| Таким образом, в антилатинских трактатах св. Нил одним из первых среди византийских авторов стал полемизировать с фи-лиоквистскими аргументами Фомы Аквинского. Наряду с этим Кавасила полемизировал по вопросу о Filioque и с латиномыслящими среди византийцев. Здесь традиционной мишенью являлись Иоанн Векк 1647 и Константин Мелитениот (осужденные на Влахерн-ском соборе 1285 г.). В то же время, как пишет о. Феофил Кис-лас 1648 , св. Нил спорит и с некоторыми высказываниями Никифора Влеммида, а именно с цитатой из Слова 1, О Святом Духе (PG 142, 533–566). Этот факт интересно отметить, поскольку, по мнению ряда современных исследователей, учение Никифора Влеммида является православным 1649 . Вероятно на полемике Кавасилы с Влем-мидом сказалось то понимание богословия Влеммида, которое было у Иоанна Векка. Впрочем вопрос об отношении к наследию Влеммида в позднем византийском богословии требует дальнейшего изучения. Как бы то ни было, наряду с собственными, «доморощенными» латинофилами, св. Нил подробно критикует и собственно Фому Аквинского (в частности, в своем главном труде «Пяти словах об исхождении Святого Духа» – одном из наиболее авторитетных после св. Фотия византийских сочинений на эту тему 1650 ). Димитрий Кидонис, как известно, ответил св. Нилу на его критику аргументов Фомы. Наконец, Димитрий Хрисолор (XV в.) написал сочинение, где вывел спорящими по вопросу о Filioque всех троих: Фому Аквинского, Нила Кавасилу и Димитрия Кидониса. В этом сочинении он явно становится на сторону Кавасилы против Кидониса 1651 . Таким образом, полемика св. Нила с Фомой стала заметным явлением для византийского богословия и интеллектуальной жизни. Само же монументальное сочинение св. Нила «Пять слов о Святом Духе» датируется Кисласом периодом с 1358 по 1361 гг. В 1358 г. Кидонис закончил перевод «Суммы теологии», а в 1361 г. св. Нил занял Фессалоникийскую кафедру. Другим важнейшим сочинением св. Нила, посвященным полемике с латинянами, является трактат «О том, что нельзя латинянам, пользуясь силлогизмами, доказать, что Святой Дух исходит от Сына» 1652 (другое название: «Опровержение пятнадцато силлогизмов латинян»), где дан подробный разбор сочинений томистов. Следуя Кисласу 1653 , остановимся кратко на этом сочинении, поскольку оно затрагивает до сих пор актуальные проблемы полемического богословия. |
| И еще Георгий Схоларий говорит: «Этот Фома, хотя и латинянин по происхождению и учению своему и таким образом отличается от нас тем, что Римская Церковь в последнее время ввела, в других вопросах мудр и полезен для тех, кто его читает». Таким образом, не отрицая его расхождений, особенно, что касается исхождения Святого Духа и вопроса сущности и энергий, Схоларий в то же время говорит, что Фома – наиболее мудрый выразитель и толкователь христианского богословия в тех вопросах, в которых учение его Церкви совпадает с нашим. Таким образом, для него единство двух церковных традиций, которое лежит в их основе, было основой возможности когда-нибудь по Божьему промыслу добиться и догматического единства. Подобные убеждения подкреплялись его исследованиями Фомы, которые он проводил на протяжении всей своей жизни. Для него Фома воплощал всё то, что может объединить Восток и Запад, особенно их общее святоотеческое и философское наследие. Я считаю, что идея богословской дихотомии между христианским Востоком и христианским Западом отжила свое. Если мы посмотрим на эти архетипические фигуры Востока и Запада – Григория Паламу и Фому Аквинского, мы увидим, что во многом был нанесен вред осмыслению их наследия, когда их представляли именно как однозначно представляющих Восток или Запад. В своей книге я показываю достаточно восточного Фому Аквинского, который много времени уделяет изучению наследия греческих отцов в материалах поздних церковных Соборов, который очень сильно продвигает современные ему византийские экзегетические источники. И он выступает не столько как новатор в богословской методологии, сколько как продолжатель традиции византийской схоластики, тот, кто просто эти же традиции вывел на новый уровень. Я представляю Паламу как мыслителя, который хотя полностью был привержен той же традиции византийской схоластики, пытался навести мосты и преодолеть преграды между греческим и латинским миром, даже в таких противоречивых вопросах как филиокве. Он был византийским богословом, который при этом поддерживал очень большие контакты с латинским миром и был готов впитать наследие латинских отцов, например, Августина в свое богословское мышление. |
| 6. Разные фрагменты. Крит. изд. запланировано в серии: Thomas de Aquino Byzantinus. Series altera: Thomas de Aquino a Byzantinis receptus. Vol. 8: Loci diversi ex Thomae de Aquino scriptis graece translatis a nonnullis auctoribus Byzantinis aut explicite aut implicite laudati. IV. Других авторов. 1. Предисловия блж. Иеронима Стридонского к Библии. Сохранились фрагментарно к Книгам Иисуса Навина, Царств, Паралипоменон в ркп. Vat. gr. 1102. Fol. 275r - 278v (автограф К.). 2. Комментарий Гервея Наталиса († 1323) к сентенциям Петра Ломбардского ( Hervei Natalis Britonis... in quatuor libros Sentetntiarum commentaria. P., 1647. Farnborough, 1966р); не издан; рукописи: Vat. gr. 609. Fol. 192r - 201r, 210r, 174r - 179v; 1102. Fol. 267r - 270r, 265r - 266r, 142v - 145r, 147r - 147v, 236r - 250v (автограф К.). Перечень переведенных мест: Mercati. 1931. P. 37-38. Богословие Богословские взгляды К. излагаются на основе краткого обзора некоторых сочинений. Первые 5 книг трактата «О сущности и действии» (De essentia et operatione) являются на 80-90% выдержками из разных сочинений Фомы Аквинского (прежде всего, «De potentia», «Summa contra Gentiles», «Summa Theologiae»), по большей части буквальными (конкретные места указаны в: Mercati. 1931. P. 1-3, 14-18, 485-486; Παπαδπουλος. 1967. Σ. 92-96; Triantafyllopoulos. 2012. P. 416. N 16). Цитаты организованы (по образцу схоластических сочинений) т. о., чтобы опровергнуть паламитское различие между сущностью и энергией. По мнению Х. Триандафиллопулоса, подобная компиляция отнюдь не говорит о недостаточных богословских способностях К. или его неспособности оригинально мыслить, как полагал С. Г. Пападопулос. Скорее всего, это намеренный способ противопоставить Фому Аквинского свт. Григорию Паламе как один авторитет другому ( Triantafyllopoulos. 2012. P. 417 sqq.; краткий обзор аргументации К. в первых 5 книгах см. в: Demetracopoulos J. A. Prochoros Kydones//Grundriss der Geschichte der Philosophie/Begr. v. F. Überweg. Series: Die Philosophie des Mittelalters. Bd. 1/1: Jüdische und byzantinische Philosophie. Bandteil: Byzantinische Philosophie. Basel [в печ.]; план и краткий обзор 6 гл.: Plested. 2012. P. 78-80). |
| Во всей книге, но особенно в данном выводе, автор пользуется терминологией, заимствованной из истории латинской схоластики. Это далеко не случайно и имеет не только слабые, но и сильные стороны. Книга пишется в период расцвета неотомизма, который устами Э. Жильсона провозглашает именно философию Фомы Аквинского подлинной философией бытия и противопоставляет ее мнимому «экзистенциализму» экзистенциалистов (E. Gilson. Le Thomisme. Introduction a la philosophie de Saint Thomas d’Aquin. (Etudes de philosophie medievale) Paris 19445). Этьен Жильсон был учителем В. Н. Лосского, который как раз в 1950–е гг. писал под его руководством свою так и не законченную вполне (за смертью в 1957 г.) докторскую диссертацию о Мейстере Экхарте. В то же время, читатель этой книги, а особенно этой главы, не мог не заметить, сколь сильно на ней сказалось влияние В. Н. Лосского. Быть может, и даже несомненно, что такой подход к византийским философским концепциям с мерками неотомизма приводил к упрощениям, но те или иные упрощения неизбежны при любой схематизации — нужно только уметь отдавать себе в них отчет. Очевидное же преимущество такого подхода в том, что анализируемые концепции помещаются в такую «систему координат», которая не в такой степени чужда средневековым концепциям, как философские системы, связанные с немецкой классической философией. Можно даже сказать, что В. Н. Лосский и за ним о. Иоанн Мейендорф последовали по пути, указанному св. Геннадием Схоларием, в области философии (но не богословия) принявшем Фому Аквинского целиком. В Новое время Фома стал для святоотеческого богословия тем же, чем Аристотель был в Византии (это стало возможно, когда латинская схоластика начала восприниматься не столько как ересь, сколько как очередная культура языческого окружения, вне всякой связи с христианством вообще). Но, солидаризуясь с томистами в отношении «реализма», православные патрологи противопоставляют «эссенциализму» Фомы то, что о. Иоанн называет «персонализмом» (заимствуя этот термин у другого направления католической мысли середины века). См. подробнее ниже, прим. vi. 228 |
| Из схватки французской монархии и папства победителем вышел король, будто заранее предначертав путь прогресса. Наиболее значительный, выдающийся учитель католической церкви, систематизатор учений о папском абсолютизме потерпел тяжелое политическое поражение. Эта политическая неудача положила конец великодержавным устремлениям григорианского папства. Папы последующих столетий осуществляли примат уже с помощью других средств. В политическом отношении Бонифаций VIII действительно потерпел поражение от французского короля, но идеи папы продолжали искушать. Король Филипп предпринимал попытки по их развенчанию. Так, через несколько лет после смерти Бонифация, в 1306 году, он заставил начать процесс по канонизации Пьетро дель Мурроне. Затем в 1313 году был причислен к лику святых авиньонский папа Целестин V, а против Бонифация VIII задним числом начат судебный процесс. (Согласно обвинению, Бонифаций якобы приказал убить в тюрьме Пьетро дель Мурроне.) Но и таким образом оказалось нелегко очернить память о великом противнике. Гибеллин Данте, который по политическим мотивам также ненавидел Бонифация VIII, в «Божественной комедии» изобразил этого папу в главе «Ад», песнь 19, в числе наказанных за симонию. Данте Алигьери (1265-1321) и его «Божественная комедия» выступают межевым знаком между средневековьем и новым временем. Будучи человеком эпохи перелома, он стремился к синтезу, универсализму. Развивавшийся готический стиль достигал этого своими соборами с рвущимися вверх, в небо куполами; внешнее противоставлялось внутреннему, земное - небесному. На этой двойственности основывались и великие систематизации. В поэзии - Данте, а в философии - Святой Фома Аквинский (1225-1274) с помощью разума хотели установить мост между Небом и Землей, между знанием и верой. (Такой же синтезирующий универсализм проявляется и у папы Бонифация VIII.) Наиболее выдающимся философом христианского средневековья, основателем схоластики был Фома Аквинский. Фома Аквинский происходил из графской семьи. В Неаполе, где началась его учеба в школе, он вступил в доминиканский орден. Дальнейшее образование он продолжил в Париже и Кельне. Его учителем был один из первых зачинателей научно-естественного образования, Альберт Великий, немец по происхождению. Папа вызвал Фому Аквинского из Парижа в Рим, где тот находился при папском дворе около десяти лет, затем с 1268 по 1272 год вновь занимался преподавательской деятельностью в Парижском университете. Наиболее значительными трудами Фомы Аквинского являются комментарии к произведениям Аристотеля, «Сумма против язычников» и состоящая из трех томов «Сумма теологии», в которой Фома Аквинский дает синтез христианской религии и философии. В 1274 году во время следования на II Лионский собор его настигла смерть. (Согласно историческим сплетням, и его отравил Карл Анжуйский.) |
| Несмотря на огромную разницу в интеллектуальной системе и методологических подходах к богословию между профессиональными «схоластами» Запада и старомодными изощренными учеными Византии, массовое церковное присутствие латинян на Востоке от Палестины и Греции до итальянских торговых центров на северном побережье Черного моря сделало XIII столетие временем неизбежных встреч. В местах, оккупированных латинянами, враждебность между двумя общинами не препятствовала дружественным контактам на уровне народного благочестия: местное население могло пользоваться греческим переводом римской мессы 678 , тогда как некоторым латинянам нравились византийские иконы и некоторые они даже заказывали 679 . Можно быть уверенным, что если бы вместо формальных, официально организованных дискуссий богословов по вопросу о Filioque оказались бы возможными стихийные и непосредственные встречи между ранними францисканцами и византийскими исихастами, то диалог пошел бы несколько иными путями. Но о подобных встречах нам ничего не известно, а исторические и культурные условия времени этому не способствовали. Профессиональные латинские богословы были мобилизованы для сокрушения греческих позиций на основе достижений нового схоластического синтеза: самого Фому Аквинского просили подготовить для Лионского собора антигреческое досье 680 . Все три главных монашеских ордена: доминиканцы, францисканцы и цистерцианцы – организовали свои центры в завоеванной стране ромеев 681 . Доминиканский центр в Пере, основанный во время Латинской империи напротив Константинополя, на другой стороне Золотого Рога, продолжал действовать даже после 1261 г. и служил главным местом контактов между византийскими интеллектуалами и Латинской церковью. Дало ли все это конкретные результаты? Да, если учитывать, что некоторые греки полностью приняли латинское томистское мировоззрение. Но со стороны латинян не было реального «сдвига» в понимании того, что христианское единство может состоять в чем-то ином, кроме как в простом «обращении» греков (reductio Graecorum). Православная же сторона – от Влеммида к Григорию Кипрскому и Паламе – постепенно поднималась над чисто оборонительной позицией, приходя к пониманию того, что действительная проблема Filioque заключается не в самой этой формуле, а в завершающем определении Бога как Actus Purus, содержащемся в «De ente et essentia» Фомы Аквинского, в противоположность более личностному восприятию Троицы, унаследованному византийцами от отцов-Каппадокийцев 682 . |
| Несмотря на огромную разницу в интеллектуальной структуре и методологических подходах к богословию между профессиональными «схоластами» Запада и старомодными изощренными учеными Византии, массовое церковное присутствие латинян на Востоке от Палестины и Греции до итальянских торговых центров на северном побережье Черного моря сделало XIII столетие временем неизбежных встреч. В местах, оккупированных латинянами, враждебность между двумя общинами не препятствовала более дружеским встречам на уровне народного благочестия: местное население могло пользоваться греческим переводом римской мессы 168 , тогда как некоторым латинянам нравились византийские иконы и они их даже заказывали 169 . Можно быть уверенным, что если бы вместо формальных, официально организованных дискуссий богословов по вопросу о filioque были бы возможны более стихийные и непосредственные встречи между ранними францисканцами и византийскими исихастами, то диалог пошел бы несколько иными путями. Но о подобных встречах нам ничего не известно, а исторические и культурные условия данного времени этому не способствовали. Профессиональные латинские богословы были мобилизованы для опровержения греческих позиций на основе достижений нового схоластического синтеза: самого Фому Аквинского просили подготовить для Лионского собора антигреческую аргументацию 170 . Все три главных монашеских ордена: доминиканцы, францисканцы и цистерциане – организовали свои центры в завоеванной стране ромеев 171 . Доминиканский центр в Пера, основанный во время латинской империи напротив Константинополя, на другой стороне Золотого Рога, действовал даже после 1261 г. и служил главным пунктом контактов между византийскими интеллигентами и латинской Церковью. Дало ли все это конкретные результаты? Да, если учитывать всецелое восприятие некоторыми греками латинского томистского мировоззрения. Со стороны латинян не было настоящего «движения» для понимания того, что христианское единство могло бы быть чем- либо иным, нежели простое «обращение» греков (reductio Graecorum). Православная же сторона от Влеммида к Григорию Кипрскому и Паламе постепенно изживала чисто оборонительную позицию с пониманием того, что действительная проблема filioque заключается не в самой этой формуле, а в определении Бога как actus purus, завершенного в De ente et essentia Фомы Аквинского, в противоположность более личностному восприятию Троицы, унаследованному византийскими авторами от Отцов Каппадокийцев 172 . |
| Доникейских отцов церкви можно разделить на пять или шесть групп. 1) Апостольские отцы церкви, или апостольские ученики. Из них наиболее известны Поликарп, Климент и Игнатий. 2) Апологеты христианства против иудаизма и язычества: Иустин Мученик и его преемники, до конца II века. 3) Борцы с еретиками внутри церкви: Ириней и Ипполит, в конце II и в начале III века. 4) Александрийская школа философского богословия: Климент и Ориген , в первой половине III века. 5) Современная им, но более практическая северо–африканская школа: Тертуллиан и Киприан. 6) В качестве особой группы можно выделить зарождающуюся антиохийскую школу и отдельных менее выдающихся авторов, которые не могут быть отнесены ни к какой конкретной группе. Наряду с подлинными произведениями отцов церкви в первые века появилось множество апокрифических евангелий, деяний и апокалипсисов, еретических и ортодоксальных, под именами апостолов и известных людей более поздних периодов, а также иудейские и языческие пророчества о христианстве, такие как Заветы двенадцати патриархов, книги Гидаспа, Гермеса Трисмегиста и Сивиллы. То, что эти подделки, порожденные праздным воображением, часто использовали даже выдающиеся отцы церкви, особенно апологеты, свидетельствует не только о большом легковерии и полном отсутствии критического подхода к литературе, но и об очень несовершенном еще умении чувствовать истину и отвергать pia fraus как безнравственную ложь. ПРИМЕЧАНИЯ Римская церковь доводит ряд Patres, среди которых она выделяет небольшое количество богословов, выразительно именуемых Doctores ecclesiae, до конца средних веков и причисляет к ним Ансельма, Бернара Клервоского, Фому Аквинского, Бонавентуру и богословов Трентского собора, закрепляя свои притязания на исключительную католичность, не признаваемые ни Греческой, ни евангельскими церквями. Отличительные признаки Doctor Ecclesiae: 1) eminens eruditio; 2) doctrina orthodoxa; 3) sanctitas vitae; 4) expressa ecclesiae declaratio. Римская католическая церковь признает Doctores ecclesiae следующих греческих отцов: Афанасия, Василия Великого , Григория Назианзина , Златоуста, Кирилла Александрийского и Иоанна Дамаскина , следующих латинских отцов: Амвросия, Иеронима, Августина, Илария из Пуатье, Льва I и Григория I, а также средневековых богословов: Ансельма, Фому Аквината, Бонавентуру и Бернара Клервоского. |
| Жак Маритэн, философ XX века, умерший в 1973 г., называя св. Фому «апостолом нового времени», считал учение Фомы пригодным для всех наук и времен, и для всех форм культуры, отвечающим самой сущности человеческой природы. «Я просил бы должным образом, – писал Маритэн, – т. е. абсолютно и радикально различать рационалистическое мировоззрение, великим наставником которого был Декарт, и мировоззрение католическое, признающее своим первейшим наставником св. Фому Аквинского: это мировоззрение не есть принадлежность романских народов или европейского мира и равно пригодно для народов Запада и Востока» («Мечта Декарта», цит. по статье в «Оссерваторе Романо», 6. V. 1973 г.). Тексты 1 .Слова, произнесенные святым Фомой во время последнего причащения перед смертью . Если в этом мире какое-то познание этого таинства было бы сильнее, чем познание веры, то я желаю теперь использовать его, утверждая, что я твердо верю и столь же точно знаю, что Иисус Христос истинный Бог и истинный Человек, Сын Божий и Сын Марии-Девы, находится в этом Таинстве... Принимаю Тебя, цену моего искупления, за любовь Которого я бодрствовал, учился и трудился. Тебя я проповедовал, о Тебе учил. Никогда я ничего не говорил против Тебя: если что-нибудь было сказано нехорошо, то это следует приписать моему незнанию. Я также не хочу упорствовать в своих намерениях, но если я написал что-нибудь ошибочно об этом таинстве или о других вещах, то я все отдаю на суд и исправление святой Римской Церкви, в послушании которой я теперь ухожу из этой жизни». (Биографический очерк «Фома Аквинат», пер. с английского, ст. Д. Дж. Кеннеди. Цитата из кн. Д. Прюммера: «Источники жизни св. Фомы Аквината», лат., Тулуза, 1911 г.). 2 .Папа Лeb XIII об учении Фомы. Учение Фомы есть «твердая доктрина отцов и схоластов, которые так сильно и ясно демонстрируют твердые основы веры, ее божественное происхождение, ее верную истину, аргументы, питающие ее, блага, доставленные ею человеческому роду, и ее полную гармонию с разумом для полного удовлетворения умов, открытых убеждению, какими бы не были они нежелательными и противящимися... Учения Фомы об истинном значении свободы, которая в наше время превращается в распущенность, о божественном происхождении всякой власти, о законах и их силе, об отеческом и справедливом управлении государей, о послушании высшим властям, о взаимной любви друг к другу – обо всех этих и подобных вопросах имеют большую непобедимую силу, чтобы перевернуть те принципы нового строя, о которых хорошо известно, что они опасны мировому строю вещей и общественной безопасности». |
| «Об ученом незнании», можно найти и в «Ареопагитиках». Часто как на авторитетный источник Н. К. ссылается на труды блж. Августина, что вполне закономерно, учитывая широкое использование блж. Августином платонической традиции. Н. К. цитирует или упоминает как своих единомышленников и мн. др. языческих философов и христ. теологов, в т. ч. Платона, Прокла, Гермеса Трисмегиста (т. е. условного автора трактатов, входящих в Герметический корпус), Филона Александрийского (I в.), платоника Апулея, Авиценну (см. Ибн Сина ), аль- Газали , Викторина Мария , свт. Амвросия Медиоланского, Фульгенция , прп. Максима Исповедника , Иоанна Скота Эриугену, Давида Динантского , Гуго Сен-Викторского , Теодорика Шартрского, Роберта Гроссетеста, Фому Верчелльского ( 1246), Генриха Бате из Мехелена († после 1310), Бертольда Мосбургского ( после 1361; Н. К. ошибочно именует его Иоанном Мосбахским), Фому Аквинского, Иоанна Экхарта и др. Этот список имен хорошо показывает, что и в области философии, и в области теологии Н. К. читал и использовал сочинения авторов, опиравшихся на платонические концепции или благожелательно относившихся к платонизму. Напротив, Аристотеля и его комментаторов Н. К. в диалоге не цитирует, а своих противников упрекает в том, что они все силы отдают «аристотелевской традиции», принадлежат к «аристотелевской секте» (Aristotelica secta) и не способны, отбросив Аристотеля, возвыситься до истинной философии (см.: Ibid. P. 6). Н. К. не предлагает в диалоге к.-л. принципиально новых доводов или ходов аргументации. Его ответы сводятся к повторению прежних тезисов, к-рое сопровождается указанием на недопустимость их логико-рационального анализа и внеконтекстуальной абсолютизации, в чем Н. К. обвиняет Венка. В области учения о познании основной упрек Венка заключался в том, что Н. К., утверждая непознаваемость Бога, в то же время предлагает некий путь непостижимого восхождения к Нему, будто бы выводящий человека за пределы мира тварных образов к самой божественной реальности, где перестают действовать законы логики и совпадают все противоречия. |
|
|
