| — Сними ризу! Сняли, а под ней никакой старой и нету. Что тут после того с народом стало, и пересказать невозможно… Вот с той поры и зовется приходский тот храм «Никола Подкопай». Вот, мой батюшка, Сергей Александрович, — закончил свой рассказ, отпуская меня, о. архимандрит Ксенофонт, — какие в старину-то, еще недавнюю, чудеса на Руси Православной бывали! Пришел я от о. архимандрита домой, рассказываю, что слышал, а наша Ляля: — У нас в Тамбове, — говорит (она тамбовская), — еще на моей памяти точно такой же случай был со Святителем и с обедневшим сапожником: тоже явился сапожнику Святитель и так же велел ему для поправки дел снять со своей храмовой иконы драгоценную ризу, а когда разбогатеет, сделать новую, подобную. Трогательно, умилительно и как по-христиански! Одежду с себя снимает Божий угодник, чтобы одеть ею неимущего… «Социализм это — завершение христианской морали, — внушают нам мудрецы века сего, — он есть не что иное, как ее последнее, современное, заключительное и совершенное слово». «Социализм, — говорят христиане, — учит отнимать у ближнего его достояние; христианство — отдавать свое». Похоже!… Поди-ка попробуй отнять у верующего православного его преисполненную чудес любви веру, его бессмертную надежду!… 9 марта Ожидание близости Страшного Суда. — Съезд раввинов. — Банкир Шиф и «враг рода человеческого». Сегодня получил письмо от одного иерея Божия, пишет: «…Страшная мысль смущает ум, что признаки близкого пришествия Спасителя и Страшного суда Его уже открываются. Эти землетрясения, это наводнение в Париже — все эти поразительные явления заставляют глубоко задуматься, тем более, что они предсказаны словом Божиим. И сбывается Писание, что в последние дни будут чудеса и знамения на земле внизу, кровь и огонь и курение дыма ( Деян. 2:19 ). Знамения на земле мы уже видим, да и на небе показываются . Эта комета, появившаяся на западе и вызвавшая столько толков, так ярко блеснувшая и так быстро исчезнувшая, не есть ли она вестник явления миру антихриста или его пророка, подобно звезде, некогда явившейся на востоке и бывшей вестником рождества Спасителя Самого Христа? История человечества на всем протяжении своем имеет столько доказательств того, что небесные явления были знамениями для земли. |
| Ставка опять делалась на разрыв исторической преемственности. В современной, сверкающей упаковке обществу навязывалось " второе издание " революции 1917 года. Этот процесс получил название " перестройки " . 6. Сценарии смуты САМА ПО СЕБЕ перестройка стала возможной лишь благодаря отсутствию в стране здоровой, национально осмысленной идеологии и связного, целостного, непротиворечивого государственного мировоззрения. Из-за этого весь гигантский аппарат управления Союзом оказался беззащитным перед кучкой руководителей-ренегатов и пятой колонной агентов влияния " интеллектуальной элиты и мировых банкиров " . Более того - отсутствие ясно понимаемой собственной позиции не позволило (и до сих пор многим не позволяет) даже увидеть реального противника, не говоря уж о том, чтобы распознать его истинные намерения. На этом стоит, пожалуй, остановиться особо. Маскировка и дезинформация - фундаментальные свойства той власти, которая стремится сегодня утвердиться в России под вывесками " демократии " и " рыночной экономики " . Стремительное развитие средств массовой информации, дающее возможность целенаправленно манипулировать общественным сознанием, позволяет использовать их как идеологический наркотик, лишающий людей понятия о политических реальностях окружающего мира. Общество, находящееся под наркозом средств массовой информации, утрачивает инстинкт самосохранения, теряет государственный, религиозный, культурный иммунитет, становится слепым и беспомощным перед лицом грозящих ему опасностей. Появляется возможность скрыть от посторонних глаз не только центры реальной (а не показной) власти, но и надежно замаскировать их настоящую идеологию. В результате сегодня не только " простой " человек, но даже подавляющее большинство представителей официальных властей находятся в полнейшем неведении относительно того, кто же, в действительности, контролирует развитие ситуации в стране и каковы истинные цели этого " кого-то " . Такая маскировка позволяет сделать " власть интеллектуальной элиты и мировых банкиров " практически неуязвимой. Мало того, что она сама остается вне поля зрения своих потенциальных противников, загадкой становится уже то, зачем, почему и как она предпринимает те или иные действия. |
| Встретились они потому, что странное и неопределенное движение, называвшееся Братством Слова, внезапно получило неожиданную поддержку. Себастьян был бедным поэтом неизвестного, а то и незаконного происхождения; даже фамилии его никто не знал. Но когда профессор Фок присоединился к нему, опасность резко возросла. Ученый мир – не богема, в нем все связаны, это мир университетов и сообществ. Никто не знал профессора, он жил затворником, но многие знали его имя, да и встречали в городе тощего человека в цилиндре, похожем на трубу, и темных очках. Скорее бы надо сказать не «в городе», а «в музее», в Национальном музее, где он не только занимался павонскими древностями, но и показывал их избранным студентам. Славился он ученостью и дотошностью, так что, прочитав его свидетельства, все задумались. Он сообщил, что в древних, иероглифических списках есть пророчества о Слове. Оставалось два объяснения, одно другого хуже: или он сошел с ума, или это правда. Банкир поначалу успокоил трех других профессиональными, но весьма практичными доводами. Хорошо, известный поэт заразит стихами толпу, прославленный ученый убедит всех ученых на свете. Но ученый получает в неделю около пяти гиней, поэт не получает ничего, современную же революцию, как вообще все современное, не совершить без денег. Непонятно, как поэт с ученым смогли заплатить за листовки, но уж солдат нанять им совершенно не на что. Словом, Симон, финансовый советник, посоветовал королю жить спокойно, пока у движения нет богатых помощников. Но тут вмешался Гримм. – Я часто видел, – неспешно сказал он, – как этот поэт идет в ломбард. – Куда же еще поэтам ходить? – сказал премьер, и не дождался стыдливого смешка, который последовал бы за этими словами на митинге. Король был по-прежнему мрачен, банкир – беспечен. Гримм вообще не менялся, даже на митингах, а сейчас продолжал: – Конечно, многие ходят в ломбард, особенно в этот. Старый Лобб живет у рынка, в самом бедном квартале. Естественно, он еврей, но к нему относятся лучше, чем к другим евреям, дающим деньги под залог, а знается с ним столько народа, поневоле к нему присмотришься. Мы выяснили, что он невероятно богат, видимо, потому, что живет очень бедно. Люди считают, что он скуп. |
| И вот наступил момент, когда брать дань стало уже не с кого. На севере и на западе Империя упёрлась в океан, на юге — в джунгли тропической Африки, а на востоке — в равновеликий по своей военной силе германский этнос. Это был поставленный самой жизнью эксперимент, результатом которого является ответ на вопрос: может ли устойчиво существовать замкнутое гедонистическое общество? Жизнь дала такой ответ: не может. Впрочем, это ясно и из теоретических соображений: если кто-то наслаждается и развлекается, его наслаждения и развлечения должен оплачивать кто-то другой, а в замкнутом обществе другого нет. Второй виток европейского язычества получился не совсем таким, но похожим. Отождествив себя на середине витка с капитализмом, западная цивилизация сама подписала себе смертный приговор. Почему? Чтобы понять это, надо разобраться в том, что такое капитализм. Сам капитализм преподносит себя как «демократию» и ведёт своё происхождение от Афин времён Перикла, но жизнь современного Запада не имеет ничего общего с жизнью древнегреческого полиса. Идеологи социализма изображают капитализм как беспощадную эксплуатацию фабрикантами своих рабочих, однако, хотя такая эксплуатация на первом этапе капитализма и вправду имела место, в дальнейшем она сильно смягчилась и сегодня не является характеристическим признаком этой системы. Обе трактовки пристрастны, поэтому их приходится отбросить. В действительности капиталистическое общество есть общество, целиком ориентированное на расширяющееся производство и потребление материальных благ, в иерархии ценностей которого на первом месте стоят деньги, открывающие доступ к этим благам. На втором, третьем и последующих местах у разных членов общества может располагаться самое разное — вплоть до религиозных верований, но верховным богом для всех являются деньги, поэтому это общество можно назвать моноконфессиональным. Единство культа делает его однородным и стандартизированным, каждый в нём мечтает об одном — разбогатеть. Сделать это люди ухитряются разными способами, но определяют хозяйственную жизнь те, кто избирает два характеризующих систему способа: продавать производимые на своём предприятии товары (занятие капиталистов) и продавать деньги (занятие банкиров). Банкиров мы оставим в стороне и подумаем над тем, может ли капиталист бесконечно долго получать от своей деятельности ощутимую прибыль. |
| Когда беззащитные восстанут против могучих, бедные – против богатых, слабые – против сильных и окажутся сильнее их… В этот миг и сам он, и его слушатели заметили автомобиль, разрезавший, словно ладья, толщу толпы, и горделивую головку за деревянной головой шофера. Многие знали принцессу в лицо, все растерялись, а этот поэт принял новую, совсем уж дикую позу и громко воскликнул: – Но безобразию не восстать против красоты! А мы – безобразны. И принцесса проследовала дальше, с трудом подавляя гнев. 2. Шествие заговорщиков Мы уже сообщили, что Павония была просвещенной и современной: король был популярен и бессилен, премьер-министр – непопулярен и сравнительно силен, глава тайной полиции – еще сильнее, а тихий банкир, снабжавший их деньгами, – сильнее всех. Между собой они прекрасно ладили и любили потолковать о государственных делах. Король, известный истории как Хлодвиг III, был худощав и печален. Усы у него были светлые, взгляд глубоко запавших глаз – отрешенный, а хорошее воспитание помогало ему делать вид, что он устал вообще, не от этих людей. Премьер, подвижный и круглый, походил на французского политика (не путать с обычным французом), хотя родился в павонской буржуазной семье. Носил он пенсне и бородку, говорил сдержанно, а на людях – доверительно, звался Валенсом, слыл радикалом, пока мятежные слухи не обнаружили в нем упорнейшего капиталиста, повернув коренастую черную фигурку к алым всполохам мятежа. Глава полиции, по фамилии Гримм, был весьма крупен; желтое лицо наводило на мысль о лихорадке в тропических странах, сжатые губы ни на какую мысль не наводили. Только он из всех четверых выглядел так, словно проявит хоть какое-то мужество в час беды, и – один из четверых – почти не верил, что с нею справится. Последний был легонький человечек с тонким лицом и седыми волосами, в темно-сером костюме, чьи едва заметные полоски повторяли редкие полоски волос. Взор его ожил, когда он надел очки в черепаховой оправе, словно он – чудище, которое надевает и снимает глаза. То был Исидор Симон, банкир, не принявший титула, сколько его ни предлагали. |
| -Отец Дмитрий, кто ваш любимый художник, и в чем заключается миссия художников в современном мире? – Мой любимый художник - Константин Коровин, а миссия художника, это очень просто - создавать художественные образы на радость людям. Это диалог между красотой мира, которую создал Бог, и сердцем человека, который видит эту красоту, воспринимает и делится со своим зрителем. -Этот художник, который задает вопрос, жалуется, что настоящее классическое искусство мало кому нужно… О. Дмитрий Смирнов – Не знаю, вот Валентин Александрович Серов, чья выставка сейчас в Третьяковке, он всем нужен. Великолепный художник, даже могу сказать: не ходить туда нельзя, это впитывать в себя сокровище. Дают сокровище, бриллианты горстями, хочешь - ходи, не хочешь - не ходи. Если ты папуас, конечно, ему больше синенькие, желтенькие нравятся, а бриллианты- они бесцветны. Конечно, чтоб отличать бриллиант от стекла, нужно немного поучиться ювелирному делу. А ценителей искусства всегда немного. Есть полно людей, которые считаются художниками, не являясь таковыми, и никогда не являлись. Если сами художники ничего не понимают, или иного экскурсовода слушаешь - человек ничего не понимает в искусстве, а работает экскурсоводом в Русском музее. Какие- то анекдоты рассказывает, подогревая интерес публики, вместо того, что бы рассказать, что такое искусство. И так далее, в силу того, что наши богатые люди еще не доросли, чтоб понимать искусство, вышли все из народа. А кто понимает, у них денег нет. И получилась такая эпоха, художнику тяжело прожить без заказа, ну, так и всегда было. Ван - Гог голодал, у Поля Сезанна была одна выставка- и то под старость, когда к нему приходили молодые художники, он их спрашивал: у тебя отец - банкир? Нет? Тогда бросай живопись. У него был банкир, ему какую -то суммочку выделял. А Ван - Гогу брат помогал всю жизнь, так, по мелочи, но жить можно было. Ольга, Москва. Дочка трех лет, когда накладывает крестное знамение, спрашивает: «Отец, Сын и Святой Дух. Мама, а что такой Святой Дух?». Наши ответы не удовлетворяют ребенка. Подскажите, как правильно ответить трехлетней девочке? |
| Эту историю обычно выдают за «истоки современного банковского дела». Однако, с нашей точки зрения, она показывает лишь то, насколько тесно были связаны деньги, драгоценные металлы и эти новые кредитные инструменты. Нужно лишь обратить внимание на те пути, которые остались непроторенными. Например, не было объективных причин, по которым вексель не мог быть передан третьему лицу и начать переходить из рук в руки, превращаясь тем самым в бумажные деньги. В Китае бумажные деньги так и возникли. В средневековой Европе шаги в этом направлении периодически предпринимались, но по целому ряду причин ни к чему не привели . Банкиры также могут создавать деньги, выдавая кредиты в виде наличного счета на суммы, превышающие их запасы наличности. Это считается самой сутью современного банковского дела и способствует введению в обращение частных банкнот . Некоторые шаги делались и в этом направлении, особенно в Италии, но это было делом рискованным, поскольку всегда была опасность того, что охваченные паникой вкладчики бросятся забирать свои деньги, а средневековые правительства грозили самыми страшными карами банкирам, не способным вернуть деньги в таких случаях: это подтверждает пример Франсеска Кастелло, которому отрубили голову перед его собственным банком в Барселоне в 1360 году . Там, где банкиры контролировали средневековые правительства, более надежным и выгодным методом оказались манипуляции с финансами самого правительства. История современных финансовых институтов и настоящие истоки бумажных денег на самом деле восходят к выпуску городских облигаций — эту практику в XII веке ввело венецианское правительство, которое, столкнувшись с необходимостью быстро увеличить доходы для военных нужд, взыскало принудительный заем с горожан, плативших налоги; каждому из них был обещано 5 % годового дохода, а сами «облигации», или контракты, разрешалось продавать, благодаря чему возник рынок правительственного долга. Венецианцы довольно педантично относились к выплате процентов, но поскольку у обязательств не было точной даты погашения, то их рыночная цена колебалась в зависимости от политических и военных перипетий, которые переживал город, а с ней колебалась и оценка вероятности того, что они будут выплачены. Подобные приемы быстро распространились в других итальянских государствах, равно как и в купеческих анклавах в Северной Европе: Соединенные Провинции Нидерландов финансировали свою многолетнюю войну за независимость от Габсбургов (1568–1648) в значительной степени за счет ряда принудительных займов, хотя они также выпустили множество добровольных облигаций . |
| Теперь я познакомил вас с мисс Рэчель, и это ставит нас лицом к лицу с вопросом о видах этой молодой девицы на замужество. Двенадцатого нюня госпожа моя послала приглашение одному джентльмену в Лондон приехать на день рождения мисс Рэчель. Этому-то счастливому смертному, как я полагал, было отдано ее сердце. Как и мистер Фрэнклин, он был ее кузен. Звали его мистер Годфри Эбльуайт. Вторая сестра миледи (не пугайтесь, мы не станем на этот раз слишком глубоко вдаваться в семейные дела) — вторая сестра миледи, говорю я, испытала разочарование в любви, а потом, лишь бы только выйти замуж, отважилась на то, что называется «неравным браком». Страшно взбаламутилась вся семья, когда высокородная Каролина непременно захотела быть женою мистера Эбльуайта, фризинголлского банкира. Он был очень богат и очень добр и произвел на свет огромную семью, — все это пока говорит в его пользу. Но он вздумал занять высокое положение, — и это говорит против него. Однако время и прогресс современного просвещения поправили дело, и неравный брак обошелся благополучно. Мы теперь все либералы (только бы вы не могли оцарапать меня, если я оцарапаю вас), — какое мне дело, в парламенте вы или нет, мусорщик вы или герцог? Это современный взгляд. А я держусь современного взгляда. Эбльуайты жили в прекрасном доме с большим парком, в некотором расстоянии от Фризинголла. Очень достойные люди, весьма уважаемые во всех окрестностях. Мы не будем уделять им слишком много внимания на этих страницах, исключая мистера Годфри, второго сына мистера Эбльуайта, который займет здесь важное место, с вашего позволения, так как он имеет отношение к мисс Рэчель. При всем блеске, уме и вообще хороших качествах мистер Фрэнклин едва ли мог, по моему мнению, затмить мистера Годфри в глазах нашей молодой барышни. Во-первых, мистер Годфри ростом был гораздо выше. Он был выше шести футов, цвет лица имел прекрасный, белый, румяный, лицо гладкое и круглое, чисто выбритое, на голове прекрасные длинные льняные волосы, небрежно откинутые на затылок. |
| - Ввести государственную монополию на важные прибыльные отрасли, захваченные еврейством, " ради немедленного пресечения всех их гибельных для населения начинаний по эксплуатации и развращению народа " . " Организовать при монархических отделах дружины ревнителей по ограждению родины от действия в ней тайной жидовской системы " . - Св. Синоду также предлагалось " признать талмудическое жидовство изуверной религией, несовместимой с Православием ни в каком отношении, погибельной при современном положении жидовства в России не только для государства, но и для Церкви, а потому ходатайствовать об ограждении Церкви Русской от талмудического жидовства изгнанием его из России во имя имперских законов, неоднократно издававшихся по этому вопросу и ожидающих своего осуществления, хотя бы в данное время, когда жиды и немцы задались целью сокрушить православную Россию " . В отличие от европейского средневековья, в ХХ веке выселение евреев, конечно, вызвало бы bceмiphyю атаку по всем фронтам против " антисемитского самодержавия " . Однако эта атака в те годы совершалась и сама по себе в тайном виде, она всего лишь перестала бы скрываться. А на фоне войны и проходившей тогда резни армян турецкими масонами, высылка из России " талмудического жидовства " либо в главную их базу - США, либо в какую-нибудь Уганду для создания еврейского государства (этот вопрос одно время рассматривался самим еврейством) выглядела бы вполне гуманным актом в военных условиях. Но коварство войны, спровоцированной евреями для столкновения между собой главных европейских монархий, состояло именно в том, что главные подконтрольные еврейству страны - Англия, Франция и США - стали в этой войне союзниками России, от поставок и кредитов которых русская армия, неподготовленная к ведению боевых действий, сильно зависела в первое время. Как показывает стенограмма обсуждения русским правительством в августе 1915 года ультиматума еврейских банкиров об отмене черты оседлости, принятие серьезных мер против еврейства в ходе войны было невозможно. |
| В Александрии сходились три мира: Европа, Азия и Африка; они либо свозили сюда, либо вывозили отсюда свои богатства. Она представляла из себя главным образом коммерческий город, снабженный превосходною гаванью, или, вернее, пятью гаванями. Специальный флот вез из Александрии в Рим в качестве дани две десятых добывавшегося в Египте хлеба, чего вполне хватало для прокормления столицы в течение четырех месяцев года. То был великолепный флот, начиная с легкой и быстрой ладьи и кончая громадными хлебными судами, которые носили свой специальный флаг и прибытие которых ожидалось в Потиолы 241 с большим нетерпением, чем ожидается ныне любой океанский пароход. 242 Торговля Индии находилась в руках александрийских корабельных собственников. 243 Со времен Птоломеев она одна возросла в шесть раз. 244 Но не незначительна была и местная производительность. Разные холщевые товары, пригодные для удовлетворения вкусов и для одеяния всех стран, шерстяные материи всех цветов, изукрашенные иногда фигурами и даже сценами, стекло всевозможной формы и цвета, бумага от тончайшего листа до грубейшей оберточной бумаги, приправы (эссенции), духи, – таковы были местные продукты. Склонные к праздности и пышности, жители того города, где (по выражению императора Адриана) «деньги были народным богом», казались очень занятыми; здесь каждый преуспевал по-своему, начиная с нищего на улице, который без особого напряжения сил мог добыть себе достаточный заработок, чтобы пойти в ресторан и съесть там хороший обед из свежей или копченой рыбы с чесноком и пудинга, запивая его любимым египетским ячменным пивом, и восходя до миллионера-банкира, который владел дворцом в городе и виллой на канале, соединявшем Александрию с Канобой. Какая давка народа всех национальностей на улицах, на рынке (где по современной шутке можно было достать все, кроме снега), или около гаваней, какие прохладные тени, прекрасные места уединения, обширные палаты, великолепная библиотека, где ученые Александрии собирались и обучали всем доступным отраслям знания и где пользовавшиеся общею известностью врачи прописывали лекарства бедным чахоточным больным, присылавшимся сюда изо всех частей Италии! Какая суета и шум среди всегда возбужденной, говорливой, самодовольной, тщеславной, любящей удовольствия черни, высшим наслаждением которой были театр и певцы; какие виды на длинном, окаймленном роскошными гостиницами канале, ведущем в Канобу, по которому барки, полные людей, ищущих удовольствий, наслаждаются в прохладной тени отмелей, либо спешат в Канобу, – те виды всевозможной расточительности и роскоши, которые вошли в пословицу даже в те дни! И не смотря на это, недалеко отсюда, на берегах озера Мареотиса, как будто для более резкого контраста, находились уединенные поселения суровой аскетической иудейской секты ферапефтов, воззрения и жизнь которых в столь многих пунктах были родственны с воззрениями и жизнью палестинских ессеев! |
|
|
