в современном сознании забытую мысль о самом наличии таких вечных начал, и с другой — содействовать усвоению их содержания, хотя бы лишь в самых общих очертаниях… Этот анализ не претендует ни на полноту, ни на логическую законченность; он представляет лишь как бы программу необходимых размышлений о забытых вечных основах общественного бытия.» — кратко характеризует свои «Религиозные основы общественности» Семен Франк. Семен Франк Религиозные основы общественности Человечество переживает в настоящее время один из тягчайших и глубочайших идейных кризисов, когда-либо им испытанных. Старые верования пришли в упадок и не имеют власти над сердцами; новой веры не видно — человечество не знает больше, к чему оно должно стремиться, для чего жить, какие начала оно должно воплощать в жизни. Так как последняя проверка мировоззрения есть его приложение к жизни, опыт согласной с ним жизни, то этот идейный кризис отчетливее всего обнаруживается в факте общественной безыдейности и общественного неверия. На словах или в отвлеченном размышлении большинство людей как будто еще имеют какую-то веру: одни веруют в христианство, другие — в науку, третьи — в человека и т. п. Но мало у кого осталась та цельная, подлинная вера, которая узнается по ее плодам: вера, определяющая все поведение человека, выражающаяся в ясном и непосредственном понимании добра и зла, должного и недопустимого, в личной и общественной человеческой жизни. Но если в области личной жизни давнишние многовековые навыки еще оставили какой-то след в привычках, как бы инстинктивных оценках и современных людей, если мы — почему-то — и теперь убеждены, что убивать, красть, прелюбодействовать нехорошо, а любить людей, быть воздержным, уважать чужие права и т. п. |
| поиск: разделы рассылка Филипп Щипков Орхан Джемаль: " В основе любой политической доктрины лежит религиозная основа " Орхан Гейдарович Джемаль. Родился в 1966 году. Закончил Московский геологоразведочный институт им. Серго Орджоникидзе. Работал в нескольких периодических изданиях, сотрудничал с газетой " НГ–Религии " . Работал пресс-секретарем Евразийской партии, во Всероссийском азербайджанском конгрессе. С 2002 года – заведующий отделом политики " Новой газеты " . Как религиозная тема представлена в " Новой газете " ? " Новая газета " – общественно-политическое издание. Мы не отслеживаем события внутренней жизни конфессий. Наше внимание обращено к тем событиям из религиозной жизни страны, которые влияют на все общество в целом. " Новой газете " интересно общественно-политическое измерение религиозной жизни. Среди религиозных выбираются такие темы, которые вызывают рефлексию в обществе. Как часто религиозная тема появляется в газете? И почему нет специализированной религиозной полосы? Отсутствие религиозной полосы – это недостаток газеты. В " Новой газете " присутствует некоторая инертность. С советских времен осталось представление о религии как о явлении маргинальном. На словах все согласны, что религия очень важна, что это центральная тема, но подсознательно продолжают считать ее второстепенной. Я думаю, недалек тот час, когда ни одна приличная газета не сможет обходиться без постоянной религиозной рубрики. Должна ли для этого быть специальная должность в газете? Религия очень сложная тема. Человек, который ею занимается, должен свободно ориентироваться в ней, причем не в том, что на злобу дня: в раскладах в Патриархии, отношениях между митрополитами, какой человек в МИДе против приезда далай-ламы и т.д. Человек, занимающийся религиозной тематикой, должен легко ориентироваться в историческом разрезе, что требует серьезной подготовки. К сожалению, на факультетах журналистики не готовят религиозных журналистов, поэтому журналист должен иметь религиоведческое, историческое или философское образование. Кроме хорошего образования, он должен обладать определенным интеллектуальным масштабом. |
| [Декабрь 1902 год.] Филевский И., свящ. Об отношении к жизни и смерти в язычестве и христианстве//Миссионерское обозрение. 1902 г. 9–12. С. 737–754 (3-е религиозно-философское письмо). „Я есмь хлеб жизни“ ( Ин.6:48 ). „Се агнец Божий“ ( Ин.1:29 ). Вопрос об отношении язычества к христианству и наоборот – вновь выдвигается, как „средостение брани“, на первый план в нашей текущей литературе. Из светских писателей – Μ.О. Меньщиков 115 , В. В. Розанов , Д.С. Мережковский 116 , Н. Минский 117 , из духовных проф. А. Введенский 118 , проф. С.С. Глаголев 119 – воспламененно заговорили о том, какая существенная разница между древне-языческим и ново-христианским мирами, между религиозными верованиями язычников и религиозными идеалами истинного христианства. Это не „вопрос моды“ и не случайная тема, легко уловляемая любовью к литературной славе, а вопрос самой жизни современного общества. Сам характер литературного стремления к этому вопросу лучших писателей и мыслителей нашего времени и самое особое разрешение его говорит за величие этого вопроса, за огромную важность его. Много есть причин живого интереса к этой теме. С одной стороны, усиленное развитие языческих стремлений в нашем обществе, в новой политике, в искусстве, в философии, в жизни; с другой – большое недовольство этими самыми идеалами и строгое их обличение, осуждение. Ницше и Толстой – вот полюсы этой религиозно-культурной борьбы 120 . Видимо идёт глубокое течение, совершается с мучительными усилиями великая перемена в судьбах современной европейской цивилизации, и наша „переходная эпоха“ гневно обнаруживает религиозно-философскую тенденцию подвести итоги всей протёкшей жизни человечества и разрешить собравшиеся на поверхности общественного самосознания религиозные сомнения, разочарования, тревоги, ожидания... Трудно разобраться в огромной массе философско-литературной работы, и работы самой упорной и самой серьёзной, обнаруженной нашими писателями „и за и против“ язычества „и за и против“ христианства. Одни говорят, что современная культура – это сплошное язычество; другие в поразительных успехах европейской цивилизации видят лучшее доказательство культурной силы христианства. |
| (К 125-летию со дня рождения). Посвящается С. Ф. Р. В развитии русской религиозно-философской мысли славянофилам принадлежит очень заметное место. И среди них Иван Васильевич Киреевский (1806–56) является одной из самых интересных личностей. Если Хомяков был богословом, а К. Аксаков – историком в славянофильской семье, то И. В. Киреевскому принадлежит место философа. Он не только был философом по призванию, но он так же был первым русским философом, стремившимся разрешить главнейшую проблему человеческого духа – отношение веры и знания, разрешить притом в духе православия и в связи с особенностями русского национального духа. На путях разрешения этих вопросов Киреевскому пришлось коснуться многих интересных проблем религиозно-философского и культурно-исторического характера. До настоящего времени мы не имели ни подробно разработанной биографии (I), ни сводки миросозерцания Киреевского. В настоящей статье мы не имеем возможности подробно остановиться на подробностях очень интенсивной жизни нашего славянофила. Однако кратко охарактеризовать ту культурную обстановку, в которой жил Киреевский, мы считаем необходимым, так как это объяснит нам некоторые особенности его религиозно-философской системы. Она осталась незаконченной: вся сознательная жизнь Киреевского совпала с Николаевской эпохой, не давшей возможности культивировать философские искания не только в среде русского общества, но даже и в замкнутом кругу друзей. Это все угасало порыв духа, останавливая мысль на полпути. Жизнь и верования Киреевского попали в широты этой эпохи: многое осталось незаконченным 1 внешне и нерешенным внутренне. Но и в таком виде взгляды Киреевского заслуживают внимания. Предки Киреевского принадлежали, как и у других славянофилов, к русскому служилому дворянству. Мы кратко остановимся только на отце Ивана Киреевского. Это была интересная и незаурядная личность. Человек образованный, знавший пять языков, отец Киреевского был поклонник опытных наук: медицины и «божественной науки» химии; при этом он был страстный ненавистник Вольтера и в один прекрасный день сжег все сочинения фернейского философа на барском дворе, и вообще в частной и общественно-служебной жизни слыл за чудака. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание БОГОИСКАТЕЛЬСТВО сложное по своему составу явление в религ., культурной и общественной жизни России кон. XIX - нач. ХХ в., главными чертами к-рого стали поиски нового понимания Бога, мира и человека за рамками правосл. догматики и исторического христианства и обоснование религ. смысла культуры; в широком смысле слова включает отличные по характеру и типу религиозно-философские, литературно-художественные, религ. и общественные течения, в узком смысле - религиозно-философское направление, основными темами к-рого были вопросы об отношении Бога и человека, Церкви и мира, религии и культуры. Проблемы изучения Отсутствие специальных теоретических и исторических исследований Б. затрудняет классификацию его основных течений. По традиции, сложившейся в лит-ре в кон. XIX - нач. ХХ в., к Б. принято относить в первую очередь представителей «нового религиозного сознания» - Д. С. Мережковского , Н. А. Бердяева , В. В. Розанова , Н. М. Минского , З. Н. Гиппиус , Д. В. Философова ; вместе с тем в исследованиях по истории рус. философии и культуры «богоискателями» называют Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого , к разновидности Б. относят учения Н. Ф. Фёдорова , Л. И. Шестова , Вяч. И. Иванова , софиологию Вл. С. Соловьёва и раннего С. Н. Булгакова . В советской лит-ре, далекой от религиозно-церковной проблематики и идеологически ангажированной, окончательно оформились и закрепились стереотипы понимания Б. Наиболее распространенными из них, воспроизводимыми без к.-л. существенных изменений и в совр. научных изданиях, энциклопедиях и словарях, являются: 1) представление о Б. как о сугубо философском течении; 2) отождествление Б. с философией «нового религиозного сознания»; 3) восприятие Б. как течения, единого по своим теоретическим и практическим установкам; 4) представление о Б. как о движении, связанном исключительно с интеллигенцией, с ее леволиберальным крылом, эволюционировавшим от марксизма к идеализму и религии. Истоки |
| Закрыть «Сайт взял курс на церковный модернизм и вероотступничество» Заявление бывших участников проекта Правая.Ру 25.09.2012 1559 Время на чтение 6 минут «Многие годы мы являлись сотрудниками и авторами православно-аналитического портала Правая.ру. Всё это время, иногда в разных форматах, иногда с различными подходами относительно тех или иных явлений в жизни нашего народа, Церкви и общества, мы все вместе являлись Правой.ру – не столько конкретным коллективом сотрудников и авторов, сколько формацией единомышленников. Мы могли в чём-то спорить друг с другом, в чём-то соглашаться, но всегда ориентировались на единое ценностное и духовное ядро, которое в общих чертах можно обозначить как борьба за сохранение русской национальной, культурной и религиозной идентичности во всех ипостасях нашей жизни: общественной, политической, духовной. Мы всегда чувствовали принадлежность к одной команде, хотя участие наше в жизни портала к лету 2012 года стало ситуативным, а общая мировоззренческая платформа оказалась утрачена. Правая.ру как проект группы единомышленников в том варианте, в котором её знало большинство читательской аудитории с 2004 года, окончательно умерла», - говорится в опубликованном в ЖЖ пользователя fromnazareth заявлении бывших участников проекта Правая.ру. В заявлении отмечается, что сразу после инцидента с «панк-молебном» «панк-группы» Pussy Riot в Храме Христа Спасителя, в политике редакции Правой.ру сначала проявились, а затем утвердились и вытеснили всё прочее крайне сомнительные тенденции, связанные с учреждением т.н. «Общества христианского просвещения». «Нас о планах создания ОХП редакция Правой даже не уведомила и не сочла нужным обсудить те деликатные моменты, которые касались некогда общей мировоззренческой платформы и являлись для нас крайне чувствительными. Приняв за модель интеллигентские собрания дореволюционного Религиозно-философского общества – крайне одиозного для традиционного русского сознания феномена – ОХП провозгласила приверженность тем принципам, которые для нас абсолютно неприемлемы. На наших глазах сайт, который всегда провозглашал краеугольным камнем чистоту православного вероучения и интересы русского народа, теперь превратился в ресурс, который отдан на откуп либерально-настроенным нецерковным и околоцерковным деятелям, еретикам и раскольникам, радикальным модернистам, связанным с масонерией. Ещё более тревожными симптомами стало активное соучастие руководства Правой.ру в общих проектах и конференциях с лицами, известными своими раскольническими и еретическими убеждениями, а также крайне двусмысленные собственные заявления относительно своего отношения к Церкви и нынешней канонической принадлежности», - пишут авторы документа. |
| К.И. Никонов Глава третья. Мистификация сущности человека в современной богословской антропологии § 1. Проблема «природы» человека и метод современной богословской антропологии С целью преодолеть растущую изоляцию теологии от интеллектуальной жизни современного общества богословы все шире опираются на построения новейшей идеалистической философской антропологии, которая характеризуется «тенденцией к расширению конкретно-научной базы антропологического толкования человека, к исследованию человека на более широком фоне наук о духе или наук о культуре» 220 . Методология философско-идеалистической антропологии, несмотря на свою внешнюю противоположность христианскому пониманию человека, оказывается в конечном счете приемлемой для богословов. Будучи продуктом кризиса буржуазного общества, философская антропология открыта для теологической интерпретации. Это можно пояснить, обратившись к четырем основным «методологическим принципам» антропологии, которые выделяет известный западногерманский философ О. Ф. Больнов, предпринявший попытку обобщить понимание человека во всех «антропологических» течениях современной буржуазной философии 221 . «Антропологическая редукция» Исходный, по мнению Больнова, принцип «антропологической редукции» внешне, казалось бы, исключает религиозный взгляд на человека. Этот подход требует понимать человека в качестве «субъекта культуры» и сводить к нему все явления духовной жизни общества. Однако этот внешне плодотворный метод оборачивается извращением реального смысла категории «природа человека». Большинство современных богословов начинает анализ понятия «природа человека» с того, что определяет ее как то, что наследуется человеком, как «врожденное человеку своеобразие» 222 . Человек, продолжают они, возвышаясь над всем чисто природным, творит мир культуры 223 . Специфика человека, его «природа» усматривается в деятельности, а специфика человеческой деятельности, в отличие от активности животных, – в созидании человеком культуры. «К сущности человека, – пишет, например, Э. Корет, – принадлежит то, что он не живет и не может жить в непосредственности преднаходимой природы, но в опосредовании природы культурой» 224 . |
| I.Heboзмoжhocmь априорно-дедуктивного построения религиозной истории человечества История религиозного сознания, с точки зрения современной историософии, должна быть признана частью истории культурной, а не прагматической, тяжесть частью истории развития норм и форм, определяющих культурную жизнь человечества, а не частью истории даль 1 . Ясное понимание этой, по-видимому, слишком условной и совсем незначительной, классификационной подробности важно в том отношении, что оно объясняет, почему почти во всех опытах философско-систематического, то есть сколько нибудь возвышающегося над чисто хроникальным, построения истории религий замечается стремление группировать фактический материал по априорным схемам, – конструировать религиозную историю человечества из некоторых общих «начал» (конструкция априорно-дедуктивная) или фактических «данных» (конструкция апостериорно-индуктивная). Это стремление не есть какая-нибудь случайность, зависящая от личных симпатий или антипатий историков-систематиков, но обусловлено самым существом предмета, именно, пониманием истории религий, как части истории культуры. В самом деле, если вся вообще современная история культуры работает под властью идеи развития, если все и всякие вообще формы и нормы жизни, – в области мысли, нравственности, права, языка, семьи, собственности, общественных установлений и т. д., – она хочет понять и построить, как необходимые моменты связного развития из некоторого первоначального зерна, по присущим ему (имманентным) законам, то и история религий не должна быть исключением: и здесь должно быть некоторое первичное зерно (зерно богосознания), из которого, по имманентным ему законам, под косвенным влиянием внешних факторов, сами собою должны развиться все последующие формы богосознания, до высшей включительно. Мы рассмотрим здесь сначала вопрос о возможности априорно-дедуктивной конструкции религиозной истории. Мысль о возможности найти некоторую априорную схему для построения общей истории развития религиозного сознания человечества представляется столь естественною, а желание найти ее столь обаятельным, что, как бы далеко ни расходились между собою историки религий априористы во многих других отношениях, они обыкновенно сходятся в этом. И, по-видимому, для их надежд и желаний действительно есть достаточные основания. Издавна, в самом деле, проводится аналогия между человечеством и человеком и, если во внутренней жизни последняго, – не случайной, а «типовой», открывающейся методическому изучению психолога, – всегда можно уследить закономерность, установить одно непрерывное и связное развитие, то почему невозможно это относительно внутренней жизни человечества? Несомненно, и здесь должны сохранять свою полную власть обще-психологические или, – обще-антропологические законы 2 . |
| I. Учение Шлейермахера о религии, её сущности и происхождении. Что Шлейермахер не мог представить удовлетворительного разрешение вопроса о сущности, характере и происхождении религии, – это понятно само собою. В юношеском возрасте полуатеист, как свидетельствуют о том его собственные письма к отцу, в последствии, не имея истинно-христианских убеждений, как это видно из его лекций о жизни Иисуса Христа, он занимает должность церковного христианского проповедника и университетского профессора. Уже такое отсутствие твердых религиозных убеждений и занятие должностей, требующих преданности христианскому вероучению достаточно говорят о том, что не Шлейермахеру разрешать вопрос о сущности религии. Правда, неверие в христианские истины он хотел заменить пантеистическим мировоззрением. В первые годы своей общественной деятельности Шлейермахер увлекался философией Спинозы, перед которым он с благоговением преклоняется в своих речах о религии 1 , где именно он и высказывает свой взгляд на сущность и характер религиозных обнаружений. «Принесите благоговейно вместе со мной, говорит он своим слушателям 2 , локон в жертву тени святого отверженного Спинозы! Его проникал высокий мировой дух, бесконечное было его началом и концом, универс – его единственной и вечной любовью в святой невинности и глубоком смирении отражался он в вечном мире и созерцал его, как и сам был достойнейшим любви его зеркалом; он был полон религии и исполнен Святого Духа; и потому стоит он всеми покинутый, одиноко и недосягаемо, учитель в своем искусстве, но возвышенный над простым цехом, без учеников и без права гражданства. Конечно, только следуя Спинозе, и Шлейермахер, на место живого и личного Бога ставит универс или вселенную. Но пантеизм, отрицающий бытие живого личного Бога, как мы видели, бессилен разрешить вопрос о сущности религии в смысле союза или взаимоотношения между личным Богом и человеком. Наконец, Шлейермахеру мешало разрешить вопрос о сущности религии и то направление, которое он занял в богословской и философской науке. |
|
|
