| Никифор, однако же, постепенно смягчился и старался помириться с Саприкием. Саприкий же, напротив того, не хотел и слышать о примирении. Между тем в это время настало гонение на христиан. Священник Саприкий был одним из первых, преданных на истязания. Он с твердостью переносил их, наконец был осужден на смертную казнь. Узнав об этом, Никифор поспешил испросить прощение у мученика. Но хотя у Саприкия и оказалось достаточно силы душевной, чтобы совершить подвиг, но в то же время не достало у него в сердце ни любви, ни смирения, чтобы помириться с своим врагом… Не пожалел он и не простил своего бывшего друга, который со слезами умолял его о примирении, который страдал теперь о нем же самом, о Саприкии-мученике, лишавшем себя по своей злопамятности победного венца… Так до самого места казни следовал он за Саприкием и не переставал молить его: «Мученик Христов, прости меня!» Но тот оставался бесчувственным и на горячие мольбы смиренного Никифора отзывался только гордым безмолвием; в своей злобе на брата оставался непоколебим. И за это поколебалось Божие долготерпение: Господь отринул от Себя, не захотел принять подвига от человека, не очищенного примирением с братом, хотя уже он как бы стоял на пороге блаженной вечности… Гсоподь лишил Своей благодатной помощи душу, в которой было так много ненависти и гордости. Представленная самой себе, эта душа потеряла всю силу… Приблизившись к месту казни смутился и затрепетал Саприкий после того, как он уже претерпел лютые истязания и, малодушно устрашась смерти, он отрекся от Христа… – Не убивайте меня, – сказал он палачам, – я исполню царское повеление: принесу жертву богам. Услышав это, в ужас пришел Никифор и стал умолять Саприкия не губить себя, не отступать от Христа. Но ослепленный злобою Саприкий не послушал его. Тогда Никифор сам заявил себя христианином и испросил себе смерть вместо Саприкия. Таким образом смиренному Никифору даровано было счастье победоносного мученического подвига, а жестокосердный и непреклонный во вражде Саприкий произвольно лишился его. |
| Если бы не было покаяния, то как бы Господь сделал евангелистом грабителя — мытаря? (Мф.9:9) Если бы не было покаяния, то как бы святой Павел из гонителя стал избранным сосудом Христовым? (Деян.9:1–20) Если бы не было покаяния, то как бы принял Господь Закхея (Лк.19:1–10), старшину мытарей? Если бы не было покаяния, то как бы стал снова дорог отцу возвратившийся блудный сын? (Лк.15:11–32) Если бы не было покаяния, то как бы получила прощение своим многим грехам плакавшая у ног Христовых блудница? (Лк.7:36–50) Если бы не было покаяния, то как бы открылся рай разбойнику? (Лк.23:39–43) Если бы не было покаяния, то как бы велел апостол принять коринфского грешника? (1 Кор.5; 2 Кор.2:1–8) Если бы не было покаяния, то как бы мог не только получить прощение своим великим злодеяниям, но и сподобиться мученического венца волхв Киприан весь уподобившийся диаволу, рассекавший утробы беременных женщин ради своего волхвования и затем обращенный ко Христу праведной Юстиной? Имея столько великих примеров покаяния и взирая на безмерное милосердие Божие, покрывшее их, дерзнул и я, грешный, прибегнуть с покаянием к Твоему милосердию, всемилостивая Владычица: подай мне руку помощи и испроси у Сына Твоего и Бога нашего прощение моим тяжким грехам. Когда Феофил произнес эти слова, пречистая Дева Богородица, истинное прибежище грешных, надежда отчаивающихся и скорая помощь молящихся к Ней, сказала ему: — Исповедуй, о человек, что рожденный Мною Сын Мой, Которого ты отрекся, воистину Христос Сын Бога Живого, имеющий придти судить живых и мертвых, и тогда Я умолю Его о тебе и Он примет твое покаяние. — О преблагословенная Владычица, — ответил Феофил, — как дерзну я, недостойный и окаянный, раскрыть мои скверные и нечистые уста, которыми я ради малой и суетной чести, отрекся от Сына Твоего и Бога моего, и от святого Креста Его, защитника души моей, и от святого крещения, и скрепил отречение отданным диаволу моим рукописанием. — Ты уж только исповедай, — сказала ему Пречистая Богородица, — и не сомневайся в его милосердии; Он человеколюбив и милосерд и принимает слёзы истинно кающихся: для спасения рода человеческого, Он благоволил воплотиться от Меня и, будучи Богом, стал человеком. |
| Вонифатий ответил шуткой: — Что если я не найду мученика, и тебе привезут мое тело за Христа умученное, примешь ли его с честью? Аглаида с упреком остановила его: — Не время шутить теперь… Ведь ты отправляешься на святое дело и готовишься служить святым мощам, на кото рые даже смотреть мы недостойны. Помня эти слова госпожи и чувствуя всю скверну души своей, Вонифатий в дороге стал деятельно готовиться к тому, чтобы достойно исполнить возложенную на него задачу: он много постился и горько каялся в своей прежней порочной жизни. Прибывши в Таре, где свирепствовало гонение, он поспешил на площадь, где мучили христиан. Великое множество народа собралось смотреть на ужасное зрелище. Христиан, единственная вина которых состояла в том, что они верили в Бога и вели благочестивую жизнь, подвергали самым зверским истязаниям: их вешали, жгли огнем, привязывали к четырем столбам и потом раздирали на части, перепиливали пополам, сажали на кол, им выкалывали глаза, ломали кости, отсекали руки и ноги. С великим терпением переносили мученики страдания, но что всего удивительнее, не боль и мука отражались на их лицах, но тихая радость и блаженство, как будто перед их глазами уже открывалось светозарное, счастливое будущее в единении с Тем, Кого они любили больше жизни. Пораженный их мужеством, Вонифатий смотрел на эти радостные, светлые лица и сам раскалялся ревностью о Боге… И вдруг его охватило непреодолимое желание, подобно этим мученикам, открыто исповедать Христа. Он вышел на середину площади и воскликнул громко: — Велик Бог христианский, помогающий рабам своим и укрепляющий их в таких муках! С великой любовью он целовал изуродованные тела мучеников, их зияющие раны и молил лишь об одном: самому сподобиться мученического венца. Его заметили, схватили, привели к гегемону. Суд был скор и беспощаден: Вонифатия вывели за город и отрубили ему голову. Но 550 человек из толпы зрителей в тот день сделались христианами, увлеченные его примером. Между тем Аглаида с нетерпением ожидала возвращения посланных, постилась, молилась, готовясь встретить святые мощи; и вот наконец явился ей во сне ангел с такими словами: " Прими того, кто был некогда слугой твоим, а теперь наш сослужитель… " Утром Аглаида вышла на дорогу и долго смотрела в ту сторону, откуда ожидала прибытия посланцев… Вдали показался караван. Она узнала своих слуг, но не было Вонифатия с ними. Между седел двух сильных мулов качался ковчег, очевидно, заключавший в себе святые мощи… Аглаида тихо пошла навстречу и благоговейно склонила колени… |
| О сыне горе! Болен. Я всегда твержу матерям заботливым о чадах. Вы причастницы мученического подвига, ждите и венца такого. Да узрит Господь сие горе ваше и да отвратит причину его, даровав сыну вашему крепость и полноту здравия. Благослови Господи вас всяким благословением и супруга вашего и всех деток и все дела ваши. Спасайтесь! Ваш доброхот Е. Феофан. Письмо 301. Благословение за труды на пользу церкви адресатки и ее мужа. Примерное соблюдение молитвенного правила. Как относиться к гостям. Поминать ли удавленника. Наставление сыну. Сведение о здоровье. Об акафисте Св. Игнатию Богоносцу Милость Божия буди с вами! Получил превосходную вами сработанную пелену и уже определил ее к делу. Теперь ваших трудов пеленою прикрывается верхняя часть престола, и прекрасные воздухи служат при священных сосудах. Благослови вас Господи! Один труд кончили, подготовляетесь к другому не менее прежнего важному. Да будут вам неотступными помощниками Господь и Матерь Божия, да осеняет Она вас покровом Своим и воздухами небесными да исполняет и вас и все около вас. Поздравляю с окончанием труда храмоздательства супруга вашего. Сколько вы оба трудитесь в делах Богу угодных и не маленьких! Но блаженны есте. Всем сим заготовляется вам кошт на вечное трапезование в царствии Божием. Спаси вас Господи! Ш-ка хорошо делала, что не отменяла своего правила и в гостях. Навыкнет молиться и всю жизнь будет успешно противостоять всяким искушениям. Эта неподвижность, не смотря на изменение внешней обстановки, в правилах молитвенных великое сокровище для ревнующих о духовной жизни. Вас гости рассеивали. Жалею вас. Но попробуйте принимать их, как посланцев Божиих и заботу об их довольстве и удовольствии быть у вас, как видите, как бы лично Самому Господу служили и будете всегда с Господом. Можно навык приобресть, справлять все требуемое течением дел, как службу Божию: ибо Бог везде и все видит и всякое обращение мысли к Нему не пропускает не замеченным. Какой ужас! 11 лет и удавленник. Дивно! Что могло довесть его до сего? Поминать – ли! Как дело любви, отчего бы не поминать? К тому же, какой у него разум? Сам Бог, впрочем, лучше всех нас знает все, могущее умалить вину и извинит и помилует, если правда не помешает милости. Нам же всего безопаснее предать его в руки Божии. Мне, впрочем, всегда думалось и думается, что частно в своей молитве можно поминать таких. |
| Темничные стражи известили о таком решении узников самого Лизия. На утро он велел привести святых мучеников из темницы к себе на суд, поставил их пред собою и с гневом спросил: — Какой бес привел вас к безумному решению восстать против власти и не послушаться царского повеления поклониться великим богам? — Мы, конечно, были бы безумцами и игрушкою бесам, — отвечали святые, если бы честь, подобающую одному только Богу, воздавали деревянным и каменным произведением рук человеческих. Но теперь мы поступаем мудро, ибо покланяемся Творцу всего, создавшему небо и землю словом Своим и изведшему их из небытия в бытие духом уст Своих В это время один из присутствовавших на суде указал Лизию на Иерона и сказал: — Вот кто сопротивлялся твоим посланцам, и всё, о чем ты слышал, сделал именно он. Лизий, посмотрев на Иерона, спросил, откуда он родом, и, когда Иерон назвал свое отечество и место рождения, опять спросил его: — Это ты противился царскому приказанию, надеясь на телесную свою силу, и избил посланных за тобою воинов? — Да, я, — смело отвечал мужественный Иерон, — «мне ли не возненавидеть ненавидящих Тебя, Господи, и не возгнушаться восстающими на Тебя?» (Пс.138:21). Потому-то и нанес я им побои и гнал, как трусливых зайцев. Слыша эти слова, Лизий разгневался и, не отдавая должного храбрости и силе Иерона, порицал его за непокорность и сказал: — Безумие твое довело тебя до такой дерзости, что ты ослушался царского повеления, не покорился и моему приказу и избил посланных нами. За это повелеваю отсечь по самый локоть твою дерзкую руку, повиновавшуюся безумной голове. И тотчас святому Иерону отсекли руку, а прочих святых, по повелению того же мучителя, немилосердно били долгое время. Затем все они опять были брошены в темницу и возблагодарили Бога, сподобившего их понести такие муки за Его святое имя. Но один из них, вышеупомянутый Виктор, родственник святого Иерона, обессилев от полученных им побоев и убоявшись еще больших в будущем, тайно призвал к себе того чиновника, который вёл запись схваченных и преданных мучениям христиан, и униженно умолял вычеркнуть имя его, Виктора, из записи имен узников, страждущих за Христа, при чем обещал ему подарить за это одно поместье. Подкупленный обещанным ему подарком, чиновник исполнил просьбу Виктора, — уничтожил его имя в записи и ночью выпустил его из темницы. Но Виктор, вышедши из темницы, вскоре умер и таким образом лишился и поместья, и жизни, и мученического венца. |
| По прошествии пятнадцати дней со времени посещения Максимом Клавдия, Диоклитиан узнал, что оба они, — а последний и со всем своим семейством, сделались христианами: это очень его огорчило. Однако он скрывал свою печаль и своей супруге, царице Ирине, сказал только, что посылал к Гавинию, желая сосватать дочь его Сосанну сыну своему Максимиану. Услышав об этом, Ирина прославила Бога: она была тайная христианка, а царю сказала: — Делай, что внушает тебе Бог. Не доверив царице своей скорби, Диоклитиан призвал к себе военачальника Юлия, язычника и человека жестокого, и рассказал ему с печалью, что возлюбленные родственники его, посланные для обручения невесты сыну Максимиану, приняли христианство, не смотря на его запрещение. — Все пренебрегающие царские повеления, — сказал Юлий, — хотя бы последние были несправедливы, должны подвергнуться смертной казни; твое же приказание было справедливо, и если они его нарушили, то тем более достойны смерти. Царь тотчас приказал Юлию послать воинов, чтобы взять всех кроме епископа Гаия, что и было исполнено. Пресвитера Гавиния с дочерью он велел стеречь в кустодии; Максима же и Клавдия с женой и детьми послал в изгнание; потом он велел сжечь их в городе Остиа бросив пепел в море; так скончались святые, удостоившись славного мученического венца. Спустя пятьдесят пять дней, Диоклитиан велел супруге своей взять к себе Сосанну, чтобы склонить ее к браку с его сыном. Когда же святая Сосанна, находившаяся под стражей, увидала идущих за нею, то с глубоким сердечным вздохом и слезами сказала, обращаясь к Богу: — Господи, не оставь рабы Твоей! Когда Сосанну ввели к царице, то последняя поклонилась ей прежде, чем она: царица чтила в ней благодать Христову и целомудрие. Святая Сосанна упала пред царицею на землю, но она ласково подняла ее со словами: — Радуется о тебе Спаситель наш Христос. Услышав из уст царицы имя Христово, святая Сосанна возрадовалась и сказала: — Благодарю Христа Бога моего, царствующего на всяком месте! И обе они, царица Ирина и святая Сосанна, радовались о Господе Боге, с любовью беседуя о Нем. Они возносили к Нему горячие молитвы, особенно же святая Сосанна: следуя наставлениям отца, она непрестанно днем и ночью воспевала благословляя Бога. Диоклитиан же в это время ждал, надеясь, что Сосанна даст согласие на брак. После долгих ожиданий он послал за царицей и спросил ее: |
| Закон, запрещавший наместникам посылать осужденных ex provinciam in provinciam был издан позднее. Для этой посылки тогда не требовалось и одобрения Императора; а у врагов Игнатия могли быть специальные побуждения не допустить мученичества Игнатия в. Антиохии, и отправить его в Рим. Что касается обстоятельств путешествия, как они представляются на основании Посланий, то прежде всего получает значение тот факт, что и во второй половине II века, когда по мнению противников подлинности Послания, подделка нашла прием у христиан, общие условия жизни в Римском государстве не изменились в корне, и однако в это время такие обстоятельства уже не казались невероятными. Против такого рода возражений достаточно вспомнить, что апостол Павел в узах проповедовал Христа ( Деян. 28:16, 30–31 ), что весьма часто христиане имели доступ к мученикам и заключенным в темницах (сравн.: Деяния Перпетуи и Фелицитаты, 3, 5, 16; Cypr. Carth. Epist., 5:2; 15:1), что мученики в узах писали и получали Послания (Cypr. Carth. Epist., 10;15;17:3; Eus. Hist. eccl., 5:3.4; 6:11.5). Что касается пути, который совершил Игнатий, то несомненно, что можно было достигнуть Рима более прямою и краткою дорогой; но почему не предположить, что Игнатий прошел обычным военным путем Римлян через Македонию, в особенности, если не было случая отправить узника в Италию морем. Положение, которое предполагает Послание к Римлянам, именно боязнь Игнатия, чтобы Римские христиане не предприняли каких-либо шагов для освобождения его, объясняется предоставленным Римскими законами правом подачи апелляции другими, даже против воли осужденного; Римские христиане и могли воспользоваться этим законом по отношению к Игнатию, когда он еще был в пути. з) Впечатления, получаемые от личности святого Игнатия, как она отражается в Посланиях – слишком ненадежный аргумент против подлинности Посланий, так как у различных критиков они весьма различны: где одни видят признаки фальсификации, там другие находят печать подлинности и выражение истинной индивидуальности автора. Если находят неестественным чрезмерное возбуждение мученика и невероятною столь сильную жажду смерти, то не придают должного значения тому психологическому моменту, что нельзя вполне понять мыслей и чувств мученика, если не иметь его веры и надежды. Жажду мученического венца обнаруживают многие христиане его времени. Послание Смирнской Церкви о мученической кончине Поликарпа прославляет тех, которые выслушав смертный приговор языческих судей, с радостью и одушевлением шли на смерть (гл. 2), восхваляет Германика, который нарочно разъярил диких зверей, чтобы скорее умереть (гл. 3). Вообще же весь ход мученичества Игнатия, насколько он отразился в его Посланиях, не противоречит законам и обычаям того времени. |
| — Куда ты спешишь? — В собрание православных! — отвечала жена. — Но разве ты не знаешь, что всех там собравшихся предадут смерти? — Знаю и потому спешу, чтобы не опоздать в получении мученического венца. — Но для чего же ведешь с собою младенца? — Для того, чтобы и он участвовал в том же блаженстве. Любовь христианская — закон человеческого сердца В Евангелии Господь на вопрос одного законника: что сотворив живот вечный наследую? (Лк. 10:25) указал ему на заповедь о любви к Богу и ближнему. Люби Бога и ближнего, так сказал Господь, и ты войдешь в Жизнь Вечную. Любовь есть закон нравственно-разумной жизни. Закон этот должен соединить все существа в беспредельной гармонии. Вне этого закона для тварей, которые остаются непослушными ему, возможно только блуждание, страдание и смерть. «Христианство заповедало привязанности такие, каких природа никогда не внушала человеку, оно их благословляет, оно их вызывает». Представим примеры, подтверждающие эту мысль. Вот во вратах Иерусалима иудей. Человек этот терпит жестокую муку, палачи окружают и терзают его, как дикие, кровожадные звери; по лицу его струится кровь; он поднимает к небу взоры, полные ангельской кротости: он молится за тех, которые побивают его камнями. Бог заповедал ему любить, — и он любит. Это святой первомученик Стефан. Вот фарисей, сын фарисея, Савл из Тарса. По закону естественного превосходства все предрассудки, вся гордость, все узкие понятия, вся ненависть его племени и его школы должны были сосредоточиться в нем и достигнуть своей высшей степени. Человек этот пишет тринадцатую главу Первого Послания к Коринфянам, т. е. самый высокий гимн любви, какой когда-либо слышала земля. Бог заповедал ему любить, — и он любит. Когда христианка, воспитанная среди роскоши и изящества, заключает себя в школу или больницу и здесь выносит грубость, грязь, лишения, постоянные неприятности, то почему вы большею частью встречаете на лице ее дивно прекрасное отображение мира, которого не имеют женщины света? Бог заповедал ей любить, — и она любит. |
| 338. К Софье Васильевне Сумароковой Возлюбленная сестра о Господе! С. В. Мысль благая возвещает в сердце вашем в сию минуту: Христос посреди нас!!! Аще два или три собраны во имя Его, ту есть посреде их. Иже везде сый и вся исполняяй сми-ряющееся ваше сердце да исполнит надеждою вечных благ за претерпение временных прискорбий. Соусердствующий вам о Господе, непотр. раб Егор. 25-го Октября, 1885 г. 13. К А.П.Р. Потерпите, ради Господа, в болезни вашей. Милосердый Господь знает, как и чем нас призывать к Себе. Болезнями душа очищается от многих грехов, – и еще от таких, которых мы и за грех не признавали. Душа, безропотно претерпевающая болезни, удостаивается мученического венца. Божие посещение болезнями приготовляет душу к вечному блаженству. Болезнями душа приводится в сознание грехов своих, как она оскорбляла имя Господа, и чрез сие размышление приходит в чувство совершенного покаяния. Она уже не просит Господа о телесном здоровье, но плачет и умоляет об отпущении грехов – и тогда Господь, видя ее смирение и безропотное терпение, милостиво ее разрешает и приемлет в радость вечную, где всех веселящихся жилище; которые здесь в жизни своей плакали, гонимы были от своих и от чужих и всё претерпевали безропотно ради Господа, – те там вечно радуются и веселятся с Ангелами в Царствии Божием. Дай Бог и вам такое здоровье, в котором бы весело увидели невечерний свет блистающего Христа и здесь и там в непрестанном радовании. Апреля 27-го дня, 1824 года 20. К А.П.Р. Дом ваш теперь – больница; любящие смеяться оставили болящих: ведь скучно быть с больными не имеющим сострадательности. Видите ли перемену тех, которые посещали вас не для вас, но для себя и своего удовольствия? Не удивительно! В изменяемом мире ничего нет неизменного, все изменяется. Ах, как все это видимое непостоянно! Обратимся, матушка, к Невидимому, призовем Его в сердце своем: Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй нас! Января 13-го, 1825 года 29. А.Н.Ш. Слезы ваши и скорбь сердца да покроются утешением от Господа, милостиво призирающего на сокрушенных сердцем. |
| Знакомый с ходом этой борьбы, полагаем, хорошо знает, что за многовековый период её истории не осталось ни одного изречения в Библий, которое бы не подверглось почти микроскопическому исследованию со стороны её врагов. На многочисленных листах Библии трудно указать одно место, на котором бы не сталкивались враги и защитники её в жаркой борьбе. И, однако, не смотря на эти неблагоприятные обстоятельства, Библия продолжает удерживать свое неизменное, могучее влияние на образованнейшие народы и среди них пользуется священным уважением не только в простых, необразованных классах, но и со стороны лучших и серьёзнейших мужей науки и благороднейших представителей общественной жизни. Такой необычайный результат непрерывных враждебных нападений на Библию, очевидно, ручается и за чрезвычайное внутреннее её достоинство. Но мы не можем скрыть еще одной важной черты последователей Библии, по крайней мере некоторых из них, черты с особенною яркостью, обнаруживающей беспримерную высоту Библии и её влияния на дух человека. Разумеем силу любви к Библии, в некоторых последователях её доходившую до жертвы жизнью, до принятия мученического венца ради Писания. Правда, и другие религии имеют своих мучеников. Такова уже сила каждой религии, даже самой низкой и недостойной, что человек отдается ей с полным самоотвержением, до готовности претерпеть за нее мученическую смерть. В этом лежит разительное доказательство того, как глубоко внедрена религиозная потребность во внутреннее существо человека и как мало какая-либо внешняя сила или ложная наука способна заглушить ее в нашем сердце. Но между мученичеством верующих в Библию и самопожертвованием за веру последователей всех других религий – непроходимое различие. Христианин, с тихою преданностью воле Божией преклоняющий свою главу под меч убийцы, и мухамеданин, с обнаженным мечем и в диком исступлении бросающийся в бой, или индийский факир, в тупой ненависти ко всему миру бессмысленно встречающий смерть под колесами чудовищной колесницы идола, так же существенно отличаются друг от друга, как агнец, с безмолвною покорностью допускающий совершиться своему закланию, от льва, в яростном нападении на охотника, встречающего смерть. |
|
|
