| На выборах 2000 г. Народная партия одержала победу. Однако ряд реформ в сфере образования (введение новых правил сдачи экзаменов, сокращение числа гос. школ) и социальной политики (уменьшение социальных выплат, рост безработицы) вызвал массовое недовольство правительством. С 2000 г. было прекращено гос. финансирование католической Церкви в И. (сохранялось финансирование католических школ и ун-тов, содержание священников в вооруженных силах, тюрьмах и больницах). Присоединение И. к военной коалиции США и Великобритании во время вторжения в Ирак (2003) было негативно воспринято большинством населения страны. После террористического акта на мадридском вокзале Аточа (11 марта 2004), в результате к-рого погибло 198 чел., Народная партия потерпела поражение на выборах (март 2004). Вопреки заявлениям властей, обвинивших в террористическом акте ЭТА, ответственность за его проведение взяла на себя «Аль-Каида» - этот факт общественное мнение связало с участием испан. войск в ирак. войне. 14 марта 2004 г. ИСРП одержала победу на выборах в кортесы и сформировала правительство под рук. Х. Л. Родригеса Сапатеро, который в апр. того же года объявил о выводе испан. войск из Ирака. Продолжая политику европ. интеграции, 20 февр. 2005 г. правительство организовало референдум, на к-ром большинством голосов был одобрен проект общеевропейской конституции. Правительство расширило автономию регионов, в 2006 г. были утверждены статуты Каталонии, Валенсии и Андалусии, увеличившие степень их автономии вплоть до признания суверенитета во внутренней политике. Социальные реформы 2005-2006 гг. привели к резкой конфронтации гос-ва и католич. Церкви в И. В мае 2005 г. правительство Сапатеро представило в кортесы законопроект, разрешавший искусственное оплодотворение, 1 июля того же года в И. были узаконены однополые союзы и усыновление детей лицами, получившими гос. регистрацию однополого сожительства. Однако, несмотря на организованные католич. Церковью массовые демонстрации протеста, в к-рых приняли участие до 1,5 млн чел., кор. |
| гос-ва: незавершенность процессов объединения в пределах полуострова, неэффективность гос. аппарата, дефицит финансовых ресурсов. В правления Филиппа V (1700-1746) и Фердинанда VI (1746-1759) были определены главные направления адм. и экономических реформ, их осуществление продолжилось при Карле III (1759-1788). Реформы не затрагивали сословных привилегий и сеньориальных отношений, но имели целью укрепление централизации государства: ликвидировались обл. привилегии Арагона и Валенсии (1709), Каталонии (1714) и Мальорки (1716), вводились интендантства (1718-1749). Утрата европ. владений благотворно сказалась на хозяйственном развитии страны - появилась возможность более рационального использования экономических ресурсов. И. почти не участвовала в европейских военных конфликтах и вплоть до 90-х годов XVIII в. не вела войн на своей территории. В кон. XVII - 80-х гг. XVIII в. И. переживала хозяйственный подъем на фоне естественного прироста населения (с 7,5 до 10,5 млн чел.) и увеличения спроса на продовольствие, что привело к активизации товарных отношений. Была изменена система налогообложения, проведена колониальная реформа в духе протекционизма (1778), предприняты попытки аграрных преобразований (ограничение майоратных прав (1749), отмена привилегий овцеводов (Месты, 1759), колонизация пустошных земель в Эстремадуре (70-е гг. XVIII в.)). Испанские монархи поощряли развитие образования и культуры: были основаны Испанская академия (1713), Академия медицины (1734), Академия истории (1738), Академия изящных искусств (1752), открыты светские учебные заведения (ун-т в Сервере, Дворянская семинария), в университетских программах увеличилось количество светских дисциплин. Король Испании Филипп V. Худож. М. Х. Мелендес (Прадо, Мадрид) В основу гос. идеологии легли принципы Просвещения , находившие поддержку у испан. гос. деятелей (П. Аранды, П. Кампоманеса, Х. Флоридабланки, М. Роды, Х. Уркихо, Ф. Кабарруса). Среди сторонников идей Просвещения в И. было много представителей католич. |
| Окончив об этих предметах, она ласково сказала мне: “Брат, тебе время отдохнуть после тяжелого и продолжительного пути”. Но какой отдых мог быть для меня упокоительнее ее высокой речи?.. Я повиновался; удалясь в ближайший сад, я укрылся под тень дерев. Ничто не могло радовать мое сердце, сжатое печалью приближения часа неминуемой разлуки; видение мое о мощах объяснилось и ее пересказал о нем некоторым бывшим тут. Святая сестра моя, провидя мои чувства и издали проникая в мои помыслы, прислала сказать нам, чтоб мы не сокрушались, потому что она ясно сознает великое для нее благо в ее болезни; она разумела в этом свою кончину, о которой мы так скорбели, но по которой она так воздыхала, в чаяний насладиться близостью к спасительному Источнику благости вечной. Мы тотчас пошли к ней. Не желая тратить на бесполезное последних минут своей жизни, она тотчас начала передавать нам, с чувством трогательного умиления и благодарности, все случаи и события своей жизни с самого детства, и говорила с такою последовательностью, как будто бы читала в книге. Подробно исчисляя все благодеяния, которыми Бог взыскал нашего отца, мать, все семейство, прекрасная душа ее благословляла и славословила Господа за эти щедроты, как Ангел. При этих воспоминаниях и я хотел рассказать ей, сколько терпел, когда был сослан за веру императором Валенсом; хотел припомнить и о других печалях, наведенных смутами церковными; но она тотчас остановила меня словами: “Перестанешь ли ты терять из вида все благодеяния, которыми обязан Богу? Бойся впасть в неблагодарность, как будто забывая о милостях, которыми Он наградил тебя даже с большею щедростью, нежели наших родителей. Если отец наш, с самой молодости, прославился в делах общественного служения, которыми приобрел уважение сограждан, то имя его не перешло за границы Понта. Твое же, брат мой, распространилось так далеко, так громко, что церкви призывают тебя, обращаются к тебе за содействием к восстановлению в их лоне порядка и мира. Ты, конечно, с глубокою благодарностью к Господу, видишь в этом не свое достоинство, а только Его неизреченную милость, и действие молитв родителей наших; не забывай же ни на минуту то, что ты вероятно сознаешь, также верно, всеполно и всеискренно, как я. «Во вся дни наша возвеселихомся, за дни, в няже смирил ны еси, лета, в няже видехом злая»”. |
| Живя в келье недалеко от св. Ефрема, он сделался одним из самых строгих подвижников, и глубоких созерцателей. Ручное делание его состояло в шитье парусов. Он был одарен благодатью непрестанных слез; читая Св. Писание, он так плакал над ним, что уничтожал листы книг слезами. «Блудница, – говорил он св. Ефрему, – обливала слезами ноги Христа, я обливаю ими только священные Его слова; но да помилует Он и меня, как помиловал ее». Так прожил он 25 лет, в кротости, умилении, терпении и святости, привязавших к нему святою дружбою его великого наставника и жизнеописателя. 3 . Св. Ефрем Сирин , отшельник и диакон города Едессы, одного из замечательнейших по благочестию его жителей и святости обитавших на его земле отшельников, каковы: Ефрем, Варс, Евлогий, Афраат, Юлиан (Сава) и множество других, прославившихся высокими добродетелями. Основание этого города приписывают Немвроду, (Иерон. и Исид. Севильский), под наименованием Яреда или Араха; Едессою же он был назван по перестройке его Селевком, первым Сирийским царем, в память города того же имени в Македонии. Едесса была столицей области, которою управляли особые князья или цари, именовавшиеся Едесскими или Авгарами, (Абгар или Авгар знач. великий). Второй этого имени правитель царствовал во время Исуса Христа; Евсевий именует его «сильным князем за Евфратских народов». Страдая синею проказой и расслаблением, он, вследствие просьбы, написанной им Спасителю и посланной с живописцем Ананией, получил неоцененное сокровище Нерукотворенного изображения Христа, (св. убрус) 14 . По Вознесении же Христа, св. Фома послал в Едесс одного из 70 апостолов, Фаддея, который излечил Авгаря, а проповедью и чудесами обратил почти весь народ его к вере Христовой. Вот начало нерушимого благочестия едессян, твердости их и неизменности во времена гонений. По словам Златоуста при Диоклетиане множество св. жен и дев удалялись в Едесс, как в прибежище самое верное по чрезвычайному благочестию его обитателей. Юлиан, отправляясь в Персию, переплыв Евфрат, отказался войти в Едесс, который оставил в стороне, налево, объявив, что не хочет видеть целого населения христианского; а во время гонений, при Арианском императоре Валенсе, исповедниками Божественности Иисуса Христа были в Едессе все, от стариков до детей; этот-то город, который и именовался «верным», в течение многих лет был поприщем действий знаменитого св. |
| Когда Дациан приступил к своим кощунственным обязанностям, то придя в город Цезаравгусту, вооруженный дьявольским духом, он предал мучению знаменитого у нас святого триумфатора славного Викентия, который высшей своей славой не только город Цезаравгусту, но и всю Валенсию украсил своим честным телом. Затем Дациан, воодушевленный яростной жестокостью, пролил невинную кровь восемнадцати мужей: Квинтилиана, Кассиана, Матутина, Публия, Урбана, Марциана, Фавста, Сукцеза, Феликса, Иануария, Примитива, Еввотия, Цецилиана, Оптата, Фронтона, Луперка, Аподемия и Изиция, и к этому огромному мученичеству еще добавил посвященную Богу деву, славную Энграцию, окропленную росой своей пурпурной крови. Когда Дациан не смог одолеть преданность Господу Христу посвященных Ему сердец и священные воины охотно пролили священную кровь во имя любви Вечного Царя, дьявол вооружил своего слугу иными уловками. Собрав, как гласит правдивый рассказ прошлых времен, толпы своих приверженцев, лукавый змий такими словами явил безумие своего сердца: «О воины наших правителей, – сказал он, – мы ничего не добиваемся, страдая в этом сражении, и не можем склонить сильные христианские сердца к почитанию наших богов, и, в то время как мы жаждем победить их яростной свирепостью, мы все больше служим их победам. Так пусть у нас будет тайный уговор: пусть никто из вас не предаст нас и не выдаст, чтобы кто-нибудь из них не услышал рано или поздно о наших намерениях. Бесчисленное множество христиан, которые находятся в окрестностях этого города, нужно погубить скорее тайными кознями, чем грозной доблестью. Если мы постановили применять к ним по одному различные виды пыток и не сможем одолеть помыслы их сердец, то назначим скорее себе, чем им, угрозу смерти. Но пусть по всему городу пробегут глашатаи, чтобы выгнать как можно быстрее из города тех, кто прячется за стенами домов, как будто бы объявлена свобода жить там и почитать того, кого каждый хочет, так, чтобы никто их веры, от господ до рабов, не оказался в каком-нибудь доме в этом городе причастным к нашему заговору. А вы, наши соратники, принесите с общественных складов оружие, подпоясайтесь обоюдоострыми мечами, позаботьтесь о потайных убежищах и, тотчас выскочив на невооруженных вражеских воинов из потайных укрытий, поспешите наперебой напасть на их многочисленные полчища и кого найдете, зарежьте острыми мечами. Мы же велели запереть все ворота, чтобы, если кто-то вдруг, убегая от острого лезвия, захочет вернуться в город, то найдет все запертым и в любом случае погибнет от меча тот, кто прежде убегал от меча, и [погибнут] те, кого мы не можем склонить к почитанию наших богов, и никто из тех, кто предпочел почитать Христа, не выживет и не избежит отмщения». |
| 4. Но свирепый злодей приказал отвести святых в Валенсию, он видел, что их не могут одолеть пытки, поэтому надеялся, что легче и сильнее одолеют их на мучительном пути увечья, а затем более тяжкие муки: тюрьма, голод, гнет цепей. Он велел, чтобы им на руки и шею надели железный груз и они терпели бы во всех членах смертельные мучения. Множество мук они перенесли во имя своего подвига! Когда Дациан решил, что они уже истощены тяжестью наказания, и испугался, как бы его не укорили за жестокость в случае их смерти, он приказал вывести их из темницы, полагая, что они, столь долго не видя людей, ослабли телом и духом. Однако он не хотел, чтобы они умерли до пыток, которые ему хотелось применить. 5. Увидев их, Дациан испугался, ибо они были невредимы и силы не покинули их. Он вскричал: «Зачем вы давали им в изобилии пищу и питье?» Слепой безумец удивился здоровью тех, кого пас Бог, разгневался он и еще больше озлобился духом, увидев живыми тех, кто его победил, несмотря на его жестокие приказы. Громко змеиным голосом он прошипел: «Что творишь ты, Валерий, во имя благочестия действуя против правителей?» 275 Враг полагал, что, если бы ему удалось смутить и разбить главного, то есть епископа, ему легче было бы сломить также и прочих, послушных епископу верующих. 6. Но Бог желал, чтобы Дациана превзошел человек более низкого служения, чтобы мучитель понял, сколь значителен тот, кто был во главе священства, когда победу одержал даже его служитель, сан которого была меньше. «Почему ты говоришь так тихо? – спросил своего епископа святой Викентий, возмутившись духом, – Почему не возвысишь голос против этого пса? Воскликни громко, почитатель Христа, чтобы божественным громом голоса сокрушить безумца, лающего на святые таинства Божьи! Он – тот ядовитый змий, который возненавидел славу первозданных людей, данную всем и потерянную им. Ненасытный человекоубийца, чтобы убить то, что Бог создал бессмертным, презрев смерть, сам первым вкусил пищу, а затем дал ее другим. Он – тот, кого мы изгоняем из человеческих тел божественным призыванием имени Христа. Пусть он сразится со мной и вступит в бой, если сможет! Тогда он, дерзкий, увидит, что я под пытками могу больше, чем он, когда пытает; он, пытая, сам претерпевает более тяжкое наказание. И я радуюсь, потому что в своих страданиях, я буду отмщен». |
| 1325 На самом деле Аларих не брал город в классическом смысле этого слова – он добился смены власти. Аларих взял Рим позже – 14 августа 410 г. Ранее Аларих, добивавшийся от Гонория выплат своим войскам как союзнику Рима, окружил Рим в 408 г. и получил согласие на свои условия. Однако римляне медлили с их выполнением, и тогда Аларих вновь осадил Рим и принудил сенат признать императором префекта Рима Приска Аттала, которого вскоре сам же сместил. Гонорий был осажден в Равенне, переговоры с ним ни к чему не привели, и Аларих осадил Рим в третий раз. 14 августа 410 г. свирепствовавший в городе голод вынудил римлянку Пробу повелеть своим рабам открыть ночью городские ворота. Вестготы вошли в Рим и в течение трех дней грабили и убивали его жителей. Аларих строил планы вторжения в Африку, но вскоре умер. 1326 Приск Аттал – сын Ампелия, проконсула Ахайи. Родился в Антиохии, друг Симмаха. Позднее – префект Рима. Император в 409–410 гг. В 414–415 гг. еще раз был провозглашен императором в Галлии, но был схвачен и доставлен в Равенну к Гонорию, после чего сослан на Липару. 1327 Сар – готский вождь. Помог Стилихону в борьбе против Радагайса в 406 г. Воевал против узурпатора Константина в Галлии в 408 г., затем вернулся в Италию. В 412 г. ушел к узурпатору Иовину в Галлию, но по дороге погиб в стычке с войсками Атаульфа. 1328 Адаульф (Атаульф) – король вестготов, шурин и преемник Алариха, правил – 410–415 гг., завладел Галлией; убит в Барселоне. У него было две дочери – Теодора, впоследствии королева остготов, и Эрика. 1330 Вплоть до этого момента после своего удаления от власти Аттал оставался с готами, даже когда они переместились в Галлию. Когда Атаульф женился на Галле Плацидии в Нарбонне в начале 414 г., Аттал произнес свадебную речь. 1331 Иовин (Иовиан) – узурпатор. Знатный галл, которого Олимпиодор называл «эпархом при Гонории», впоследствии пытавшийся возвыситься при Аттале. В 411 г. провозглашен императором в г. Мундиаке (Нижняя Германия) при поддержке двух варварских вождей – алана Гоара и бургундца Гунтиария. Власть Иовина распространялась на Британию и Южную Галлию, но он стремился в Италию, где еще были вестготы Атаульфа. Именно на его поддержку рассчитывал Иовин в борьбе против Гонория, однако Атаульф ушел к Нарбонне, впоследствии оказав Гонорию действенную помощь в борьбе с узурпатором. В 412 г. Иовин провозгласил своего брата Себастиана соправителем. Тогда Атаульф захватил Себастиана в плен и казнил его, а затем осадил Валенсию, в которой заперся Иовин. После падения города в 413 г. Иовин был перевезен в Нарбонну и казнен. |
| 1084 Тот факт, что сохранившиеся монтанистические пророчества отличаются «логической и акустической понятностью» и потому совсем не похожи на глоссолалию апостольского времени (Bonwetsch, Zur Geschichte des Montanismus, Dorpat, 1881, S. 58), нисколько не противоречит предположению о проявлениях языкоговорения в монтанизме: пророк может быть и глоссолалом в известный момент экстаза; если же не сохранилось записей глоссолалических изречений монтанистов, то причиной этому могла быть трудность и почти невозможность в точности их воспроизвести. 1085 Не мало известно сообщений о проявлениях дара языков в средние века и без отношения к бесоодержимости. О многих тогдашних католических миссионерах рассказывают, будто они чудесным образом овладевали языками различных народов, среди которых проповедовали (примеры см. у Görres’a, Die christliche Mystik, 2 Bd., Regensburg, 1837, S. 193), или так говорили на своём родном языке пред разноязычными народными массами, что их без труда понимали все (ср. Görres, ibid., S. 170–173, 192–193, и Die Tyroler extatischen Jungfrauen, Leitsterne in die dunkeln Gebiete der Mystik, 2 Bd. Regensburg, 1843, S. 161–162: знаменитый миссионер, св. Vincenz Furrerius (XIV–XV в.), испанец родом, проповедовал евангелие по всем провинциям своего отечества, во Франции, Ломбардии, Англии и др., пользуясь исключительно родным Валенсианским наречием, и однако его понимали всюду и все, даже дети и люди, стоявшие от него на далеком расстоянии). Но во многих сообщениях этого рода не видно связи дара языков с экстазом и надлежащего представления о сущности глоссолалии. – Alphandéry (De quelques faits de prophétisme dans des sectes latines antérieures au joachimisme, Revue de l’histoire des Religions, 1905, t. LII, p. 186 et 190) предполагает, что в словах одного средневекового писателя о еретиках XII в. (вероятно, кафарах): «Suum… appellant Verbum Dei, quod fit quo nescio rotatu longo sermonum», дано указание на глоссолалию, но едва-ли можно согласиться с этой догадкой: выражение rotatus sermonum – основание недостаточное. |
| Захват христианами Толедо внезапно заставил тайфских правителей осознать свою уязвимость. Слабые, разделенные и враждующие друг с другом, они находились во власти христиан, и особенно Кастилии, которая теперь стала самым могущественным королевством на севере. И на самом деле, после завоевания Толедо Альфонсом VI, христианское королевство Кастилия значительно расширилась на юг, прямо в середину тайфы. Альфонсо VI теперь называл себя «королем двух религий» и милостиво предоставил власть в Валенсии Кади, бывшему мусульманскому правителю Толедо, при условии, что новый монарх будет содержать и оплачивать армию из шестисот кастильцев на своей территории. Альфонсо VI также осаждал Сарагоссу с намерением присоединить ее к своему королевству, а на юге, в самом сердце аль-Андалуса, один из его командиров, Гарсия Хименес, с отрядом кавалерии занял замок Аледо, откуда совершал частые набеги на соседнее королевство Альмерия. В общем, у тайфских королей хватало причин для беспокойства. Но ни у кого не было больше оснований для печали, чем у Мутамида, короля Севильи, который недавно распял посланника короля Альфонсо, еврея Бен-Шалиба, за отказ принять фальшивые деньги, которые Мутамид предложил ему в качестве дани Альфонсо VI. Мутамида имел своеобразное хобби, которое нажило ему не мало врагов. Подобно тому, как некоторые собирают марки, он собирал головы обезглавленных врагов и преступников и украшал свой сад этими мрачными атрибутами своей власти. Он знал, что не сможет ожидать благосклонного отношения от Альфонсо VI, ставшего теперь самым могущественным христиано-мусульманским монархом, на полуострове. Казалось, имелся только один возможный противовес кастильской угрозе – Юсуф ибн Ташуфин, сторонник чистейшего мусульманского вероучения Альморавидов, собравшего целую империю, вобравшую в себя большую часть северной Африки от Алжира до Сенегала. Альморавиды стали недавним ответвлением многогранной мусульманской теологии. Они начинали как небольшая группа погонщиков верблюдов Сахары, – предков современных туарегов, которые отправились в паломничество в Мекку и на обратном пути остановились в Кайруане, в Тунисе, одном из великих интеллектуальных центров ислама. Там они с благоговением слушали учения юриста, ученика Малика, мусульманского светила VIII века, считавшегося одним из самых уважаемых толкователей корана и хадисов. Это было ультраконсервативное направление ислама, с очень моралистическим подходом к жизни, и, прежде чем выносить суждение о каком-либо действии, прежде всего выяснялось, был ли мотив, стоящий за ним, хорошим или плохим. Это, по-прежнему, наиболее распространённая разновидность ислама в северной и западной Африке, Египте и Судане. Мусульманский закон, предложенный школой Малика, является одним из четырех, все еще действующих в исламе, наряду с ханафитами, шафиями и ханбали. Все они противоречат друг другу в основных или второстепенных моментах, что, возможно, помогает объяснить, почему мусульманский мир всегда находится в процессе раздора. |
| Он подошел к небольшому круглому столу, вокруг которого сидели четыре правителя Павонии, с должной почтительностью, но без малейшего замешательства или подобострастия. Поклонившись королю, он сел в кресло, на которое тот указал, и смутился скорее король, чем его подданный. Хлодвиг III откашлялся, немного подумал, глядя на свой нос, потом сказал: – Чтобы избежать недоразумений, прибавлю несколько слов от себя лично. Насколько я понимаю, вы согласились открыть то, что знаете, на определенных условиях, и я прослежу за тем, чтобы вас не обманули. Вы жертвуете многим. Вполне разумно, что это вам возместят. – Могу ли я осведомиться, – спросил Конрад, – кто именно решает, какой будет цена? – Ваше Величество, – вмешался Гримм, – времени мало, не стоит спорить. Естественно, цену назначит ваш пленник. Я пытался подействовать на него другими методами, которые он вправе счесть недостойными, – короче, я его запугивал. Нечестно будет скрыть, что он устоял. Нечестно и скрывать от себя еще одну истину: когда не действует страх, остается подкуп. Словом, пусть назначает, сколько ему дать. Теперь откашлялся премьер-министр, но проговорил хрипловато: – Зачем же так грубо! Пусть господин Конрад подскажет нам, какое возмещение он считает разумным. – Подскажу, – отвечал слуга. – Десять тысяч в год. – Помилуйте, мой дорогой! – сказал премьер-министр. – Это излишне. При вашем образе жизни вы прекрасно обойдетесь значительно меньшей суммой. – Вы ошибаетесь, – возразил Конрад. – Мой образ жизни требует большего. Просто не знаю, как обойтись меньшей суммой, если ты – Великий Князь. – Великий… – начал Валенс, но договорить не смог. – Подумайте сами, – разумно предложил лакей. – Разве может принцесса из древнейшего королевского дома выйти замуж за простого барона или графа? Я бы не посмел просить руки Ее Высочества! Правители Павонии смотрели на слугу примерно так, как смотрели на Персея царь и царедворцы, когда он превратил их в камень. Первым очнулся Гримм, по-солдатски выругался и спросил, что он такое несет. |
|
|
