| Царь Алексей не утвердил этого постановления, потому, что сам стоял на стороне «братии», которая пользовалась его властной поддержкой. Теперь мне кажется, не может быть сомнения в том, что к константинопольскому патриарху обратились за решением этого вопроса ввиду возникшего разногласия в Москве и что инициатива этого обращения принадлежит вероятнее всего прот. Стефану или «братии», которая через него убедила царя Алексея Михайловича, когда введение единогласия встретило такой сильный отпор со стороны патр. Иосифа и собора 1649 г., спросить мнение константинопольского патриарха, которого, по книге о Вере, перед тем только что изданной, русский народ «должен слушать, ему подлежати и повиноватися в действиях и науце духовней». Как известно, в декабре 1650 года были доставлены патр. Парфением «соборные ответы», именно, что единогласие должно быть и не только в монастырях, но и в приходских церквах 22 ; а 9 февраля следующего 1651 г. состоялся в Москве по этому вопросу второй собор, о постановлениях которого мы получаем сведения из двух источников: из сказания, находящегося в начале Служебника, изданного в Москве в 1651 году 23 ) и из в недавнее время ставшего известным проекта соборного деяния 24 ). Собор постановил решение совершенно противоположное тому, какое состоялось в 1649 году, именно в пользу единогласия, на что конечно весьма сильно повлияли полученные патриархом Иосифом от патриарха константинопольского «соборные ответы». Постановления этого собора, как вполне согласные с намерениями царя, очевидно, были утверждены, потому что вскоре после собора во все концы Московского государства были разосланы грамоты с изложением соборных определений 25 . Этот собор 1651 г. кроме вопроса о единогласном пении и чтении в церквах занимался решением и других вопросов, относящихся к церковному благочинию. Так из сочинения Александра Мезенца «Извещение требующим учиться пению» узнаем, что на соборе 1651 г. обсуждался вопрос и о наречном пении 26 . Какие именно вопросы составляли предмет его занятий доселе было неизвестно: об этом ничего не говорит нам ни «сказание», находящееся в московском Служебнике 1651 г., ни проект соборного деяния; но ответ на это дает один найденный мною в делах Тайного приказа документ. По своему назначению это памятная записка, продиктована царем для себя, подобная той, которая напечатана уже в II-м томе Записок отделения русской и славянской археологии Императорского русского Археологического Общества (Спб. 1861 г., стр. 733–735) «о каких делех говорити бояром» 27 . Царь Алексей как-бы готовился к заседаниям, заранее обдумывал то, о чем предлагал говорить на соборе и для памяти записывал вопросы, которые хотел предложить на обсуждение. Что записка эта относится к собору 1651 г., видно из первых трёх пунктов её, о которых мы имеем положительные свидетельства, что они составляли действительно предмет соборных рассуждений в 1651 г. 28 посему есть основание предполагать, что и остальные пункты её обсуждались на этом же соборе. |
| Затем по пяти раз напечатаны: Часослов, также книга богослужебная и учебная (1643, 1646, 1651 – дважды, 1652), и Потребник (1646, 1647, 1649, 1651, 1652). По четыре раза: Евангелие (1644 – дважды, 1648, 1651) и Служебник (1646, 1647, 1650, 1651). По три раза: Псалтирь следованная (1642, 1647, 1649), Минея общая (1643, 1644, 1650) и Триодь постная (1642, 1648, 1650). По два раза: Апостол (1644, 1648), Октоих (1644, 1649), Святцы (1646, 1648), Каноник (1646, 1651) и Шестоднев (1646, 1650). По одному разу: «Евангелие учительное» (1642), Пролог – за первую половину церковного года (1642) и за вторую (1643), Житие святителя Николая со службою ему (1643), Минея месячная за все двенадцать месяцев в двенадцати книгах (1644–1646), Молитвослов (1647), Триодь цветная (1648) и Устав церковный (1651). Книги печатались, как и прежде, по благословению патриарха, но Служебник 1651 г. издан по благословению всего освященного Собора, о чем и сказано в предисловии к этому Служебнику. При издании Пролога в 1642 г. государь приказал присовокупить к древним угодникам Божиим и «своея Русския земли великих святителей и чудотворцев Московских и иных градов, преподобных и богоносных отец наших, где который просиял добрыми своими делы, и великих князей русских, которые такожде просияли» (послесловие). Вообще же книги, изданные при патриархе Иосифе, в ином сходны с изданиями иовлевскими, в другом – с филаретовскими, в третьем – с иоасафовскими, а во многом разногласят со всеми. Например, в Служебнике иосифовского издания положено, чтобы те самые молитвы, которые произносит священник при вынутии частиц из просфор 2, 3, 4, 5, 6 и 7, произносил вместе и диакон, а под конец чина проскомидии напечатано восемь указов относительно разных действий литургии – во всех прежних Служебниках ничего этого нет. Другой отдел книг, изданных при патриархе Иосифе, составляют книги, прежде не издававшиеся в Москве и теперь напечатанные в первый раз. Сюда принадлежат: 1 . Книга учебная – Грамматика славянская (1648), изданная как «первая от седмих наук свободных в научение православным, паче же детем сущим, еюже и к прочим, аще кто восхощет, яко дверию, благолепотне и безтрудне, возшествие сотворит» (предисловие). |
| образцам. Важнейшую роль в издательских начинаниях П. играл печерский иером. Тарасий (Земка). Одним из первых к печати был подготовлен Служебник (Λετουργιριων) (К., 1629, 16392), исправленный по греч. книгам. Издание 1629 г. содержит предисловие П., стихотворение на герб Могилы Тарасия (Земки) и послесловие Стефана Берынды. В текст в сравнении с предыдущими изданиями Служебника добавлен ряд новых рубрик и пояснений, оформление издания частично ориентируется на католич. литургические публикации эпохи Контрреформации. Издание было одобрено Киевским Собором в 1629 г. Между публикациями Служебника в 1629 и 1639 гг. есть нек-рые различия. В предисловии ко 2-му изданию П. изложил недочеты предшествующих печатных Служебников. Во 2-е издание вошло составленное П. «Собрание нуждных и благопотребных ектений» в различных жизненных обстоятельствах, молитвы на отдельные случаи (25 молитвословий), напоминающие аналогичные тексты римско-католич. Миссала. Появились признаки влияния католич. обрядности на правосл. практику, напр., по образцу католиков верующим во время молитвы «Помяни меня, Господи, когда придешь во Царствии Твоем» рекомендовалось бить себя в грудь. Служебник 1639 г. был переиздан Киево-Печерской типографией в 1653 и 1692 гг. В 1629 г. увидели свет «Номоканон, си ест Законоправилник» с предисловием П. и подготовленное П. собрание акафистов - «Пречестные акафисты пресладкому Господу нашему Исусу Христу, Пресвятой Богородице и святому иерарху Николе, и прочая спасительныя молебны. Благословением, повелением и опасным исправлением от греческаго... Петра Могилы». В 1631 г. типография напечатала сверенную с греч. богослужебной книгой Цветную Триодь («ΤΡΙΩΔΙΟΝ, сиесть Трипеснец...») с предисловием П. (отдельные экземпляры содержат посвящение П.). В 1640 г. вышло 2-е издание Постной Триоди (1-е изд., напечатанное в типографии Киево-Печерского мон-ря в 1627, также было сверено «с греческим типографным зводом», содержит выполненные Тарасием (Земкой) переводы синаксарей с греч. |
| 778 Иногда данные самих греческих осведомителей, наслаиваясь друг на друга, заметно расходились между собой, что создавало дополнительные трудности при раздаче царской милостыни на Востоке. Так, в 1624 г. московские послы Кондырев и Бормосов, прибывшие в Стамбул в сопровождении вифлеемского митрополита, возвращавшегося из Москвы в Палестину, докладывали о посылке денег в монастырь св. Креста: «По московской росписи велено дать игумену 2 золотых, да 30 человеком старцом по ползолотово (...), а по скаске вифлиомского митрополита Афанасия, да ерусалимского игумена Анфилофья, ныне в том монастыре игумен да 40 старцов»; милостыня была отправлена, исходя из цифры 40 (РГАДА. Ф. 52/1. 1624. 11. Л. 1). 779 Если соблюдать максимальную точность, то следует отметить греческий проскинитарий «О граде Иерусалиме и окрестностях его», относящийся к первой половине XVI века. Однако перечень иерусалимских монастырей в этом кратком путеводителе (общим числом 11 без патриаршего) производит впечатление неполноты и беглости (О граде Иерусалиме и окрестностях его. С. 246). 790 Трифон Коробейников. С. 97; РГАДА. Ф. 52/1. 1628. 8. Л. 48; 1629. 22. Л. 6; Иона С. 13–14; Вишенский И. С. 84. 796 Серапион. С. 117; Трифон Коробейников. С. 100; РГАДА. Ф. 52/1. 1628 г. 8. Л. 46; 23. Л. 15 об.; 1629 г. 22. Л. 8; Гавриил Назаретский. С. 9; Арсений Суханов. С. 164. 801 Григорович-Барский В. 1885. С. 333; Трифон Коробейников. С. 97; РГАДА. Ф. 52/1. 1628 г. 8. Л. 47; 1629 г. 22. Л. 7; Гавриил Назаретский. С. 9; Иона. С. 13; Вишенский И. С. 84. 804 Григорович-Барский В. 1885. С. 357; Трифон Коробейников. С. 97; РГАДА. Ф. 52/1. 1628 г. 8. Л. 46; 1629 г. 22. Л. 8. 806 Трифон Коробейников. С. 97; РГАДА. Ф 52/1. 1628 г. 8. Л. 47; 1629 г. 22. Л 7; Гавриил Назаретский. С. 9; Иона. С. 13–14. 807 Трифон Коробейников. С. 100; Арсений Суханов. С. 164; Серапион. С. 117. Данные Посольского приказа (12–15 человек) недостоверны и противоречат друг другу, называя этот монастырь один раз – мужским, другой – женским (РГАДА. Ф. 52/1. 1628. 8. Л. 46; 1629 г. 22. Л. 7). |
| Таким образом, указанная Павловским дата первого упоминания курского Троицкого женского монастыря вызывает обоснованные сомнения в своей достоверности. Между тем в наиболее авторитетном справочно-историческом издании о русских обителях, составленном старшим редактором Центрального статистического комитета Министерства внутренних дел В. В. Зверинским, про курский Троицкий женский монастырь говорится только что «по описи 1628–1631 года он находился на посаде за большим старым острогом и имел тогда церковь св. Троицы с приделом Обновления Храма Воскресения Христова» . Сведения эти Зверинский извлек из изданного еще в 1786 г. «Описания Курского наместничества» С. И. Ларионова. В распоряжении последнего находились материалы из недошедших до нашего времени писцовых книг Курска и Курского уезда, составленных в 1628–1631 гг. писцами Богданом и Степаном Уньковскими и подьячим Иваном Коровиным. Ларионов сообщает, что согласно описанию 1628–1631 гг. в обители имелась 21 келья и состояли 35 монахинь. Около монастыря находилась слобода, в которой жили «непашенные ремесленники и бобыли». На территории курского острога монастырь имел осадный двор, купленный игуменьей Сундулеей «на убежище въ осадныя времена» . Позже, вслед за Зверинским, сведения о существовании курского Троицкого женского монастыря в 1628–1631 гг. привел Л. И. Денисов . Его фундаментальный справочник вышел в 1908 г. — на год позже путеводителя Павловского, однако автор не счел возможным давать информацию об упоминании курской обители в 1623 г., уже напечатанную во «Всеобщем иллюстрированном путеводителе». Важно также подчеркнуть, что современный исследователь русской церковной истории Д. Б. Кочетов также проигнорировал дату, указанную Павловским, приняв за начальную точку отсчета истории обители 1628 г. Каким же образом возникла дата «1623 год»? Полагаю, что, скорей всего, здесь имела место обычная техническая ошибка либо при переписке беловой рукописи, пошедшей в типографию (книга печаталась в Нижнем Новгороде в типографии Товарищества И. М. Машистова), либо непосредственно при наборе текста. Думается, что Павловский при подготовке своего «Всеобщего иллюстрированного путеводителя» не мог пройти мимо справочника В. В. Зверинского, где говорится о существовании курского Троицкого женского монастыря в 1628–1631 гг. Видимо, в исходной авторской рукописи книги Павловского в качестве даты первого упоминания обители и был указан 1628 г., которую переписчик (или наборщик) ошибочно воспроизвел как 1623 г. При вычитке огромной по объему верстки (свыше 900 страниц) опечатку не заметили и, будучи запущенной в оборот, книга стала источником ошибочной информации. |
| После восстановления православной иерархии в 1620 г. в Польско-Литовском государстве сложилось напряженное положение. Король Сигизмунд III объявил Патриарха Феофана, уже вывезенного казаками за границу, незаконным, самозванцем и турецким шпионом. Поставленных им православных иерархов — незаконными и подлежащими аресту и суду. Митрополит-униат Иосиф (Рутский) анафематствовал православных иерархов. Униатские епископы, сидевшие на их кафедрах, объявили, что не пустят их в свои города. Папа прислал из Рима королю указание, чтобы тот «подверг русских лжеепископов, возбуждающих мятежи, заслуженной каре». При таком положении только один митрополит Иов (1620—1631) мог жить в Киеве под защитой казаков. Другие епископы жили тайно в разных монастырях, преимущественно в той же Киевской земле, и оттуда управляли делами своих епархий. Но в Киеве под защитой казачества церковные дела велись открыто. Митрополит Иов в 1621 г. даже созвал Собор для выработки мер по укреплению сил Православия. Собор вынес определение под названием «Советование о благочестии». На Соборе были определены меры по защите от нападок униатов, намечено печатание книг в защиту Православия, меры по укреплению школ и братств, активизации Соборов, связей с Востоком, с Афоном, посылке туда русских монахов как в школу Православия. Обеспокоенные униаты в 1626 г. созвали Собор в Кобрине под председательством митрополита И. Рутского, где обсуждались вопросы активизации унии. Для противодействия унии и для защиты Православной Церкви митрополит Иов созывал Соборы в Киеве в 1628 и 1629 гг. На Соборе 1628 г., в частности, было решено, чтобы никто из русских православных богословов не издавал сочинений о догматах веры без рассмотрения и разрешения духовных властей. Там же рассматривалось дело отступника от Православия бывшего архиепископа Полоцкого Мелетия (Смотрицкого). Православные иерархи западнорусской Церкви могли рассчитывать на реальную защиту и помощь только от единоверной Москвы. В этом они следовали за частью народа, который просто бежал, особенно из Киевщины, и переселялся в «Московщину». Отражая эти народные чаяния религиозной свободы, первые непризнанные польским правительством митрополиты Иов (Борецкий; 1620—1631) и Исайя (Копинский; 1631—1633) готовы были перейти под защиту православной Москвы. В 1624—1625 гг. митрополит Иов, будучи единодушным с этой православной тягой части казачества к Москве, сам писал в Москву и выражал готовность вместе со своей православной паствой присоединиться к северному братскому государству. И позже преемник митрополита Иова с 1631 г. митрополит Исайя (Копинский) писал в Москву, жалуясь на угнетенное положение Православия в Польше: «Благочестивых князей нет, благородных вельмож оскуде, вси от Восточного Православия на Запад уклонишася. Едва кто от худых и неславных при благочестии и правой вере обретается». |
| Под соборной грамотой И. подписался как «архиепископ Смоленский, Черниговский и всего Севера, архимандрит монастырей заднепрских». В Соборе, созванном в июле 1629 г. в Киеве по требованию короля для подготовки к объединительному Собору правосл. и униат. Церквей, И. не участвовал. После смерти Киевского митр. Иова (Борецкого) И. не позднее 20 июля 1631 г. был избран на митрополичью кафедру при активной поддержке со стороны казачества; в поставлении И. участвовал греч. Веррийский митр. Кирилл, посетивший Киев по пути в Москву. 29 окт. 1631 г. духовенство, собравшееся в киевском Златоверхом во имя арх. Михаила мон-ре , утвердило И. митрополитом, его резиденцией был определен Златоверхий мон-рь. Однако избрание и поставление И. не были признаны значительной частью киевских клириков и польским сеймом, причиной чего, возможно, являлись его связи с Россией. Противником И. был наместник Златоверхого мон-ря Филофей (Кизаревич), не пустивший митрополита в его резиденцию. Сторонникам И. при поддержке запорожского полковника Д. Байбузы пришлось занять монастырь силой 10 дек. 1631 г. Этому событию предшествовало письменное заявление монахов Златоверхого монастыря от 29 окт. того же года, что они единогласно избрали И. своим главой. 31 дек. 1631 г. митрополит тайно отправил игум. Густынского мон-ря Иова с письмами к царю и к Московскому патриарху. Киевский митрополит жаловался на гонения, просил о пожертвовании (в т. ч. о присылке св. мощей для антиминсов и всего необходимого для освящения мира) и о предоставлении приюта в критической ситуации. Посланец имел также поручения, к-рые должен был сообщить устно: судя по последующим действиям И., речь, очевидно, шла о присоединении к России «русских земель» Речи Посполитой. Важным актом деятельности И. как митрополита стало его активное участие в объединении в янв. 1632 г. уч-ща, основанного архим. Киево-Печерского монастыря св. Петром (Могилой) , с училищем в киевском Братском монастыре. При решении этого вопроса И. опирался на поддержку правосл. |
| 7 янв. 1629 г. архим. Петр издал грамоту, в к-рой требовал от братии более торжественно и величественно совершать богослужения в обители. В частности, вменялось в обязанность произносить проповеди за богослужением (архим. Петр написал в 1632 подборку проповедей «Крест Христа Спасителя и каждого человека»). Также в Киево-Печерский мон-рь по образцу католич. Церкви была введена традиция совершения великопостных пассий. В 1629 г. по благословению архим. Петра в Киево-Печерской типографии вышло исправленное издание Служебника, к-рое впервые сопровождалось изъяснением Божественной литургии для священников. В 1633 г. свт. Петр (Могила) ввел в обиход типографии Киево-Печерского мон-ря латино-польские шрифты. Прежде книги в монастырской типографии издавались только на церковнослав. языке кириллическим шрифтом. В 1631 г. он основал скитской Голосеевский в честь Покрова Пресв. Богородицы монастырь с храмом вмч. Иоанна Нового Сочавского (покровителя молдав. господарей рода Могил), передав этой обители частицу мощей святого. Заботясь об авторитете Киево-Печерского монастыря, архим. Петр ввел в титулатуру печерского архимандрита слово «Великий». О значимости монастыря в эти годы свидетельствует большое количество благотворителей; печерский инок Афанасий Кальнофойский в «Тератургиме» 1638 г. насчитывал ок. 190 имен жертвователей. К числу важнейших начинаний архим. Петра относится организация в Киево-Печерском мон-ре школы и активная поддержка Киевского братства. 11 марта 1631 г. он вступил в число его членов, признавался старшим братчиком, опекуном и ктитором братства. 15 июня архим. Петр составил декларацию по поводу своего намерения создать в Киево-Печерском монастыре духовную школу и пригласить в качестве преподавателей из Львова 2 ученых иноков - иером. Исаию (Трофимовича-Козловского) и мон. Сильвестра (Косова) . Осенью 1631 г. в новооткрытую школу было набрано ок. 100 учеников. Иером. Исаия стал ректором школы, мон. Сильвестр - ее префектом. При создании Киево-Печерской школы архим. Петр ориентировался на европ. (прежде всего польские) образцы. За основу обучения было положено преподавание лат. и польск. языков. О др. предметах, которые изучали в школе («свободные науки» - грамматика, риторика, диалектика, арифметика, музыка, геометрия, астрономия и теология), можно судить, напр., на основании панегирика, в 1632 г. поднесенного ее учениками свт. Петру. |
| Кассиана Саковича». Это была полная апологетика Православной Западнорусской Церкви против тогдашних нападений на нее униатов и латинян, а отчасти и ее литургика с объяснением ее богослужения, таинств и обрядов, ее постов, праздников, устройства храмов и прочее. В Москве по указу царя Алексея Михайловича книга эта под названием «Камень» в славянском переводе списана была еще в 1652 году. Митрополит Петр вел строго аскетическую жизнь. Скончался он скоропостижно, прожив всего 50 лет. За девять дней до своей кончины, чувствуя себя больным, он написал духовное завещание. Своей любимой Киевской коллегии он завещал библиотеку, недвижимую собственность, приобретенную для нее, и значительную сумму денег, а наставников ее обязывал, чтобы они жили по его правилам и каждый четверг совершали о нем поминовение. Много митрополит Петр завещал лавре и другим монастырям и церквам, воздвигнутым им из развалин. Он вполне мог сказать: «Все, что имел я, посвятил вместе с собой на хвалу и служение Богу». «Имя Петра Могилы – одно из лучших украшений нашей церковной истории. Он, несомненно, превосходил всех современных ему иерархов не только Малорусской, но и Великорусской Церкви и даже всей Церкви Восточной, превосходил своим просвещением, еще более своею любовию к просвещению и своими подвигами на пользу просвещения и Церкви», – писал выдающийся историк Русской Церкви митрополит Макарий (Булгаков , † 1882). Но существует и совершенно противоположное мнение о нем. Вот отзыв архиепископа Филарета (Гумилевского , † 1866): «Признаюсь искренно, что Могила мне очень не нравится по образу мыслей и некоторых дел, да и нет почти ничего у него собственного, а все, что названо его именем, принадлежит не ему. Потому мне очень не хотелось бы, чтобы дано было ему почетное место между учителями и просветителями Церкви. Папистический энтузиазм или фантазия не дают права на такое звание». Труды: Триодь Постная. – Киев, 1627. Агапита диакона главизны поучительны. – Киев, 1628. Акафисты. – Киев, 1629. Служебник. – Киев, 1629. Номоканон. – Киев, 1629. Триодь Цветная. – Киев, 1631. Крест Христа Спасителя и каждого человека. – Киев, 1631. Анфология, сиреч молитвы. – Киев, 1636. Евангелие учительное. – Киев, 1637. Лифос, или Камень, брошенный с пращи истины святой православной Русской Церкви смиренным отцом Евсевием Пименом на сокрушение лживо-темной Перспективы... Кассиана Саковича. – Киев, 1644; М., 1652. |
| В Москву за помощью приезжали православные киприоты из Михайловской обители (1627 г.), из монастырей архистратигов Михаила и Гавриила (1629 г.), святителя Николая (1629 г.), священномученика Маманта (1631 г.), Архангельской обители (1642 г.). Как правило, они имели при себе грамоты от Константинопольского или Иерусалимского патриархов, подтверждавшие полномочия просителей. В Москве во время патриаршей и царской аудиенций они подносили своим благодетелям и покровителям частицы мощей одного либо нескольких святых: апостола и евангелиста Луки, святого Иоанна Милостивого, апостола Варнавы, святых бессребренников Косьмы и Дамиана, святого Епифания Кипрского 40 . Киприоты, приезжавшие в Московскую землю, не ограничивались встречами с патриархом и царём, но на пути в Москву наносили визиты видным церковным деятелям. Так, например, в течение трёхнедельного пребывания в Киеве в сентябре 1642 года кипрский архиепископ Парфений, как сообщают посольские документы, имел беседу с киевским митрополитом Петром Могилой, во время которой обсуждался широкий круг церковных и общественно-политических вопросов 41 . Таким образом, распространение устных рассказов о Кипре не ограничивалось Москвой. Сохранилась греческая грамота 1623 года кипрского иерея Никифора, написанная им в Ярославле. Его соименник — архимандрит Никифор, по-видимому, также с Кипра, был затворником Андрониева монастыря, и к нему обращались приезжие греки. Написанная “русским писмом” грамота архиепископа Кипрского Христодула (1626 г.), может быть, указывает на пребывание на острове какого-то русского человека в начале XVII в. 42 . Греческая рукопись 1629 года из Софийского собрания “Поучения от Евангелия” сохранила греческую запись, сделанную рукой киприота: “Рука Матфея иерея и протонотария святой архиепископии Кипра. И читающие и обращающиеся (к этой книге — а. А.) молите за него Господа. Окончена августа первого 1629 года от (Рождества — а. А.) Христа” 43 . В 1620–30-х гг. в Москве появилось сказание “О Кипрском острове” 44 . Весьма возможно, что это сказание, созданное в посольских кругах, дошло до нас в отрывках, сделанных переписчиками Троице-Сергиева монастыря. По содержанию и по композиции сказание “О Кипрском острове и о подножии Креста Христова” распадается на три части. Общим для всех трёх частей является место действия — остров Кипр. Первая часть сказания посвящена защите крепости Киринеи от турецких захватчиков. Вторая часть сказания повествует об Успенском монастыре и его святыне — иконе “Писма Луки евангелиста” с изображением Богоматери на престоле с Младенцем Христом. В третьей части сказания речь идёт о Крестном монастыре. Здесь рассказывается об императоре Юстиниане I, который способствовал украшению серебром святыни монастыря — подножия Креста Христова 45 . |
|
|
