| На второй год моего пребывания в Париже я стал дьяконом у владыки Амфилохия в Сербской Православной Церкви, но в 90-е годы в Югославии началась гражданская война. До этого все мы были югославами, а тут я в одночасье оказался македонцем в Сербской Церкви, а для моих соотечественников македонцев стал сербом (Македонская Церковь с 1967 года находится в расколе от Сербской – Прим. ред. ). Было очень сложно вернуться на родину. Так и остался я во Франции, получил маленький приход на юге Парижа и в 1994 году стал священником. До сих пор я служу на приходе, который находится в юрисдикции Архиепископии православных русских церквей в Западной Европе – Экзархата Вселенского Патриархата. – Свято-Сергиевский институт – это легенда, там преподавали известнейшие учёные-богословы и священники первой волны эмиграции: епископ Кассиан (Безобразов), архимандрит Киприан (Керн), протоиерей Сергий Булгаков, протоиерей Георгий Флоровский, протоиерей Василий Зеньковский, протоиерей Николай Афанасьев, Антон Карташёв, Георгий Федотов, Борис Вышеславцев и другие. Какова его роль сейчас, сохранил ли он своё ведущее положение? – Очень важно, что он есть и сейчас. У нас есть традиция и опыт диалога с западным миром. Сейчас у нас нет таких великих богословов, какие были раньше, но мы стараемся расти. У нас около двухсот студентов на заочной и очной формах обучения, но проблемой является материальный аспект, потому что во Франции с 1905 года разделены Церковь и государство. Государство не помогает церковным учебным заведениям. Наше служение возможно благодаря пожертвованиям православных верующих, которых во Франции немного, а те, кто есть, разделены по юрисдикциям. Но благодатью Божией мы работаем, стараемся поддерживать дух творческого богословия, которое верно Преданию, но находится в диалоге с западным миром. Этот мир жаждет найти свет Христов. – Каковы, на Ваш взгляд, как человека, живущего в Европе, перспективы христианства вообще и православия в частности в этой части света? – У нас во Франции, как и вообще на Западе, остро стоит вопрос исламизма. Великая Французская революция хотела сделать так, чтобы христианской идентичности больше не существовало. Но сейчас, с приходом исламизма, французы начинают понимать, что у них, как и у всей Западной Европы, есть христианские основы, христианская идентичность, заложенная в самой культуре, и надо, чтобы люди о них узнали. |
| В 1991 году история бывших колоний обратилась вспять. К 2018 году ликвидированы или устранены от власти руководители Ирака, Ливии, Египта, Йемена. На краю пропасти стоит Сирия, на очереди Иран и страны Средней Азии. После взятия под контроль данных территорий Китай может забыть о независимых поставках энергоносителей из Ирана, Ирака, Туркменистана, Казахстана и Саудовской Аравии. Поставка ему и от него энергоносителей, продуктов питания и товаров по морю и/или Шелковому пути без разрешения США и коллективного Запада, как и в последние 200 лет (за вычетом периода с 1953 по 1991 годы) будет невозможна. Любителям наивных альтернативных сценариев предлагаю представить себе страну, которая в одиночку под угрозой удара 1200 крылатых ракет и 1000 самолетов, не согласится с санкциями за мельдоний, притеснение геев, неуважение к животным или за колбу с белым порошком. Доказательств, как мы уже знаем не нужно, достаточно заявления в СМИ. Единственная сверхдержава, которая в ХХ-ом веке могла ограничивать коллективный запад, в 1991 году отдала Ирак и арабские страны, в 1994 – ушла из Восточной Европы, в 1999 году – отдала Югославию, в 2001 году – сдала договор по ПРО, в 2004 году – приняла расширение НАТО, и цветные революции в Грузии и Украине с перспективой членства последних в НАТО. После принятия Прибалтийских республик, Украины и Грузии в НАТО Россия утрачивала бы контроль за Балтийским и Черным морем и возвращалась бы в допетровские времена. Позиционные районы американской ПРО в Польше и Румынии снимали вопрос ядерного сдерживания, а контроль за газопроводами через Украину и Польшу лишал Россию доходов и влияния на Европу. В принципе партия сыграна блестяще, и заявление Путина в 2007 году на Мюнхенской конференции по безопасности о начале ПРОТИВОСТОЯНИЯ иначе как жалкое чудачество никто и не воспринял. Здесь можно сделать паузу, чтобы послушать обвинения в любви к теориям заговора. Поговорить о случайности совпадений, об отсутствии связей между уютными европейскими кафе, убийством Кадафи, поддержкой ИГИЛ (организация, запрещенная в России – прим.ред.), НАТОвскими ракетными эсминцами в Черном море, о бойкоте Сочинской олимпиады из-за притеснения геев, отстранении спортсменов от олимпиады в РИО из-за мельдония и введением экономических санкций за сбитый Малазийский боинг. Так, что если Вас ударили по затылку, ткнули ножом в бок, обчистили карманы и задержали за домогательство к нападавшим, знайте, что все это объединяет между собой только одно – Вы сами, и ищите причину в себе. |
| Отец Константин Симон родился в 1955 году в США (штат Нью-Джерси) в украинско-венгерской семье. Окончил Папский Григорианский университет и Папский Восточный институт в Риме, в 1982 году получил докторскую степень за работу «Карпато-русская эмиграция в США в ранний период (1884–1894 гг.)». Продолжил обучение в Мюнхенском университете Людвига-Максимилиана по курсу балканской филологии и славистики с углубленным изучением албанского языка и албанской культуры. С 1994 года занимал должность профессора славянской и русской истории в Папском Восточном институте. Состоял в Папском совете по христианскому единству и в Экуменической Папской комиссии по подготовке торжеств встречи «Второго тысячелетия». Свободно владеет английским, русским, французским, немецким и итальянским языками. Автор нескольких монографий по русской и балканской церковной истории, а также первого тома из серии, посвященной русскому католическому движению. Roma: путь домой через орден иезуитов А через какое-то время вы стали членом ордена иезуитов, затем проректором Папского Восточного института… Я вступил в иезуитский орден не из-за его духовности, а из-за того, что он занимается русскими вопросами: при нем есть Русский колледж, Восточный институт в Риме и несколько русских католических приходов в Западной Европе. Потом я стал преподавателем и, да, одно время был и проректором Pontificio Instituto Orientale в Риме. Позже, после смерти моих родителей, когда я вернулся в Рим и стал опять преподавать, появились контакты с православными студентами. Это на меня повлияло, и я начал ходить на службы не в Руссикум (Папская коллегия Руссикум (лат. Pontificium Collegium Russicum) католическое учебное заведение в Риме, которое готовит священников византийского обряда. Прим. ред.), а в православный храм. Мне трудно объяснить, но у меня нет иезуитской духовности. Иезуитская духовность основывается на упражнениях святого Игнатия. А мне не нравятся мысленные представления, которые делаются во время духовных упражнений. Для меня это всегда было очень тяжело. У меня литургическое восприятие, я люблю Литургию, люблю молиться на Литургии. |
| Взял доску свою, взял бумагу, карандаш и прибежал обратно… стал его рисовать. А он как лежал в одном положении, так и лежит. Как смотрел на меня первый раз, так и смотрит таким же взглядом ясным, таким чистым, таким проникновенным. И я его очень быстро и совершенно легко нарисовал…» Директор дома инвалидов, узнав о том, что санитар тайком от начальства рисует портреты пациентов, пришел в ярость и выгнал художника с острова. Многие годы эти портреты оставались под запретом: их не публиковали, не выставляли, — и только в 1994 году серию работ «Автографы войны» представили на выставке. И тогда произошла невероятная история: портрет этого «неизвестного самовара» (так после войны называли людей, потерявших руки и ноги. — Прим. ред.) увидел молодой человек, Николай Волошин, и узнал в нем своего отца, которого семья считала погибшим. Сличили все сохранившиеся фотографии и убедились, что на портрете Доброва изображен Григорий Волошин. В том же 1994 году Николай Григорьевич Волошин приехал на Валаам. К тому времени изображенный на портрете человек уже умер. Сын поставил памятник на безымянной могиле на самом краю Игуменского кладбища. Это был единственный памятник с именем среди сгнивших и упавших крестов со стершимися от времени именами, с остатками фамилий военных инвалидов. Николаю Волошину не удалось найти никого, кто бы помнил о «неизвестном солдате». Уже не было нянечек, выносивших «самоваров» на прогулки, не было и того директора… Инвалиды-фронтовики к тому времени все тихо ушли, не обременяя никого лишними хлопотами и ненужными переживаниями, как того и хотел товарищ Сталин. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Материалы по теме 22 мая, 2023 14 мая, 2023 |
| Диму не кормили. Не по злому умыслу. Некогда. Воспитателей мало, а детей много. Чтобы Диму накормить, нужно больше часа. У какого воспитателя есть на это время? Кроме того, он сам старался не есть. В детском доме инвалидов выдают всего два памперса в день. Испачкал — лежи в грязном. — Дома детей-инвалидов — это какая-то бесчеловечная система, — говорит Татьяна Свешникова, — я однажды была в Мордовии в доме детей-инвалидов. Там 100 детей. И когда заходишь, не слышно ни одного детского голоса. Как это возможно? Вошла в палату на 30 человек, все дети лежали на кроватях, они стали тянуть ко мне руки. Я протянула руку в ответ. Но воспитатели сказали: «Не подходить и не трогать — привыкнут». Атрофия мышц мешает дышать, особенно ночью. Чтобы не задохнуться, лучше спать на ИВЛ. Но в детском доме Димы ИВЛ не было. Мальчик постепенно терял емкость легких. К девяти годам легкие заполнялись воздухом только на 28 процентов. Он был очень худой — как груда веточек. У Димы было три мечты. Первая — увидеть звезды. Мальчика всегда клали подальше от окна, чтобы не простудился. Поэтому он слышал про звезды, но никогда не видел. Вторая — куда-нибудь поехать на поезде. И третья мечта — полежать на полу. Дима лежал в кровати, иногда ездил в коляске, пол он видел и довольно часто, но не знал, какой он на ощупь и как это — лежать на полу. Хиппи и ее дети Татьяна не только мать Дракона, но и дочь священника. А в 15 лет она стала хиппи. Путешествовала по стране. В 1994 году протоиерей Аркадий Шатов (сейчас епископ Пантелеимон. — Прим.ред.) рассказал Татьяне, что будет строить приют для девочек. Татьяна закончила педагогический институт, помогала строить приют и проработала в нем 4 года. В приюте жили 12 девочек-подростков из семей в очень тяжелых жизненных обстоятельствах. Таня была старшим воспитателем. Она много разговаривала с детьми, играла, гуляла и учила лазить по деревьям. Татьяна Свешникова — Однажды у наших девочек появились вши, поэтому их побрили налысо. И у меня тоже — я выводила их керосином. Мы были таким довольно интересным зрелищем, — вспоминает она. — Приходит на детскую площадку толпа лысых девочек, и все разбегаются. |
| — Расскажете об атмосфере того времени? — Звучит как вопрос ветерану Отечественной войны 1812 года. Это вообще не так давно было… Хотя, наверное, вы правы — атмосфера с тех пор поменялась. Я бы сказал, перефразируя Ясперса, что это было мини -осевое время. По крайней мере, для журналистики. Появились основные печатные православные издания последних двадцати лет. В 1994 году вышел журнал «Альфа и Омега», в 1995 году — газета «Татьянин день» и журнал «Встреча», а в 1996 — журнал «Фома». С тех пор, кстати, новых журнальных форматов не создано. Конечно, и мы не Христофоры Колумбы, журналы придумали до нас, но, как мне кажется, все последующие издания так или иначе отрабатывали уже существующие форматы. Разве что журнал «Виноград» — нет. А еще относительно недавно появился журнал «Фамилия», выходит в Киеве. — А как появился «Фома»? — В начале 90-х я год провел в США, в одном из университетов Северной Калифорнии. Там познакомился с людьми из общины, которую основали в свое время отец Серафим (Роуз) и отец Герман (Подмошенский). В городе, где я учился, был даже… Богоявленский скит. Обычный с виду дом, в котором жили два молодых послушника, один из них — бывший рок-музыкант. Они стали выпускать журнал для панков — Death to the World — Смерть миру . Я им немножко помогал. Когда я уезжал, отец Герман мне сказал, что теперь надо выпускать журнал в России. Я говорю: «Отче, я же не панковал никогда, какой из меня панк!». Ответ был таким: «Тебе Бог дал голову, теперь научись ею пользоваться. Придумай так, чтобы получился интересный православный журнал». Так я и уехал из Штатов с этим благословением. Не знаю, научился ли я пользоваться головой, но поломал ее здорово. Сначала мы с Владом Томачинским ( ныне — иеромонах Симеон — прим. ред. ) хотели вместе делать журнал. Помню, он даже написал какую-то сказку — в качестве первой публикации. Тогда это на меня не произвело большого впечатления. Мы с Владом очень дружили и до сих пор относимся друг к другу тепло. И, знаете, я очень рад, что у нас не получилось совместного издания. Потому что в результате вместо одного плохого СМИ — в случае, если бы мы продолжали совместный творческий поиск, который явно не клеился — получилось два далеко не самых плохих. Влад сделал «Татьянин День» и был, на мой взгляд, его лучшим главными редактором, да не обидятся на меня все последующие и достойные главреды этого прекрасного издания (говорю, в первую очередь, об эпохе бумажного «ТД»). А мы спустя непродолжительное время сделали «Фому». |
| Тезис 4. Любить — значит принимать, не ставя условий. Поэтому часто любовь проявляется как терпение Мы уже сказали, что любить другого — значит жертвовать собой ради него. Но и жертвовать можно по-разному. Как часто, уступая в чем-то другому, мы раздражаемся, доходим до ссор, начинаем предъявлять друг другу упреки и претензии: «Да я ради тебя вон от чего отказался, все для тебя, а ты, такая-сякая!..» Или пусть даже молчим — а слова эти написаны у нас на лице. И понятно, это не слова любви. Потому что про любовь мы знаем совсем другое: она долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не мыслит своего, не раздражается… (1 Кор 13:4,5). Как часто, жертвуя чем-то ради другого, мы втайне рассчитываем, что он как-то оценит наши старания. Но «того, у кого настоящая любовь, не волнует, оценят его любовь или нет, — говорил афонский старец Паисий Святогорец (1924–1994, прославлен в лике святых в 2015 году). — Жертву, которую он совершает ради ближнего по чистой любви, он даже не помнит». А преподобный Исаак Сирин писал: «Где любовь, там нет возмездия (платы, воздаяния. — Прим. ред. ); а где возмездие — там нет любви». Идеальный пример любви , не ищущей своего, мы находим в евангельской притче о блудном сыне . Сын требует у отца «причитающуюся ему» часть отцовского имения (ту, которая досталась бы ему после смерти отца), получает ее — и отбывает невесть куда, «на страну далече», где живет распутно и расточительно. Наконец, все растратив и опомнившись, он решает вернуться к отцу и заранее складывает в уме покаянную речь: Отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих. Но на деле он едва успевает вымолвить и половину этих слов: отец, завидев сына, выбегает ему навстречу, обнимает, дает лучшую одежду, надевает на руку перстень (знак хозяйской власти в доме) и устраивает пир. И — ни словом не укоряет его (см.: Лк 15:11–32). Ясно, что эта притча о наших отношениях с Богом. И она показывает, кáк любит нас Бог — безусловной принимающей любовью. |
| С выводами сотрудников Облкомприроды разнятся данные нескольких исследователей. Эксперт программы «Безопасность радиоактивных отходов» и физик-ядерщик Андрей Ожаровский уверен, что радиация есть до сих пор и в Георгиевке, и в Наумовке, но еще больше загрязнения — в окрестных лесах. По словам Ожаровского, в волосах детей из деревень и поселков возле СХК находят уран и плутоний — химически и радиационно-токсичные радионуклиды. В подтверждение своих слов Ожаровский ссылается на исследования двух профессоров ТПУ: ныне покойного Леонида Рихванова и доктора геоэкологии и геохимии Натальи Барановской. В исследованиях Барановской говорится о том, что в зоне влияния СХК находят уран, плутоний, бром, торий и другие радиоактивные элементы, причем в форме наиболее опасных для человека «горячих частиц». — При попадании внутрь «горячие частицы» разрушают слизистые, как бы прожигают их, вызывают воспалительные реакции и могут приводить к онкозаболеваниям, — объясняет «Правмиру» Наталья Барановская. — У ликвидаторов чернобыльской аварии, например, из-за попадания «горячих частиц» есть своеобразные дыры в легких. Мы фиксировали такие частицы в крови северчан и жителей территории Челябинского региона, которая прилегает к территории комбината «Маяк». Уже в 1994 году, через год после аварии на СХК, сотрудник томского облздрава Сергей Хлы нин говорил «Известиям» о резком скачке заболеваемости среди подростков, росте онкологических и гематологических заболеваний. Сотрудник Сибирского государственного медицинского университета Николай Ильинских в 1994 году рассказал корреспонденту «Известий», что «хромосомные исследования школьников в поселке Самусь показывают резкий рост генетически измененных клеток через полгода после прошлогодней аварии (на СХК — Прим. ред. ), потом снижение». Таких аномалий у школьников поселка в два с лишним раза больше, чем, например, у сверстников в ближайшем к Семипалатинскому полигону населенном пункте Алтайского края, утверждал Ильинских. «Исследования крови населения, проживающего к северо-востоку от СХК (в направлении распространения облака радиации при аварии 1993 года — Прим. ред. ), со всей определенностью показывают высокий уровень генетически измененных клеток и свидетельствуют о действии мощного мутагенного фактора радиационной природы», — говорил профессор. Впоследствии Николай Ильинских выступал на суде по иску жителей Наумовки к комбинату, но от жестких высказываний отказался: по словам Зинаиды Коломойцевой, медика тогда запугали. |
| #lx_718112 #lx_718112 .lx_home_button #lx_718112 .lx_home_button svg #lx_718112 .lx_home_button svg path #lx_718112 .lx_home_button:hover #lx_718112 #lx_718112 .lx_close_button #lx_718112 .lx_close_button .lx_close_button_text #lx_718112 .lx_no_click #lx_718112[data-height="" ] .lx_close_button #ya-site-form0 .ya-site-suggest#ya-site-form0 .ya-site-suggest-popup#ya-site-form0 .ya-site-suggest__opera-gap#ya-site-form0 .ya-site-suggest-list#ya-site-form0 .ya-site-suggest__iframe#ya-site-form0 .ya-site-suggest-items#ya-site-form0 .ya-site-suggest-items li#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem#ya-site-form0 a.ya-site-suggest-elem:link,#ya-site-form0 a.ya-site-suggest-elem:visitedhtml body #ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem-link,html body #ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem:link#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem:hover,html body #ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_state_hover#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_nav:hover,#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_nav .ya-site-suggest__link#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_translate .ya-site-suggest__link#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem .ya-site-suggest__info#ya-site-form0 .ya-site-suggest-elem_selected#ya-site-form0 .ya-site-suggest__fact#ya-site-form0 .ya-site-suggest__highlight Закрыть «Он всегда всех жалел» Анастасия Коскелло 03:11 26.01.2021 1184 Время на чтение 9 минут Источник: BLACK-N-WHITE.PRESS Воспоминаниями о своём друге, протоиерее Всеволоде Чаплине (+26.01.2020) делится иеромонах Никон (Белавенец), клирик московского храма Святой Живоначальной Троицы у Салтыкова моста. Всеволод Чаплин в юности. Фото из архива иеромонаха Никона (Белавенца). — Отец Никон, Вы помните, как познакомились с будущим отцом Всеволодом? — Это был 1984-ый или 1985-ый год. Троице-Сергиева Лавра, на площади полно народу, все ждут появления на балконе патриарха Пимена. И вот ко мне подошёл юноша небольшого роста, щупленький, и сказал своим характерным заикающимся голосом: «П-п-простите, В-вы ип-подьякон митроп-полита П-питирима?» ( митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим (Нечаев; 1926-2003), в 1963-1994 гг – председатель Издательского отдела Московской патриархии- прим.ред.). Я ответил «да», и так завязался наш разговор. Меня поразило, как этот мальчик ориентируется в церковной тематике. Тогда молодёжи церковной было очень мало, мы все друг друга знали, и очень ценили каждое новое лицо… В 86-м году меня исключили из института и я «загремел» в армию. Вернулся – а Севка уже иподьякон, уже работает в Издательском отделе. Я как-то возревновал даже. Но потом я с ним подружился. Я вернулся тоже к иподьяконству, мы вместе прислуживали владыке Питириму, вместе поступили в семинарию в 88-м году. |
| Монашество — это мое Подчиняться могут, а послушаться по любви — не очень. Причем это проблема обоюдная: если мы сами не были на послушании хотя бы какое-то время в монастыре, тогда как мы можем научить этому другого человека? Или как я могу научить молитве, если сам не молюсь? Как я могу научить поститься, если не пощусь? 14 июня, 2013 Подчиняться могут, а послушаться по любви — не очень. Причем это проблема обоюдная: если мы сами не были на послушании хотя бы какое-то время в монастыре, тогда как мы можем научить этому другого человека? Или как я могу научить молитве, если сам не молюсь? Как я могу научить поститься, если не пощусь? Распространено мнение, что в монастырь уходят неудачники — люди, не нашедшие в этой жизни себе никакого применения. Фразеологический словарь русского литературного языка объясняет, что фраза «подвести под монастырь» означает «поставить в очень нехорошее, тяжелое, безвыходное положение». Но так ли это? О своем почти двадцатилетнем иноческом пути, а также о том, почему люди идут в монастырь и почему там не остаются, рассказывает игумен Игнатий (Бузин), настоятель АнтониевоДымского монастыря. «От юности возжелал…» Мой первый монастырь — Троице-Сергиева пустынь. Когда мы пришли туда, нас было двое — отец Николай (игумен Николай (Парамонов) — нынешний настоятель пустыни. — Прим. ред.) и я. И три тысячи милиционеров (в советское время это была школа милиции). В Троице-Сергиеву пустынь я поступил послушником в 1993 году, студентом III курса Санкт-Петербургской семинарии. А в 1994 году отец Кирилл (Начис) меня постриг в храме духовной академии. Мне тогда 20 лет было. А вообще я с 14 лет пытался в монастырь убежать (смеется). Точнее, в 14 лет я начал ходить в храм, а лет в 15–16 мне пришла мысль о том, что монашество — это мое, моя жизнь. И вот тогда я действительно думал даже о том, чтобы бросить учебу и уйти в монастырь. Но родители убедили, что надо сначала доучиться. Я окончил медицинское училище и поступил в семинарию, а родителям дал понять, что это мой выбор и меня бесполезно переубеждать. |
|
|
