| Исполняя распоряжение о запрете почитания несвидетельствованных мощей, приказал погрести нетленные тела, выставленные в храмах в Сорочинцах и др. городах. В донесении от 7 февр. 1726 г. сообщал, что в его епархии ложных чудес (от колодези, березы, от несвидетельствованных образов) не бывало. Заботился об упорядочении богослужения и делопроизводства, распространении духовного образования, искоренении злоупотреблений духовенства. В. неоднократно писал жалобы на киевских мещан, духовенство, школьное начальство и монастырские власти, в т. ч. на игуменов киевских мон-рей, к-рые в период межархиерейства присвоили себе власть над приходским духовенством монастырских вотчин. В качестве исключения получил разрешение Синода постригать в монашество студентов без 3-летнего «искуса». Отличался слабым здоровьем, в 1725-1726 гг. сильно болел. В. принадлежал к группировке противников архиеп. Феофана (Прокоповича). Поддержал переиздание «Камня веры» Рязанского митр. Стефана (Яворского) . После удаления с кафедры покровителя В. Новгородского архиеп. Феодосия (Яновского) Киевский архиепископ стал подвергаться нападкам со стороны Феофана (Прокоповича). Преображенская канцелярия в 1727 г. прислала В. запрос относительно присяги, к-рую, по показаниям архидиаконов киевского архиерейского дома Гавриила Леопольского и Иоасафа Сенюковича, он принес бывшему Новгородскому архиеп. Феодосию. В 1729 г. участвовал в совещаниях с посланником Сорбонны аббатом Жаком Жюбе, посвященных соединению правосл. и католич. Церквей (обсуждение вопроса было начато в 1717 по инициативе франц. богословов и по повелению имп. Петра I ). Тогда же доносил об использовании киевским войтом Д. Прилуцким в ходе земельной тяжбы с архиерейским домом подложных гетманских универсалов и просил Коллегию иностранных дел оградить его от обид со стороны войта. В июле 1730 г. архиеп. Феофан (Прокопович) использовал донос киевских мещан, бурмистра А. Халявки и войта Прилуцкого, о неслужении В. торжественных молебнов по случаю восшествия на престол Анны Иоанновны для расправы с ним. В. тщетно искал заступничества у самого архиеп. Феофана, канцлера Г. И. Головкина и у князей М. М. и Д. М. Голицыных. 2 авг. 1730 г. он был вызван в Москву, куда прибыл только 22 сент. Задержка в пути послужила дополнительным пунктом обвинений. Судебное разбирательство завершилось 25 нояб. 1730 г. лишением В. архиерейства и священства «через игумена угрешского Аввакума». |
| В соответственном стиле идет все последующее изложение, сопровождаемое точными ссылками на слово Божие (часто только указанием мест) и выборками, чрезвычайно умело подобранными из святых отцов. Наставления общего характера перемежаются практическими указаниями трезво-делового типа, обнимающими и современные предписания властей. Настольная то книга, спутник священника, незаменимый друг и наставник, тут же попутно не оставляющий подчеркнуть все особливо важное при каждом действии священника, упущение чего может ввести его в грех. Обслуживаемый такой книгой цельный церковный быт в какой-то мере продолжал существовать и в позднейшее время, почему эта книга оставалось современной и не устаревала в существе своем. Это надо сказать и об эпохе послефиларетовской. Вот сценка, характеризующая пограничное время, записанная человеком нашего времени, архиеп. Никоном, знаменитым церковным деятелем царствования Императора Николая II. Вспоминал он старика-бурмистра, неграмотного, но наизусть читавшего жития по-славянски. «Припоминается мне картина как он, окруженный старостами деревенскими, в вотчинной конторе, взяв в руки газетный лист, устремлял в него свои старые очи и начинал: «Месяца декембрия в первый день. Житие святаго праведнаго Филарета Милостиваго. В стране Пафлагонстей, в веси глаголемой Ампия»... И так прочитывал все до конца. Он читает и умиляется, слушатели внимают и от умиления плачут. Вот как было в старину, сравнительно даже и не особенно старую, лет пятьдесят назад. Зато, бывало, клирос полон мужичками, которые помогают дьячку в чтении и пении. И торжественно бывало встречали мы Святую Пасху и Рождество Христово в своей родной сельской церкви, оглашаемой хотя и не особенно стройным, но зато дружным, одушевленным пением обоих клиросов». Тут же приводит архиеп. Никон письмо одного пастыря, в котором скорбит он об упадке «грамоты церковной», такой ранее твердой, когда «твердили часослов». «Строй песнопений церковных властно царил в душе грамотея. Канон девятопеснец, разделенный на три части, по три песни, и в каждой песни четыре тропаря, среди канона три малых ектении, после них седален, кондак и светилен, вся эта математическая стройность, в которой светится число Святыя Троицы, вводила чтеца в светлые чертоги богослужения, воспитывала, укрепляла волю, интересовала, радовала. |
| —155— ленные «не малою працею» и «не малым коштом», увенчались успехом. Король гарантировал положение братства двумя универсалами (от 3 и 19 марта 1633 г. «Русь старая в унии не будучая» так обозначал православных король) 1551 причем, ограждая братство от вмешательства местных властей, дозволял ему, по примеру Виленского и Львовского братств, устроить монастырь, школу «наук вызволеных языков вшеляких», семинарии и школы фундовати и канун Богоявленский для свеч до церкви братства по две недели ежегодно держати». Митрополит Петр Могила относился в высшей степени благосклонно к братству, которое давало ему материальную помощь на возобновление храмов и вообще на нужды Церкви в то хлопотливое и полное тревог время. 1552 Имея сам права патриаршего экзарха, Петр Могила не смущался тою самостоятельностью, которую приобрело братство, как учреждение ставропигиальное. При объезде областей великого княжества Литовского и, в частности, городов Белоруссии, Петр Могила , будучи летом 1635 года лично в г. Могилеве, выслушав ходатайство старост братских пана Богдана Стеткевича и бурмистра Богдана Ребровича и пересмотрев все грамоты патриархов и королей данные братству (названному Могилою «братством милосердия») признал его ставропигиальным, т. е. подчиненным не местному епископу, а ему, митрополиту, как патриаршему экзарху. В удостоверение этого признания, Петр (Могила) выдал 15 июля 1635 г. братству грамоту, и сам записался в «патроны» братства. 1553 , 1554 —156— Права, полученные братством от польского правительства, были весьма важные и походили на те, которыми пользовались Виленское и Львовское братства. Так, Могилевское братство имело свой дом для сходок, школу, где преподавались разные науки и типографию для печатания учебных и других духовных и светских книг на языках: русском, греческом, латинском и польском. 1555 Братские учреждения были изъяты от подсудности местным коронным властям и освобождены от податей и повинностей. Братство имело право на своей земле селить крестьян и судить их чрез своих «рочных старост». |
| Православных ремесленников исключали из разных ремесловых цехов без всякой причины, а за то единственно, что они ходили в церковь Святого Духа и присутствовали там при богослужении. Русского бурмистра и трех райцев виленской ратуши за то же самое велели арестовать под предлогом будто бы их измены и потребовали к расправе и двух из них в продолжение нескольких недель держали в ратушной тюрьме. В Вильне старанием троицкого игумена или архимандрита Иоасафа Кунцевича уже принято было за общее правило: не избирать в бурмистры и райцы и вообще не допускать на должности в городском магистрате никого из русских, кроме униатов; равно не принимать в купеческие братства и ремесловые цехи или исключать из них тех русских, которые не представят удостоверения, что они содержат унию. Обе эти меры, тогда же принятые и в Новогрудке, были крайне несправедливы и стеснительны для православных и, касаясь самых существенных житейских интересов, могли поколебать многих городских жителей. Ученая братия Троицкого монастыря и семинарии писали и издавали против православия и православных брошюры, которые большею частию остались нам известными только по своим заглавиям, каковы: «Уния», «Разговор брестского мещанина с виленским братчиком», «Воскресший Наливайко», «Политика, называемая невежеством» и подобные . Троицкие монахи пытались еще в 1617 г. вызвать свято-духовских на публичный диспут в полной надежде посрамить их торжественно. Устроить это дело взял на себя (в 1617 г.) сам Виленский бискуп Евстафий Волович будто бы с целию примирить напрасно враждующих между собою. Он успел склонить к тому православных, согласившись на их условия, чтобы из латинского духовенства могли присутствовать на диспуте только он, бискуп, и с ним две духовных особы в качестве простых слушателей, а из латинских мирян лишь те, кого пригласят или допустят сами православные. Уже назначены были время и место для диспута. Многие светские лица из православных выразили желание присутствовать на нем, немало и униатских дворян съехалось для того в Вильну. |
| 16 См. выше: 1635 года января 29 архимандрит Кирилл подал протест в черниговском замковом уряде: «Пан Асалай (черниговский бурмистр) арендовал озеро Пречистой – озеро Галин, другое озеро Святое за певную сумму в року 1634, месяца мая 4 дня. Отдавши первую рату, зостал повинен отдати другую рату 20 золотых польских; в том же року внесены на святокалендаря грецкого святое Покрови; и кгды пришол час отданя пенезей, пан Асалай, не отдаючи грошей, час зволочает». 18 В «Истории иерархии Русской Православной Церкви», VI, 514, Лазарь Баранович поставлен между архимандритами елецкими, но напрасно; Галятовский пишет: «По тых архимандритах униатах, православный читальнику, богомолец твой Иоаникий Галятовский православный зостал архимандрит черниговский». 23 Царская грамота от 10 августа 1672 года на Авдеевку, Горбов, перевоз Авдеевский, Лопачёв, на Серединку с мельницами, на перевоз Онисовский, на озеро Богородичное, на Надиновку и на Онисов. Прежде того царской грамотой от 2 августа 1667 года дана монастырю селневская мельница, называемая Рымчин млын; царской грамотой от 13 сентября 1667 года утверждены за обителью сёла Авдеевка и Горбов, с озёрами: Брусиловским, Слабинским и Святым,что под монастырём. «История иерархии», VI, 497–504. 24 Записка, нап. в «История иерархии», VI, 495. Из этих царских даров сохранились поныне: потир с изображением Спасителя и трёх святителей, дискос со звездой, копие, крест и кадило. Царская грамота последовала от 12 апреля 1676 года. Рукопись Елецкого монастыря л.21–24, л.28. 25 Здесь род «Пана Колчицкаго, который надал в монастырь елецкий село свое Буянку в сотне Ройской в р.1667». «Пана Иоанна Аврамовича; полковника черниговскаго; иерея Аврама; усп. 1670, Иоанна, Евдокию». «Пана Лысенка, полковника черниговскаго, род Максима Уласенка, козака черниговскаго, который надал на монастырь елецкий грунта пахатные, лежачие под Черниговом; род Романа Остапенка мещанина черниговскаго 1679 вписан; род п.Иерофея Конвисара бурмистра черниговскаго» и прочие. |
| Таковы изданные в Вильне: псалтыри 1586 и 1592 г. и Евангелие 1600 г. – «промыслом, проторы, труды и тщанием скарбнаго пана Лукаша Ивановича Мамонича и брата его Козмы бурмистра виленскаго»; Евангелие 1574г. и псалтырь 1576 г. – Петром Тимофеевым Мстиславцевым «умышлением и промышлением пана скарбнаго Ивана Семеновича Зарецкаго и брата его пана Зенова»; октоих 1582 г. – трудами некоего Василия Михайловича Гарабурды: служебник 1617 г. – «коштом и накладом канцлера литовскаго Льва Сапеги» 214 . Таковы же напечатанные: в Заблудове – Евангелие учительное 1568 г. – Иоанном Феодоровым и Петром Тимофеевым по приказанию и на иждивении гетмана литовского Григория Ал. Ходкевича; во Львове – Апостол 1573 г. – Иоанном Феодоровым на иждивении детей Ходкевича; в Остроге – псалтырь и новый Завет 1580 г. и Маргарит 1596 г. «коштом, промышлением и всем накладом князя Острожскаго Константина»; в Киеве – Апостол 1630 г. «коштом и накладом пана Богдана Стеткевича» 215 . Другие книги печатались, хотя также частными лицами, по крайней мере, с благословения и след. с ведома церковной власти. Например, в Вильне напечатаны – служебник 1583 г., за благословением митрополита киевского Онисифора, и Апостол 1591г., за благословением константинопольского патриарха Иеремии и киевского митрополита Михаила Рагозы; во Львове – Апостол 1639 г., за благословением святейших патриархов и митрополита киевского Петра Могилы ; в Киеве – псалтырь 1624 г. за благословением киево-печерского архимандрита Елисея Плетенецкого и др. 216 . Третьи книги были переводимы вновь с греческого и издаваемы, хотя также частными лицами, но при некотором участии церковной власти. Так переведены и напечатаны – в Стрятине требник 1606 г. некоим Феодором К..., по благословению Львовского епископа Гедеона Болобана; во Львове – св. Иоанна Златоустог о о священстве 1614 г., по благословению львовского епископа Иеремии Тисаровского; в Евю (близ Вильны) – св. Каллиста Евангелие учительное 1616 г. трудами иноков виленского Святодуховского монастыря; в самой Вильне – св. |
| 168 Памятники старины в западных губерниях Империи», изд. П. Н. Батюшковым, вып. 3; срав. «Волынь», изд. П. Н. Батюшковым, СПб., 1888 г., прилож. 89–90, и «Сборник памятников русской народности и православия на Волыни», изд. техниками строительного отделения Волынск. губерн. управления, вип. 1, Житомир, 1868 г., стр. 6–7. 170 Церкви Онуфриевская и Воскресенская упоминаются в акте от 1591 года 23 декабря в донесении возного о том, что епископ Кирилл Терлецкий жаловался на Ждана Боровицкого, войского Луцкого, распространившего слух о его смерти и завладевшего его имуществом, причём здесь сказано, между прочим: «…О таковом своволенстве (Боровицкого и его сподвижников) я возный з умыслу, тогож часу хотячи певности в таковой речи доведатися, пытал есми презвитеров: Воскресенского Григория и Онофриевскаго»·(Архив, ч. 1, т. 1, стр. 320. 171 О монастыре Св.-Троицком упоминается в акте от 1659 года содержащем меры к пополнению договорных статей Гадяцких, представленные казацкими послами с покорною просьбою его королевской милости и всей Республике; акт этот подан послами во время сейма 1659 года, когда дело шло о подтверждении договорных статей Гадяцких; здесь, между прочим, сказано: «…монастырь и госпиталь Св.-Троицы в Остроге, с местечком Суражем и принадлежащею к нему волостью, взяли отцы Иезуиты» (Памятники, т. 3, отд. 3, стр. 317). 172 Л. Раральского – «Свято-Троицкий храм, бывший в г. Остроге на Волыни» в Волын. Еп. Ведом. за 1883 г. 23 и 24, стр. 669–681 и 696–707. 173 Первым славяно-русским печатником признаётся немец Швайпольт (Святополк) Феоль, впервые напечатавший пять славяно-русских книг в Кракове в 1491 году [именно: Шестоднев, Часослов, Триодь постную, Триодь цветную и Псалтирь следованную]. Последователем его в этом деле был доктор Франциск Скорина из г. Полоцка, который напечатал в 1517–1519 гг. книгу под названием «Библия руска». В Вильне первая русская книга была напечатана в 1525 году «Апостол» на Литовско-русском наречии тем же Скориною, «в доме наистаршего Бурмистра Якуба Бабича» (352 листа, в конце приложен – Сборник, или месяцеслов). |
| Словом, грубоватый Ютов раскрылся. Сказал, что «жалко вот со старухой нашей расставаться, с няней». - Узнаете ее - оцените. Много повидала, много знает. Туга только, навязываться не любит. Тургенев, как приедет из-за границы, посылает за ней повидаться. Много у него в рассказах от Матвеевны. Прочтешь «словечко»… Матвеевна наша! Знаете, она хорошо знала Лукерью, с хутора Алексеевны, помните - «Живые мощи»? Не читали?!..- удивился Ютов.- Как, неужели не читали… «Живые мощи»?!..- с изумлением переспросил он Дариньку. Она смутилась. Смутился и Виктор Алексеевич: помнилось что-то, смутно… кто-то болел, в сарае?.. - Да как же так… непременно прочтите! Это ведь здешнее, вся округа знает, из стариков. Там-то и есть это…- «красота Господня». Матвеевна за святую почитает ту Лукерью. Сама она вам не скажет. Про этот се «грех»… она, конечно, считает это за грех… я слышал от спасского бурмистра Тихоныча, он эту историю отлично знает. Думнова - по отцу, а по мужу Матвеевна- Полякова. А Василий Поляков когда-то был Лукерьиным женихом, крепко друг друга полюбили, а кончилось «мощами». Лукерья примирилась, что ее Вася женился на хорошей девушке. Непременно прочтите. Даринька загорелась,- а где достать это, про «Живые мощи»? - Как - где… везде!..-удивленно воскликнул Ютов. - В каждой школе, в любой читальне! Это же из «Записок охотника»!.. «Записки охотника»… неужели не читали?!.. Даринька со стыда сгорела, даже проступили слезы, и растерянно глядела на Виктора Алексеевича. - «Провинциалами»-то оказались мы, - вспоминал он, -даже просто невеждами. Ютов и виду не подал, что уличил в безграмотности. Достал из портмоне ключик на шнурочке и вручил Дариньке: «Все наши книги в вашем распоряжении, там все найдете». Библиотеку Ютовы нам не продали. Эта библиотека, в «гагеновскнх» переплетах, семейные портреты и реликвии были внесены в сохранную расписку и оставлены временно в усадьбе, в большой угловой. Передавая от нее ключ Дариньке, Ютов неожиданно сказал: - Хорошо, что вы…- подчеркнул он,-купили наше Ютово. Оно будет в сохранности. |
| Точно так же по просьбе городенского старосты Юрия Радивила король отдал ему (1520) в «подаванье» Спасскую церковь с ее землями, находившуюся в его имении Котре. Польская королева Бона дала наказ (1520) своему пинскому державце, чтобы к Юрьевской церкви в пинском замке определен был священником внук тогдашнего священника, уже состарившегося, «якож есть обычай в Руси, иж церковь и доходы церковные на потомки спадает». Покровительство, какое оказывал король Сигизмунд православным владыкам, монастырям и церквам, не ограничивалось одним духовенством, но простиралось и на всех православных мирян. Он подтверждал целым областям по просьбе местных князей, бояр, шляхты и всего населения уставные грамоты, данные им еще прежними королями, Казимиром и Александром, и в этих грамотах предоставлял одни и те же права жителям обоих исповеданий, латинского и православного, как гражданские, так и церковные. Он вводил в города по примеру своих предшественников так называемое магдебургское право, по которому горожане управлялись и судились сами собою, чрез своих выборных, и в жалованных грамотах на магдебургское право ясно определял, чтобы половина таких выборных радцев (в Полоцке, например, число их простиралось до 24) были римского закона, а другая половина – греческого закона и чтобы из среды радцев ежегодно избирались два бурмистра, также один римского, а другой греческого закона. Этим православные обитатели городов совершенно уравнивались по управлению и суду с своими согражданами-латинянами. Так было в великом княжестве Литовском, но не так было в Галиции. Там с каждым годом увеличивалось число польских панов-помещиков, и в их руки переходили русские имения. И между тем как на Волыни, в Подолии и других областях, принадлежавших Литве, православные, наравне с латинянами, занимали и первостепенные должности, в Галицкой Руси все воеводства, кастелянства, староства король раздавал только полякам. Между тем как в литовских городах православные имели совершенно одинаковое с латинянами участие в городском управлении и суде, в городах Галиции, особенно во Львове, поляки и немцы захватили себе всю власть в магистратах, вытеснили оттуда русских и притесняли их. |
| Где столь жестокое преступление вопиет о мщении, проклят человек, который удерживает меч свой от крови! Итак, могущественнейший король! Ты не должен удерживаться от меча и огня. Да почувствует ересь, что за преступлениями следуют наказания. При таких отвратительных преступлениях милосердие есть жестокость». Папа не довольствовался письмами к королю: он писал ко многим епископам и светским лицам, требуя гонения на православных епископов, грозя бедою, которая произойдет от связи их с козаками. Лев Сапега, недавно бывший обличителем Кунцевича, теперь должен был принять на себя председательство в комиссии, назначенной для суда над убийцами Кунцевича. Комиссары приехали в Витебск, окруженные войсками, пешим и конным, из боязни козаков, к которым жители Витебска обратились с просьбою о помощи. В три дня комиссия кончила свое дело: два бурмистра и 18 других горожан погибли на плахе; имения их были конфискованы; около ста горожан, спасшихся бегством, приговорены к смерти, и имения их также конфискованы; город потерял все свои привилегии; ратуша была разрушена; колокола, в которые били в набат, поднимая народ против епископа, были сняты; две православные церкви разрушены. Униатский митрополит киевский, Иосиф Рутский, извещая об этом кардинала Бандина, так оканчивает свое письмо: «Великий страх после этого напал на схизматиков; начали понимать, что когда сенаторы хотят приводить в исполнение приказы королевские, то не боятся могущества козацкого». Итак, имя козаков в устах у папы, у митрополита униатского; вместо Острожских и Тышкевичей козаки являются главными защитниками православия. Мы видели, как дурно кончилось козацкое дело в конце XVI века. После этого мы встречаем в западнорусских летописях известия о таких поступках козаков, которые, конечно, не могли снискать им любви остального народонаселения. Так, летопись говорит под 1601 годом: были в Швеции козаки запорожские, числом 4000, над ними был гетманом Самуил Кошка, там этого Самуила и убили. Козаки в Швеции ничего доброго не сделали, ни гетману, ни королю не пособили, только на Руси Полоцку великий вред сделали, и город славный Витебск опустошили, золота и серебра множество набрали, мещан знатных рубили, и такую содомию чинили, что хуже злых неприятелей или татар. |
|
|
