| Сверх того, гостей посылали головами в самые важнейшие торговые города, а гостиники выбирались во второстепенные. Бывали случаи, что гости были возводимы в сан думных дьяков, и, вероятно, из этого при Алексее Михайловиче в 1649 году возник между гостьми и дьяками спор о первенстве: этот спор продолжался десять лет и окончился, однако, тем, что дьяки признаны выше гостей. Гости, а иногда и торговцы гостиной сотни, смотря по важности поручений, надзирали над пристанями, над рыбными и соляными промыслами; им поручали покупать для царской казны товары и запасы и производить от казны торговые операции. Государь поручал им заключать подряд с иноземцами. Лица высшего купечества были призываемы царем на совет; они подавали разные финансовые проекты, как например, при царе Алексее Михайловиче гость Веневитинов подал проект брать с Мордвы деньгами вместо запасов. За подобные-то услуги они получали особенные жалованные грамоты. Случалось, что иноземцы были возводимы в сан гостей за услуги русскому царю; например, в 1660 году братья Бернардам, голландцы, пожалованы титулом гостей. Право на возвышение перед глазами правительства представлял размер капитала, на который торговцы совершали свои обороты. Таким образом, гости торговали суммою от 20 000 до 100 000, что составляло в тот век большие деньги. Как гости, так и торговцы гостиной и суконной сотни, имели своих голов и старшин. Сотни составляли корпорации, обязанные повинностями, относящимися до городского порядка, а главное, до выборов в должности. Поэтому сотни выбирали из своих членов служилых на очередь и, когда приходила надобность, стоявший на очереди должен был принимать должность, в которую предназначался. Число членов в сословиях высшего купечества вообще не было значительно. При Федоре Иоанновиче число торговцев гостиной сотни в Москве было 350, суконной 250, но в Смутное время сотни пришли в упадок, так что надобно было наполнять их. В 1649 году гостей было 13 человек, гостиной сотни 158, суконной 116. Несколько позже, по известию Котошихина, число гостей простиралось до 30, а людей гостиной и суконной сотни около 200 человек в каждой. |
| 7. Re: «Последний раз такое было при Царе Алексее Михайловиче» Письмо Филарета из Киева дало надежду. Вы только вдумайтесь в эту фразу. Письмо анафематствованного раскольника Филарета дало ему надежду. Видимо одного поля ягода. 6. ответ на п. 2 Михаилу Ершову: Ваши оценки прошедшего АС очень завышены и ... . Ваше замечание про завышенные оценки АС не совпадают с «контекстом» «в свете» которого даны эти оценки. Но Вы очень хорошо заметили про СОВРЕМЕННЫХ архиереев ... и (прошу прощение за каламбур) о суете сути: Современным архиереям пришлось принять в основном то, что было им предложено. 0По сути вы (архиереи) снова одобрили гаванскую встречу с папой-еретиком, а также за исключением нескольких сомнительных формулировок документы критского собрания ... (в феврале 2016 вы почти единогласно одобрили шамбезийские проекты, которые были в основном утверждены этим критским " всеправославным собором " ) и экуменическую деятельность известных лиц РПЦ МП. . Честно признаюсь то, что уважаемому автору статьи дало надежду: Письмо Филарета из Киева дало надежду. Это было неожиданно. Но, с другой стороны, появилась надежда на то, что может произойти сдвиг, несмотря на все трудности. . меня, мягко говоря, повергло в шок полного неверия «патриарху» Филарету. Архиерейский Собор, состоявшийся в Москве 29 ноября - 2 декабря сего года совпал с окончанием апостольского визита понтифика - «Папа Франциск закончил апостольский визит по странам Азии» Цитата: «Дорогие друзья из Мьянмы и Бангладеш, благодарю вас за приём! Я призываю на вас Божественные благословения гармонии и мира». Вам, уважаемый Михаил Ершов, ничего не вспоминается из недалёкого прошлого «в свете» долгоиграющей борьбы «героев и героинь» с дешёвой по содержанию и с дорогой по бюджету кинолентой «Матильда»? Я имею в виду недавние ... «внезапные» осенние выступления в Москве возмущённых чеченских мусульман в связи с «геноцидом» их единоверцев - мусульман Мьянмы («странно», что сие возмущение случилось независимо от направлений в исламе из-за которых в самом мусульманском мире, пример: Сирия, Ирак и т.д., перманентно идёт нешуточный кровавый раздрай). Ещё вспоминаются порноментарные высказывания журналистам газет и видеоканалов про, почти что, эпический и уже, к сожалению, незабвенный фильм от «эпической» парламентария, и давние угрозы всем иноземцам от «главного монархиста» Жириновского - помыть сапоги в Индийском океане. Если всё это «склеить», то получается не совсем радостная «картинка» - «Россия в мировом калейдоскопе». Так, как сразу же после встречи с понтификом госсоветник Мьянмы Аун Сан Су Чжи «почему-то» встретилась с Си Цзиньпином – http://russian.news.cn/2017-12/01/c_136793879.htm Ещё, для общего ознакомления «с Индийским океаном», в котором – на зло коварному соседу, Жириновский давно собрался помыть сапоги, стоит посмотреть карту - Map showing the projects subsumed under One Belt One Road program by China – контексте проекта " Silk Road " . |
| —538— об укреплении церковной реформы и об окончательном Признании ее всею церковью, и что надежды его – Аввакума на царя никак не могут оправдаться, он сейчас же меняет свой взгляд на отношение царя к церковным делам и уже заявляет теперь, что царь не имеет никакого права и никак не должен заправлять и руководить церковными делами, что это дело не царя, а архиереев. Теперь он сурово обращается к царю: «в коих правилах писано царю церковью владеть и догматы изменять, святая кадить? Толко ему подобает смотрит и оберегать от волк, губящих ее, а не учить, как вера держать и как персты слагать. Се бо не царево дело, но православных пастырей и истинных архиереев, иже души свои полагают за стадо Христово» 445 . Аввакум окончательно разочаровался в царе Алексее Михайловиче, ясно увидел, что тот твердо и неуклонно стоит и останется навсегда убежденным сторонником реформы Никона и никогда не воротится к старым церковным до никоновским порядкам. Однако это не убило веры Аввакума, что та церковная старина, за которую он борется и страдает, все-таки в конце концов восторжествует над никонианством, и если не при Алексее Михайловиче, то при его сыне. При объяснении одного псалма Аввакум обращается к Алексею Михайловичу с речью: «перестань-коты нас мучить – тово!.. Ты, пожалуй, распусти иных – тех при себе... Сын твой, после тебя, распустит же о Христе всех страждущих и верных (верующих?) по старым книгам в Господа нашего Исуса Христа. На шестом соборе бысть же сие, – Константин Брадатый проклял же мучителя, отца своего, еретика, и всем верным и страждущим по Христе живот дарова. Тако глаголет Дух Святый мною грешным рабом своим: и здесь тоже будет после тебя!» В другом месте Аввакум говорит: «не оскудеет, по словеси Божию, старое наше православие молитвами св. отец, а ваше собачье никонианское умышление скоро извод возмет: не будет яко мирсипа и кипарис, но яко неверия паки в прут иссохнех и в прах разыдется и провоняет, яко мертвый пес. Всяк любяй —539— веру никонианскою, не будет яко мирсина; никако, но яко Формос папа, законоположник римского стола, по смерти провонял и смрадом своим весь град огнусил и ко издохновению привел, дандеже Стефан попа в Тиверь реку смрадное тело вверг. Тако и нынешних московских законоположников новых, с Никоном врагом, ввержет последний род в Москву реку, и прах их лопатами загребут – бл... детей, провонялых душ. Адом воняют все, не лгу никак, я их знаю, водился с ними» 446 . Эта вера Аввакума, что его дело в конце несомненно восторжествует, была безусловна необходима в его положении, так как страдать и бороться совсем даром, за дело уже совершенно проигранное, было бы невозможно, как ему невозможно было бы, без такой уверенности, смело и спокойно взойти на костер. |
| Также при Алексее Михайловиче принимаются «относящиеся Указы до Грузии, в коей в составе жителей оседлых обитают в значительном числе Армяне» . Некоторые армяне Грузии переселяются в Россию, становятся подданными русского царя и принимают православие (если они не сделали этого в Грузии). Например, к их числу относятся несколько армян, поступивших на службу в Посольский приказ: Роман Бедрин (в 1627 г.), Шахназар (в 1634 г.) и др. . Имеются случаи перехода на службу в Москву армян от турецкого султана. Так, к 1632 г. относится запись челобитной в Посольском приказе бывшего турецкого подданного (которого пытались заставить принять мусульманство) принявшего православную веру и перешедшего на службу к московскому царю крымского армянина Саркиса Аванесова (в православии — Кирилл): «Царю, государю и великому князю Михаилу Федоровичю всеа Русии и великому государю святейшему патриарху Филарету Никитичю Московскому и всеа Руси бьет челом холоп ваш, нововыезжей иноземец арменин Серкиско Аванесов, а новокрещен Кирилко. В нынешнем во 140-м году вышел я холоп ваш для крестьянския веры слышачи вашу государскую милость к нам иноземцем на ваше государское имя и с женишкой своей с крыму покиня роду, племяни и свое именишко…» . Однако чаще всего поступали на службу в Московское государство армяне из Персии. Так, к 1647 г. относится «Челобитная И. Тавакалова о выдаче ему грамоты для свободной торговли в России» . Армянский купец Иван Тавакалов получает жалованную торговую грамоту ввиду того, что один из его сыновей — Иван, ок. 1643 г. «крестился в православную христианскую веру», поступил на службу к царю Михаилу Федоровичу, участвовал «в калмыцком походе» (такую грамоту царь давал и ранее купцам в награду за участие в борьбе с польско-шведской интервенцией 1613 г.) . Вскоре сыновья Ивана Тавакалова — Иван и Борис поступили на службу в Посольский приказ в качестве переводчиков . Ок. 1653 г. принял православие и поступил на службу в Посольский приказ при царе Алексее Михайловиче известный армянский деятель Василий Даудов , который служил при русском дворе сначала в качестве толмача и переводчика с армянского и др. |
| В некоторых монастырях занимались разными ремеслами и продавали свои произведения, как, например, в Ферапонтовском монастыре близ Каргополя корельчатые ложки с костьми, бывшие в употреблении на Руси. С 1667 года, когда сделаны большие преобразования в торговле, запрещено было монахам и монахиням торговать, кроме произведений своего рукоделья, и то с разрешения игумена и игуменьи. Но это не относилось к праву торговли произведениями монастырских имений. При Алексее Михайловиче правительство уклонялось от дарования прав беспошлинной торговли монастырям, как это видно из ответа Тихвинскому монастырю, просившему о беспошлинной покупке железа в Швеции: правительство дозволило покупать железо, но с платежом пошлин по торговому уставу. Федор Алексеевич в 1677 году уничтожил тарханные грамоты, даваемые монастырям на беспошлинную торговлю, но между тем все еще были незначительные исключения, например, Вяжицкому Николаевскому монастырю в том же 1677 году дано право на беспошлинную покупку для монастыря на 480 рублей, а продать он мог только на 100 рублей. Собственно торговые люди, т. е. исключительно торговое состояние, были: гости, сотни – гостиная, суконная и черная в Москве и посадские люди в городе. Сословие гостей, очень древнее, пользовалось еще в X веке важными правами, как это видно из Игорева Договора. В XV веке гости и гостиная сотня составляли одно сословие, как видно из акта под 1433 годом, где между первоклассными торговыми людьми поставлены гости и суконники. Впоследствии почетнейшие – лучшие, по старинному выражению, люди гостиной сотни получали жалованные грамоты, которые давались не сословию, но лицу. Они образовали уже как бы несколько отличное от других членов гостиной сотни сословие. В их жалованных грамотах дозволялось им ездить в пограничные государства, находящиеся в мирных отношениях с Россиею, и торговать разными товарами, исключая заповедных; гость и его дети, братья, племянники, жившие с ним не в разделе, освобождались от суда и расправы воевод и дьяков и судились в определенном Приказе, – при Алексее Михайловиче в Приказе Большой Казны, – имели право не целовать креста сами, если это им нужно было по судебному делу, но посылали вместо себя своих людей, могли держать для дома безъявочно и безвыимочно всякое питье, освобождались от всяких поборов во время пути по рекам и дорогам, от мыт, перевозок, годовщины и тому подобного; от лежащих на торговых посадских людях обязанностей мостить мосты, давать суда и запасы, ставить подводы и на ямах для казенной надобности, от выбора в службу в гостиной сотне, имели право топить бани и держать во всякое время в доме огонь; могли покупать вотчины; дворы их освобождались от тягла, дачи подмоги на земский двор, от постоев и всяких тяглых повинностей. |
| На пять веков замолкла в нашей земле поэзия, принизилась мысль, все сжалось и вытянулось по одному направлению – государственного строительства, В фактах, и лишь по неречистости не в книгах, в эти пять веков было создано все, чем, в сущности, и до сих пор бессознательно живем мы в сфере политической мудрости, успевая лишь настолько, насколько верны традициям этого цикла, бессильные что-либо придумать здесь новое и оригинальное. Идеи царя и подданного, служения и прав, на нем основанных, сознание общих нужд, за которыми не видны личные интересы, – наконец, связь быта, церкви и всего царства между собою до неразъединимости и бесчисленные другие понятия – все это создано было в то время, и от всего этого мы едва ли уже когда-нибудь высвободимся. Ни бурное в беззаветности своей XVIII столетие, ни наш мелкоученый век ни в чем не имели силы расстроить эти понятия, лишь порой обессмысливая их в приложении или переделках. В цветущем отроке тихого и богобоязненного царя, на свободе и без призора выросшего, Россия сбросила прежнее свое одеяние, слишком монотонное, хотя и важное, чтобы расцветиться всею яркостью самых разнообразных и светлых красок. В свободе движения этого, в его прихотливости и непреднамеренности и вместе в глубокой естественности и простоте и сказался перелом нашей истории – гораздо более, чем в Великой Северной войне, чем в воинских и морских артикулах, в законе о майорате и табели о рангах. И в самом деле, можно представить себе, что при Алексее Михайловиче русские победили бы шведов, как они побеждали поляков, что его намерения исполнились и мы имели флот, что Немецкая слобода разрослась и русские научились наконец сами стрелять из пушек, – совершился ли бы от этого тот перелом в нашей истории, который мы все живо чувствуем, так неясно понимаем и не умеем сколько-нибудь определить? Ясно, что все текло бы тогда дальше, чем при Алексее Михайловиче, – как при нем текло уже дальше, нежели при Иоанне III, – но в том же направлении, так же тихо и не менее однообразно. |
| По успокоении государства от смут для поддержания православной старины патриарх Филарет прибегнул к усилению религиозной строгости. На соборе 1620 года он провел крайне суровое определение — католиков, униатов и протестантов, желающих присоединиться к православной церкви, присоединять не иначе как через второе крещение, перекрещивать даже православных (западного края), если они крещены не через погружение, а через обливание, не исключая особ, имевших священный сан. Католических храмов вовсе не дозволяли строить в России; протестантам дозволялось иметь кирхи только в Немецкой слободе. Но в Москве недаром уже существовала эта слобода — это была передовая колония, которую запад вдвинул в самое средоточение русской жизни и с помощью которой знакомил русских с особенностями, обстановкой и культурными приманками своей собственной жизни. При царе Алексее Михайловиче появились и другие, уже православные, следовательно, более компетентные обличители недостатков русской жизни — греческие иерархи с востока и юго-западные монахи-учители, которые делали свои указания уже во имя Православия, для блага самой Церкви. И началось самое тревожное время, время Никоновских исправлений. Консервативная часть русского общества усиленно пыталась удержать неподвижность своей старины, но это оказалось уже невозможным и повело только к церковному расколу. Религиозная нетерпимость была еще так сильна, что, например, Никон насильно истреблял у бояр немецкие органы, ливреи для слуг и картины. Строгое определение собора 1620 года о перекрещивании католиков и униатов было отменено уже московским собором 1667 года. Подвергалось преследованию брадобритие; за употребление табака резали носы. Но в то же время все усиливался вызов иностранцев на царскую службу; в самом дворце царя завелись немецкая музыка, картины, часы, зеркала, кареты и другие заморские диковинки, завелся театр и придворная школа комедиантов; правительство искало себе на западе пособий от тамошних наук, искусств и ремесел. Видно было, что прежнее исключительно церковное образование уже перестало удовлетворять современным потребностям, что потребности эти расширились и требовали восполнения старого образования новыми элементами образования светского. При таких обстоятельствах гонения на иноземные заимствования должны были только озлоблять новых людей и обусловливать крутой характер грядущей реформы. При царе Алексее Михайловиче один из таких новых людей, молодой Ордын-Нащокин бежал за границу, а один из таких же эмигрантов Котошихин в своей книге о России рассказывает, что из опасения новых эмиграции московское правительство вовсе запрещало ездить русским за границу. Но в конце XVII b. новых людей стало уже много; во главе их стоял сам царь, и бегать им из России стало незачем. Имея в руках силу и власть, они уже сами могли перестраивать русскую жизнь по своему вкусу на иностранный лад. |
| Таким образом, культурная мифология, заключенная в образах Родины/Отечества/Отчизны, переписывает дискурс государства, перекладывая его в антропометрическое измерение. «Расчеловеченная» история — модернизация, индустриализация, войны, преобразования государственной власти, связанные с этим акты насилия по отношению к другим народам и к своему населению, унификация идеологии и культуры и пр. — «очеловечиваются» поэтикой мифологизированного политического имени. Подобно иконе, слово не обозначает, а знаменует свой идеологический контекст. Историю политического воображения не следует смешивать ни с историей событий, ни с историей идей. Это история состояния внутреннего мифа имени. В «Историко-этимологическом словаре» П.Я. Черныха 198 , в статье «Отечество» указывается, что соответствующее имя «терминологизировалось» при Алексее Михайловиче. В духе иносказаний советской лексикографии это замечание можно понимать так, что именно в то время Отечество стало обозначать русскую самодержавную монархию. Как нам представляется, Черных в данном случае находится под обаянием мифа Отечества, который (миф) склонен видеть, в качестве собственного исторического истока, Смутное время и войну 1612 года. Согласно мифологизированной истории Отечества, русский народ пришел к пониманию ценности Отечества в результате самоотверженной борьбы с иноземным захватчиком. Осознание этой ценности привело к избранию на царствование династии Романовых. Таким образом, получается, что история Отечества совпадает с тем отрезком русской истории, которая приходится на время царствования последней династии. Отсюда и указание Черныха на «терминологизацию» слова Отечество при Алексее Михайловиче. Этот исторический миф начал складываться еще в середине XVIII века, когда отсылка к 1612 году стала служить легитимации русской монархической идеи в условиях частых дворцовых переворотов. Не случайно высказывание мнения о 1612 годе приобретало тогда и до сих пор несет в себе политическую окраску. Это касалось и профессионального мнения историка. Напомним о конфликте между Ломоносовым и Миллером b XIX веке: Ломоносов обратился к Елизавете с требованием запретить историческую деятельность Миллера, поскольку последний, по мнению Ломоносова, описывая историю Смутного времени, намеренно писал ее по-немецки, тем самым выдавая немцам российский исторический национальный позор. В этом факте содержится косвенное указание на политическое значение любой попытки исторической интерпретации данных, особенно если речь идет не об истории, но о родной истории. |
| Не менее страстный охотник он был и до органов. При Алексее Михайловиче дома некоторых бояр, например Матвеева, были убраны в немецком вкусе: мебелью, портретами, картинами, и народ сходился смотреть на их дома, как на диво. В то же раннее время некоторые русские начинают наряжаться в немецкие костюмы, например, боярин Морозов своего царственного воспитанника и его сверстников одел в немецкие камзолы. Одеваясь по-немецки, некоторые начали и физиономии свои украшать во вкусе немецкого туалета: белиться, румяниться, стричься, раскланиваться на немецкий лад. Многие стали находить, что борода не очень красит человека. В некоторых домах вводились порядок и приемы европейского обращения: большая простота, мягкость и непринужденность в разговоре и угощении, исключавшие прежнюю грубую обрядность и формализм. Дома Орден-Нащокина и Матвеева были училищами великосветского европейского образования. С той же ранней поры начинает развиваться на Руси вкус к иноземной музыке. Боярин Никита Иванович Романов, еще в царствование Михаила Федоровича, заводит у себя немецкий оркестр. При Алексее Михайловиче благочестивые люди жертвовали благочиниями стола в пользу музыкального аккомпанемента: музыка играла у них и во время стола, особенно при дворе. Венцом всех внешних художественных заимствований было обзаведение театром, в котором от мистерий дошли до светских пьес. Внешние эти культурные заимствования, улучшения в жилище, одежде и приемах обращения, музыка, театр были переходной ступенью и вместе двигательной силой к образованию умственному, научному. Заимствование лучшими людьми всей благовидной внешности, домашнего комфорта не могло быть без усвоения одушевлявшей то и другое мысли и изящного вкуса. Усвоение учтивости и утонченности обращения в обществе, приемов и направления разговорной речи не могло не действовать развивающим образом на склад мыслей, дар слова. Стремление к блестящей роли в обществе побуждало некоторых учиться разным языкам и наукам. Орден-Нащокин знал в совершенстве языки немецкий, французский и латинский. |
| По успокоении государства от смут для поддержания православной старины патриарх Филарет прибегнул к усилению религиозной строгости. На соборе 1620 года он провел крайне суровое определение – католиков, униатов и протестантов, желающих присоединиться к православной церкви, присоединять не иначе как через второе крещение, перекрещивать даже православных (западного края), если они крещены не через погружение, а через обливание, не исключая особ, имевших священный сан. Католических храмов вовсе не дозволяли строить в России; протестантам дозволялось иметь кирхи только в Немецкой слободе. Но в Москве недаром уже существовала эта слобода – это была передовая колония, которую запад вдвинул в самое средоточение русской жизни и с помощью которой знакомил русских с особенностями, обстановкой и культурными приманками своей собственной жизни. При царе Алексее Михайловиче появились и другие, уже православные, следовательно, более компетентные обличители недостатков русской жизни – греческие иерархи с востока и юго-западные монахи-учители, которые делали свои указания уже во имя Православия, для блага самой Церкви. И началось самое тревожное время, время Никоновских исправлений. Консервативная часть русского общества усиленно пыталась удержать неподвижность своей старины, но это оказалось уже невозможным и повело только к церковному расколу. Религиозная нетерпимость была еще так сильна, что, например, Никон насильно истреблял у бояр немецкие органы, ливреи для слуг и картины. Строгое определение собора 1620 года о перекрещивании католиков и униатов было отменено уже московским собором 1667 года. Подвергалось преследованию брадобритие; за употребление табака резали носы. Но в то же время все усиливался вызов иностранцев на царскую службу; в самом дворце царя завелись немецкая музыка, картины, часы, зеркала, кареты и другие заморские диковинки, завелся театр и придворная школа комедиантов; правительство искало себе на западе пособий от тамошних наук, искусств и ремесл. Видно было, что прежнее исключительно церковное образование уже перестало удовлетворять современным потребностям, что потребности эти расширились и требовали восполнения старого образования новыми элементами образования светского. При таких обстоятельствах гонения на иноземные заимствования должны были только озлоблять новых людей и обусловливать крутой характер грядущей реформы. При царе Алексее Михайловиче один из таких новых людей, молодой Ордын-Нащокин бежал за границу, а один из таких же эмигрантов Котошихин в своей книге о России рассказывает, что из опасения новых эмиграций московское правительство вовсе запрещало ездить русским за границу. Но в конце XVII в. новых людей стало уже много; во главе их стоял сам царь, и бегать им из России стало незачем. Имея в руках силу и власть, они уже сами могли перестраивать русскую жизнь по своему вкусу на иностранный лад. |
|
|
