| Сотрудник фонда «Христианская Россия» Джованна Парравичини, говоря об академике Сергее Сергеевиче Аверинцеве, заметила, что он казался кабинетным ученым. Но те возможности свободного, живого, просвещенного разума, которые являл Аверинцев, рождали подлинное общение. Через самые, казалось, «экзотические» темы, через исследования древней истории и литературы Аверинцев доносил свое «открытие» разума в библейском ключе: как средоточия сердца человека, его глубины, из которой он взывает к Богу. «Это собирало и до сих пор собирает людей вокруг Истины», -- полагает Джованна Парравичини. С точки зрения доминант богословия общения были представлены и другие известные деятели второй четверти ХХ в.: философы Владимир Бибихин (доклад Кристины Штёкл из Рима) и Джон Милбанк (Алессандра Джеролин из Милана), священник Луиджи Джуссани (Константино Эспозито; Бари), композитор Валентин Сильвестров (Алла Вайсбанд; Киев-Дортмунд)). Проблематика конференции включила в свою орбиту и доклад, посвященный восприятию Честертона и Льюиса в России. Об английских апологетах христианства ХХ в. и о переводчике, которая открыла эти имена для российского читателя – Наталье Леонидовне Трауберг речь шла в докладе историка Алексея Юдина (Москва). Сама Н.Л.Трауберг вряд ли бы согласилась именоваться богословом, но ее многогранная деятельность, неустанная проповедь «просто христианства», духовная близость с митрополитом Антонием Сурожским, о.Александром Менем, С.С.Аверинцевым, о.Геогрием Чистяковым, несомненно, позволяет говорить о ее вкладе в развитие богословия встречи и общения. Эти же имена прозвучали в докладе Ольги Седаковой, посвященном западной идее в русской культуре. Преодолевая многовековой «миф Запада», центральный для всей российской истории послепетровского времени, через все стереотипы, конфронтации, жесткие противопоставления «Россия - Запад» (и, в конфессиональном измерении, «православие - католичество»), именно в передаче этих людей «мы услышали Фому Аквинского и Франциска, средневековую латинскую гимнографию и новую апологетику… Мы услышали подлинный голос западного христианства, …гениальный голос чистой веры, мы увидели лица Божьих людей. Это начало встречи, которой уже не отменишь», сказала докладчица. |
| Многие богословы начинают искать ответ на вопрос о соотношении разума и веры, или, более узко, о соотношении науки и религии, на путях более традиционных. Многие открывают для себя заново Фому Аквинского. Э.Жильсон, юношей испытавший увлечение Бергсоном и с упоением читавший «Творческую эволюцию», также разочаровался в нём, пытался найти новые пути и неожиданно для себя открыл Фому Аквинского. Прочитав «Сумму теологии», он удивился, как же до сих пор люди не понимали, что именно здесь содержатся ответы на все вопросы. Он стал работать и дальше в этом направлении, и во многом благодаря его усилиям, а также усилиям других мыслителей, особенно Жака Маритена, начинает возрождаться томизм – философия и богословие Фомы Аквинского. Учение Фомы Аквинского, переложенное на язык современной философии, получило название неотомизма, хотя сами философы круга Жильсона и Маритена так себя не называли. И каково же было удивление Жильсона, когда он выяснил, что сходный процесс шёл уже и на верхах. В конце XIX – начале XX в. католики отнюдь не считали себя обязанными знакомиться с папскими энцикликами и со всеми его воззваниями (сейчас не время исследовать причины этого отчуждения). В 1869 г. состоялся I Ватиканский собор. На этом соборе была принята так называемая Догматическая конституция о католической вере. В этой конституции был осуждён атеизм, основанные на нём рационализм, пантеизм и материализм, т.е. все философские учения, открыто противостоящие Церкви. На соборе папа Пий IX призвал к возвращению к старым церковным ценностям, особенно к изучению наследия Фомы Аквинского. I Ватиканский собор и последующие затем энциклики были вызваны непрекращающимися волнениями в Европе. Парижская коммуна стала последней каплей, переполнившей чашу церковного терпения, и католический епископат во главе с папой решил навести порядок, поставив своей задачей противодействовать социальным беспорядкам. А так как, по утверждению папы Льва XIII, социальные беспорядки являются следствием интеллектуальных беспорядков, т.е. беспорядков в умах людей, возникла необходимость создания последовательно логичного, систематического католического мировоззрения. |
| Скончался Бонавентура в 1274 году – в самые первые дни 2-го Лионского собора, на котором планировалось установить унию между Православной Церковью и Католической. Вспомним, что по дороге на Лионский собор скончался Фома Аквинский, другой крупнейший богослов этого времени, и напрашивается мысль: наверное, не случайно два величайших католических богослова – Фома Аквинский и Бонавентура – не смогли принять участие в этом соборе. Августин + Аристотель Бонавентура оставил после себя много трудов, среди которых есть, конечно же, и комментарий к «Сентенциям» Петра Ломбардского: «Сентенции» Петра Ломбардского – это первый и наиболее авторитетный учебник по догматическому богословию, и выпускник теологического факультета Парижского университета, желавший заниматься наукой, должен был написать комментарий к «Сентенциям»; при успешной защите этой работы он получал степень, которая так и называлась: бакалавр-сентенциарий. Среди многочисленных небольших сочинений Бонавентуры, его проповедей и комментариев на отцов Церкви выделяется «Путеводитель души к Богу» – малая по объему, но очень емкая работа, в которой Бонавентура предлагает некоторый свод всех знаний, своего рода систему философско-религиозного учения. Причиной написания этой работы были те события, которые потрясли Католическую церковь в XIII веке. Тогда, напомню, получили распространение труды Аристотеля , возник так называемый латинский аверроизм, следствием которого было распространение противомыслия Католической церкви, когда многие стали считать, что Аристотель очень логично и убедительно доказывает ошибочность христианских положений. С аверроизмом начал непримиримую борьбу Фома Аквинский. Но для Бонавентуры, как для монаха францисканского ордена, позиция Фомы Аквинского была тоже не совсем приемлема. Несмотря на то, что Бонавентуру и Фому Аквинского связывали дружеские отношения, в философских и богословских взглядах они все-таки во многом расходились. В «Путеводителе души к Богу» Бонавентура предлагает синтез философского, научного и мистического путей к Господу |
| «Илиотропион» — богословский трактат, посвященный проблеме согласования Божественной и человеческой воли. В сочинении в значительной степени отражено богословие свт. Иоанна, основанное на творениях св. отцов древней Церкви. Наряду с многочисленными ссылками на западных отцов: блж. Августина (тема взаимоотношения воли Божией и воли человека затрагивается в большинстве его произведений), прп. Иоанна Кассиана Римлянина, Иеронима Стридонского, свт. Амвросия Медиоланского; и на позднейших католических богословов: Бернарда Клервоского (XII в.), Фому Аквинского (XIII в.), Фому Кемпийского (XV в.) и др. — в произведении много обращений к восточным отцам: свт. Василию Великому, свт. Иоанну Златоусту, прп. Нилу Синайскому, прп. Иоанну Дамаскину и др. Популярности «Илиотропиона» способствовало то, что он насыщен рассказами-примерами из Священного Писания, житий святых и вселенской истории, которые разъясняют сложные богословские вопросы. «Жития святых» Святитель Димитрий Ростовский «Жития святых» свт. Димитрия не является в точном смысле переводом чего-либо, однако святитель использовал в их написании множество источников, главный из которых — свод «Acta sanctorum». Авторы свода — болландисты — католическая конгрегация, состоящая преимущественно из учёных-иезуитов, которая занимается собиранием, сочинением и изданием Житий святых и манускриптов. Т. е. и в этом столь популярном у православных труде обнаруживается «иезуитская основа». Добротолюбие «Наставление о нраве людей и благом жительстве» Преподобный Антоний Великий Добротолюбие — обширная антология мистических и аскетических сочинений различных авторов открывается «Наствлением» преп. Антония Великого. Известно однако, что автор «Наставления» — другой Антоний, Антоний Мелисса, византийский духовный писатель. Однако это не самое интересное. Мелисса в «Наставлении» подобрал цитаты из стоических и неоплатонических философов: Сенеки, Эпиктета, Марка Аврелия и Саллюстия, немного их «христианизировав»: в тексте не упоминаются Иисус Христос, Богородица, таинства, Церковь, нет цитат из Писания. |
| 1. Кризис византийского религиозного и культурного мировоззрения Исторические перипетии богословских споров в Византии хорошо известны. Около 1330 года в Константинополь прибыл «калабрийский философ» Варлаам, который, пользуясь поддержкой императора Андроника III и «великого доместика» Иоанна Кантакузина, вскоре получил определенное влияние в интеллектуальных кругах. В 1337-1338 годах, однако, он затеял с Григорием Паламой, тогда афонским монахом, диспут о природе богословской мысли. Варлаам настаивал на непознаваемости Бога и неадекватности теологии, яростно нападал на католическое схоластическое понимание троичного догмата, оспаривая Фому Аквинского, который претендовал на «доказательство» божественных истин, но в связи с этой антилатинской полемикой неизбежно возникал вопрос, могут ли сами греки «доказать» «истинность» своей богословской позиции. На этот вопрос Варлаам отвечал отрицательно: ни одна сторона - по крайней мере, в вопросе о исхождении Святого Духа - не может претендовать на «аподиктическую» победу, потому что на основании имеющихся в Откровении посылок при помощи аристотелевой логики можно придти к обоим результатам. Возражая Варлааму, св. Григорий Палама, во-первых, отверг логику Аристотеля как критерий окончательной убедительности богословских аргументов, а во-вторых, глубоко развил патристическое учение об «обожении» или причастии Божеству, которое, по его мнению, является единственно приемлемой основой христианской эпистемологии. Палама ввел также различение в Боге «сущности» и «энергий», утверждая основную для восточного христианства антиномию в отношениях Бога и человека: «Бог в сущности своей абсолютно непознаваем», но «во Христе человек участвует в божественной жизни». Идеи Паламы были одобрены собором 1341 года, и Варлаам уехал в Италию. С Паламой в течение некоторого времени продолжали спорить Григорий Акиндин и, позже, философ Никифор Григора. С 1342 по 1347 год Акиндина поддерживал, в основном из политических соображений, патриарх Иоанн Калека, но после окончания войны, в которой победил Иоанн VI Кантакузин, он был низложен. Кантакузин председательствовал на двух соборах (1347, 1352 гг.), которые вновь подтвердили истинность монашеского богословия. Григория Паламу избрали архиепископом Фессалоникийским (1347 г.), а его близкие друзья и ученики - Исидор Вухарис, Каллист и Филофей Коккин - последовательно возводились на патриарший престол. |
| Антилат. сочинения были написаны К. первыми. «Диалог об исхождении Св. Духа» с монахом нищенствующего ордена - всего лишь один из 5 (или 4) трактатов, посвященных той же теме. К. пространно и неполемично использует источники как лат. патристики (эта тенденция начинается в Византии уже в XIII в.: Kianka F. A Late Byzantine Defense of the Latin Church Fathers//OCP. 1983. Vol. 49. P. 419-425), так и средневековой схоластики, что характерно для всех текстов К. Относительно папской претензии на непогрешимость К. использует в трактате трудный случай с папой Гонорием I (625-638) вместе с вердиктом Вселенского VI Собора ( Mansi. T. 11. Col. 636AB); кроме того, утверждается, что четыре вост. патриарха не уступают в чести Римскому папе. Вероятно, К. позаимствовал у Максима Маргуния различение двойного, т. е. вечного (внутритроичного) и временного, исхождения Св. Духа как попытку компромисса между 2 противоположными позициями. В конце трактата также появляются (но не обсуждаются) сравнения зап. психологического учения о Пресв. Троице (рождение=интеллект; исхождение=воля/любовь). Др. сочинение К., посвященное антилат. полемике,- «Εγχειρδιον» (Руководство; издано патриархом Досифеем Нотарой в составе «Томоса примирения» в 1694; Legrand. Bibl. hell. XVIIe. T. 3. N 658). Сочинение состоит из 23 глав, разделенных по схоластическому образцу на многочисленные параграфы. В нем рассматривается не только различие ниспосылания и исхождения Св. Духа, даров Духа и существования Духа (и соответствующих предлогов «через» (δι) и «из» (κ)), но и вероучительные мнения латинян (Σ. 316-317, 346-348, 370, 389-393) и греков (Σ. 317-346), а также вопрос о прибавлении Filioque в Символ веры (Σ. 358-363) и вопрос о различиях в Самом Боге. Три раздела посвящены недействительности Флорентийского Собора (Σ. 363-368), возможности созерцания сущности Бога святыми (Σ. 401-403) и видению Фаворского света (этому паламитскому вопросу посвящено еще неск. сочинений К.). Наиболее часто цитируемым автором в «Руководстве» является блж. Августин («О Троице»). Следуя ему, К. подчеркивает исхождение Св. Духа «преимущественно» (principaliter) ( Aug. De Trinit. XV 17. 29) от Отца. К. в огромном количестве цитирует лат. отцов Церкви ( Тертуллиана , Илария , еп. Пиктавийского, свт. Амвросия Медиоланского и др.) и схоластиков ( Эгидия Римского , Альберта Великого , Александра Гэльского , Ансельма Кентерберийского, Бонавентуру , Петра Ломбардского , Луиса де Молину, Уильяма Оккама , Иоанна Дунса Скота , Ф. Суареса , Фому Аквинского и мн. др.). Однако лишь нек-рые из цитат приводятся с точными ссылками на конкретное произведение (напр., Иларий Пиктавийский и его соч. «О Троице»; Фома Аквинский и его «Сумма теологии»). Этот факт позволяет сделать вывод, что К. пользовался школьными компендиумами, а не оригинальными сочинениями ( Podskalsky. Griechische Theologie. S. 186-187). |
| В 1925 году завязалась дружба Владимира Лосского с Евграфом Ковалевским, вдохновенным и анархическим харизматиком. Лосский входит в созданное им Братство святого Фотия. Целью братства видится свидетельство о Православии во Франции, опирающееся на конкретное православие древней Галлии и Франции периода неразделенной Церкви. Для Владимира Николаевича Франция была не убежищем изгнанника, но глубоко любимой страной, язык которой он усвоил в детстве благодаря французской гувернантке. Живя во Франции, Лосский стал активным и самоотверженным французским патриотом. Братство представлялось Владимиру Николаевичу неким рыцарским орденом, отвечающим на западные искания «чаши Грааля» — утерянного в ходе истории Православия. Четвертого июня 1928 года Владимир Лосский женится, обретя в жене помощницу и единомышленницу; у них родилось четверо детей. Изучение Экхарта побудило Владимира Николаевича изучать Фому Аквинского и весьма авторитетного для Фомы Дионисия Ареопагита. В 1927–1931 годах в Русской Церкви за границей происходят разделения. Братство св. Фотия остается верным Московской Патриархии под управлением митрополита Сергия (Страгородского) . Годы 1935–1936-й отмечены спором о софиологии протоиерея Сергия Булгакова. Владимир Лосский пишет по-русски (обычно он писал по-французски) «Спор о Софии» (Париж, 1936. 87 с.). Этой книге предшествовало осуждение богословия отца Сергия Булгакова митрополитом Сергием и Синодом, сделанное на основании выписок и критических замечаний, присланных из Парижа; в том числе большое значение имели материалы, подготовленные Владимиром Лосским. Отметим, что Русская Зарубежная Церковь , порвавшая канонические связи с митрополитом Сергием по причинам политическим, одновременно с ним осудила учение протоиерея Сергия Булгакова. Участники этого спора и в Париже, и в Москве, и в Сремских Карловцах в контексте юрисдикционных распрей могли вносить какие-то политические «коннотации», но все же спор шел о православной догматике. Лосский здесь твердо защищал истину православной веры. |
| В 1925 году завязалась дружба Владимира Лосского с Евграфом Ковалевским, вдохновенным и анархическим харизматиком. Лосский входит в созданное им Братство святого Фотия. Целью братства видится свидетельство о Православии во Франции, опирающееся на конкретное Православие древней Галлии и Франции периода неразделенной Церкви. Для Владимира Николаевича Франция была не убежищем изгнанника, но глубоко любимой страной, язык которой он усвоил в детстве благодаря французской гувернантке. Живя во Франции, Лосский стал активным и самоотверженным французским патриотом. Братство представлялось Владимиру Николаевичу неким рыцарским орденом, отвечающим на западные искания «чаши Грааля» — утерянного в ходе истории Православия. 4 июня 1928 года Владимир Лосский женится, обретя в жене помощницу и единомышленницу; у них родилось четверо детей. Изучение Экхарта побудило Владимира Николаевича изучать Фому Аквинского и весьма авторитетного для Фомы Дионисия Ареопагита. В 1927-1931 годах в Русской Церкви за границей происходят разделения. Братство св. Фотия остается верным Московской Патриархии под управлением митрополита Сергия (Страгородского). Годы 1935-1936-й отмечены спором о софиологии протоиерея Сергия Булгакова. Владимир Лосский пишет по-русски (обычно он писал по-французски) «Спор о Софии» (Париж, 1936. 87 с.). Этой книге предшествовало осуждение богословия отца Сергия Булгакова митрополитом Сергием и Синодом, сделанное на основании выписок и критических замечаний, присланных из Парижа; в том числе большое значение имели материалы, подготовленные Владимиром Лосским. Отметим, что Русская Зарубежная Церковь, порвавшая канонические связи с митрополитом Сергием по причинам политическим, одновременно с ним осудила учение протоиерея Сергия Булгакова. Участники этого спора и в Париже, и в Москве, и в Сремских Карловцах в контексте юрисдикционных распрей могли вносить какие-то политические «коннотации», но все же спор шел о православной догматике. Лосский здесь твердо защищал истину православной веры. |
| В самом деле, со стороны глядя, можно подумать, что многие наши блоггеры и журналисты так умилились скромностью Папы, что сделались добрыми католиками – регулярно ходят к мессе, исповедуются в грехах, привели свою личную жизнь в соответствие со строгими требованиями Ватикана, так что Католическая Церковь вот-вот украсится многочисленным сонмом своих святых, просиявших в наших снегах. Но увы – наше местное филокатоличество имеет очень мало отношения к, собственно, Католичеству. Люди не собираются присоединяться к РКЦ, не питают ни малейшего интереса к ее вере, истории или культуре, ни за какие коврижки не отличат Фому Аквинского от Фомы Кемпийского, и уж в страшном сне не собираются повиноваться ее нравственному учению. Более того, они настолько мало о нем осведомлены, что им кажется, что католики " либеральнее " и " современнее " православных. На самом деле РКЦ, по ряду вопросов, отличается даже большей жесткостью и строгостью, чем Русская Православная Церковь, и вызывает у прогрессивной общественности западных стран еще более бурную неприязнь, чем РПЦ – у нашей. Католичеством интересуются лишь постольку, поскольку его можно противопоставить Православию, его хвалят только затем, чтобы бранить Русскую Церковь. Это точно также и с людьми вроде Познера, рассуждающим про " протестантскую этику " , не прочитав ни единой строчки из Кальвина – да не интересна им никакая протестанская этика и никакой протестантизм; все, что их интересует – это возможность пнуть Православие. С " прозападностью " нашей прогрессивной общественности ситуация примерно та же – она не имеет отношения к реальному Западу, да и не интересуется Западом. Иначе она бы тут же обнаружила капелланов в армиях западных стран, кафедры теологии в западных ВУЗах, президентов, клянущихся на Библиях и другие ужасы клерикализма, которым она так решительно противостоит дома. Представления наших прозападников об истории и культуре Запада вообще отличаются крайней фантастичностью – как о предметах им незнакомых и неинтересных. Единственное, зачем им нужен Запад – так это затем, чтобы бранить свою страну. |
| В самом деле, со стороны глядя, можно подумать, что многие наши блоггеры и журналисты так умилились скромностью Папы, что сделались добрыми католиками – регулярно ходят к мессе, исповедуются в грехах, привели свою личную жизнь в соответствие со строгими требованиями Ватикана, так что Католическая Церковь вот-вот украсится многочисленным сонмом своих святых, просиявших в наших снегах. Но увы – наше местное филокатоличество имеет очень мало отношения к, собственно, Католичеству. Люди не собираются присоединяться к РКЦ, не питают ни малейшего интереса к ее вере, истории или культуре, ни за какие коврижки не отличат Фому Аквинского от Фомы Кемпийского, и уж в страшном сне не собираются повиноваться ее нравственному учению. Более того, они настолько мало о нем осведомлены, что им кажется, что католики " либеральнее " и " современнее " православных. На самом деле РКЦ, по ряду вопросов, отличается даже большей жесткостью и строгостью, чем Русская Православная Церковь, и вызывает у прогрессивной общественности западных стран еще более бурную неприязнь, чем РПЦ – у нашей. Католичеством интересуются лишь постольку, поскольку его можно противопоставить Православию, его хвалят только затем, чтобы бранить Русскую Церковь. Это точно также и с людьми вроде Познера, рассуждающим про " протестантскую этику " , не прочитав ни единой строчки из Кальвина – да не интересна им никакая протестанская этика и никакой протестантизм; все, что их интересует – это возможность пнуть Православие. С " прозападностью " нашей прогрессивной общественности ситуация примерно та же – она не имеет отношения к реальному Западу, да и не интересуется Западом. Иначе она бы тут же обнаружила капелланов в армиях западных стран, кафедры теологии в западных ВУЗах, президентов, клянущихся на Библиях и другие ужасы клерикализма, которым она так решительно противостоит дома. Представления наших прозападников об истории и культуре Запада вообще отличаются крайней фантастичностью – как о предметах им незнакомых и неинтересных. Единственное, зачем им нужен Запад – так это затем, чтобы бранить свою страну. |
|
|
