| Иерусалимские уставы, начиная с древнейших, указывали «возвышать голос» на Пс 3 (в нек-рых указывалось возвышать голос на Пс 2), что, возможно, связано со студийской певч. практикой ( Скабалланович. Типикон. Вып. 2. С. 105). Это же указание присутствует и в старопечатных Типиконах XVII в. (Устав. М., 1610. Л. 6об.; Устав. М., 1634. Л. 4), но не отмечено в совр. Старопечатные Типиконы 1610 и 1641 гг. подробно описывают порядок пения «Б. м.» на воскресном всенощном бдении: из 1-й «славы» предписывается петь с припевом «аллилуия» лишь избранные стихи: Пс 1. 1a, 6b; 2. 2, 12; 3. 8a, 9b; « », « »; те же стихи зафиксированы в рукописных обиходах XVII в. (напр., МГУ. 774, нач. XVII в.) и печатном старообрядческом 1911 г. (Обиход. М., 1911). Во мн. певч. рукописях (XVI-XVII вв.) гласовые указания перед «Б. м.» не приводятся. Иногда «Б. м.» предваряется рубрикой: «Начинает первый лик высочайшим гласом светло». Певч. модель псалмодии «Б. м.» следующая: 1-е полустишие «Б. м.» и припев «аллилуия» исполняются на особый начальный напев; мелодия 2-го полустишия с припевом «аллилуия» является моделью для исполнения последующих избранных стихов 1-й «славы». Относительно 2-й и 3-й «славы» «Б. м.» Типиконы 1610 и 1641 гг. содержат лишь общее указание, что петь их следует «на глас дню». В рус. певч. рукописях XVI-XVII вв. нотируется, как правило, только 1-я «слава» «Б. м.». Встречаются рукописи, в к-рых нотированы все 3 «славы». Каждая из 3 «слав» распевается на индивидуальный напев, не зависящий от текущего гласа. В Обиходе 1911 г. избранные стихи 2-й «славы» (Пс 4. 2, 4) распеты путевым распевом на мелодию мелизматического типа. Припевов у этих стихов нет. « » и « » имеют речитативную мелодию, характерную для псалмодии, а в качестве припевов к ним приведены стихи из псалмов (Пс 4. 6, 7), распетые на ту же мелодию, что и стихи Пс 4. 2, 4. Затем трижды речитативно распевается « », после каждого раза - избранный стих псалма (Пс 4. 9; 5. 3, 12) мелизматическим распевом. Приведен также и др. вариант («А инии на роспев поют»): « », « » и « » распеты мелизматически по образцу избранных стихов, без припевов. То же повторяется и в 3-й «славе». Мелизматический стиль, отсутствие речитации в напеве стихов псалмов, возможно, говорят о том, что мелодия припева перешла на сами стихи из псалмов, а припевы исчезли из певч. практики. Это подтверждается и простотой мелодии « » и « », и обозначением «припев» перед следующими за ними стихами псалма (Обиход. М., 1911. Л. 7-10; Успенский. С. 44-45). |
| А. Солацци «Простой способ приобретения безмолвной молитвы» ( Solazzi G. A. Modo facile per far acquisto dell " orazione di quiete. R., 1675), францисканца Дж. М. Грамальди «Сокровище души» ( Gramaldi G. M. Tesoro dell " anima. Venetia, 1673), М. Чиконья «Источник божественной любви» ( Cicogna M. Fontana del Divino Amore. Venetia, 1678), «Небесная амброзия, или Сладкий хлеб созерцающей души» ( Idem. Ambrosia celeste, o soave cibo dell " anima. Venetia, 1678) и т. п. (после осуждения Молиноса почти все эти трактаты были включены в Индекс запрещенных книг; подробнее о них см.: Petrocchi. 1948. P. 57-58, 76-81, 121-123; Pacho. 1986. Col. 2765-2767). Молинос, его единомышленники и противники Изобилие сочинений, в к-рых подробно излагались мистические концепции, впоследствии ставшие неотъемлемой частью квиетистских воззрений, свидетельствует о том, что К. не был чужеродным явлением для итал. и испан. религ. среды, но в своей начальной стадии был лишь одним из вариантов мистики созерцательной молитвы. Лишь чрезмерное акцентирование Молиносом и его единомышленниками ряда ранее известных идей, к-рое было вызвано либо влиянием на квиетистов неких гетеродоксальных мистических движений, либо их личными мистическими интересами и опытами, привело к выделению К. как особого направления в католич. мистике, подвергшейся жесткой критике со стороны Папского престола. М. де Молинос. Гравюра. XVII в. Мастер Г. Валле М. де Молинос. Гравюра. XVII в. Мастер Г. Валле Уроженец Испании, Молинос провел детство и молодые годы в Валенсии; там был рукоположен в сан пресвитера. В кон. 1663 г. Молинос в составе посольства прибыл в Рим по делу о беатификации католич. подвижника из Валенсии Франсиско Херонимо Симона ( 1612). И в Валенсии, и в Риме Молинос был членом Школ Христа (Escuela de Cristo), религ. обществ, в к-рых секулярные клирики и миряне обсуждали и практиковали совместную молитву и др. способы достижения христ. духовного совершенства. Активно участвуя в собраниях и выступая с проповедями, Молинос приобрел репутацию опытного духовного руководителя; у него сложился широкий круг общения, куда входили нек-рые представители высшей католич. |
| Изученный мелодический репертуар Г. насчитывает не менее 550 единиц, общими для разных источников являются ок. 100 мелодий. В ранний период (до XIV в.) один полный Гимнарий мог содержать до 80 мелодий - как общих для разных регионов, так и местных; доля последних особенно велика (до 2/3) в аквитанских и франц. цистерцианских Гимнариях, в то время как в нем. и итал. источниках преобладают стандартные мелодии. Для того же периода в испан. источниках выявлено 278 мелодий, более половины к-рых- местные; в швед. Гимнариях содержится 116 местных мелодий, в англ.- ок. 30. Мелодия Г. приспосабливалась к метрическим особенностям текста: она могла сочетаться с разными текстами, имеющими схожую литургическую функцию, и, напротив, для одного и того же текста могли выбирать разные мелодии. Сочетание одной и той же мелодии с различными текстами было возможно благодаря единому стихотворному размеру; для выбора мелодии имели значение литургическая функция и содержание Г.-образца; повторение текста в разные литургические моменты могло сопровождаться различными мелодиями. Мелодические строки, составляющие муз. строфу, как правило, соответствуют делению стихотворной строфы. Мелодия Г. обычно состоит из 4 строк равной длины. Основная структура муз. строфы - ABCD, встречаются также др. типы: ABAB, AABA, AABB, ABCA и AA1BA. Мелодическая вершина чаще всего приходится на 3-ю строку. Амбитус каждой строки обычно не превышает квинты. Нередко встречается повторение (возможно, с вариантами) одной и той же муз. фразы внутри одной строки или в разных строках. Мелос чаще силлабический, реже невматический, на ударных слогах иногда присутствуют обширные мелизмы, на текстовых цезурах - мелодические каденции. Метрическая организация мелодий Г. не позволяет отнести их к григорианскому репертуару. В монастырских уставах-обиходниках (Consuetudines) X-XII вв. есть указания как на сольное, так и на хоровое исполнение Г. В нек-рых позднесредневек. рукописях предлагается мензуральная ритмическая организация Г. В наст. время существует 2 способа интерпретации Г.: метризованный и свободный, свойственный григорианскому хоралу. Многоголосные латинские Г. |
| Большинство исследователей полагают, что И. п. а. представляет собой христ. переработку иудейского сочинения (об этом говорят прежде всего нек-рые противоречия в описании одних и тех же событий, напр. 2 версии спасения праведников в 5. 2-6 и 2 варианта сожжения земли огнем в 5. 22 и 5. 36). Однако реконструировать его первоначальный облик невозможно. Христ. вариант появился скорее всего в Египте, поскольку именно оттуда происходит большинство свидетельств текста. Ввиду вторичности образов, встречающихся в И. п. а., этот памятник трудно датировать. К тому же он легко распадается на отдельные блоки, происхождение к-рых может быть различным ( Schrage. 1980. S. 206, 218-219). Напр., во 2-м разд. И. п. а. заметно влияние егип. «Пророчества горшечника» (III в. до Р. Х.). Ту редакцию памятника, к-рая сохранилась в копт. версии, обычно датируют III в. (Ibid. S. 204-217; Frankfurter. 1994. P. 25-47). Автор И. п. а., по всей видимости, принадлежал к христианам или иудеохристианам Египта или же стран, находившихся в непосредственном контакте с Египтом. Возможным историческим контекстом создания И. п. а. явились военные действия между Римом и Персией на вост. границе Римской империи в III-IV вв. по Р. Х. Язык Оригинальным языком памятника является греческий. Однозначного решения вопроса о взаимосвязи саидской и ахмимской версий нет. Г. Штайндорф полагал, что перевод на саидский диалект сделан с ахмимской версии ( Steindorff. 1899), но, возможно, обе версии являются независимыми переводами с греческого оригинала ( Schrage. 1980. S. 199-201). Структура и содержание В И. п. а. описываются события последних дней, когда должно совершиться пришествие антихриста. После обсуждения темы поста и молитвы следует рассказ о войнах, которые произойдут между царями различных империй и во время которых появится человек, выдающий себя за Мессию, но он в действительности склонит людей к отступничеству от Бога. Против него выступят Илия и Енох, к-рых он убьет, однако через 3 дня они воскреснут. После этого произойдут победа над антихристом, явление новых небес и земли и начало тысячелетнего правления Христа. Издатели памятника разбили текст на 5 частей. |
| Рассуждая об истинности высказываний различного рода, Аристотель отличал те случаи, в к-рых связь между вещами, обозначаемыми терминами высказывания, является постоянной и необходимой, от тех случаев, когда эта связь лишь временная и акцидентальная: «Одно всегда имеется в связи и не может быть разъединено, другое всегда разъединено и не может быть связано, а еще иное допускает связывание и разделение» ( Arist. Met. IX 10. 1051b). В случае необходимой связи (или необходимого отсутствия связи) между терминами высказывания из 2 высказываний «S есть P» и «S не есть P» одно с необходимостью является истинным, а другое - ложным. Этот принцип Аристотеля получил впосл. в логике наименование «закон исключенного третьего». В формулировке самого Аристотеля он звучит так: «В случае истинности утверждения ложно отрицание, а в случае истинности отрицания ложно утверждение, [так что] не может быть правильным, если вместе утверждается и отрицается одно и то же» ( Arist. Met. IV 4. 1008a). С этим принципом тесно связан еще один, названный впосл. «законом противоречия», который Аристотель в «Метафизике» формулировал так: «Невозможно, чтобы одно и то же в одно и то же время было и не было присуще одному и тому же в одном и том же отношении» (Ibid. 3 1005b). Из этой формулировки видно, что истинность высказываний, термины к-рых не имеют между собой необходимой связи, зависит от временного фактора (подробнее см.: Crivelli. 2004. P. 183-197). В случае высказываний, относящихся к событиям настоящего времени, их истинность определяется посредством установления их соответствия реальности. Однако такое установление невозможно для высказываний, относящихся к будущему времени, поэтому, согласно Аристотелю, они не могут быть в строгом смысле ни истинными, ни ложными; в этом случае «хотя и необходимо, чтобы один член противоречия был истинен или ложен, однако [не известно], какой именно из них, один или другой, [поскольку это зависит от того], что случится [в будущем]; хотя один из них [может быть] более истинным (μλλον ληθ), чем другой, однако [ни один] не является немедля истинным или немедля ложным» ( Arist. De interpr. 9. 19a). Тем самым Аристотелем вводится идея вероятности будущих событий: к.-л. вариант развития событий может казаться по нек-рым основаниям «более истинным», но И. в строгом смысле может быть высказана лишь тогда, когда нечто уже произошло ( Fleischer. 1984. S. 16-17; Szaif. 2006. S. 20; подробнее см.: Crivelli. 2004. P. 198-233). |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла «INTER MIRIFICA» [лат.- среди поразительных (технических изобретений)], декрет о средствах социальной (массовой) коммуникации, принятый на 2-й сессии Ватиканского II Собора и утвержденный папой Римским Павлом VI 4 дек. 1963 г. Первый проект документа (схема), планировавшийся как конституция о средствах социальной коммуникации (De instrumentis communicationis socialis), готовился секретариатом по СМИ под рук. титулярного архиепископа Лаодикии Сирийской Мартина Джона О " Коннора, председателя Папской комиссии по кинематографии, радио и телевидению. С началом работы Собора курирование схемы было поручено соборной комиссии по апостолату мирян и СМИ под рук. кард. Фернандо Ченто. Представленный на 1-й сессии Собора к рассмотрению (24-26 нояб. 1962) вариант текста состоял из 4 частей, в к-рых излагались вопросы миссионерства через средства социальной коммуникации, развитие католич. печати, радио, киноиндустрии и телепрограмм, нравственных обязанностей СМИ в обществе, правил и норм, требуемых при работе в СМИ. Обсуждение проекта документа не вызвало особого интереса у участников Собора, критические замечания гл. обр. касались большого объема текста, а также недостаточного внимания авторов проекта к роли мирян. 26 нояб. проект был принят большинством голосов (2138 против 15) и передан в соборную комиссию для внесения изменений с учетом высказанных замечаний и пожеланий. Сокращенный до 2 глав и измененный текст получил из-за небольшого объема статус проекта декрета и был представлен на 2-й сессии Собора 14 нояб. 1963 г., в тот же день одобрен большинством голосов. Однако нек-рые епископы и соборные эксперты выразили недовольство его содержанием и формой модераторам, по решению к-рых окончательное голосование было назначено на 25 нояб., чтобы участники Собора могли лучше ознакомиться с документом, а комиссия - учесть предложения и поправки. 16 нояб. 3 журналиста из амер. католич. изданий распространили обращение, содержавшее резкую критику текста за провозглашаемую в нем обязанность гражданских властей контролировать деятельность СМИ, что противоречило законодательствам многих гос-в о свободе печати, а также за устаревшее и морализаторское восприятие средств коммуникации, не учитывающее реальных проблем совр. мира. Обращение получило поддержку у ряда видных соборных экспертов, в т. ч. у пресвитеров Ж. Даниелу и Дж. К. Мюррея. 18 нояб. в комиссию по апостолату мирян и СМИ была направлена петиция, подписанная кардиналами Пьером Жерлье, Йозефом Фрингсом , Жозефом Лефевром, Бернардом Алфринком и другими 93 участниками Собора, в к-рой предлагалось снять документ с голосования и полностью его переработать. |
| Анатомические штудии Л. да В. разных лет - 2 рукописи (A и B) и 6 подборок рисунков (quaderni d " anatomia I-VI) - в Королевской б-ке Виндзора. Исследования Л. да В. «о движении и измерении вод» составляют «Кодекс Лестер» (в XVI в. принадлежал скульптору Гульельмо делла Порте (ум. 1577), в 1717 был продан худож. Дж. Гецци Томасу Коуку, буд. графу Лестеру; в 1980-1994 именовался «Кодекс Хаммер» по фамилии нового владельца). Образ Л. да В.- ученого, предвосхитившего научные открытия и технические изобретения последующих веков, начал формироваться в кон. XIX в.; благодаря исследованиям И. Ф. Блуменбаха и Дж. Б. Вентури утвердилось романтическое представление о нем как об универсальном гении, которое нашло наиболее полное отражение в «Этюдах о Леонардо да Винчи» П. Дюэма (1906-1909). Л. да В. был знаком со мн. классическими и средневек. текстами научного характера, а также с учеными трактатами своих современников, на что указывают цитаты в его записях, но при этом сознательно противопоставлял себя совр. флорентийским гуманистам, полагая, что с т. зр. филологов он выглядел необразованным (omo sanza lettere). Хотя суждения Л. да В. о естествознании не являются научными в строгом смысле слова, в них очевидны отголоски нек-рых устойчивых средневек. концепций и воззрений, они отрывочны по своей структуре и не оперируют устойчивой терминологией ( Зубов. 1962. С. 56-115), свидетельствуют о невероятной широте его интересов, наблюдательности и пытливости ума. Такие же отрывочность и пестрота присущи эстетическим фрагментам Л. да В., из к-рых составлен «Трактат о живописи», чей лучший рукописный вариант, происходящий из Урбино (Vat. Urb. lat. 1270), насчитывает 935 глав. Трактат дает представление об общих взглядах Л. да В. на искусство, о его научном подходе к живописи, технических приемах, которыми он пользовался и к-рые озвучил в форме советов молодому живописцу, а также о его личных пристрастиях. К. Кларк замечал, что интересовавшие Л. да В. сюжеты: великие битвы, бури, природные стихии, ночные пейзажи с искусственным освещением - были бесконечно далеки от репертуара и выразительных возможностей искусства Кватроченто ( Кларк. |
| 299v) текст письма отличается от общераспространенного. Начало письма имеет противоположный смысл: «Божие страдание именуется страданием Христа. Это верно, разумеется, в той мере, в какой Бог стал плотью и потерпел страдание в принятой на Себя плоти…» Разница между 2 вариантами письма заключается в наличии или отсутствии отрицательной частицы: «Θεο πθος (ο) λγεται Χριστο γρ τ πθος γγονε». В зависимости от того, была ли частица ο в оригинальном тексте И. П., или она была вставлена позднейшими переписчиками, смущенными словами о «страданиях Бога», а также добавившими надписание «против теопасхитов», во многом определяется интерпретация христологических взглядов И. П. Хотя в обоих случаях их можно рассматривать как православные, различным будет отношение христологии И. П. к христологии свт. Кирилла Александрийского. При отсутствии отрицания ο взгляды И. П. оказываются близки к позиции свт. Кирилла, присваивавшего человеческие страдания Ипостаси Божественного Логоса, и появление отрицания, равно и надписания, следует рассматривать как вставку приверженцев крайнего дифизитства, для к-рых утверждение о страдании Бога звучало как теопасхитская формула. Если же не имела места такого рода позднейшая интерполяция, то можно лишь утверждать, что И. П. избегал теопасхитских выражений и старался подчеркнуть учение о бесстрастии божественной природы. Какой из этих вариантов соответствует действительности, можно только предполагать. Скорее всего христология И. П. была близка к христологии свт. Кирилла. На это могут косвенно указывать выражения нек-рых др. писем, в частности «Против Нестория» (Ep. 54), где Дева Мария именуется «Матерью воплотившегося Бога нашего». В письмах, направленных свт. Кириллу и имп. Феодосию II в преддверии III Вселенского Собора (Ep. 54, 121, 124, 141, 201), И. П. остается осторожным в выражениях; он предостерегает свт. Кирилла от к.-л. уступок в вопросах вероучения (Ep. 324). В письме, адресованном Ермогену, еп. Ринокоруры, И. П. настаивает на единстве Христа: «Бог, вочеловечившись, не изменился, не слился и не разделился, но и до воплощения и по воплощении есть единый Безначальный и Присносущный Сын. |
| Темы и сюжеты, разработанные в «Откровении Мефодия», стали основой для всего последующего развития А. в Византии, в Зап. и Вост. Европе. В средневизант. эпоху под влиянием «Откровения Мефодия» и на основе переработки этого текста сложилась разветвленная традиция апокалиптических сочинений, к-рые их авторами, как правило, приписывались ветхозаветному прор. Даниилу - «Видения Даниила». Во многом произведения этой серии повторяют друг друга, поскольку каждая новая версия появлялась как переработка предшествующих. Наиболее активное развитие апокалиптических видений Даниила приходится на IX-X вв., что связано с постоянной борьбой византийцев с мусульманами и с вторжениями последних на Сицилию и в Италию. В этой серии можно выделить 5 важнейших текстов: 1) «Видение Даниила о царехъ и последних днехъ», наиболее раннее из этих сочинений, написано на Сицилии в 827-829 гг.; от него сохранился только слав. перевод (древнейшая рукопись - Cod. Athos Chilandar 24; XII-XIII вв.); 2) «Слово на видение Даниила», приписанное рукописной традицией св. Иоанну Златоусту. Написано в К-поле в 842 г. и составлено из сокращенного варианта «Откровения Мефодия» и нек-рых цитат из 1-го видения Даниила. В этом произведении впервые отражено представление о том, что из-за грехов христиан перед приходом последнего императора агаряне должны взять «Город на семи холмах», т. е. К-поль; 3) «Видение Даниила о последних временах и о конце мира», написано ок. 869 г.; текст скомпонован из различных фрагментов др. видений Даниила и Мефодия, содержит ряд сведений о вторжениях арабов в Италию. Один из отрывков этого апокалипсиса, в к-ром сообщается о том, что имя буд. освободителя Палестины начинается с буквы Л, возможно, составляет часть более раннего апокалипсиса, написанного при имп. Льве III Исавре в 1-й пол. VIII в. В образе др. буд. императора, к-рый окончательно сокрушит агарян, ряд черт заимствован из представлений об антихристе в более ранних апокалипсисах (татуировка на пальце, низкий рост, приятные манеры); 4) «Апокалипсис» Льва К-польского (XII в.); это сочинение в одной из рукописей приписано К-польскому Патриарху Льву Стиппу (1134-1143), однако его авторство остается спорным. В апокалипсисе видят нек-рые реалии, характерные для Византии эпохи Комнинов: здесь упоминается о буд. поклонении перед латинянами (расширение связей Византии и Запада при Комнинах), о признании опресноков (реально этого не произошло, но вопрос об опресноках имел важное значение в дискуссиях об объединении Церквей в XI-XII вв.) и т. п.; 5) «Последнее видение Даниила». В окончательной форме текст сложился в XIII в., хотя целый ряд его фрагментов восходит к VII-VIII вв. В рассказе о покорении «города на семи холмах» иноземцами перечислены исмаильтяне, франки, татары, эфиопы и др., что отражает как события 4-го крестового похода, так и вторжения монголо-татар в Европу в XIII в. Изображение событий конца света традиционно: затопление городов, гибель людей, приход антихриста и т. д. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ГЭСЕР-ХАН [Гэсэр, Гесер, Гесар, Кесар, Абай Гесер хубун], эпический и мифологический герой народов Центр. Азии и Юж. Сибири (тибетцы, монголы, буряты и др.). Тибет. сказания о Г.-х., устные и книжные, имеющие прозо-поэтическую форму, сильно различаются по сюжетам и объему, причем изолированные главы (песни) преобладают над сводом (циклом). Монг. «Гэсериада» - преимущественно лит., прозаическая, мало варьируемая: устный эпос «малой формы» зафиксирован в Вост. Монголии, а «большая эпическая форма» богато представлена у зап. бурят. Датировки разных редакций памятника трудно установить, но окончательное его сложение, по-видимому, завершается к XIV-XV вв. на территории сев.-вост. Тибета. Оттуда эпос проник в Монголию, где в XVI-XVIII вв. сформировались его основные монг. версии (книжная и устные), к-рые затем попадали в Приангарье; там сложились фольклорные бурят. версии (унгинские, сохраняющие сюжетную связь с монг. «Гэсериадой», и своеобразная эхирит-булагатская). Согласно основной сюжетной линии сказания, в гос-ве Лин, не имеющем короля, наступают смутные времена. На землю послан сын небесного владыки, возрождающийся безобразным ребенком в семье одного из линских князей (иногда упом., что он зачат матерью от горного духа). Его преследует дядя по отцу (монг. Цотон, Чотон; тибет. Кротун, Тхотун, бурят. Сотон, Зутан). В детстве герой магическим способом уничтожил различных демонов, одержал победу в состязании за овладение невестой (монг. Рогмо-гоа; тибет. Бругмо, Другмо, бурят. Урмай-гохон), линским троном и чудесными сокровищами, после чего обрел свой подлинный облик. Первым его подвигом часто описывается победа над демоном севера. Герою оказывает помощь супруга демона; по нек-рым версиям, это ранее похищенная демоном жена Г.-х. После победы она дала герою зелье забвения, испив к-рое он остается на севере. Дома Цотон домогается Рогмо-гоа; из-за его предательства шарайголы (тибет. хоры) нападают на Лин и захватывают Рогмо. Сбросив наваждение, Г.-х. направился на родину, в облике паршивого мальчишки проник во вражеский стан, колдовским способом убил короля и подчинил себе его гос-во. До или после этого с помощью приобретенных на небе чудесных средств забрал в жены принцессу. Рассказывается также о вызволении Г.-х. его земной матери из ада. Для монг. версий, кроме того, характерны эпизоды оживления богатырей, павших в шарайгольской войне; превращение Г.-х. в осла (в нек-рых бурят. вариантах - в лошадь) чудовищем, принявшим облик ламы (или теткой этого чудовища), и последующее освобождение от злых чар третьей женой Г.-х.- богатыршей и волшебницей Аджу-мэргэн (Алу-мэргэн); убийство черно-пестрого тигра. Остальные повествования однотипны: демонические короли соседних стран (часто локализованных на севере) уничтожаются, а их подданные принимают власть Г.-х. |
|
|
