| «А все сие произошло, да сбудется реченное через пророка» ( Мф. 1:22 и 2:15). «Сам Давид сказал Духом Святым» ( Мр. 12:26 ). «Возвестил (Господь Бог) устами бывших от века святых пророков Своих» ( Лк. 1:70 ). «Предрек Дух Святой устами Давида об Иуде» ( Деян. 1:16 ). «Да сбудется реченное в Писании» ( Ин.19:24, 36 ), или «ибо так написано чрез пророка» ( Мф. 2:5 ) и т. д. Текстов подобного рода очень много и нужно только внимательно проследить их по Библии, чтобы поразиться, как предусмотрено нападение на Слово Божие и как замечательно дается средство для укрепления веры и отражения критики. Закончим свидетельство Боговдохновенности самим Писанием, текстом, вскрывающим глубину тайны Слова Божия, побуждающую нас перевести очи веры на Откровение Бога – Господа нашего Иисуса Христа: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог , Оно было вначале у Бога. Все чрез Него – начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков... И Слово стало плотию и обитало с нами полное благодати и истины“ ( Ин. 1:1–4,14 ). Вот где разгадка Боговдохновения Писания. Бог Отец – Источник Слова, Бог Сын – Слово, Бог Дух Святой – Проводник Слова от Бога к человеку, а человек лишь сосуд для Слова Бога! Принимающий Сына принимает и Отца; принимающий Христа – Слово принимает и Библию как Слово Божие, потому что природа их одна. Библию не принимают за Слово Божие чаще всего те, кто не принимает Христа, как Сына Божия. Для них все остается темным и подозрительным. Но тот, кто принял Христа, как своего личного Спасителя, кто просветился Его светом, для того все во свете Истинного Слова ясно и доступно вере. 3. Свидетельство Иисуса Христа. – Необходимо прежде всего обратить внимание на том факт, что Христос изъясняя Св. Писание Ветхого Завета ни разу не предупредил Своих учеников о существующих в нем ошибках. Если бы их на самом деле можно было допустить, то разве Он не сделал бы этого? Вспомните с какой силой восставал Он против ошибок того времени и как он стремился исправить ошибки самих учеников ( Лк. 9:55 ). |
| Прочитайте Ис 7 и сравните эту главу с Мф 1:22–23 . Вопросы к этому тексту: ♦ Сравните изначальную коммуникацию (Исайя пророчествует Ахазу) и использование цитаты в Евангелии. Что изменилось? ♦ Какое понимание слов «се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил» представляется вам наиболее убедительным для Ис 7и для Мф 1:22–23 ? ♦ Какие другие решения могли бы быть здесь предложены? Почему вы не выбрали их? 1.3. ХРИСТИАНСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ЭКЗЕГЕТИКИ Все, что было сказано в предыдущем разделе, так или иначе может быть отнесено к истолкованию любых древних текстов. Но о библейской экзегетике речь идет преимущественно в христианской или иудейской среде. Эта книга ориентируется именно на христианскую аудиторию, поэтому необходимо отдельно поговорить о тех особенностях восприятия библейского текста, которые свойственны именно ей. 1.3.1. Что означает богодухновенность? Главное свойство, которое для христиан отличает Библию от всех прочих текстов, какими бы значительными и почитаемыми они ни были – это богодухновенность (иногда говорят боговдохновенность). Это представление основывается на двух местах Нового Завета: «...Никакого пророчества в Писании нельзя разрешить самому собою. Ибо никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым» ( 2Петр 1:20–21 ); «Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности» ( 2Тим 3:16 ). При этом важно отметить, что сама Библия никак не раскрывает понятия богодухновенности и даже никак не ограничивает круга богодухновенных книг, не противопоставляет их всем остальным. Например, Послание Иуды (9) пересказывает апокрифический текст «Вознесение Моисея». Мы не знаем в точности, как воспринимал этот текст сам апостол Иуда, он ничего нам не объясняет, но мы видим, что он относится к нему с уважением, а ведь «Вознесение Моисея» никогда и нигде не входило в канон Священного Писания ! В НЗ это не единственный пример обращения к неканоническим текстам, хотя, пожалуй, самый яркий. |
| Это явление совершенно не объяснимо, если не признать, что церковь действительно видела в языческих поэтах нарочитые орудия промысла Божия, подготовлявшие естественное человечество к принятию Того, Кто есть «Свет во откровение языком». Затем можно указать еще на тот общеизвестный факт, что древняя церковь признавала, например, боговдохновенность т. н. Сивиллиных стихов. В настоящее время Церковь в своем догматическом учении о Благодати различает среди ее видов т. н. естественную благодать, (gratia naturalis), обусловливающую возможность союза (хотя и несовершенного) между Богом и человеком – даже вне церкви („foedus ante legem” или „foedus ante aut extra legem et eyangelium”). Отсюда также ясно, что Церковь признает и возможность действительного Откровения Божия язычникам. Но наиболее достойными таких откровений среди них были несомненно их поэты, художники и философы. Обращаясь собственно к свидетельствам Священного Писания , мы находим почти только одно указание касательно этого вопроса, но зато весьма ценное. Это в Деян. 17:23–28 ст. 71 . Св. Апостол Павел в речи своей пред Афинским ареопагом говорил: «я нашел жертвенник, на котором написано: неведомому Богу. Сего-то, которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам. – От одной крови Он произвел весь род человеческий..., дабы они искали Бога, не ощутят ли Его, и не найдут ли, хотя Он и недалеко от каждого из нас: ибо мы Им живем, и движемся и существуем, как и некоторые из ваших стихотворцев говорили: мы Его и род. Итак, мы, будучи родом Божиим, не должны думать, что Божество подобно золоту или серебру»... В этих словах мы различаем следующие положения: а) Бог проповедуемый св. Апостолом, есть Тот самый, Которого чтят и Афиняне, не зная Его 72 ; б) но знать Его они могли бы, изучая идеальные свойства человеческого духа, в котором Господь отпечатлел Свою Божественную природу; в) эту истину о теоморфичности человека провозглашали поэты греческие 73 . И мы полагаем, что не навязываем св. Павлу никакой чуждой ему мысли, утверждая, что он допускал воздействие Духа Божия даже на языческих поэтов. |
| Эсхатологическая перспективность богопознания определяет его сотериологическую актуальность. Если основополагающим для христианской гносеологии является неоднократно приводившийся выше текст из Первосвященнической молитвы Спасителя: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» ( Ин 17:3 ), то прекрасным раскрытием и развитием этих приводимых апостолом Иоанном слов Христа может служить высказывание самого Иоанна: «Сын Божий пришел и дал нам свет и разум, да познаем Бога истинного и да будем в истинном Сыне Его Иисусе Христе» ( 1Ин 5:20 ). Сотериологическая актуальность богопознания имеет универсальный характер, ибо Бог «хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» ( 1Тим 2:4 ). Ведь Сам Христос обещал: «Когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе» ( Ин 12:32 ) и, совершив дело спасения и искупления, Он стал Спасителем всех человеков, а наипаче «верных» ( 1Тим 4:10 ). Всех – в потенции (implicite), а верных уже в реализации (explicite), ибо лишь немногие входят в тесные врата ( Мф 7:14 ), лишь немногие отзываются на призыв Божий ( Лк 12:32 ; Лк 17:11–19 ), ибо «много званных, но мало избранных» ( Лк 14:24 ). Отклик на зов Божий – результат свободного согласия на принятие Откровения и сопутствующей ему благодати, а небрежение зовом есть результат глухоты извращенной грехом души ( Ин 3:19–21 ). Ведь только «верующий в Сына имеет жизнь вечную; а неверующий в Сына не увидит жизни» ( Ин 3:36 ). Однако призываются все, Откровение обращено ко всем, и Евангелие в исполнение завета Спасителя проповедуется всем народам ( Мф 27:19 ), «всей твари», «по всему миру» ( Мк 16:15 ). Эта универсальность Евангелия, Благой вести спасения, предполагает его доступность каждому слышащему или читающему. Проповедуемое «слово веры» должно стать предельно близким человеку, к которому оно обращено, оно должно быть «в устах» и «в сердце» ( Рим 10:8 ; Втор 30:14 ). И действительно, одним из блестящих и свидетельствующих о боговдохновенности Писания свойств является его общедоступность, благодаря которой оно открыто сознанию, стоящему на любой ступени развития. Каждый может найти в Откровении понятное и достаточное для себя содержание 93 . |
| По учению отца Лагранжа никакое утверждение писателя не может погрешить против истины, так как писатель движим Богом. Мы знаем, конечно, что священные писатели часто прибегают к притчам, аллегориям и другим литературным приемам, благодаря которым утверждения их не совпадают с буквой их писаний; это обстоятельство всегда должно быть учтено экзегетом. Но как же можно объяснить, например, что священный автор, хотя и движимый Богом, мог высказать такое явно ошибочное утверждение, как включение зайца в категорию животных, жующих жвачку? (Лев 11:6, см. весь отрывок 11:1–7). Теория Лагранжа представляется нам, таким образом, не только богословски неприемлемой, но и несостоятельной. Мы вынуждены поставить вопрос о характере знания, которое подает священному писателю дар боговдохновенности. И если мы припомним и то действие, которое имеет иногда Священное Писание на сердца верующих, то мы приходим к убеждению, что, вопреки всей концепции Лагранжа, главным следствием ниспослания священному писателю дара боговдохновенности отнюдь не является сообщение ему способности высказывать безошибочные суждения о вещах, о которых он уже узнал, быть может, и самым естественным образом. Напротив, ссылка на Лев 11:6 со всею очевидностью показывает, что дар боговдохновенности не распространяется на все области человеческого знания, но ограничивается лишь областью знания Бога и Его действия в мире. К тому же он далеко не исчерпывается в своем воздействии на человека порождением одного лишь акта чистого интеллекта. Все это еще раз подтверждает, что дар боговдохновенности есть все то же Божественное откровение. Это положение, твердо засвидетельствованное всем Преданием, и должно послужить исходным пунктом для выяснения православного восприятия факта боговдохновенности и православного взгляда на природу Священного Писания. Природа и проявление дара боговдохновенности должны определяться природой и проявлениями даров Божественного откровения вообще. Это нас вынуждает несколько остановиться на факте Божественного откровения в мире. |
| Однако и на основании немногих сравнительно памятников II века мы имеем возможность определить общую принципиальную точку зрения апологетов в учении о боговдохновенности св. Писания. Сочинения первых апологетов Кодрата и Аристида до нашего времени не сохранились, но Евсевий Кесарийский сохранил предание, что оба автора, подобно дочерям благовестника Филиппа ( Деян. 21:9 ), были наделены дарами пророчества – намёк на веру древней Церкви в действительное существование дара вдохновения 1 . Если же кто даже поверхностно прочитает дошедшие до нас апологии христианства II века, то от него не скроется следующее: в апологиях встречаются такие выражения и суждения о боговдохновенности, которых нет в творениях мужей апостольских. Между тем как мужи апостольские заботились главным образом о сохранении библейского понятия о вдохновении, апологеты рассуждают о вдохновении в форме пророчества, как предсказания. Ближайшая причина этого была апологетическая цель сочинений II века. Побуждение к нарочитому исследованию догмата о боговдохновенности лежало не столько в общем признании высшего авторитета пророческого слова, сколько в безусловной необходимости для того времени оправдать вообще веру в боговдохновенность св. Писания. А самый факт боговдохновенности совершенно определённо и достоверно утверждается на историческом исполнении пророчеств, на котором апологеты и основывали своё оправдание христианства, равно как и собственное суждение об истине христианского учения. Доказательство сверхъестественности религии на основании действительного исторического исполнения пророчеств и должно было привести к тому выводу, что пророки были вдохновлены Богом 2 . С большой вероятностью можно принимать, что такая, а не иная постановка учения о боговдохновенности у апологетов вполне отвечала запросам современников. Доказательством этого служит то, что в век апологетов писались даже целые отдельные трактаты по вопросу о боговдохновенности. Мы разумеем сочинение ритора Мильтиада, под заглавием „ Περ το μ δεν προφτην ν κστσει λαλεν, к сожалению, до нашего времени не сохранившееся 3 . |
| писателей от того, что несогласно с истиной, отличает приличием и пристойностью и сообщает их книгам непогрешимость. Божественное вдохновение состоит в сообщении понятию об описываемых предметах, под диктант (а dictante) Св. Духа и делает св. Писание, действительно, боговдохновенным ( θεπνευστος) 104 . Все отдельные слова свящ. текста были вдохновлены и продиктованы под перо Св. Духом 105 . Между тем как вербальное вдохновение безусловно необходимо для правильного выражения мыслей Св. Духа 106 , понимание того, что было диктуемо Св. Духом, к существу боговдохновенности не относится. Стиль св. Писания совершенно свободен от грамматических недостатков, варваризмов и солецизмов 107 . § IV. Учение о боговдохновенности св. Писания в реформатском вероисповедании встретило со времени Цвингли и Кальвина две опасности. С одной стороны, реформатские богословы стремились придать св. Писанию значение некоторого рода „новозаветного канона” для Церкви. Это побудило их придавать Божественное значение самой букве св. Писания. Вследствие этого стали обращать главное внимание на отдельные части и выражения Слова Божьего, а весьма мало – на св. Писание, как целое. С другой стороны, желание сказать решающее слово по таким жизненным религиозным вопросам, как например, вопрос о предопределении, должно было такие неглубокие натуры, как Кальвин, привести к тому, что самое понятие о боговдохновенности стало слишком шатким и слабым. Действительно, учение о боговдохновенности скорее превратилось в рационализм у реформатов, чем у лютеран. Причина этого заключалась в том, что кальвинизм, хотя и в весьма прикровенной форме, всё же заключал в себе зародыши рационализма в такой же мере, если не более, чем протестантство. Это заметно уже в гельветическом исповедании реформатов 1536 года 108 . Хотя в нём совершенно определённо указывается на боговдохновенность св. Писания, однако самое Писание называется всесовершенной и древнейшей философией. Непосредственно примыкающие к Цвингли и Кальвину богословы на первых порах разделяли свободные суждения о боговдохновенности своих учителей. |
| Среди обилия высказываний о боговдохновенности священных книг наиболее характерными являются 3 цитаты: Ибо никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым (2 Пет. 1:21). Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках... (Евр. 1:1). Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности (2 Тим. 3:16). Последнее свидетельство – самое явное (ясно, что под боговдохновенным писанием апостол в первую очередь подразумевает книги Ветхого Завета); здесь же используется сам термин θεπνευστος, который и вошел в богословскую науку. Вера христианской Церкви в божественное происхождение Библии запечатлена в Символе веры, где мы свидетельствуем о том, что Святой Дух «говорил в пророках» («глаголавшаго пророки»). Однако по причине того, что и в приведенных свидетельствах Писания, и в Символе веры утверждается лишь сам принцип боговдохновенности, но о ее сущности не говорится подробно, в христианском богословии было сформировано несколько точек зрения по этому вопросу. Наш современник Д. Г. Добыкин насчитывает в общей сложности 10 различных теорий боговдохновенности, которые можно условно разделить на 3 группы: полная боговдохновенность, частичная и символическая. В теориях полной боговдохновенности единственным автором книг Библии считается Дух Божий, а роль человека ограничивается механической передачей Его речений. В этом подходе наиболее популярны две версии: теория надиктовывания (когда Бог как бы диктует священному автору текст книги) и вербальная теория (от лат . verbum — «слово»), согласно которой Бог как бы изнутри действует в сознании писателя, указывая ему, какие следует выбрать слова и выражения. Частично в пользу теорий полной боговдохновенности говорит фраза: язык мой — трость скорописца (Пс. 44:2). Противоположную крайность представляет символическое понимание боговдохновенности, согласно которому идея боговдохновенности считается метафорой, а участие Бога сводится к минимуму (Он только усиливает способности самих авторов, сообщает им первоначальный импульс). В итоге священные книги низводятся на уровень хотя и выдающихся, гениальных, но в сущности обыкновенных человеческих произведений (то есть боговдохновенность священных авторов сравнима с гениальностью выдающихся писателей и поэтов). |
| Писание, именно как на слово Божье 59 . Итак, ослабление понятия о боговдохновенности не было преднамеренным делом пиэтизма. Но, с другой стороны, несомненно и то, что оно явилось естественным последствием его. Как же это случилось? Одностороннее предпочтение невидимой Церкви видимой, субъективного религиозного чувства пред объективными благодатными, средствами привело к тому, что пиэтизм стал блуждать по опасным распутьям. В лице Шпенера, пиэтизм снял оковы с субъективизма и сделал собственное неограниченное и разнузданное „я” каждого человека главным источником и правилом при чтении и толковании Библии. Глубокая рана, нанесённая пиэтизмом учению о боговдохновенности состояла в следующем: пиэтисты объявили Библию Словом Божьим не потому, что она, как боговдохновенная, обладает Божественным величием, но, главным образом, потому, что она получает такое достоинство через согласие верующего чувства христианина. Таким образом, самое учение св. Писания пиэтисты променяли на неопределённое и растяжимое блаженство чувства. Вследствие этого, самый пиэтизм превратился потом в мистицизм и суеверие или же перешёл в требовательный формализм. В то же время пиэтизм легко открыл путь для врагов, которые смело стали вторгаться в святилище св. Писания. Окружающее неверие тогда делалось всё глубже. Сочинения английских деистов сделались любимейшим чтением германской знати. Изучение же французских энциклопедистов и издевательства Вольтера дополнили победу рационализма. При Фридрихе Великом Берлин делается центром насмешливого атеизма, а университет в Галле, имевший своей первоначальной целью воскресить в Германии веру, скоро стал известен как глубокий источник вредного рационализма. § IV 60 . Как пиэтизм старался приобрести жизненное понимание св. Писания из материального принципа протестантизма, так формальный принцип, соединённый притом с простодушным изучением Библии, привёл социниан к реакции против вербального понятия о боговдохновенности 61 . Основатели социнианизма, Лелий Социн (1525–1562) и Фауст Социн (1539–1604) формально признавали боговдохновенность св. Писания 62 . Фауст Социн написал даже целое сочинение: „De auctoritate Scripturae Sacrae”, в защиту боговдохновенности Слова Божьего. Он учил, что св. писатели составляли свои книги по внутреннему побуждению Св. Духа, под Его диктант, исполненные Св. Духа (vel ab ipso divino Spiritu impulsi eoque dictante, vel Spiritu Sancto pleni). |
| Параграф 1 2 3 4 5 6 7 8 9 К концу второго столетия христианской эры учение о боговдохновенности св. Писания прошло уже несколько стадий в своём развитии. У первых свидетелей церковного учения, мужей апостольских встречается немного прямых, определённых суждений о боговдохновенности св. книг. Эти святые мужи находятся ещё под непосредственным впечатлением великих событий христианства. Живой голос предания делал излишним какое-либо исследование о последних основаниях божественного авторитета св. Писания. Однако и немногие свидетельства этого времени доказывают жизненность и конкретность понятия о божественном происхождении Библии. Мужи апостольские , с одной стороны, утверждают тождество действия Духа Божия в устной проповеди и св. Писаниях апостолов; с другой – допускают свободное отношение к букве библейских памятников. Весьма часто мужи апостольские всецело вращаются в кругу мыслей св. Писания, сходясь со священными книгами то в отдельных выражениях и целых местах, то в воспоминаниях. В век апологетов высказываются уже более определённые взгляды на высший характер Библии. Апологеты были люди, обратившиеся в христианство , после долгих и горячих исканий абсолютной истины в разнообразных философских школах и религиозных системах языческого мира, следовательно, соединявшие эллинское образование со светом евангелия. Их учение о возвышенности, гармонии и божественности св. Писаний, поэтому, раскрывается в связи с противопоставлением Библии самопротиворечивым теориям языческих философов и религиозных мыслителей. Стоя на уровне современного образования, апологеты уже не довольствуются простым установлением факта боговдохновенности, как апостольские мужи, а исследуют, представляют доказательства этого факта, определяют способ отношений Духа Божия к человеческой свободе, к естественным силам св. писателей. В то же время апологеты с большей определённостью, чем апостольские мужи, простирают боговдохновенность на св. Писания Нового Завета, особенно евангелия. Во вторую половину второго века учение о боговдохновенности, под влиянием появившихся ересей и сект, получает полемический отпечаток. |
|
|
