| Вереск ( Иер.17:6 ) 10 . Слово это встречается в Библии только однажды и почти тождественно с арабским словом, значащим колючий можжевельник, который растёт большей частью в пустых и скалистых местах. Этот густой кустарник приносит красные ягоды. Виноград ( Быт.9:20; 40:9 ; Втор.8:8 ) 11 . Палестина славилась издревле количеством и отличным свойством своих виноградников, особенно долина Есхол, и ни один климат, ни одна почва не были более пригодны для роста винограда. Памятники свидетельствуют о ранней обработке винограда в Египте, теперь там не существующей. Первым виноградник насадил Ной ( Быт.9:20 ); виноград был известен Аврааму ( Быт.14:18 ) и найден соглядатаями Иисуса Навина ( Числ.13:24 ). На некоторых монетах Ирода виноград служил символом Иудеи. Виноград часто произрастал в Палестине по жердям и решёткам на стенах домов как в Италии. Выражение пророка Михея ( Мих.4:4 ) – сидеть под своей виноградной лозой означало мир и безопасность владельца виноградника. Вследствие особенных забот о насаждении и об охране виноградников, Израиль нередко называется виноградником Божиим ( Пс.79:9 ; и след. Ис.5:7 ). В Палестине, как во Франции в настоящее время, виноградные лозы заботливо обрезывались и очищались ( Ин.15:2 ). Сторожевая башня и точило неизбежно находились при каждом винограднике ( Ис.5:2 ; Мф.21:33 ). Таковые башни доселе ещё встречаются в Палестине, a также встречаются там случайно сохранившиеся от древних времён высеченные в скалах точила с углублением – для виноградных лоз и другим углублением для выжатого сока. Горы Кармил, Моавские, Галаадские, Южной Иудеи, Энгедди, где разведение винограда давно уже прекратилось, до сих пор заключают в себе следы подземных точил и подточилий ( Иоиль.3:13 ; Мф.21:33 ). Трудное дело выжимания сока не производилось одним лицом, a требовало участия нескольких лиц. Древние кожаные меха ( Мф.9:17 ) не всегда могли выдерживать сильное брожение молодого вина и часто разрывались. Ветви красивых дерев ( Лев.23:40 ) 13 – упоминаются в числе тех ветвей, из которых устраивались Евреями палатки в праздник кущей. По мнению раввинов, ветви эти срезывались с миртовых дерев, которые до настоящего времени употребляются в обозначенный праздник. Горчица |
| Сердце сжалось. Женя ждала, когда начнут озвучивать планы отбирать детей у тех, кто их не прививает. Это ж значит «не заботятся о ребёнке»! Подвергают его жизнь опасности из-за своей отсталости, тараканов в голове, шапочки из фольги! (Про шапочку ей в соцсетях ежедневно писали. Потешались. Потом, через два года, двое из потешавшихся внезапно умерли. Ни с того, ни с сего. Один встал утром с постели и тут же упал, вторая в офисе за столом скончалась. Привитые, им не было и сорока). Но это потом. А сейчас “передовые, продвинутые, современные” правили бал... C соседями началось всё так. Переехав из огромного Торонто в Оттаву, Женя обнаружила, что это маленькая деревня. Торонто – бизнес-город, население крутится-вертится в собственных компаниях, а потому не только мало замечает: что там у соседей, но и у себя на приусадебном участке не видит ни бревна, ни соломинки. В Оттаве же, набитой госслужащими, после пяти вечера и все выходные население свободно. К чтению книг оно не особенно привержено, развлечений не сказать, чтобы было много, а потому оно высаживает цветы и кустарники вокруг домов и наблюдает. Скошена ли у соседей трава, кто приехал (“ау, на дворе карантин, что за дела?”), кто уехал (“а к вашему дому пока вас не было подходил мужчина, коробку к дверям поставил, он вам кто?”). Бдят. Овца овце пастырь. Так вот, соседи-французы начали воспитание неразумной соседки с первой недели. Было чувство, что они не отходят от окон. Только Женя вышла из дома и завернула за угол, чтобы пройти на свой участок позади дома, вылетела соседка – симпатичная сероглазая дама лет пятидесяти пяти со светлыми волосами в пучок, и, широко улыбаясь, как принято, сообщила: “У тебя сбоку от дома выросла страшная трава”. Так и сказала: “Страшная”. Женя с любопытством пошла смотреть. Соседка за ней. Страшным оказался одинокий куст репейника. Чтобы иметь возможность его, колючий, выдернуть, Женя сперва растоптала стебель ногами в толстых резиновых тапках, а потом уже взяла рукой и выдернула. Обернулась на соседку, а та стоит с вытаращенными глазами, будто Женя живьём съела ежа. А что она предполагала? Что вызовут Службу спасения? |
| Наступит исцеленье? Как жалко то, особое, Земли со мной сближенье! Теперь не так запальчиво Я буду бить в ладоши. Как все вокруг обманчиво, Что кажется хорошим! Что мы так долго берегли, На что дышать не смели, Теперь снега все замели Под свист и вой метели. Прощайте, ягод леденцы! Ваш пир осенний кончен. Зимы иГраЮт бубенцы В« ближе, ближе, звонче Ноябрь 1995 г. Ветер и холод остры. Кутаюсь в рубище я. За оконечность горы Вдаль уплывает ладья. С ней бы уплыть мне туда, Вдаль, где причал ее был, Пахла душицей гряда, Пышный дремал девясил. Только придется, как встарь, Глядя, вздыхая, на юг, Зимний листать календарь В датах метелей и вьюг. Ноябрь 1995 г. Залив блестит, как лакированный. От красных крыш красней закат. И монастырь, как нарисованный, Церквями смотрит из оград. Поодаль пышный сад обительский Хранят вершины с трех сторон. На фотографии любительской Приют монашеский - Афон! Ноябрь, ноябрь, ноябрь! И будто бы прожито чуть... И все же на явор, на явор Понизился солнечный путь. Потом он проникнет в пихтарник, Уйдя за хребет боковой, И гребня колючий кустарник Напомнит о нем синевой. В декабрь он спустится ниже, Дутой - от скалы до скалы, Пока в январе не увижу Его золотистой иглы. Вновь диск повторит восхожденье, Путая своей крутизной, В июне взойдя, в завершен Почти над моей головой! Ноябрь 1995 г. Молитва Я прошу у Тебя немногого: «Исцели меня, Боже, убогого!» Я прошу у Тебя не лишнего: «Укрепи меня, Боже, нищего!» Со слезами прошу я малого: «Поддержи меня, Боже, усталого!» Я прошу у Тебя не тщетного: «Просвети меня, Боже, бедного! Исцели от душевной гнилости По Твоей, Иисусе, милости!» Ноябрь 1995 г. Не удержать Неудержимого. Не уловить Неуловимого. Как мне увидеть Собеседника? Как исповедать Исповедника? Не подступиться К Недоступному. Не подобраться К Неприступному. Как мне открыться Сокровенному? Как повиниться Неизменному? И не заметить Незаметного. И не услышать Безответного. Ты Сам являешься Избраннику. Прииди, Господь, Ко мне-изгнаннику Ноябрь 1995 г. |
| Прор. Моисей перед Неопалимой Купиной. Икона. XII в. (мон-рь вмц. Екатерины на Синае) Прор. Моисей перед Неопалимой Купиной. Икона. XII в. (мон-рь вмц. Екатерины на Синае) Из библейского текста неясно, обозначало ли кустарник вообще или к.-л. его конкретный вид; представление о том, что это был колючий кустарник, вошло в большинство переводов Библии на европ. языки. В библеистике XIX-XX вв. стремление точно определить вид данного растения было тесно связано с попытками дать феномену К. Н. рациональные объяснения, ни одно из к-рых не стало общепризнанным. В качестве естественных аналогов К. Н. предлагались различные дикорастущие растения Ближневосточного региона: ясенец белый (лат. Dictamnus albus) - кустарник из семейства рутовых, чьи листья в период цветения выделяют пары эфирных масел, способные вызвать ожог и воспламенить все растение в случае нахождения рядом открытого источника огня; колючая акация (Acacia Nilotica или Acacia Seyal), к-рая на арабском называется омела белая (Loranthus acaciae), огненно-красные цветки к-рой могли вызвать ассоциацию с языками пламени ( Moldenke. 1952. P. 23). Также ряд библеистов отстаивают восходящее к переводу Вульгаты отождествление К. Н. с разноцветным ежевичным кустом (Rubus discolor - см., напр.: L ö w. 1928. Bd. 3. S. 175, 185 sq.) или же с др. его видом - «ежевикой кровавой» (Rubus sanguineus/Rubus sanctus - Hepper F. N. Illustrated Encyclopedia of Bible Plants. Leicester, 1992). Нек-рые ученые отстаивают т. зр., что явление прор. Моисею происходило в кустарнике из семейства бобовых - сенне александрийской (Senna alexandrina/Cassia senna; араб. - Zohary M. Plants of the Bible. L.; N. Y., 1982. P. 140-141). Среди наиболее распространенных религиеведческих параллелей с К. Н. ряд исследователей находят схожие образы в егип. мифологии, где священный терновник (Ziziphus spina Christi) является символом различных божеств, в т. ч. Амона-Ра, Софду или Хатхор ( Korpel. 1999. P. 860). Эта ассоциация близка к упоминанию в угаритских источниках «бога кустарника (?)» ( - Olmo Lete G., Sanmartin J. A Dictionary of the Ugaritic Language in the Alphabetic Tradition. Leiden; Boston, 2003. Vol. 1. P. 182). |
| За это Бог простирает руку свою для наказания, и все беззакония их, как колючий кустарник, истребит пожирающее пламя. И слова без добродетелей, уподобляемые бесплодному лесу, будут покрыты высоким дымом. При наказании их содрогнется вся земля, и обольщенные народы будут преданы вечному огню за то, что скверного ради прибытка не щадят даже своих, но наперерыв грабят обольщенные народы, оставляя доброе и упорствуя в наихудшем. И хотя они постоянно находят левое, однако своими заблуждениями никогда не насыщаются, пожирая плоть мышцы своей и с неослабною ненавистью враждуя против церкви. Из-за роскоши, удовольствий и из-за прибытков от народов они разногласят между собою, так что из одной ереси делаются две, эти опять разделяются на партии, чтобы водить свои собственные стада и поедать домы вдовиц и женщин грешниц, всегда учащихся и никогда не достигающих познания истины ( 2Тим. 3 ). При всем этом не отвратится ярость Господня, истребляющая и уничтожающая пороки, но чем больше они успевают во грехе, тем больше Он простирает руку Свою для наказаний. Глава X. Ст. 1–4. Горе тем, кои постановляют законы несправедливые и постоянно писали неправду, чтобы угнетать на суде бедных и производить насилие делу смиренных народа Моего, чтобы вдовы были добычею их и чтобы им грабить сирот. Что вы будете делать в день посещения и бедствия приходящего издалека? К чьей прибегнете помощи, и где оставите славу свою, чтобы не согнуться под узами и не пасть между убитыми? При всем этом не отвратилась ярость Его, но рука Его еще простерта. Многие думают, что и это говорится против десяти колен, живших в Самарии, – что к прежним преступлениям они присоединил и эти. Нам же кажется, что пророческая речь вопиет против судей колена Иудина и Иерусалима, т. е. книжников и δευτερωτ, – что вопреки закону Божию они написали несправедливые законы и преданиями своими извратили истину суда. Ибо тогда как Бог говорит: чти отца твоего и матерь ( Исх. 20:12 ), они напротив внушали сыновьям говорить родителям: дар, имже бы от Мене пользовался еси: и да не почтит отца своего или матери ( Мф. 15:5–6 ; Мк. 7:11 ), и прочее подобное этому. |
| Не оставлял он под спудом приобретённых им знаний и духовного просвещения и поучал жителей Антиохийской страны Богопознанию и исполнению христианских обязанностей. Слава о благом наставнике скоро начала привлекать к нему бесчисленное множество народа и тогда, тяготясь постоянным нарушением возлюбленного уединения, Иоанн удалился в пустынное место. Сюда последовали за ним только несколько учеников и все они всецело предались Богомыслию и молитве. – Питаясь трудами своими, они тайным образом сбывали своё рукоделие в городе, пока наконец не открыли люди путь к ним и в пустыню и снова стали стекаться к своему отцу Иоанну, который чудным образом умел целить их недуги душевные и телесные. Спустя некоторое время, по бывшему ему откровению, в котором он прозрел волю Божией Матери, чтобы он шёл в Иверию утверждать насаждённую там Церковь , Иоанн, избрав по жребию 12 человек из учеников своих, отправился с ними в этот дальний и многотрудный путь. Босые, в рубищах, Сирские иноки были с благоговением встречены Иверским католикосом (патриархом) Евлавием и народом и получили приглашение Евлавия остаться при нём. Скоро полились из уст их изобильные струи Божественного учения и проповедь их, сопровождаемая чудотворениями, утверждала Иверцев в вере во Святую Троицу и просветила почти всю страну Карталинскую. Святые отцы обходили все места, где блаженная Нина равноапостольная учила вере Христовой, покланялись тем местам, которые были ознаменованы каким-либо происшествием из её жизни, и дивились Апостольской деятельности, на которую Господь укрепил немощную женщину. Потрудившись не мало для распространения и утверждения в сердцах народа насаждённых ими и прежде них Евангельских истин, святые отцы молили Бога указать им место постоянного пребывания. Их привлекала высокая и неприступная гора Заден 176 , на левом берегу реки Арагвы, в 8-ми верстах к северо-востоку от Мцхета, столицы Иверии, и в 15-ти верстах к северу от Тифлиса. Помолясь и получив благословение католикоса, хотя и удерживавшего их, но не бывшего в состоянии отказать им в желании уединиться в этой дикой местности, св. отцы оставили Мцхет и, с великим трудом пробравшись через колючий кустарник на подошве горы и дремучий лес на горе, взошли наконец на вершину Задена, где и решились подвизаться в безмолвии. – Найденную здесь пещеру Иоанн обратил в церковь , вокруг неё отшельники устроили себе шалаши из древесных листьев; пищей, им служили разные травы и коренья, растущие на горе. |
| Путь к храму напоминает плавание на корабле, когда один берег уже скрылся за горизонтом, – это мир, шумящий, как улей, а другой берег – святыня храма – еще не предстал перед глазами. А дорога, которой не видно ни начала ни конца, похожа на гладь океана. Наступает время, когда путнику кажется, что его уже оставляют последние силы, что каждый шаг – это последнее напряжение его воли, что вот-вот он упадет на землю. Но это бывает чаще всего тогда, когда, заглядевшись на природу и душой как бы слившись с ней, он забывает об Иисусовой молитве, о том, что он идет к дому святого Георгия. И если молитва вновь проснется в его сердце и он будет внимать этой молитве, то силы снова возвратятся к нему и он почувствует, что имя святого Георгия подобно посоху, на который он опирается в пути, а имя Иисуса Христа – это сердце вселенной, которое дает жизнь его сердцу. На пути к святыне два искушения. Первое – когда люди вместо молитвы начинают, может быть, сперва говорить о духовном, а затем их разговоры скатываются на мирское. Разговаривать на пути к святыне нельзя, как нельзя беседовать в храме. Святыня скроет себя от человека, не подготовившего свою душу к встрече с ней за время пути, его сердце будет не в силах воспринять и удержать благодать. Поэтому путь к святыне должен быть путем покаяния. Чем глубже кается человек, тем радостнее становится у него на сердце. Чем дольше и труднее путь, тем лучше. Человек почти физически ощущает, что вместе с потом, пропитавшим его рубаху, какая-то нечистота вышла из его души и тела. Второе – это красота природы, она подобна обоюдоострому ножу. Эта красота может говорить душе о вечной красоте духовного мира, о том, что она – только тени, только изломанные осколки той красоты, которую видел человек в Эдеме. Она может свидетельствовать о величии Творца, но чаще бывает другое. Эта красота манит к себе человека, захватывает его в плен, но не открывает перед ним неба, а заслоняет духовный мир. Поэтому человек должен следить за своим сердцем, чтобы видимое не отняло у него невидимого, благодарить Бога, создавшего этот мир, но больше пребывать в своем сердце с молитвой, потому что там сокровенно находится мир более прекрасный, чем земля и небо. Когда в сердце зазвучит молитва, то человек готов к тому, чтобы этот путь продлился еще на многие часы, тогда он понимает, почему храм построили на верху горы, почему к нему не проведена дорога, и сам путь по камням, через колючий кустарник, напоминает ему о том узком пути, который ведет к спасению. |
| В Русской Православной Церкви понедельник Страстной недели называют “Понедельником Смоковницы” в память о необыкновенном чуде, с которого Иисус начал этот день (Мк 11:12–25; ср. Мф 21:18–22 и Лк 13:6–9). Пастернак рассказал эту историю своим современникам в Советском Союзе в двадцатом стихотворении из цикла, посвящённого Ларе, назвав его просто “Чудо”: Он шёл из Вифании в Иерусалим, Заранее грустью предчувствий томим. Колючий кустарник на круче был выжжен, Над хижиной ближней не двигался дым, Был воздух горяч и камыш неподвижен, И Мёртвого моря покой недвижим. И в горечи, спорившей с горечью моря, Он шёл с небольшою толпой облаков По пыльной дороге на чьё-то подворье, Шёл в город на сборище учеников. И так углубился Он в мысли свои, Что поле в унынье запахло полынью. Всё стихло. Один Он стоял посредине, А местность лежала пластом в забытьи. Всё перемешалось: теплынь и пустыня, И ящерицы, и ключи, и ручьи. Смоковница высилась невдалеке, Совсем без плодов, только ветки да листья. И Он ей сказал: “Для какой ты корысти? Какая Мне радость в твоём столбняке? Я жажду и алчу, а ты — пустоцвет, И встреча с тобой безотрадней гранита. О, как ты обидна и недаровита! Останься такой до скончания лет”. По дереву дрожь осужденья прошла, Как молнии искра по громоотводу. Смоковницу испепелило до тла. Найдись в это время минута свободы У листьев, ветвей, и корней, и ствола, Успели б вмешаться законы природы. Но чудо есть чудо, и чудо есть Бог. Когда мы в смятеньи, тогда средь разброда Оно настигает мгновенно, врасплох. Первые четыре строфы вводят читателей в атмосферу печали и одиночества, испепеляющей и обжигающей жары, человеческой бедности и стремления утолить жажду. Сцена действия изображена подробно со многими важными деталями и с некоторыми поэтическими вольностями. Например, Мёртвое море находится довольно далеко и совсем не видно с дороги между Вифанией и Иерусалимом. Однако следующие три строфы, с пятой по седьмую, рисуют встречу, которая в то же время является и судом. Темп убыстряется. После неспешного описания, которое соответствует скорости шага, следует резкий взрыв действия, очень краткий, острый и меткий, почти жестокий и шокирующий — каким и предстаёт описанный здесь Иисус. Герой “Чуда” является полной противоположностью антигероя “Гамлета”. Он активен, решителен, трезв, “наш герой сильный и нежный”, Тот, о Ком спрашивали кто же Сей, что и ветер и море повинуются Ему? (Мк 4:41). Поистине перед нами внушающее трепет стихотворение, ни на что не похожее в цикле. Другие комментаторы, за важным исключением Элизабет Дженнигс, просто обходят его стороной. |
| А для евангельской лирики разработанного ритма нет. И Мей первым закрепляет за амфибрахием, разностопным причем амфибрахием, эту тему, и возникает семантический шлейф, который вызывает внутреннюю ассоциацию не просто с библейскими, а с евангельскими событиями. На горе первозданной стояли они, И над ними, бездонны и сини, Поднялись небосводы пустыни. А под ними земля – вся в тумане, в тени. И Один был блистательней неба: Благодать изливалась из кротких очей, И сиял над главою венец из лучей. А другой был мрачнее эреба… Теперь прочитаю сразу, чтобы показать, что Пастернак в этом смысле Мея читал внимательно и слышал отголоски. Он шел из Вифании в Ерусалим, Заранее грустью предчувствий томим. Колючий кустарник на круче был выжжен, Над хижиной ближней не двигался дым, Был воздух горяч, и камыш неподвижен, И Мертвого моря покой недвижим. И в горечи, спорившей с горечью моря… И так далее. Понятно, что в этом смысле Пастернак приходит на готовенькое. Он уже на той вершине, куда привел огромный путь, начавшийся еще в пушкинскую эпоху, путь проработки языка, проработки ритма, высвобождения внутренней литературной энергии. Пастернак уже может говорить абсолютно свободно. Если бы этот путь не был пройден, то, несомненно, великий лирический цикл стихотворений доктора Юрия Живаго, к которому мы сейчас перейдем, не был бы реализован. Но до этого и помимо этого нужно было пройти еще одну стадию в старом, антично-библейском смысле слова – это тематические проработки, проработки тематических ассоциаций. Сам Пастернак, не будучи человеком церковно-укорененным, не ассоциируя себя внутренне с церковью, тем не менее, одну из ранних своих книг (книгу, которая, собственно, и сделала его большим лирическим поэтом) не случайно назвал «Сестра моя – жизнь». Понятное дело, что это «Цветочки св. Франциска Ассизского», которые были изданы по-русски незадолго до этой книги с предисловием его доброго товарища Сергея Дурылина. Сергей Дурылин позже станет священником, через какое-то время то ли снимет с себя сан, то ли нет (до сих пор мы точно не знаем, снял ли он с себя сан или нет), станет историком Малого театра и автором книги о Нестерове, это была сложная фигура. Пастернак, прочитав «Цветочки св. Франциска Ассизского», называет свою книгу «Сестра моя – жизнь» – словами Франциска. Но смыкает несколько тем – тема радостного христианства. |
| И греки с покорностью поклонились святым и спросили: «Где то место? Покажите». Антоний ответил: «Три дня будем молиться, // л. 9 и Господь укажет нам». И в первую ночь, когда он молился, явился ему Господь, говоря: «Обрел ты благодать предо мною». Антоний же сказал: «Господи, если я обрел благодать пред тобою, пусть будет по всей земле роса, а место, которое изволишь освятить, пусть будет сухо». И наутро нашли сухое место, где ныне стоит церковь , в то время как по всей земле была роса. Во вторую же ночь, также помолившись, Антоний попросил: «Пусть будет по всей земле сухо, а на месте святом роса». И, выйдя, обрели это. В третий же день, встав на том месте, помолившись и благословив его, измерили золотым поясом ширину и длину. Воздев руки к небу, Антоний громко возгласил: «Услышь меня, Господи, ныне откликнись огнем, пусть уразумеют все, что тебе угодно это!» И пал огонь с небес, и пожег все деревья и колючий кустарник, и росу уничтожил, долину выжег, подобно рву, где и начал копать благоверный князь Святослав. И все бывшие со святыми от страха упали, как мертвые. Оттуда начало той божественной церкви. В Житии же святого найдешь об этом подробнее. А из Жития всем известно, как явился столп огненный от земли до неба, иногда же облако, иногда же // л. 9 об. радуга сходили с верха старой церкви на это место, много раз и икона переходила, – ангелы переносили ее в то место, где ей надлежало быть. Что, братия, чудеснее этого? Даже перелистав все книги Ветхого и Нового нигде не найдешь таких чудес о святых церквах, как о ней от варягов, и от самого Господа нашего Иисуса Христа, и честного его божественного и человекоподобного изображения: и святой головы Христа венец, и богозвучный голос от образа Христа, повелевший нести венец на уготованное место, поясом Христа измерить церковь по небесному гласу, и сама она, виденная до ее создания, – так и от греков, от которых икона пришла с мастерами и мощи святых мучеников были положены подо всеми стенами церкви, где и сами святые были изображены над мощами по стенам. |
|
|
