| Корсунская икона Божией Матери «Одигитрия». Оборот запрестольной иконы «Спас Вседержитель — Богоматерь Корсунская Одигитрия». 2-я пол. XIII в. (ГММК) Перемещение «корсунских» реликвий в Москву в XVI в. царем Иоанном Грозным вписывалось в модель создания офиц. концепции происхождения царской власти и актуализации в этой связи темы Крещения Руси кн. равноап. Владимиром. В этом контексте «корсунская идея» приобретает особый смысл, и в столице Московского государства начинают собирать греческие святыни, действительно связанные с этим событием или получившие соответствующую «легенду». Тогда или позже на ряд памятников, хранящихся в Успенском соборе, распространилась история привоза их из древней Корсуни, в т. ч. 2 запрестольных двусторонних икон с образом Божией Матери «Одигитрия» на обороте: «Спас Нерукотворный - Богоматерь Одигитрия» (ГММК, под записями XVI-XIX вв., см.: Спас Нерукотворный в русской иконе/Авт.-сост.: Л. М. Евсеева, А. М. Лидов, Н. Н. Чугреева. М., 2005. Кат. 2) и «Спас Вседержитель - Богоматерь Корсунская Одигитрия» (ГММК, 2-я пол. XIII в., Византия, см.: Иконы Успенского собора Моск. Кремля: XI - нач. XV в.: Кат. М., 2007. Кат. 5. Библиогр. об иконе). Происхождение запрестольной иконы главного алтаря Успенского собора по древним документам не прослеживается. Предание о привозе обеих запрестольных икон из Корсуни впервые было изложено А. Г. Левшиным в 1783 г. без к.-л. отсылок к источнику сведений. В предании кратко сообщается, что иконы были принесены киевским кн. равноап. Владимиром из Херсонеса в Новгород, а оттуда взяты Иоанном Грозным в Москву ( Левшин. 1783. С. 23-24). Название обеих икон «Корсунские» появилось лишь в описях Успенского собора 1853-1854 гг. (ГММК ОРПГФ. Ф. 4. Ед. хр. 98. Л. 5-5 об.), где повторяется то же предание с уточнением времени перенесения их в Новгород - в 992 г., а в Москву - в 1570 г. Составитель описи добавляет: «...обе сии иконы известны под именем Корсунских, а вторая из них («Спас Вседержитель» - «Богоматерь Корсунская Одигитрия».- Авт.) носится во всех крестных ходах с хрустальными крестами» (Там же). Возможно, названия этих крестов, именуемых «корсунскими», по сторонам к-рых стояли оба запрестольных образа, перешло на топонимы Богородичных образов ( Щенникова. 1987. Примеч. 8). В описи 1609-1611 гг. сообщается, что на окладе иконы со «Спасом Нерукотворным» у образа Пресв. Богородицы «на исподнем поле летописец серебрян попорчен» (Описи Моск. Успенского Собора. 1876. Стб. 335). Этот летописец также мог содержать сведения, послужившие основой для записанного Левшиным предания. Память об этой К. и. помещают под 9 окт. ( Сергий (Спасский). Месяцеслов. Т. 2. С. 313). |
| Помимо Типографского варианта, в XV в. существовали две основных редакции Повести, с которыми Типографскую летопись и следует сравнить. Редакция типа Софийской II летописи отличается от Типографской вставками из Повести о нашествии Хоздроя на Царьград и уже поэтому является вторичной по отношению к Типографской; кроме того, текст редакции подвергся распространению и тенденциозной переделке с целью возвеличить роль в событиях 1395 г. великого князя Василия Дмитриевича. Другая редакция легла в основу Московского свода 1479 г. и более краткого варианта, представленного Ермолинской и сходными с ней летописями. При сравнении с Типографской выясняется, что текст здесь, с одной стороны, сокращен, в результате чего выпала биографическая справка о Темир-Аксаке с соответствующей частью характерной лексики Епифания Премудрого , с другой стороны, подвергся дополнению из другого источника: эмоциональная характеристика завоевателя Тимура заимствована из Западнорусских летописей. Указанная выписка в Прилуцкой и Уваровской летописях и Летописце из собрания Н. П. Лихачева, 365 помещена перед основным текстом, дублируя сообщение о приходе царя от «восточныя страны», в Ермолинской летописи снята вообще, а в Московском своде 1479 г. включена в основной текст – при известии уже об уходе царя из Руси. Из текста Свода 1479 г., передающего источник более подробно, видно, что каждое упоминание Темир-Аксака или «агарян» сопровождается добавлением слов «безбожный» (или «безбожные»), причем этот эпитет присутствует и в редакционных распространениях текста. В тех случаях, когда речь идет о Владимирской иконе Богоматери, вставляются слова «чудный образ», «чудотворная икона», при названиях Москвы или Владимира добавляется слово «славный». В таком случае предположить обратное – происхождение текста Типографской редакции из Свода 1479 г. – означает признать парадоксальную ситуацию: умаление Владимирской иконы Богоматери, принижение Москвы и Владимира как центров Православия и, наоборот, затушевывание облика завоевателей как врагов веры. |
| За молитов святаго отця Петра, новаго чюдотворця, Господи Исус Христе, Сыне Божии, помилуи мя грешника. § 3. Первоначальная (Краткая) редакция Жития митрополита Алексия Уже в XV в. Житие митрополита Алексия существовало в двух видах – Кратком и Пространном. Пространная редакция составлена Пахомием Логофетом в 1459 г. 94 , Краткую редакцию (которую представляли по тексту Воскресенской летописи) предположительно атрибутировали Пермскому епископу Питириму и датировали серединой XV в. (во всяком случае, не позже 1483 г. – года заложения новой трапезной Чудова монастыря) 95 . Когда выяснилось, что в Воскресенской летописи использован Московский свод 1479 г., уже содержавший Краткую редакцию Жития Алексия, то проблема возникновения Краткой редакции Жития Алексия свелась к исследованию источников Московского свода. Без колебаний можно считать, что источником Свода 1479 г., имевшим в своем составе Житие Алексия, являлась так называемая Троицкая летопись 1408 г. Вывод подкрепляют Рогожский летописец и Симеоновская летопись, отразившие Тверскую обработку 1412 г. Троицкой летописи 96 : в обоих памятниках читается Краткая редакция Жития Алексия. Но если Житие митрополита Алексия читалось в Троицкой летописи начала XV в., то оказываются неверными предположения Макария и В. О. Ключевского о датировке Краткой редакции серединой XV в., а также отпадает версия об авторстве Питирима. Вместе с тем, в Рогожском-Симеоновской и в Московском своде 1479 г. представлены два вида Краткой редакции Жития Алексия. Древнейший вид читается в Рогожском летописце и Симеоновской летописи. В Московском своде 97 имеются две явные вставки: одна – от слов «граду Владимерю декабря 6» до слов «царь и патриярх стваряют волю их», другая – от слов «отходит житья сего месяца марта в 11» до слов «епископ Алексий отходит ко Царюгороду» 98 . Вставные тексты заимствованы из Троицкой летописи под 6861 и 6862 г. 99 Поздний характер еще одного текста («лежит честное его тело цело и нетленно, всеми видимо, исцеления многа и различна подава безпрестанно всем приходящим с верою») 100 очевиден тем, что подобное можно было написать только после обретения мощей митрополита Алексия в 1431 г. По сравнению с Рогожским летописцем добавлено о происхождении родителей митрополита из черниговских бояр и о их переселении из Чернигова в Москву – этим сведениям составитель обязан знакомству с Пахомиевской редакцией Жития Алексия. Надо сказать, что обработка текста Жития Алексия в составе московского летописного памятника принадлежит опытному агиографу, а если учесть, что Пахомий Логофет принимал участие в составлении летописи (ср. Повесть об убиении Батыя), то можно предположить его авторство в создании варианта Краткой редакции Жития Алексия, читающегося в Московском своде 1479 г. |
| Любопытно, что для описания Батыева нашествия 1237 г. автор Повести привлекает более поздние известия (1270 г. – о смерти Романа Рязанского, Повесть о разорении Москвы Тохтамышем в 1382 г.). Далее Повесть о разорении Москвы Тохтамышем становится основным источником при описании бедствий 1237 г.: Редакция A Московский свод 1479 г. видя … град разорен, церкви позжены (295); Редакция А, как видим, соответствует летописному тексту (Троицкой, Новгородско-Софийских), а редакции Б х (316) и Б 2 (337) его распространяют: «град разорен, земля пуста, церкви позжены, святых образы ободраны и переколоты», – что свидетельствует о существовании у Б х и Б 2 отдельного протографа (редакции Б). Продолжим сопоставления: Редакция Б 2 Московский свод 1479 г. Кто бо не возплачетца такие погибели, или кто не возрыдает о селице народа людий, или кто не пожалит множество … людей напрасно нужною смертью сконьчашася, или кто не постонет сицеваго пленениа (316). Кто не въсплачется таковыя погыбели славнаго града сего, или кто не взрыдает о селице народе людий, или кто не жалуеть селика множества християньска напрасно и нужно скончавшася, или кто не потужит и не посетует сицеваго зряи пленения 788 . Указанный фрагмент появился в Повести о разорении Москвы Тохтамышем лишь в Новгородско-Софийских летописях (в Троицкой летописи его не было). Но вместо фразы «Кто не жалуеть толика народа людей» 789 в Московском своде 1479 г. дается чтение «Кто не взрыдает о селице народе людий», затем добавляются слова «напрасно и нужно скончавшася», – и все эти изменения отразились в Повести о Николе Заразском. Текст Повести лучше представлен в редакции Б х , в Б2 пропуск из-за гаплографии (337 – после слов «народа людий»), в А имеются редакционные изменения. Сравниваем тексты далее: Редакция A Московский свод 1479 г. Сий бо град Резань и земля Резанская изменися доброта ея, отиде слава ея, и не бе в ней ничто благо видети, токмо дым, и земля 790 , и пепел. А церкви все погореша, а великая церковь внутрь погоре и почернеша. Не един бо сий град пленен бысть, но ини мнози. Не бе бо во граде пениа, ни звона, в радости место всегда плач творяще (296). |
| В XV веке были образованы еще две редакции Повести о ТемирАксаке. Одна из них, представленная типичным (но далеко не лучшим и не самым древним) списком РНБ, Сол. 804/914 (опубликованным в серии «Памятники литературы Древней Руси»), отличается от Типографской вставками из Повести о нашествии Хоздроя на Царьград и уже по этому признаку является вторичной по отношению к Типографской; кроме того, текст редакции подвергся распространениям и тенденциозной переделке с целью возвеличить роль в событиях 1395 г. великого князя Василия Дмитриевича. Другая редакция легла в основу Московского свода 1479 г. и сокращенного варианта, представленного Ермолинской группой летописей. Текст здесь, с одной стороны, сокращен, в результате чего выпала биографическая справка о Темир–Аксаке с соответствующей частью характерной лексики Епифания Премудрого, а с другой стороны, подвергся дополнению из иного источника, именно: эмоциональная характеристика Темир–Аксака заимствованная из Западнорусских летописей. Эта выписка в Прилуцкой и Уваровской летописях и Летописце из собрания Н. П. Лихачева, 365 помещена перед основным текстом, дублируя его сообщение о приходе царя от «восточныя страны», в Ермолинской летописи снята вообще, а в Московском своде 1479 г. включена в основной текст при известии уже об уходе царя из Русской земли. По тексту Свода 1479 г., передающему источник более подробно, видно, что каждое упоминание Темир–Аксака или «агарян» сопровождается добавлением слов «безбожный», «безбожные», причем этот же эпитет присутствует и в редакционных распространениях текста. В этих случаях, когда речь идет о Владимирской иконе Богоматери, вставляются слова «чудная икона», «чудный образ», «чудотворная икона». При названиях Москвы или Владимира добавляются слова «славный град». Предположить обратное — происхождение текста Типографской редакции из Свода 1479 г. — означает признание парадоксальной ситуации: умаление Владимирской иконы Богоматери, принижение Москвы и Владимира как центров Православия и, наоборот, затушевывание облика завоевателей как врагов веры. |
| Некоторые детали позволяют определить время написания редакции. Великие князья Московские (Василий Дмитриевич, Иван Красный и Иван Калита) называются здесь «самодержцами Русской земли». В применении к московским князьям такой титул стал употребляться лишь в конце 70-х годов XV в. Так, «самодержцем всея Руси» (и просто «самодержцем») называется Иван III, сын великого князя Василия Васильевича, «самодержца тоя же Рускиа земли», в Слове Пахомия Логофета на перенесение мощей митрополита Петра, написанном по случаю перенесения мощей в 1472 и 1479 гг., – т. е. около 1479 г. 156 В Московском своде 1477 г. Иван III называется «самодержцем Русскыа земли» в финальном известии (1477 г.) о смерти Пафнутия Боровского (в остальных случаях московские летописцы пользуются официальным титулом «великий князь Володимерский и Новогородский и всея Руси самодержец») 157 . Есть все основания считать, что Сказание, написанное по поводу окончания строительства Московского Успенского собора в 1479 г., составлено Пахомием Логофетом: Сказание встречается в рукописях, как правило, вместе с Похвальным словом митрополиту Петру и Словом на перенесение мощей митрополита Петра – но оба Слова, как мы выяснили, атрибутируются Пахомию Логофету. В этом сочинении Иван III называется «самодержцем», «великим самодержцем», «великим самодержцем всеа Руси» и, наконец, «самодержцем всеа Рускиа земли» 158 . Итак, наши наблюдения показывают, что форма титула московских князей – «самодержец Русской земли», употребленная в Повести о Темир-Аксаке, в письменности XV в. имела ограниченное хождение и зафиксирована только в четырех памятниках, написанных в 1477–1479 гг., причем три из них (Похвальное слово митрополиту Петру, Слово на перенесение мощей митрополита Петра и Сказание о строительстве московского Успенского собора) точно связаны с именем Пахомия Логофета и переписывались в составе единого комплекса; к составлению же четвертого памятника (Свода 1477 г.), как было отмечено выше, Пахомий также имел вероятное отношение. Следовательно, титулатура в форме «самодержец Русской земли», можно сказать, специфически свойственна Пахомию Логофету. |
| Помимо Москвы ряд святынь, связанных с почитанием М., сосредоточен в Новгороде. В XVI в. частицы мощей М., как правило, вкладывались вместе с частицами мощей апостолов и евангелистов Луки и Марка: именно такое сочетание мы видим в напрестольном кресте из новгородского Вяжищского во имя свт. Николая Чудотворца мон-ря, созданном в 1553 г. при архиеп. Новгородском Пимене и вывезенном, вероятно, в 1570 г. в Москву (ныне в ГММК). Мощи М. наряду с мощами ап. Луки и других святых правосл. Востока были вложены в складень-мощевик новгородского боярина С. Е. Трусова (1561/62). Между 1566 и 1568 гг. складень был передан владельцем свт. Филиппу (Колычеву), буд. митрополиту Московскому, который отослал эту реликвию в Соловецкий мон-рь, в чьих описях она упоминается с 1570 г. (Описи Соловецкого мон-ря XVI в./Отв. ред.: М. И. Мильчик. СПб., 2003. С. 64, 105, 142, ныне хранится в ГММК). В соборе Св. Софии в Вел. Новгороде, в мощехранительнице у алтарной преграды, упомянуты мощи М. в отдельной «бумашке», в к-рой находились частицы мощей 3 евангелистов, 3 святителей, Киево-Печерских преподобных, а также 4 Московских святителей, что было возможно после общерус. прославления свт. Филиппа II, митр. Московского, в 1652 г. (Описи имущества новгородского Софийского собора XVIII - нач. XIX вв. Новг., 1993. Вып. 2. С. 40). Позднее, согласно описи 1833 г., среди крестов в соборе хранился серебряный золоченый крест с мощами святых, в т. ч. М.; он интересен тем, что в него также была вложена Кровь Господня «от образа истекшая». Иоанн IV Васильевич с сыновьями в 1558 г. вложил в Соловецкий мон-рь крест-мощевик с частицами мощей евангелистов М., Марка и др. апостолов, в т. ч. Варнавы (его мощи были привезены в сент. 1557 в Москву послом патриарха Дионисия II К-польского митр. Иоасафом Кизическим - ПСРЛ. Т. 13. С. 275). Этот напрестольный золотой наперсный крест (ныне в ГММК) сохранился после переделок, которым он подвергся между 1768 и 1771 гг. в Соловецком мон-ре. В сделанной тогда надписи указаны имена вкладчиков, но не указан 1558 г., который приводится без ссылки на источник игум. Досифеем ( Досифей (Немчинов), архим. Географическое, ист. и стат. описание ставропигиального 1-клас. Соловецкого мон-ря. М., 1836. Ч. 1. С. 278). |
| 59-61; Мк 15. 46; Лк 23. 53-55; Ин 19. 40). Сцену «Оплакивания» нередко обрамляли вышитые тексты страстных тропарей, связанных с ролью плащаницы в богослужении - она выносилась из алтаря в Великую пятницу и оставалась в центре храма для поклонения до пасхальной полунощницы. На плащаницах рубежа XIII-XIV вв. «Оплакивание» помещалось на фоне небесных светил со славословящими ангелами, на памятниках более позднего времени появились процессии ангелов с рипидами и символы евангелистов. Эволюция стиля золотого шитья проявилась в заметном усилении графического элемента, чему способствовал сам материал, свойства к-рого умело использовали вышивальщицы. Интенсивное проникновение сюжетного шитья в церковный обиход эпохи Палеологов сказалось в оформлении литургических одежд, особенно саккоса, право облачения в к-рый в XI-XV вв. кроме К-польского Патриарха получили также и нек-рые митрополиты. Полное соответствие образцам визант. живописи XIV-XV вв. представляет шитье неск. дошедших до нас церковных облачений: т. н. далматика Карла Великого со сценой «Преображения» (сокровищница собора св. Петра в Ватикане), а также епитрахиль и 2 саккоса, связанные с именем митр. Фотия (Оружейная палата ГММК). На «малом» саккосе Фотия, датируемом рубежом XIV-XV вв., вышиты сцены цикла земной жизни Христа в окружении пророков, святителей, мучеников и преподобных. Сюжетная вышивка украшала также епитрахили, епигонатии (набедренники), поручи, алтарные завесы (катапетасмы), подвесные пелены к иконам. Изысканный рисунок лучших произведений палеологовского шитья говорит об участии в их создании выдающихся художников. " Малый " саккос митр. Фотия. Кон. XIV - нач. XV в. (ГММК) " Малый " саккос митр. Фотия. Кон. XIV - нач. XV в. (ГММК) Художественный металл эпохи Палеологов представлен прежде всего серебряными, реже золотыми окладами икон, чеканные рельефы к-рых повторяют живописные модели своего времени; встречается и ажурный прорезной орнамент с рельефно выступающими розетками. Одним из наиболее известных памятников ювелирного дела является золотой оклад Владимирской иконы Божией Матери . |
| В технике литья изготавливали кресты-энколпионы, дробницы для украшения окладов и др. Гравировкой выполняли изображения и надписи (потир архиеп. Моисея, 1329, ГММК). В технике огневого золочения, перенятой рус. мастерами у визант. мастеров, украшали церковные и алтарные врата (Васильевские врата, 1335/36, южный портал собора александровского Успенского монастыря). Филигранью, сканью и зернью декорировали оклады икон, книг, лампад. Разновидностью скани были напаянные на поверхность конусы из тонкой проволоки, часто применяемые мастерами Зап. Европы эпохи Оттонов (X - сер. XI в.) и московскими златокузнецами XIV в., украшавшими ими оклады икон (венец и гривенка иконы «Богоматерь Боголюбская» из Благовещенского собора Московского Кремля, венец Богоматери на иконе «Богоматерь Млекопитательница» (ГОП) ( Мартынова. 1984. С. 109; Стерлигова. 2000. С. 207-213; Царский храм. 2003. С. 101-103. Кат. 9-10)). В зрелом средневековье на территории Др. Руси славились новгородская скань и филигрань, в период объединения Русского гос-ва ведущим центром техники скани стала Москва. Потир архиеп. Моисея. 1329 г. (ГММК) Потир архиеп. Моисея. 1329 г. (ГММК) Одной из разновидностей эмалирования является техника черни, состоящая в нанесении на гравированное или протравленное на металле изображение массы из серебра, меди, свинца, серы и буры с последующим обжигом. В XVI-XVII вв. чернью украшали дробницы на служебных облачениях, пеленах, церковных предметах, именуемые в описях «дробницы святые писаны чернью» (Опись Образной палаты Моск. Кремля 1669 г.; см.: Успенский А. И. Церковно-археол. хранилище при Моск. дворце в XVII в.//ЧОИДР. 1902. Кн. 3. С. 67-71). Чернью декорировали и оружие. Шедеврами сребро- и златоделия в XVII в. были украшенные эмалями образцы парадного оружия работы мастеров Оружейной палаты ( Мартынова. 2002. Кат. 65, 66, 80-82, 104, 105, 221-224). Камнерезное дело тесно связано с архитектурой и скульптурой. Античная традиция украшения зданий скульптурой была унаследована Византией и странами ее круга. |
| Рака была изъята из Успенского собора Кремля в 1922 г. (предполагалась передача ее в Гохран), разборка производилась с 1 по 9 сент. (ГММК ОРПГФ. Ф. 20. Оп. 1922 г. Ед. хр. 4. Л. 161-162 об.). Местонахождение раки неизвестно (скорее всего она была переплавлена), сохранилась пластина от ее крышки (ГММК). Перед ракой стоял массивный подсвечник, изготовленный ок. 1914 г. мастером Мишуковым (ГМИР, см.: Павлова И. А. Серебряная утварь моск. фирм кон. XIX - нач. XX в.//Москва в нач. XX в./Авт.-сост.: А. С. Федотов. М., 1997. С. 275. Ил.). Сщмч. Ермоген. Икона. Ок. 1914 г. (ц. Казанской иконы Божией Матери в Вырице) Сщмч. Ермоген. Икона. Ок. 1914 г. (ц. Казанской иконы Божией Матери в Вырице) Мастерицами московского во имя Алексия, человека Божия, жен. мон-ря (и, возможно, Вознесенского и Иоанновского мон-рей) на средства царицы мц. Александры Феодоровны для св. мощей Е. было изготовлено облачение: мантия, клобук и епитрахиль (ГММК). На скрижалях мантии из серо-зеленого репса в традициях древнерус. шитья исполнены с одной стороны - Казанская икона Божией Матери, с другой - изображение тезоименитого Е. мч. Ермогена вместе со сщмч. Ермолаем. Белый клобук с серебряными золочеными дробницами на воскрылиях повторял форму клобука патриарха Филарета (Романова). На очелье клобука Е. сделано отверстие для прикладывания к св. мощам, выше - изображение 6-крылого серафима, к-рое вышила и обнизала жемчугом царица мц. Александра Феодоровна (Открытие мощей свт. Ермогена: 1914 г.//Патриарх Ермоген. 1997. С. 284). На дробницах - резные изображения святых, тезоименитых мученикам царю Николаю II, царице Александре и их детям, а также ангела-хранителя. На бархатной епитрахили, шитой разноцветными шелками и золотными нитями с завитками из перламутра на фоне, выполнены изображения московских святителей Петра, Алексия, Ионы и Филиппа и 6 золоченых круглых дробниц с гравированными изображениями 6-крылых серафимов. Внизу в 4 строки крупная надпись вязью: «Пастырь добрый душу свою полагаетъ за овцы» и «Будите оубо мудри яко змия, и цели яко roлyбie» (Ин 10. |
|
|
