| 1013 (Ст. 17). Филин; по Евр. кос; у LXX никтикоракс (т. е. ночной ворон), bubo Вульгаты. Тристрам, основательный знаток естественных терминов, употребленных в Библии, говорит, что здесь надо разуметь маленького филина, известного под именем Athene meridionalis, который водится в Сирии и восточных странах. Это вероятно птица, названная у Chenu Bubo atheniensis или Grand-Duc. Рыболов; по Евр. шалак (ныряющий); у LXX kamapakmec;mergulus Вульгаты. Его считают кормораном, т. е. graculus corbo Линнея. (Chenu VI, р. 264). Ибис по Евр. яншуф, у LXX и в Вульгате, согласно и Онкелосу, Ибис. Но не все комментаторы согласны с этим, указывая на то, что в Исаии XXXIV, 11, употреблено слово яншуф, которое однако переводится филином, Bubo maximus, по самому смыслу речи, а именно: «яншуф поселяется на развалинах», чего об ибисе сказать нельзя. Ибисом называют первую птицу следующего стиха, тиншемет, которая переведена у нас словом лебедь. 1014 (Ст. 18) Лебедь; по Евр. тиншемет; у LXX, кикнос; cygnus Вульгаты. Заметим, что по сверке текста нашей Славянской Библии, следовавшей тексту LXX, с текстами Лютера, Silv. de Sacy, Остервальда и Англ. узакон. текстом, оказывается перестановка имен и стихов в списках, с которым делались переводы древний LXX и наши новейшие. (Сравни напр. стихи 14, 15, 16 Славянской Библии с русским текстом.) Вследствие этого нельзя ручаться за то, чтобы имена LXX, и Вульгаты соответствовали Еврейским названиям. Весьма многие, напр., читают тинщемет ибисом (Ibis antiquorum, de Swainson: Chenu VI, 214). Пеликан; по Евр. каат у LXX пеленан; onocratalus Вульгаты; pelecanus onocratalus орнитологов (Chenu VI, 263). Сип; по Евр. рахам; при совершенном перемещении имен в тексте LXX Неизвестно, которое из них соответствует слову рахам. В нашей Славянской Библии, хотя названия перестановлены и лебедь поставлен последним, но, допуская, что стих 18-й заключает в себе те же названия, как соответствующий стих русского текста, слову сип (рахам) соответствует название порфириона. В Аравии рахам называется Египетский коршун (Poule de Pharaon; néophron percnopterus; Chenu I p. 30). Шеню говорит, что это очень распространенная порода, в особенности в Аравии Египте и Греции, хотя он появляется даже в Норвегии. Питается преимущественно падалью. |
| — Это кабинет Дракулы, — сказала Алиса Гансу. — Ты что же думаешь — я не знаю, что это и есть кабинет его светлости герцога Франсуа де ля Кросскан? Что ж ты думаешь, я здесь не был ровно тысячу раз? — А где Дракула? — Сейчас узнаем, — сказал Ганс. Глава 14. Последний парад Ганс подошел к двери на улицу, приоткрыл ее. И замер. Даже поднял руку, чтобы Алиса тоже замерла. Алиса осторожно выглянула из-под его руки. Она увидела невероятную картину. Дальнюю от башни половину двора занимали чудовища графа Дракулы. Они были разбиты на несколько неровных рядов. Справа в заднем ряду мирно сидели три дракона, выпуская из ноздрей клубы дыма. Вокруг драконов было пусто — вряд ли кому-нибудь было приятно дышать этим дымом. Дальше в два, а где и в три ряда стояли привидения, разные, от совсем прозрачных до зеленых светящихся. Привидения не могли стоять неподвижно, их ряды все время покачивались, словно все вместе они были зеленой морской волной, которая с минуты на минуту обрушится на берег. А вот скелеты, которые выстроились в колонну, стояли неподвижно, как костяные. Впрочем, они и были костяными. Нестройной толпой скопились ведьмы. Некоторые были просто страшными старухами с торчащими зубами, другие, летающие, сидели в деревянных ступах, держа метлы на изготовку. За ведьмами Алиса увидела небольшую группу снеговиков с красными морковками вместо носов, а в углу в полутьме шевелились совсем уж незнакомые и непонятные чудища и существа. Перед этим войском сидели, бегали, лежали волки-оборотни, скаля зубы и показывая красные длинные языки. На крышах и зубцах стен расселись сотни воронов, сов и филинов, а летучие мыши висели вниз головами на перекладине виселицы. По двору бродили, не желая стоять в общем строю, черные коты и скорпионы. Спиной к башне, откуда Алиса наблюдала этот парад, стояли сам граф Дракула и маркиза Жанна. В руке маркиза держала серебряную ложку, а у своих ног в снегу она пристроила большую бутыль. Возле Дракулы стояла большая клетка. В ней, держась за прутья сверху, висела мышь-вампир, а по полу клетки бегал, никак не мог остановиться, небольшой откормленный ворон. |
| — А ну, — приказал Дракула, — все в башню! Там мы с маркизой вами займемся. — Ой! — сказал Ганс. — Они сюда бегут! — Срочно в подземный ход! — ответила Алиса. Они кинулись обратно к камину, откуда начинался подземный ход. — Я боюсь, как бы они, — прошептала Алиса, — не вздумали растопить камин — тогда нам придется обратно к речке бежать. — А что делать? — спросил Ганс. — На второй этаж! Там сейчас пусто! Алиса первой побежала по лестнице, Ганс — за ней. Они только-только успели спрятаться там, улегшись на пол возле люка, как в башню вошел Дракула. За ним толпой ворвались дети. Им было очень холодно. — А ну разжигайте камин! — приказал Дракула. — Вы что, меня заморозить хотите? Дети послушно забегали, одни несли хворост, другие — угли, третьи зажженную лучину. Камин загорелся, из него повалил дым, заволок на минуту весь первый этаж башни, но потом нашел себе путь в трубе, и воздух стал чище. — Это просто здорово, — сказала Алиса, — что мы не остались в той трубе. — Быстро! — Дракула уселся за стол и скорчил страшную рожу. Дети дрожали, а некоторые всхлипывали. — Мне в армии нужны здоровые, веселые, преданные нашей высокой идее исполнители. Нытиков, хлюпиков, хроменьких, поносненьких — долой! А ну давай ко мне по очереди! Дети начали толкаться, стараясь не попасться на глаза графу. Они уже раскаивались в том, что заявили о своих болезнях. — Давай! Ты! Первый! — Дракула ткнул пальцем в одного из мальчиков, и тот как под гипнозом, заплетая ножки, потащился к столу. — Стой! Ни с места! Ты меня любишь? — Еще как люблю, господин мой! — Больше папы и мамы? — Так точно, господин мой! — Ты готов ради меня зарезать своих родных? — Так точно, господин! — И не пожалеешь? — Никак нет! — Кем служишь у меня? — Служу сторожевым филином! — Какое оружие? — Имею ядовитый бронебойный клюв! — На что жалуешься? Ну, быстро! — Зубы болят… ой как болят! — Но у тебя же клюв! — Когда клюв, то он болит, а когда зубы, то зубы болят! Много зубов болит! — Маркиза, займись! Жанна схватила мальчишку за ухо и потащила в сторону. Там посадила на табуретку и вытащила из складок своей обширной юбки блестящие щипцы. |
| Села Никольского на Филиной Зушице, Чернского уезда, церковной земли при одном священнике 36 дес. Помещение есть, прихожан 217 м. и 223 ж. и т. д. 689 Открывалось мест вообще много, но все в 200 душ: не много завидного! В Полтавской епархии открывалось очень много мест, особенно псаломщических и пономарских. Для образца укажем следующие: Села Великого Булатца (Лубенского уезда) – второе псаломщицкое место; жалованья положено 30 р. в год, земли ружной 42 дес., дом церковный; душ м. 798, ж. 776. Села Городни (Прилукского уезда) – священническое место; жалованья 120 р., земли ружной 33 дес., дом общественный; душ м. 983 и ж, 980. Села Ивахников (Лохвицкого уезда) – 2-е священническое место; жалованья положено 70 р. в год, земли ружной 32 дес., дом общественный; число душ: м. 2190, ж. 2265. Довольно любопытное явление представляют здесь средства обеспечения пономарей. Напр. «При церкви села Ново-Ивановки – вознаграждение пономарю – от прихожан 15 р. и добровольные доходы при требоисправлениях приблизительно около 30 р. и от церкви 10 р., всего 55 р.». «При церкви села Заплавки Троицкой (Константиноградского уезда) – содержание от причта по 4 коп. с рубля братских доходов, от прихожан небольшое пособие хлебом, и 20 р. за учительство в школе грамоты в д. Миненковой». —121— «При церквах местечка Сорочинец и местечка Шишак (Миргородского уезда) положено вознаграждения пономарям по 30 р. в год и добровольные доходы от прихожан при требоисправлениях и за занятие в школе грамоты приблизительно 30 р. в год». 690 Обязанностей много, а всего доходу приблизительно 60 р. в год. Не отправиться ли, читатель, за поисками хороших мест в другую епархию? В Подольских епархиальных Ведомостях в отчете о ревизии церквей, произведенной в сентябре 1892 г. Преосвященным Николаем, Епископом Балтским, Викарием Подольской епархии, между прочим читаем: С. Савватиновка (Балт. уезда). Священник из окончивших курс местной семинарии Порфирий Рженишевский, по отзыву благочинного, пастырь энергичный, открывший в 4-х поселках своего прихода в каждом по школе грамоты и толково научивший всех своих прихожан повседневным молитвам путем открытых им же внебогослужебных собеседований. Псаломщик Семен Добранский, домашнего образования, человек болезненный, но по службе исправен. Пономарь Никандр Ловинский, уволенный из III-ro класса Шаргородского духов. училища, назначен на настоящее место в конце Ноября 1891 г., но не явившийся к должности по день ревизии. Причтовые помещения очень стары, с земляными полами, между тем устройство новых на очередь еще не поставлено здесь даже и на 1893-й год». 691 |
| Вскоре после того папа уехал на несколько дней в Квишхеты, взяв с собою Шуру, а меня оставил в Кутаисе, где я прожил в общем около двух недель. Я много ходил за город, и один, и с отцом. Чаще всего по Военно-Осетинской дороге, по ущелью Риона направлялся мимо скал белого известняка, с их размывами и пещерами по откосу дороги, к развалинам Багратова собора. Кусты диких гранатов с темно-зелеными глянцевитыми листьями и кораллово-красными цветами, дикая виноградная лоза, опутывающая высокие деревья, и вообще пышная растительность будили во мне воспоминания раннего детства. Я чувствовал соответствие со своей внутренней жизнью, когда забирался один, не без жуткости, в колоссальные развалины этого исключительно большого храма с обвалившимися сводами, бродил среди огромных камней, загромоздивших его внутренность, прыгал по исполинским капителям его колонн. Даже тогда, когда приходил сюда с отцом, он оставался сидеть у входа, смотря с высоты на течение Риона и не имея охоты прыгать вместе со мною по каменному хаосу. На камнях виднелись еще разные орнаменты и загадочные изображения. По углам четырехгранных капителей сидели какие-то птицы, вроде огромных филинов, а на самых гранях были иссечены загадочные композиции со звериными или полузвериными фигурами. Насколько умел, при своем неумении, я старался зарисовать в свой альбом эти письмена духовного мира, не понимая их, но волнуясь ими, как при касании к чему-то близкому. Иногда я влезал высоко, в окно абсиды бокового нефа, и смотрел оттуда на величественное строение. Прямо против меня высилась хорошо сохранившаяся противоположная абсида. Темный плющ, все собою в этой местности обрастающий, обвил обратную сторону стены и, добравшись до узкого окна, ворвался внутрь здания и буквально облил собою всю вогнутую сторону стены. Как-то раз, балансируя на коньке крыши и рискуя слететь со стены, я сфотографировал это плющевое покрытие. В этих развалинах ничто не напоминало мне о мировоззрении, с которым я внутренне боролся; напротив, от этих развалившихся стен исходили духовные веяния иной культуры, к которой, сам того на зная, я стремился всею душою. Эти камни жили и продолжали жить, я не мог не чувствовать духовные силы, витающие тут и говорящие сами за себя, но против физики, гораздо больше, чем сколько можно сказать философскими и богословскими рассуждениями. Мое естественно-научное воспитание послужило здесь, как служило и много раз после, службу против научной мысли, которую она должна была обслуживать: она заставляла считаться с непосредственно воспринимаемыми фактами более, нежели с отвлеченными понятиями. Таким фактом предо мною стояла несомненная, хотя и невместимая физикой, духовная жизнь этих развалин, гармонически объединенная с жизнью природы. К тому же я был наедине с отцом, и это вело к отношениям, похожим на детские, и к пробуждению детского восприятия мира. |
| После того, как все дети потрогали и посмотрели птицу, они переходят на вторую ступень – восприятия. Если дети еще совсем не умеют говорить, они обозначают филина жестом и говорят «У». На следующей ступени символизации мы делаем такую сову или филина из шариков, обклеивая их разными перышками. Мы рисуем филина, используя разные техники изобразительного искусства. Затем идет ступень абстракции. Дети, которые только начинают писать, пишут полностью слова «сова» или «филин». Другие дети пишут историю о сове. И таким образом все дети приобретают опыт знакомства с филином. Все вместе Для инклюзивных занятий мы сделали специальные книги с параллельными текстами. То есть у нас есть две книги, одна из которых рассчитана на уровень, когда дети умеют читать только буквы или слоги, там совсем мало текста, а вторая для детей, которые могут читать целый текст. Причем картинки в обеих книгах одинаковые, это очень важно, так как картинка порождает всё содержание текста. Единственное, чем отличаются книги – сложностью текста, но все дети получают одно и то же содержание на уроке. И наша цель заключается в том, чтобы все дети, которые находятся на уроке, могли почувствовать, воспринять, подумать и вспомнить о предмете урока. То есть пройти все четыре ступени психического развития, о которых мы говорили, а также рассказать о предмете в процессе коммуникации. Цель занятия заключается в совместной коммуникации преподавателей с детьми и детей внутри детского коллектива. Все дети идут по одному пути в рамках одного занятия. – Именно это вы имеете в виду, когда пишете в своей книге «Каждый ребенок – особенный», что умственно отсталыми не рождаются, а становятся, приводя в пример слова Выготского: «В наших руках находится ответственность за то, станет ребенок умственно отсталым или нет»? – Да, Выготский говорит, что развитие происходит по общим законам. Закон онтогенеза действует на всех детей, поэтому такой концепт подходит и для обычных детей, и для детей особенных. Становление новых психических систем подчиняется общим психическим законам для всех детей. И ребенок не сможет жить без образования новых функциональных систем. |
| Играющие образуют два круга. Внутренний круг, взявшись за руки, движется в одну сторону, внешний в другую. По сигналу руководителя оба круга останавливаются, стоящие во внутреннем круге поднимают руки, образуя ворота. Остальные то вбегают в круг, проходя под воротами, то выбегают из него. Неожиданно руководитель подает следующую команду, и игроки внутреннего круга резко опускают руки вниз. Те, кто оказались внутри круга, считаются попавшими в западню. Они присоединяются к стоящим во внутреннем круге и берутся за руки. Игра повторяется и продолжается до тех пор, пока во внешнем круге не останутся три игрока, которые и будут победителями. Все играющие становятся в круг на расстоянии не менее 2 м друг от друга, один из играющих получает мяч и передает его другому, тот третьему и т. д. по кругу. Постепенно скорость передачи возрастает. Каждый игрок старается поймать мяч. Игрок, который упустил мяч или бросил его неправильно, выбывает из игры. Побеждает тот, кто остается последним. Перед началом игры дети выбирают для себя названия тех птиц, голосу которых они смогут подражать. Например, голубь, ворона, галка, воробей, синица, гусь, журавль и др. Играющие выбирают филина. Он уходит в свое гнездо, а играющие тихо, чтобы не услышал филин, придумывают, какими птицами они будут в игре. Птицы летают, кричат, останавливаются и приседают. Каждый игрок подражает крику и движениям той птицы, которую он выбрал. На сигнал «Филин!» все птицы стараются быстрее занять место в своем доме. Если филин успеет кого-то поймать, то он должен угадать, что это за птица. Только верно названная птица становится филином. Дома птиц и дом филина нужно располагать на возвышении. Птицы улетают в гнездо по сигналу или как только филин поймает одну из них. Играющие (не более пяти пар) встают в два ряда лицом друг к другу, берутся за руки, образуя небольшой проход — нору. В одном ряду стоят коты, в другом — мыши. Игру начинает первая пара: кот ловит мышь, а та бегает вокруг играющих. В опасный момент мышь может спрятаться в коридоре, образованном сцепленными руками играющих. Как только кот поймал мышь, играющие встают в ряд. Начинает игру вторая пара. Игра продолжается пока коты не переловят всех мышей. Коту нельзя забегать в нору. Кот и мыши не должны убегать далеко от норы. |
| Мы обежали весь сад и на берегу пруда, перед беседкой в виде огромной раковины, где сидели солдаты-музыканты с ясными трубами, увидали большой-большой, величиной с дом, желтоватый, будто прозрачный шар. Он покачивался слегка, придерживаемый толстыми канатами. Обычной корзины не было. Вместо нее висела трапеция – палка на двух веревках. К шару нас не пустил солдат, погрозил. Барин, державший на руке девочку в белой шляпке, спросил солдата, скоро ли полетит. – В пять часов, не скоро, – сказал солдат. Оставалось еще часа четыре. Раненько мы забрались! Пошли глазеть на зверей. У медведей, за железными прутьями, Драп еще прокутил пятак: купил ситничек и ткнул самому крупному бурому медведю под язык, на белые мокрые зубы. Тут и я тронул бумажный рублик. Потом мы с Драпом прожертвовали по пятаку белому медведю, мотавшемуся на мягких желтых лапах по скользкому порожку, у грязной воды. Кузнечонок с Васькой взяли у меня взаймы по гривенничку, и пришлось дать, хоть и знал я, что отдадут они на том свете угольками. Потом пошли обезьяны, от которых воняло так, что даже Драп зажал нос, но кузнечонок ухитрился-таки вырвать у обезьянки сочную морковку из лапки и съел с Васькой. – Обеи вы дураки! – сказал Драп. – Идем к филинам! Филин дремал на камнях и только приподымал веки, а не вылезал. Драп знавал филинов и сказал нам, что это не настоящие, а так: настоящие филины кричат. Тут они с Васькой выломали из куста толстый прут, всунули за решетку и столкнули филина с камня. Он свалился, как пакля, подергал крыльями, постучал клювом со злости и опять убрался. Да, это был не настоящий: даже и тут не кричал. Зато закричал Драп, когда какой-то старик в очках ухватил его за ухо и рванул. – Я тебе попугаю! Уже бежал сторож от пруда, но мы перемахнули лужком и затерялись в толпе. К слонам! По моему настоянию Жоржик должен был хорошенько отгуляться и загореть. Это было необходимо. Правда, он был бойкий, живой мальчик, но это не была та здоровая живость, которую можно наблюдать у крепких, пышущих здоровьем детей. Его живость была какая-то болезненная, быстро сменяющаяся упадком сил. Бывало, он говорит, говорит, забрасывает вопросами, сорвется с места и начинает прыгать и смеяться, швыряет гальку в воду… И вдруг затихнет. Смотришь – сидит на бережку, охватив руками колени, и смотрит в морскую даль. |
| Кроме того, от Гарри никогда не исходит инициатива зла. Он не ищет возможности отомстить. Этих двух черт уже достаточно, чтобы быть добрым человеком. Воздавать добром за зло – это уже требование, предъявляемое к христианскому святому. И это именно требование: как признак того, что он действительно свят, то есть – осенен сверхчеловеческой благодатью. Писала же ведь последняя русская царевна Ольга Николаевна в заключении: И у преддверии могилы Вдохни в сердца Твоих рабов Нечеловеческие силы Молиться кротко за врагов. Это ведь и в самом деле «нечеловеческие силы». То есть – следствие приложение благодатных, Божественных сил. В ком есть благодатное присутствие – тот святой: «кто светел – тот и свят». Ольга Николаевна Романова – святая. А Гарри на статус святого и не претендует. Роулинг пишет не жития святых, а детскую сказку. Кроме того, известны ли кому реальные дети, которые добры к тем людям, что откровенно плохо и хамски относятся к ним? «Гарри Поттер», конечно, фантастика, но не до такой же степени! Так что, хоть и твердят критики сказки, будто «Гарри и его друзья внеморальны» , они не могут привести ни одного случая действительно безнравственного поведения самого Гарри. Любителям всюду видеть сатанизм я предложу свои критерии примерить к такому тексту: «Лечебник на иноземцев. Лечебник выдан от русских людей, как лечить иноземцев и их земель людей; зело пристойные лекарства от различных вещцей и дражайших… 6. Им же от запора: Филинова смеху 4 комка, сухово крещенского морозу 4 золотника и смешать все вместо в соломяном копченом пиве, на одно утро после полден, в одиннатцатом часу ночи, а потом 3 дни не етчи, в четвертый день ввечеру, на зоре до свету, покушав во здравие от трех калачей, что промеж рожек, потом взять москворецкой воды на оловянном или на сребряном блюде, укрошить в два ножа и выпить. 7. Последующая лечба: Есть и бить доволна, чего у кого не приволна, сколь душа примет, кому не умереть – немедлено живота избавит. 8. А буде от животной болезни, дается ему зелья, от котораго на утро в землю. 9. А буде которой иноземец заскорбитъ рукою, провертеть здоровую руку буравом, вынять мозгу и помазать болная рука, и будетъ здрав без обеих рук» . |
| – Ты, поди, не знаешь, что и Бонапарт-то умер? – спросил сокол. – Какой такой Бонапарт? – То-то вот. А знать об этом не худо. Ужо гости приедут, разговаривать будут. Скажут: «При Бонапарте это было», – а ты будешь глазами хлопать. Не хорошо. Призвали на совет сову, – и та подтвердила, что надо науки и искусства в дворнях заводить, потому что при них и орлам занятнее живется, да и со стороны посмотреть не зазорно. Ученье – свет, а неученье – тьма. Спать-то да жрать всякий умеет, а вот поди разреши задачу: «Летело стадо гусей» – ан дома не скажешься. Умные-то помещики, бывало, за битого двух небитых давали, – значит, пользу в том видели. Вон чижик: только и науки у него, что ведерко с водой таскать умеет, а какие деньги за этакого-то платят! – Я в темноте видеть могу, так меня за это мудрой прозвали, а ты и на солнце по целым часам не смигнувши глядишь, а про тебя говорят: «Ловок орел, а простофиля». – Что ж, я не прочь от наук! – цыркнул орел. Сказано – сделано. На другой же день у орла в дворне начался «золотой век». Скворцы разучивали гимн «Науки юношей питают», коростели и гагары на трубах сыгрывались, попугаи – новые кунштюки выдумывали. С ворон определили новый налог, под названием «просветительного»; для молодых соколят и ястребят устроили кадетские корпуса; для сов, филинов и сычей – академию де сиянс, да кстати уж и воронятам купили по экземпляру азбуки-копейки. И, в заключение, самого старого скворца определили стихотворцем, под именем Василия Кирилыча Тредьяковского, и отдали ему приказ, чтоб на завтра же был готов к состязанию с соловьем. И вот вожделенный день наступил. Поставили пред лицо орла новобранцев и велели им хвастаться. Самый большой успех достался на долю снегиря. Вместо приветствия он прочитал фельетон, да такой легкий, что даже орлу показалось, что он понимает. Говорил снегирь, что надо жить припеваючи, а орел подтвердил: «Имянно!» Говорил, что была бы у него розничная продажа хорошая, а до прочего ни до чего ему дела нет, а орел подтвердил: «Имянно!» Говорил, что холопское житье лучше барского, что у барина заботушки много, а холопу за барином горюшка нет, а орел подтвердил: «Имянно!» Говорил, что когда у него совесть была, то он без штанов ходил, а теперь, как совести ни капельки не осталось, он разом по две пары штанов надевает, – а орел подтвердил: «Имянно!» Наконец снегирь надоел. |
|
|
