| С этой точки зрения Лессинг и развивает своё учение о двух элементарных книгах (Elementarbüchern) человеческого рода, а именно: о Ветхом Завете, как элементарной книге для израильского народа 106 , и Новом Завете, как элементарной книге для всего человеческого рода 107 . Наконец, Лессинг мечтает о вечном евангелии (das ewige Evangelium), как религии будущего 108 . Он верит, что время вечного евангелия наступит тогда, когда люди взойдут на высшую ступень просвещения. Рационалистические исследования древнейших памятников св. письменности и мнимонаучные доказательства невероятности рассказов библейских писателей о чудесах Ветхого и Нового Заветов, особенно о чуде воскресения, соблазнили большое число лиц, которые не имели твёрдой веры в боговдохновенность слова Божьего. Эти колеблющиеся души не осмеливались принять все крайние выводы дерзких вольнодумцев. Но, с другой стороны, из чувства ложного стыда, они не решались открыто признаться в своих сомнениях. Между тем господствовавшая во второй половине восемнадцатого века отрицательная философия побудила богословов искать новые, лучшие доказательства христианской веры, если они хотели избежать совершенного разрыва между Библией и наукой, между разумом и верой. Предпринимая эту работу, рационалистические богословы в то же время почитали необходимым предложить залог своего благорасположения к кумиру науки. Они отвергли боговдохновенность всех частей Библии, содержащих в себе такие сведения, о которых будто бы разум мог дать неограниченное решение. Но, однако, было возможно, что такая двойственность, такая половинчатость могла подорвать влияние рационализма. Он и без того не находил для себя громкого эха среди масс, особенно сельских жителей. На защиту библейской критики выступила серьёзная философия. Тогда часть рационалистов, и притом большая, сделала значительные уступки в пользу ограничительной теории вдохновения. Другая же, желая достигнуть полного примирения философии и религии, о котором мечтал Вольф, совершенно отвергла старые идеи вдохновения и откровения. С этого-то времени окончательно была проведена разграничительная линия между супранатуралистами, т. е. теми богословами, которые, не отвергая современного просвещения и опыта, желали сохранить боговдохновенность св. Писания, по крайней мере, как ещё нерешённый вопрос спора, и собственно рационалистами, которые, не беспокоя себя понятиями старой ортодоксии, решили провести св. книги через разъедающий плавильник критики человеческого разума. |
| Если на основании вышеизложенного будет необходимо включить великого александрийского богослова в ряд современных учёных, то он, бесспорно, должен быть назван представителем самого строгого понятия о боговдохновенности, в смысле вербальной теории 336 . Вопрос о протяжении, объёме божественного вдохновения имеет собственно два момента: первый включает в себя исследование отношения боговдохновенности к отдельным частям каждой канонической книги; второй предполагает указание объёма и числа происшедших через божественное влияние писаний. Взгляды Оригена по первому пункту мы уже изложили. Второй момент принадлежит к истории св. канона. То обстоятельство, что из несметного множества оригеновых творений до нас дошло сравнительно малое число, не даёт возможности ответить на вторую часть вопроса о границах боговдохновенности с должной полнотой. Для определения отношения Оригена к канону св. книг необходимо ответить на двойной вопрос: под какими условиями он почитал известную книгу за каноническую, и какие именно книги „in concreto” он причислял к канону? 337 Собственно выражение: „канонические книги” не было известно Оригену . Оно, несомненно, было вставлено в его писания через позднейшие латинские переводы 338 . Собрание св. книг он обыкновенно называет „заветом” ( διαθκη), обозначения отдельных канонических книг александриец употребляет термины: „ α ν διαθκ β βλοι”, или же „ νδιθηκος” 339 . Для того, чтобы какое-либо писание было причислено к „завету”, необходимо доказать его происхождение через божественное вдохновение. По отношению к Ветхому Завету мы должны с полным доверием отнестись к переданному через иудеев каталогу боговдохновенных книг, так как он произошёл от такого народа, которому Самим Богом было указано различие между истинным и ложным пророком 340 . Несомненным критерием божественного происхождения ветхозаветных книг служит также исполнение содержащихся в этих писаниях пророчеств о Христе. Но для Оригена было трудно установить правило для каноничности новозаветных книг, так как никакого авторитетного обозначения их ещё не существовало. |
| Другим представителем третьего периода развития лютеранства был Авраам Калов († 1686). Он известен как горячий противник синкретистов и главным образом Георга Калиста. Мы не будем подробно излагать учение о боговдохновенности Калова, так как оно содержит в себе все существенные моменты, которые уже были высказаны предшествующими поколениями протестантских ортодоксалов. „Откровение, – говорит Калов, – есть внешний акт Бога, через который Он открывает Себя человеческому роду через своё слово” 84 . Для такого Откровения Господь избрал форму боговдохновенности. „Форма Откровения есть боговдохновенность ( θεοπνευστα), через которую Божественное Откровение есть то, что есть” 85 . Калов различает вдохновение, как действие Бога открывающего (actus Dei revelantis) и как форму откровенного слова (forma verbi revelati) 86 . Боговдохновенность есть именно существенное свойство слова Божьего, налагающее на него особенную печать и отличающее от слова человеческого 87 . Самое понятие о св. Писании Калов определяет так же, как Герард и Квенштедт. „Св. Писание есть Слово Божье, написанное по непосредственному вдохновению Св. Духа через пророков в Ветхом и через апостолов в Новом Завете для вечного спасения людей” 88 . Следуя средневековым схоластикам, Калов различает в св. Писании внутреннюю и внешнюю форму: под первой (forma interna) он разумеет самое вдохновение 89 под второй (forma externa) – самое начертание св. книги писцами Св. Духа еврейскими буквами в Ветхом Завете и греческими – в Новом 90 . К свойствам первоначального Писания (affectiones Scripturae primariae) Калов причисляет совершенную его непогрешимость 91 . Никакой ошибки, погрешности памяти, а тем более лжи не может быть во всём св. Писании 92 . Это непогрешимое Писание Калов противополагает римско-католической идее о непогрешимом папе. С течением времени оказалось, что крайние стремления лютеранской ортодоксии к сохранению целостности понятия о боговдохновенности повредили его жизненности. Возник вопрос, как согласить свободу человеческой деятельности с чисто служебной ролью св. |
| писателей 100 . Данхавер († 1666) указывает четыре ступени вдохновения св. писателей. Первая ступень есть предварительное вдохновение (aspiratio), когда свободная деятельность боговдохновенных людей приводится в возбуждение и направляется Богом. Вторую ступень образует последующее вдохновение (postinspiratio), которое имеет характер спокойного сокровенного действия Божественного Духа и служит удостоверением того, что возникает по Божественному внушению. Центральное место занимает вдохновение (inspiratio) в собственном смысле, или особенное действие Св. Духа, через которое Он частью открывает то, что прежде было сокрыто от человеческого понимания, частью предназначает к божественным целям то, что уже было известно раньше. Но как может прекратиться это действие Св. Духа, когда даже звук струны как бы вновь оживает, под ударами искусной руки? Сюда присоединяется четвёртая ступень боговдохновенности, а именно: последующее действие (respiratio) слова Божьего на всех верующих. В сердца тех, которые с истинным благоговением слушают или читают слово Божье, как бы вдохновляется непреходящая жизнь 101 . Следствие боговдохновенности есть то, что, несмотря на множество отдельных писателей, всё св. Писание есть как бы одна книга, а все пророки как бы одни уста, удостоверенные затем апостолами. Глубина боговдохновенного Писания глубже человеческого сердца, его утешения выше всех искушений мира, а чистая, ясная духовная полнота совершенно достаточна для опровержения всевозможных лжеучений 102 . В лице Давида Голлазия († 1713) вербальная теория боговдохновенности имеет самого строгого последователя. Под боговдохновенностью Голлазий понимает как предшествующее побуждение воли св. писателя к написанию, так и последующее Божественное просвещение, или непосредственное внушение Св. Духом понятий об описываемых предметах 103 . Собственно вдохновение (inspiratio) Голлазий отличает от Божественного руководительства, или управления (gubernatio divina). Божественное руководительство предохраняет св. |
| Разнообразные рационалистические теории об откровении при всем своем разнообразии сходятся в следующих пунктах: а) в отрицании строго сверхъестественного характера и значения откровения. Если в некоторых рационалистических теориях откровение и определяется, как воздействие Бога на человеческий дух, то воздействие это по своему существу и способу не отличается от общих действий Божества на мир и человека. Понятие об откровении рационалисты всегда более или менее отождествляют с понятием о божественном Провидении вообще. – б) В произвольном толковании значения внутреннего и внешнего откровения. Внутреннее откровение рационалисты выводят из недр собственного человеческого духа, преимущественно из творческой силы религиозного гения; внешнее – трактуют как плод влияния внешних воздействий со стороны видимой природы («универса»). Веру в непосредственное сообщение откровенных истин от Бога и через посредство вообще какой бы то ни было сверхъестественной силы рационалисты признают за чисто субъективное мнение. – в) В отрицании существенного отличия боговдохновенности лиц, через которых сообщалось откровение людям, от естественного вдохновения. Отличие боговдохновенности от других видов вдохновения – поэтического, художественного и проч. рационализм поставляет иногда единственно в предмете (объекте), которым возбуждается религиозное вдохновение, т. е. в том, что оно вызывается специально религиозными объектами, иногда только в той цели, которой специально служит религиозное вдохновение, именно в возбуждении и оживлении религиозного чувства людей, в возвышении их нравственных стремлений. Иногда рационалисты указывают на психическое отличие религиозного вдохновения, на преобладание в нем преимущественно силы веры и религиозного чувства над прочими духовными способностями. Но учение о сверхъестественном вдохновении отрицается всеми теориями рационализма. – г) Наконец, ни одна рационалистическая теория не допускает в строгом смысле непогрешимости в деле истины как необходимой принадлежности боговдохновенности. Одними из рационалистических теорий безусловно отрицается непогрешимость боговдохновенных книг св. Писания, другими допускается только в отношении их к учению об истинах веры и нравственности и отрицается в отношении ко всему прочему, что входит в их состав, куда относятся сообщаемые в них сведения исторические, относящиеся к учению о видимой природе и проч. |
| Всё вышеизложенное, делает более или менее ясным, в чём состоит основоположение оригеновой теории боговдохновенности. Св. Писание боговдохновенно не только потому, что содержит в себе божественные идеи, что из строк его веет дыханием Св. Духа, но главным образом потому, что Сам Бог является Автором его. Великий богослов начала третьего века является, таким образом, представителем строгих взглядов на боговдохновенность. Он отнюдь не даёт повода защитникам ограничительных и рационалистических теорий ссылаться на его труды в подтверждение свободных взглядов на вдохновение. Напротив, его идеи облечены в такие выражения, которые сделались стереотипными для позднейшего богословия и образовали исходные точки отправления для всякого исследования о боговдохновенности. Так он гораздо чаще, чем его предшественники, называет св. Писание „словом Божьим” ( Λγος το Θεo Verbum Dei). § II Факт боговдохновенности св. Писания имеет основоположительное значение в целой богословской системе Оригена . Даже против язычника Цельса он писал следующее: „Если нам нужно точно возражать против Цельса, который почитает нас за Иудеев, то об основаниях наших мнений скажем, что те и другие вместе признаём, что св. книги написаны Божественным Духом” 26 . Но, если св. Писание есть дело Самого Бога в строгом смысле, то, очевидно, в основе происхождения его по божественному вдохновению, лежит определённый план домостроительства, спасения людей. Как всякое дело Бога имеет своей целью проявление Его Существа, Его совершенств в человечестве, так и письменно изложенное божественное Слово, содержащееся в св. книгах, служит, прежде всего, этой цели Откровения. Предметом учения св. писателей является Существо Бога в Его многообразных проявлениях. Далее в св. книгах нам предлагается учение о Сыне Божием, Его природе, вочеловечении и мировой деятельности. В обширную область Откровения входит также учение о добрых и злых духах, о природе человеческой души, о происхождении и свойствах вселенной, о происхождении зла и пр. |
| Уже то, что они написаны на каком-нибудь определенном языке, притом принадлежащем известной эпохе, делает и памятником этого языка, подлежащим филологическому изучению. Далее, они представляют собой и известную литературную форму, свойственную и лицу, и эпохе, и данному виду произведений. Наконец, в нём могут быть признаки и чисто человеческого творчества, поэтического вдохновения, художественного таланта, свойственного данному писателю (например, яркость и красота стиля пророка Исайи, необыкновенная сила у Иеремии, колоритность у пророка Иезекииля и т. д. – все это их личные качества). Поэтому и без качества боговдохновенности оно будет занимать своё место в истории человеческой мысли, да и занимает его даже для неверующих, для которых существуют эти общечеловеческие, общелитературные свойства. Таково для нас значение, например Веды, священных книг буддизма, Корана и проч., и таково же значение Библии для образованного общества в качестве памятника письменности. Надо, однако, прибавить, что человеческая гениальность и вообще литературное значение вовсе не есть необходимое условие для боговдохновенности. Произведения священной письменности могут быть совершенно средними в литературном отношении: просто деловитыми, как, например, законодательство Моисея и так называемые исторические книги, заурядно рассудочными, как притчи Соломона и Иисуса сына Сираха, и даже простонародными и варварскими, как некоторые новозаветные писания перед судом литературного греческого стиля. Отрицать это или закрывать на это глаза нет ни малейшего основания, потому что это значило бы вычеркивать индивидуальность лица и эпохи, которым принадлежит это произведение. Либо пришлось бы думать, что Дух Божий не дышит, где хочет, но находится в связи с известной литературной манерой или требует для себя особых человеческих дарований, между тем как эти последние играют в боговдохновенности, во всяком случае, не решающую роль. Но как бы то ни было, боговдохновенное произведение имеет своё человеческое содержание и оболочку. |
| 11. Методы, правила изъяснения, самое употребление Писания у древних христиан доказывают, что вербальная теория вдохновения – самая правильная (Рудельбах). Только вербальное вдохновение соответствует, сколько величию триединого Бога, столько же и нуждам падшего человека (Келлинг). 11. Отвержение старого учения о вдохновении не опасно (Толукк). Вербальная теория – не естественна и напоминает лжеучение монтанистов (Юлий Мюллерз, Дорнер). То учение о вдохновении, которое имело силу в XVII b., ложно, потому что противоречит неоспоримым признакам св. Писания (Ричль). 12. Свидетельство Св. Духа, есть самое достоверное и действительное доказательство вдохновения св. Писания (Гунний). 12. Свидетельство Св. Духа есть „ахиллесова пята” протестантской теории вдохновения (Штраус). Единственное доказательство истинности и божественности св. Писания здравый разум может найти во внешнем историческом свидетельстве (Михаелис). Свидетельство Св. Духа основывается не на субъективном впечатлении от спасительной силы отдельных мест св. Писания, но на согласии первоначально изложенного в св. Писании Слова Божьего с проповеданным в Церкви евангелием (Гарнак). 13. Ветхий и Новый Заветы тесно связаны между собой, так что боговдохновенность и достоверность одного в свою очередь подтверждает боговдохновенность и достоверность другого (Гунний). Св. Писание есть Слово Божье, изложенное по вдохновению через пророков в Ветхом Завете и через евангелистов и апостолов в Новом (Квенштедт, Лютер, Калов). 13. Если ветхозаветные книги имеют место в Библии, то это произошло потому, что между христианским богослужением и еврейской синагогой есть историческая связь. Но Ветхий Завет не имеет божественного происхождения, так как произошёл из духа израильской общины (Шлейермахер). Ни законоположительные, ни пророческие, ни дидактические и исторические части Ветхого Завета не произошли из божественного вдохновения (Роте). Сага есть естественная почва, на которой образовались рассказы и истории ветхозаветных писателей (Эвальд). |
| Писания, который не может обманывать. Но как удостоверить это вдохновение? Внутреннее свидетельство Святого Духа, при чтении св. Писания, убеждает нас в том, что оно – произведение Духа Божьего. Но каким образом мы можем узнать, что это внутреннее свидетельство даровано нам Духом Святым, а не каким-либо другим духом? Здесь порывается нить ортодоксальной системы, так как, вместо божественного свидетельства в пользу Откровения, получается человеческое доказательство... Но против такого человеческого доказательства возникают человеческие сомнения. Достоверность св. Писания подвергается нападениям. Возможность, если не произвольных ошибок, то, по крайней мере, иллюзий или же извращений исторической истины посредством легенд и мифов, представляется сама собой. Библия является не более как собранием книг, различных по своей природе и значению. Пророчества исчезают за отсутствием событий; чудеса объясняются, при помощи теории мифов, а то, что остаётся, составляет область натурального 320 . Вышеизложенная критика ортодоксальной теории откровения и вдохновения несомненно доказывает, что, под маской рационалиста, в лице Штрауса выступает не только неверующий язычник, каковым он сам себя называл 321 , но и искусный софист новейшего типа. 1 . В самом деле, внутреннее свидетельство Святого Духа – не только не единственное, но и не главное доказательство боговдохновенности св. Писания; да и свидетельство это получило в протестантских обществах неподобающее значение и ложный смысл, вследствие крайнего возвышения прав личности в религии, чего нет в греко-восточной и даже в католической церкви. 2 . Достоверность библейских пророчеств основывается не на одних только свидетельствах св. Писания, но подтверждается бесчисленным рядом исторических, географических и археологических открытий. 3 . При рассуждении о последних основаниях веры в боговдохновенность св. Писания, необходимо обращаться к авторитету Церкви, которая выразила свой голос о каноничности, или боговдохновенности той или другой книги на вселенских и поместных соборах и которая „имеет назначение, – по прекрасному выражению епископа Антония, – охранять неповреждённым сознательное содержание ново-благодатной жизни, т. е. |
| Для нее это — ранние пророки, небиим ришоним . Эти книги не скрывают, что авторы их пользовались многочисленными источниками, откуда они почерпывали сведения об историческом прошлом. Но это не мешало тому, что авторы этих книг получили от Бога дар видеть смысл исторических событий и свидетельствовать о Божественном участии в священной истории. В этом они принципиально нисколько не отличаются от “поздних пророков”, небиим ахароним , которые писали по поводу современных им событий, так что и те, и другие пророки постигали откровение Бога через исторические события и боговдохновенно свидетельствовали о Нем 17 . Не надо также забывать, что в ветхозаветных писаниях литературное наследство пророков обозначено всегда характерным термином хазон , ‘видение’, что показывает, что даже если не все пророки сподобились величественных видений наподобие Ис 6, Иез 1; 37 и так далее, то все же в основе их литературной деятельности лежит узрение, то есть непосредственное знание Бога или же, что то же, откровение 18 . Подтверждение этому мы находим и в Новом Завете: так, апостол Петр, говоря в 2 Пет 1:19–21 о пророческом слове, содержащемся в Священном Писании и изрекаемом святыми Божиими человеками, движимыми Духом Святым, имеет в виду не только одни так называемые пророческие писания, но все Священное Писание. Для него, как и для всей церкви, всякий священный писатель есть тот же пророк: дар боговдохновенности, по существу, есть тот же дар пророческий 19 . Нельзя не отметить наконец и те трудности, которые встречает применение теории отца Лагранжа в области экзегетики. Теория эта не дает прежде всего никакого обоснования типологическому истолкованию Священного Писания и не говорит, откуда происходит типологический смысл. Совершенно неясно в свете учения отца Лагранжа о природе Священного Писания, провидели ли ветхозаветные авторы типологический смысл и утверждают ли они то, что вкладывают в их писания отцы Церкви и творцы наших канонов и стихир. Но, наряду с этим приходится отметить, что теория отца Лагранжа встречает трудности и в области применения принципа непогрешимости Священного Писания против истины. |
|
|
