| «И будет в тот день 101 где росла тысяча виноградных лоз на тысячу сребреников, будет терновник и колючий кустарник. Со стрелами и луками будут ходить туда, ибо вся земля будет терновником и колючим кустарником» ( Ис. 7:23, 24 ). И это служит знаком великого бедствия, что не только горы и леса, но и пахотная и тщательно обрабатываемая земля приносит тернии. Пророк не напрасно означил цену винограда, но чтобы показать и свойство земли, и великое прилежание земледельцев. Между тем и эту землю, говорит, столь плодородную и обработанную руками землевладельцев, Бог обратит в такую пустыню, что она будет производить тернии вместо винограда и внушать такой страх проходящим, что никто не посмеет вступать на нее обнаженным и безоружным. Это он говорит желая показать и пустынность места, и множество живущих там зверей. Потрясши таким образом ум слушателей и произведши в них сильный страх, пророк опять несколько смягчает речь, прибавляя и приятное, и перемену к лучшему, чтобы они и из того и из другого познали силу Божью. Но на страшном он останавливается долго, а приятное, сказав, тотчас оставляет. Почему? Потому, что они тогда особенно нуждались во врачевстве угрозы; поэтому-то, изложив ее пространно, он потом, желая дать им некоторый отдых и таким образом опять призвать к добродетели, прибавляет и приятное: «и всяка, – говорит, – гора оремая возорется» ( Ис. 7:25 ). Как во время гнева Божьего и плодородная земля сделается пустынею, так наоборот, по умилостивлении Его, и грубая покажет свойства земли тучной, приняв плуг и семена. А когда это свершится тогда будет и все, следующее отсюда, – мир и безопасность, уверенность и безбоязненность, как было прежде. «Не пойдешь, боясь терновника и колючего кустарника: туда будут выгонять волов, и мелкий скот будет топтать их» ( «не найдет, – говорит, – тамо страх: будет от лядины и от терния паству овцам и в попрание волу»). Этим он опять указывает на благополучие, как и далее он говорит: «блажен сеющий 102 при всех водах и посылающие туда вола и осла» ( «при всяцей воде, идеже вол и осел попирает») ( Ис. 32:20 ). |
| Итак этою острейшею бритвою, этими живущими за рекою Евфратом, т. е. царем Ассирийским, Господь обреет с Иудеи все волосы всего тела от головы и до ног, и красивую бороду, которая служат признаком мужественности,– обреет так, что не останется в ней ничего сильного, ничего красивого, и мужчины будут женоподобными, или лучше, будут подобны бесчестным женщинам. Ст. 21–25. И будет в день тот, будет кормить человек корову и двух овец и по изобилию молока будет есть масло; ибо масло и мед будешь есть всякий оставшийся в этой земли. И будет в день тот на всяком месте, где росла тысяча виноградных лоз на тысячу сребренников, будет терновник и колючий кустарник. Со стрелеми и луком будут ходить туда; ибо колючие кустарники и терновник будут по всей земле. И ни на одну из гор, которые расчищались бороздником, не придет, боясь терновника и колючих кустарников; и будет в пастбище волов и в потоптание скота. По разрушении Иерусалима, отведении народа в плен и сожжении храма, Навузардан начальник войска, которого LXX называют архимагиром, оставил в стране немногих из народа и притом бедных, для обработки виноградников и полей. И Годолия, оставленный начальником над ними из царского рода, убеждает их и говорит: не бойтеся пришествия Халдеев: седите на земли, и работайте царю Вавилонскому, и добро будет вам ( 4Цар. 23:24 ). Итак, в тот день, т. е. в то время, когда все богатства Иудеев будут перенесены в Халдею, будет такое запустение в земле Иудейской и будет столь неимоверная бедность, что будут иметь не гурты волов и стада овец, как обыкновенно имели прежде, а редкий житель будет в состоянии кормить одну корову и двух овец, – не для пашни, а для продовольствия и пользования молоком и шерстью, и вследствие недостатка хлеба для продовольствия и всех произведений земли, они будут питаться молоком, маслом и диким медом. Слова: по изобилию молока будет есть масло означают то, что земля по малочисленности земледельцев будет плодороднее и будет более удобна для пастбищ. В то время, по малочисленности людей, при запустении виноградников, о которых по страху врагов вовсе не будет заботиться, будет такой недостаток в вине, что одну виноградную лозу едва можно будет купить за серебряный сикль. |
| Княжна, кажется, из тех женщин, которые хотят, чтоб их забавляли; если две минуты сряду ей будет возле тебя скучно, ты погиб невозвратно: твое молчание должно возбуждать ее любопытство, твой разговор – никогда не удовлетворять его вполне; ты должен ее тревожить ежеминутно; она десять раз публично для тебя пренебрежет мнением и назовет это жертвой и, чтоб вознаградить себя за это, станет тебя мучить – а потом просто скажет, что она тебя терпеть не может. Если ты над нею не приобретешь власти, то даже ее первый поцелуй не даст тебе права на второй; она с тобою накокетничается вдоволь, а года через два выйдет замуж за урода, из покорности к маменьке, и станет себя уверять, что она несчастна, что она одного только человека и любила, то есть тебя, но что небо не хотело соединить ее с ним, потому что на нем была солдатская шинель, хотя под этой толстой серой шинелью билось сердце страстное и благородное… Грушницкий ударил по столу кулаком и стал ходить взад и вперед по комнате. Я внутренно хохотал и даже раза два улыбнулся, но он, к счастью, этого не заметил. Явно, что он влюблен, потому что стал еще доверчивее прежнего; у него даже появилось серебряное кольцо с чернью, здешней работы: оно мне показалось подозрительным… Я стал его рассматривать, и что же?.. мелкими буквами имя Мери было вырезано на внутренней стороне, и рядом – число того дня, когда она подняла знаменитый стакан. Я утаил свое открытие; я не хочу вынуждать у него признаний, я хочу, чтобы он сам выбрал меня в свои поверенные, и тут-то я буду наслаждаться… Сегодня я встал поздно; прихожу к колодцу – никого уже нет. Становилось жарко; белые мохнатые тучки быстро бежали от снеговых гор, обещая грозу; голова Машука дымилась, как загашенный факел; кругом него вились и ползали, как змеи, серые клочки облаков, задержанные в своем стремлении и будто зацепившиеся за колючий его кустарник. Воздух был напоен электричеством. Я углубился в виноградную аллею, ведущую в грот; мне было грустно. Я думал о той молодой женщине с родинкой на щеке, про которую говорил мне доктор… Зачем она здесь? И она ли? И почему я думаю, что это она? и почему я даже так в этом уверен? Мало ли женщин с родинками на щеках? Размышляя таким образом, я подошел к самому гроту. Смотрю: в прохладной тени его свода, на каменной скамье сидит женщина, в соломенной шляпке, окутанная черной шалью, опустив голову на грудь; шляпка закрывала ее лицо. Я хотел уже вернуться, чтоб не нарушить ее мечтаний, когда она на меня взглянула. – Вера! – вскрикнул я невольно. Она вздрогнула и побледнела. – Я знала, что вы здесь, – сказала она. Я сел возле нее и взял ее за руку. Давно забытый трепет пробежал по моим жилам при звуке этого милого голоса; она посмотрела мне в глаза своими глубокими и спокойными глазами; в них выражалась недоверчивость и что-то похожее на упрек. – Мы давно не видались, – сказал я. – Давно, и переменились оба во многом! – Стало быть, уж ты меня не любишь?.. |
| Кустарниковые деревья росли в Палестине в долинах, садах и пустынях. Из них в Св. Писании упоминаются: 1) митр (гадас, myrtus), 2) кипер (кофер, cyprus, henna), 3) можжевельник (ротем, genista), 4) ладановое дерево (лот, cistus creticus, cistus salvifolius) и 5) трагакантово дерево, (некот, astragalus gummifer). 3) Хлебные злаки произрастали на обработанных полях. Из них в Св. Писании упоминаются: 1) ячмень (ceopa, hordeum), 2) пшеница (хитта, triticum), 3) полба (куссемет, triticus spelta), 4) просо (дахан, milium), 5) чечевица (адашим, ervum lens) и 6) лен (пешет, linum usitatissimum). 4) Огородные растения росли преимущественно в садах. Из таковых растений в Св. Писании упоминаются: 1) анис ( νηθον, anethum), 2) благовонный тросник (кане, calamus aromaticus), 3) тмин (каммон, cuminum), 4) чернуха (кецах, nigella sativa), 5) мята ( δοσμον, mentha silvestris), 6) рута ( πγανον, ruta graueolens), 7) горчица ( σναπις, sinapis nigra), 8) кориандрово семя (гад, coriandrum sativum), 9) бобы (пол, vicia faba), 10) репчатый лук (бацел, сера), 11) чеснок (шум, allium sativum), 12) шафран (карком, crocus sativus), 13) лук (хацир, allium porrum), 14) огурцы (кишшуим, cucumis), 15) дыня (абаттихим, cucumis citrullus) и 16) виноградная лоза (гефен, vitis). Из отдельных видов ее особенно славился вид лозы, произраставший в долине Сорэк (в филистимской области) и посему называвшийся «сорэк». Из дикорастущих огородных растений упоминаются: 1) полынь (лаана, artemisia absinthium); 2) рош, ( ), под которым одни разумеют вех, другие волчье молоко, а Гезениус мак; 3) мандрагоры (дудаим, atropa madragora, mandragora vernalis). Корень этого растения длинный и прямой, достигает метра длины, снаружи темно-коричневый, внутри красный. Плоды его желтоватого цвета 75 ; 4) Иссоп (эзоб, hyssopus offciinalis), – небольшой колючий кустарник, произраставший на скалах. 5) Тростниковые растения росли преимущественно в озерах и реках. Из тростниковых растений упоминаются: 1) тростник (кане, calamus, arundo), 2) папирус, (гоме, cyperus papyrus), 3) камыш (суф, cyperus comosus), 4) речной тростник (аху, butomus umbellatus). |
| Месяца за три до смерти, готовясь, по обычаю, приобщаться Святых Таин, он забылся и утром этого дня, взяв смокву, стал ее есть. Больничные служители заметили это и, когда он стал приступать к Святой Чаще, отвели его в сторону и сказали, что ему нельзя причащаться. На этот раз отец Тарах заскорбел, и Бог ведает, что он думал в это время, но только вскоре после Литургии хватились – его нет, стали разыскивать всюду по всем углам и портарейкам и на дворе – нет нигде. Дали знать отцу настоятелю, что отец Тарах исчез. Немало сему все дивились. Тотчас послано было человек десять братий на розыски в разные стороны в окрестностях обители. Тщательно искали по кустам, по дорогам, по оврагам, но все поиски оказались тщетны, пропал отец Тарах, словно в воду канул. Все приходили в недоумение: убежать он не мог, потому что с великим трудом едва мог сделать несколько шагов около стены, не только бежать – ходить не мог. Посланные братия, осмотрев каждый кустик, каждый уголок, возвратились с поисков с пустыми руками в обитель, за исключением двух монахов, эконома Д. и больничаря П., которые, всюду осмотрев, стали спускаться к морю по крутому заросшему колючим кустарником оврагу. Подойдя к разрушенной каливе близ моря, принадлежавшей ранее отцу Нону, они заметили большую лозу винограда, на которой висели ягоды. Эконом Д. заметил отцу П.: «Вон там, на том конце этой лозы много висит кистей, а ну-ка полезай туда!» Тот с непомерным трудом стал продираться через густо росший колючий кустарник, приближаясь к этому винограду, и какое же было его удивление, когда он увидел внизу, в самом ручейке, близ камыша, искомого ими отца Тараха! Под головой у него камень, а под ним течет ручей, близ стоят его валенки. Смотрит отец П.: вот он подымается, хочет ухватиться за камышинку, но не может и снова в изнеможении ложится головой на этот камень. Попади его голова мимо этого камня, отец Тарах тотчас захлебнулся бы в воде! Тогда отец П. спросил: «Отец Тарах, что ты тут делаешь? Как ты попал сюда?» Но он как глухой не слышал и продолжал опять подниматься, хватаясь за камыш и паки опускаясь обратно в ручей. Тогда отец П. обернулся к отцу эконому Д. и закричал, что Тарах здесь, но вот вопрос, как его отсюда взять? Отец Д., полагая, что отец П. шутит, отвечал: «Полно тебе празднословить, что пустяки говоришь! Как ему возможно попасть в такую трущобу? Об этом немыслимо даже подумать!» – «Прииди и виждь! Если не веришь, полезай сюда, надо вытаскивать его», – сказал отец П. |
| На душе очень тяжко: как будто из огня попадаешь в полымя, и выхода нет. Видите, какое положение с бытом и работой? Помолитесь. О дальнейшем напишу. Прошу молитв о[тца] Тихона и при этом братски его приветствую и благодарю за отношение ко мне. Простите. А[рхимандрит] В[ениамин] [Конец марта 1950 г.] + Дорогая Т[атьяна] Б[орисовна]! Давно сравнительно я не писал Вам, так как тяжело было на сердце от всяких переживаний. С квартиры прежней я был вынужден уйти. Переселился я в квартиру одного русского медстатистика, имеющего жену-немку и мальчика лет девяти. Но так как эта квартира оказалась ведомственной, то есть принадлежащей райфо, то отсюда вдруг предложили выселиться моему новому хозяину и мне. Пришлось искать новое жилище. Решил я тогда купить комнату в одной большой мазанке-доме, а хозяева эти во главе с медстатистиком облюбовали комнату, смежную с моей комнатой. Моя комната стоит 500 руб., хотя комната непобеленная, с земляным полом, а их комната – 1000 руб. В моей комнате надобно еще прорубить окно и поставить в этом жилище какой-либо стул и стол. Их надо еще искать и после поисков купить, потому что в наших местах нет ни деревца, а один колючий кустарник – блялыш. Требование оставить финотделовскую квартиру сопровождено указанием времени переселения. Такой датой переселения назначено 5/IV с/г. В то же время договор на мою комнату, подписанный продавцом комнаты, датирует срок переселения туда 10 апреля... Следовательно, пять дней придется где-то висеть в воздухе, пока освободится купленная комната. Такова проза предпасхального времени. Вот в связи с чем я, утешаясь Вашими письмами, молчал сам, переживая отсутствие квартиры и служебное неустройство. Какая-то мгла... У новых хозяев, разумею статистика, ничего было бы жить, но условие их, кроме платы за помещение, – кушать вместе. Другими словами, они хотят быть на моем иждивении при оплате их услуг по варке пищи и стирке белья. Но довольно о себе... Позвольте Вас, дорогая Т[атьяна] Б[орисовна], поблагодарить за посылку, которую я только что получил, и за глубокое, родное чувство заботы о мне. |
| На субботних собраниях Второисайя выступал с речами, которые мы теперь назвали бы сионистскими. В центре его проповеди стояло не просто национальное возрождение; для него «исход» был религиозным подвигом общечеловеческого масштаба. Его убеждения можно было бы кратко выразить так: единый Бог всего человечества предназначил израильтянам роль Его благовестников в мире. Состоятельные люди не хотели и слышать о том, чтобы покинуть Вавилон. Для них это означало разорение. Самые патриотически настроенные из них ограничивались тем, что вносили пожертвования на оснащение каравана. Что мог возразить пророк на логичные доводы рассудительных людей, считавших «исход» безумной затеей? Он мог лишь ссылаться на то, что дело Божие не может оказаться тщетным. Все преграды рассеются, как дым, перед силой Господней. У Ягве — Свои замыслы, и Он знает, каким способом их осуществить: «Мои мысли — не ваши мысли, и пути ваши не таковы, как пути Мои; Но как небо выше земли, так и пути Мои выше путей ваших». (Ис 55:8–9) В эти лихорадочные дни мыслями Второисайи целиком завладевает древнее сказание об Исходе; он живет им, в его глазах оба события — старое и новое — как бы сливаются воедино. Времена Моисея проецируются на эпоху Кира. Пророк изображает странствие Израиля в Землю Обетованную в чудесном виде: пустыня расцветает, как сад, превращаясь в Эдем. Зачарованный этим неземным видением, пророк сумел заразить своими чувствами равнодушных, убедить сомневающихся, укрепить слабых. К весне караван был готов выступить в путь. Возвращение. Первые трудности. Иерусалим, 538—530 гг. до Р.Х. И вот Дамаск уже позади, караван шел теперь прямо на юг, продвигаясь по краю пустыни. При вступлении в Иерусалим всех охватили радость возвращения и печаль при виде унылых равнин на месте бывшего Храма и царского дворца. Город мечты предстал перед ними в виде голого холма, на котором среди обломков и щебня рос колючий кустарник. Весной следующего 537 г. до Р.Х. явилась наконец возможность приступить к строительству Храма. В основу плана положили описание Иезекииля. Закладку Храма превратили в праздник. |
| Наиболее распространенный перевод чрез «шакалы» рассматривает , как форму множеств. числа жен. рода от сущ. , которому усвояет значение «шакал». В ед. ч. это имя в Библии не встречается. Во множественном же числе оно имеет форму и встречается в следующих местах: Ψ.43:20; Ис.34:13; 35:7; 43:20 ; Иер.9:10; 10:22; 49:33; 51:37 (); Ис.13:22 (); Иер.14:6 ; Иез.32:2 ; Мих.1:8 (); Иов.30:29 () и Плч.4:3 ( – plur. aram., а по масор. ). Во всех этих местах оно удобно выдерживает значение «шакалы», хотя, впрочем, в некоторых учеными и предполагается порча текста – вм. (напр. Иез.32:2 ) 569 . И это значение будто бы оправдывается его производством – от глагола , «монотонно кричать»; родственные по корню арабские глаголы значат «звенеть», «ворчать». Соответственно этому производству, а равно и употреблению в В. З, под , которое собственно должно значить «вопленник», «завыватель» (Klager), надо разуметь млекопитающее животное ( Плч.4:3 ), которое водится в пустых местах и между развалинами ( Ис.34:13; 35:7; 43:20 ; Иер.9:11; 10:22; 49:33; 51:37 ) и издает жалобный вой ( Ис.13:22 ; Мих.1:8 ), – признаки, в достаточной мере определяющие понятие «шакала» (canis aureus) 570 . Что касается формы множ, числа в ж. р. – , то это думают объяснить тем, что здесь разумеются самки шакалов. Если же в Плч.4:3 те же самки называются (форма муж. рода), то это объясняют тем, что для многих имен животных род не дифференцировался ни в единственном, ни во множ. числе 571 . В пользу того, что в Мал.1:3 значит «шакалы», сторонники этого мнения указывают на параллельные места. Келер указывает на Ис.34:13 , где содержатся угрозы против Эдома; здесь читается: «И будут расти во дворцах ее (т. е. Идумеи) колючий кустарник и репейник, и на укреплениях ее терновник, и она будет жилищем шакалов ( ), пристанищем страусов». Гитциг говорить, что о можно судить по Иер.49:2, 3 572 ; но это место скорее годится для суждения о характере опустошение Идумеи и ничего не дает для решения занимающего нас теперь вопроса. Что же сказать нам об этом мнении насчет значения ? – Не касаясь словопроизводства имени (на наш взгляд, не лишенного некоторой фантастичности) и не оспаривая значения формы мн. ч. от него – «шакалы», мы должны отметить, как непонятное исключение из этого способа образование множ, ч., нашу форму . Непонятно, во-первых и главным образом, почему это Идумея сделается обиталищем шакалов именно самок, и, во-вторых, почему пророк избрал окончание для такого не типичного в отношении именно самок упоминания о шакалах, когда и в бесспорном-то случае упоминание самок у потребляется ==. 573 Во всяком разе, по степени своей объективной вероятности это мнение не стоит нисколько выше мнения Фюрста и Редигера, что есть множ. ч. от «жилище». |
| - Но мы не можем,- возразил Сэм.- Без крыльев, просто никак. Восточная сторона Эфель Дуата была отвесной, срывающееся утёсами и обрывами в чёрный проход, что лежал между горной цепью и внутренним хребтом. На небольшом расстоянии от перекрёстка, после очередного крутого спуска дорога взбегала на повисший над пропастью каменный мост и уводила к изломанным склонам и узким долинам Моргая. Фродо и Сэм отчаянно рванулись через мост, но еще не успели добраться до его противоположного конца, как услышали поднявшуюся тревогу и крики. Позади них, теперь уже высоко наверху, на горном склоне, маячила крепость Кирит Ангола, её камни тускло рдели в зареве. Внезапно её хриплый колокол ударил снова, а затем рассыпался дребезжащим трезвоном. Заревели рога. И тут с другой стороны моста донеслись ответные крики. Фродо и Сэм не могли видеть, что творится впереди, на дне тёмной расселины, отрезанной от угасающего зарева Ородруина, но они уже слышали топот обутых в железо ног, и на дороге загремел быстрый перестук копыт. - Живей, Сэм! Перелезаем! — крикнул Фродо. Они вскарабкались на низкий парапет моста. К счастью, здесь не было уже того страшного обрыва в пропасть, потому что склоны Моргая успели подняться почти до уровня дороги; но для хоббитов было слишком темно, чтобы угадать высоту. - Ладно, пошли, мистер Фродо,- сказал Сэм.- До свиданья! Он разжал пальцы. Фродо последовал за ним. И уже падая, они услышали грохот от промчавшихся по мосту всадников и тяжёлый топот орков, бегущих позади. Однако Сэм рассмеялся бы, если б посмел. Опасавшиеся, что сейчас разобьются о невидимые скалы, хоббиты упали в овраг не более чем в дюжину футов глубиной и приземлились с глухим стуком и хрустом в последнюю вещь, которую они здесь ожидали встретить: густой колючий кустарник. В нём Сэм и лежал, не двигаясь, посасывая расцарапанную руку. Когда звуки копыт и ног стихли, он рискнул присвистнуть. - Увольте меня, мистер Фродо, но я и понятия не имел, что в Мордоре может что-то расти! Правда, знай я о здешних растениях, то как раз ожидал бы чего-то подобного. Судя по ощущениям, эти шипы длиной в фут, не меньше; они прокололи всё, что на мне надето. Надо было ту кольчугу нацепить! |
| – Но что же они сделали? – спросил я с нетерпением, жадно ловя слова моего собеседника, все время зорко поглядывавшего по сторонам и не выпускавшего ни на минуту из рук заряженной винтовки. – Я думал, что нам пришел конец. Однако все неожиданно переменилось. Они лопотали и трещали точно оголтелые. Наконец, один из них стал рядом с Чалленджером. Вы будете смеяться, мой друг, но право же они казались родственниками, похожими как две капли воды. Я не поверил бы этому, если бы не убедился собственными глазами. Эта старая обезьяна, очевидно, главарь всей банды, имела те же самые внешние украшения, что и наш Чалленджер, с той лишь разницей, что у нее все было массивнее и более подчеркнуто. У нее было такое же короткое туловище, широченные плечи, могучая грудь, полное отсутствие шеи, жесткая борода, густые нависшие брови, тот же грозный взгляд. Когда обезьяна встала рядом со связанным Чалленджером и положила свою лапу на его плечо, то иллюзия получилась полная. Семмерли, с которым случился маленький истерический припадок, хохотал до слез, до икоты. Обезьяны тоже хохотали, если только можно назвать хохотом их дьявольские гримасы. Затем они схватили и потащили нас по лесу. Винтовки и некоторые другие предметы они не тронули, вероятно, считая их опасными. Но открытые банки с консервами они захватили с собой. Семмерли и мне в пути досталось изрядно, что видно по моей одежде и царапинам на теле. Они тащили нас прямо через колючий кустарник, так как их собственная кожа не боится ни колючек, ни острых сучьев. Чалленджер же оказался в привилегированном положении. Четыре обезьяны бережно несли его в сидячем положении. Он шествовал подобно римскому императору. Но что это? До нас донеслось какое-то сухое пощелкивание, напоминавшее стук кастаньет. – Это они! – прошептал мой спутник, заряжая вторую винтовку. – Заряжайте все винтовки, дружище; живыми они нас не получат! Когда они возбуждены, то всегда издают такие звуки. Черт возьми! Мы докажем, что им здорово достанется, если они наткнутся на нас. Слышите вы их сейчас? |
|
|
