| 2. Глубокочтимая и дорогая Мария Николаевна. Сердечно благодарю Вас за поздравление с праздником. Взаимно поздравляю Вас и Лидию Николаевну 486 . Мне теперь лучше. Сегодня у меня будет доктор, а завтра я свободен. Соне приготовил в подарок куклу, [...й] 487 , впрочем, ей не говорите. Если возможно, пришлите книг. Искренно Вас любящий и благодарный за участие ко мне грешному. А[рхиепископ] Трифон. 1929,27 дек[абря]/1930,9 янв[аря] 3. Глубокопочитаемая Мария Николаевна. Сейчас вернулся с кладбища Девичьего монастыря и в восторге от благоустройства и красоты могилы Александра Ивановича. Это – лучшая могила на всем кладбище! Честь Вам и слава за то, что так трогательно заботитесь о сохранении памяти любимого человека. Господь да благословит Вас. Сегодня вечером я дома, но не настаиваю на Вашем приезде, имея в виду хлопоты о 17-м числе. Ваш искренний богомолец убогий и болящий старец А[рхиепископ] Трифон. 15 августа/1930 г[ода] 4. Глубокочтимая Мария Николаевна. Мне бы все-таки хотелось совершить панихиду 17-го сентября, но скромную, тихую, после поздней обедни в храме «Взыскание погибших», как в Вашем приходском храме. Обедня кончается в 12 часов дня. Ваш грешный богомолец а[рхиепископ] Трифон. 1930 г., 15 сент[ября] 5. Сердечночтимая Мария Николаевна. Воскресенье утром я был обрадован через своего извозчика известием об улучшении здоровья Екатерины Ивановны, но с этого времени не знаю, как теперь чувствует себя наша бедная страдалица. Сообщите, пожалуйста, или еще лучше сами пожалуйте ко мне – одни – сегодня или завтра. Молюсь и за нее и за Вас и призываю благословение Божие. Ваш грешный богомолец а[рхиепископ] Трифон. 1931 г., 31 марта 6. Глубокочтимая Мария Николаевна. Я исполнил Ваше желание и написал свои воспоминания о Решимове. Завтра они будут переписаны и, если Вам угодно будет посетить меня, то я Вам их вручу. «Рампу и жизнь» больше не присылайте. Боюсь, что я перечитал всю Вашу театральную библиотеку; если что еще найдете, то пришлите, пожалуйста. Если не можете завтра придти, то пожалуйте во вторник. |
| По окончании Академии иером. Трифон был назначен инспектором духовного училища при Донском монастыре. Спустя два года он был возведен в сан архимандрита и назначен ректором Вифанской духовной семинарии, а в 1899 г. - ректором Московской духовной семинарии. С 1897 г. архим. Трифон был также цензором изданий ТроицеСергиевой Лавры. 1 июля 1901 г., в день св. бессребреников Космы и Дамиана, в кремлевском Успенском соборе митр. Московский Владимир (Богоявленский) в сослужении сонма архиереев хиротонисует архим. Трифона во епископа Дмитровского, викария Московской епархии. В этот день известный своими духовными дарованиями прот. Валентин Амфите- атров, служа в Архангельском соборе, обратился к молящимся с такими словами: «В этот час совершается хиротония князя Туркестанова, сына моей духовной дочери кн. Варвары Александровны Туркестановой, возблагодарим Господа, что к нам с неба спала еще одна светлая звездочка, которая будет светить не только нам, но и всему миру.» Вся архиерейская жизнь владыки Трифона складывалась из молитвы, проповеди и добрых дел. В Богоявленском монастыре, который был определен местом пребывания Дмитровских архиереев, владыка Трифон устроил два новых придела, в честь свт. Феодосия Черниговского и св. Иоанна Предтечи, в воспоминание о храме Оптинского скита. В Богоявленском монастыре его посещали о. Иоанн Кронштадтский, оптинский старец Варсонофий (Плиханков), старец Гефсиманского скита иером. Варнава. Вскоре после архиерейской хиротонии, 24 июля 1901 г., владыка Трифон поехал в родное имение Говорово, где освящал храм во имя Рождества Богородицы, отремонтированный на его средства. Часто владыка ездил служить в г. Дмитров, посещал приходские храмы, везде во исполнение своего архипастырского долга произнося проповеди и поучения. Владыка Трифон, родившийся и выросший в Москве, любил первопрестольную, постоянно совершал богослужения и проповедовал в московских храмах в дни престольных праздников, юбилеев и других торжеств. В начале 1903 г. его пригласили в |
| Был в действующей армии дважды — сначала на польском (август 1914—1915), а затем на румынском (1916) фронтах. Сохранился его фронтовой дневник первого периода, дающий достаточно ясное представление о жизни святителя на фронте, о его подвиге военного священника. На польском фронте получил контузию и вынужден был возвратиться в Москву. В 1916 году вновь уезжал на фронт, на сей раз — румынский. Вернулся в Богоявленский монастырь на Пасху. Здоровье его было сильно расстроено, на фронте он потерял зрение одного глаза. Подал прошение об увольнении на покой с пребыванием в родной ему Оптиной пустыни. 2 июня 1916 года Высочайшим повелением первый викарий Московской епархии епископ Дмитровский Трифон был уволен на покой. Одновременно он был назначен управляющим Ново-Иерусалимским Воскресенским монастырём. Поселился в Новом Иерусалиме и занялся монастырскими делами: наладил церковную службу, которая приобрела свойственное его богослужениям благолепие. Как и прежде в своей деятельности, уделял значительное внимание духовному просвещению народа и благотворительности. Известно, что он на свои средства построил здесь женскую гимназию, где сам читал лекции. В годы войны в монастыре располагался лазарет для раненных, который теперь также стал предметом заботы преосвященного Трифона. К владыке приезжали его духовные дети, останавливались в монастырской гостинице, иногда жили здесь по несколько дней. 1 апреля 1918 года постановлением Патриарха Тихона и Священного Синода «епископ бывший Дмитровский Трифон был освобожден, согласно прошению, по болезни, от управления ставропигиальным Воскресенским Ново-Иерусалимским монастырем с назначением ему местопребывания в Донском ставропигиальном монастыре». 5 мая 1918 года провёл последнюю службу в Успенском соборе Кремля перед его закрытием. В 1923 году возведен в сан архиепископа. 14 июля 1931 года возведён в сан митрополита с правом ношения белого клобука и креста на митре по случаю 30-летия архиерейского служения. Кончина и погребение Скончался 14 июня 1934 года в Москве. Отпевали митрополита Трифона митрополит Сергий (Страгородский) в сослужении архиепископа Смоленского и Дорогобужского Серафима (Остроумова) и архиепископа Волоколамского Питирима (Крылова) в храме Адриана и Наталии, в котором владыка Трифон любил молиться и где находилась тогда чудотворная икона мученика Трифона. В гроб положили всё, что он сам успел приготовить к пострижению в великую схиму. Затем в сопровождении множества людей гроб с телом митрополита Трифона перевезли на Введенское (Немецкое) кладбище (могила на 23-м участке). Шёл сильный дождь, но собралось так много людей, что приходилось останавливать движение по пути следования процессии. |
| На польском фронте получил контузию и вынужден был возвратиться в Москву. В 1916 году вновь уезжал на фронт, на сей раз — Вернулся в Богоявленский монастырь на Пасху. Здоровье его было сильно расстроено, на фронте он потерял зрение одного глаза. Подал прошение об увольнении на покой с пребыванием в родной ему Оптиной пустыни. 2 июня 1916 года Высочайшим повелением первый викарий Московской епархии епископ Дмитровский Трифон был уволен на покой. Одновременно он был назначен управляющим Ново-Иерусалимским Воскресенским монастырём. [править] На покое Поселился в Новом Иерусалиме и занялся монастырскими делами: наладил церковную службу, которая приобрела свойственное его богослужениям благолепие. Как и прежде в своей деятельности, уделял значительное внимание духовному просвещению народа и благотворительности. Известно, что он на свои средства построил здесь женскую гимназию, где сам читал лекции. В годы войны в монастыре располагался лазарет для раненных, который теперь также стал предметом заботы преосвященного Трифона. К владыке приезжали его духовные дети, останавливались в монастырской гостинице, иногда жили здесь по несколько дней. 1 апреля 1918 года постановлением Патриарха Тихона и Священного Синода «епископ бывший Дмитровский Трифон был освобожден, согласно прошению, по болезни, от управления ставропигиальным Воскресенским Ново-Иерусалимским монастырем с назначением ему местопребывания в Донском ставропигиальном монастыре». В 1923 году возведен в сан архиепископа. 14 июля 1931 года возведён в сан митрополита с правом ношения белого клобука и креста на митре по случаю 30-летия архиерейского служения. Кончина и погребение Скончался 14 июля 1934 года в Москве. Отпевали митрополита Трифона митрополит Сергий (Страгородский) в сослужении архиепископа Смоленского и Дорогобужского Серафима (Остроумова) и архиепископа Волоколамского Питирима (Крылова) в храме Адриана и Наталии, в котором владыка Трифон любил молиться и где находилась чудотворная икона мученика Трифона. В гроб положили всё, что он сам успел приготовить к пострижению в великую схиму. Затем в сопровождении множества людей гроб с телом митрополита Трифона перевезли на Введенское (Немецкое) кладбище. Шёл сильный дождь, но собралось так много людей, что приходилось останавливать движение по пути следования процессии. Люди выходили из домов, машин, трамваев и спрашивали, кого хоронят. Хоронили «московского Златоуста» и «кухаркинаго архиерея», бесстрашного полкового священника и поэта, строгого монаха и горячего молитвенника, разделившего свою душу с сотнями страдающих людей и не перестававшего до последнего издыхания просить Бога о всех, кто вверил ему своё сердце. |
| Наверняка многие из вас видели этюды к картине Павла Корина «Русь уходящая». Там архиерей в огненном пасхальном облачении и на центральном этюде и отдельно изображен. Это как раз и есть митрополит Трифон Туркестанов. Вот кто вспомнит эту картину - представьте себе этот образ. Вот такой был архиерей. И вот митрополит Трифон, прервав литургию, выходит к народу и говорит: я сейчас получил известие, что сильно болен и при смерти мой духовный друг архимандрит Зосима Захарий. А после этого рассказал, как однажды, уже много лет назад, когда он сам еще не был епископом, у него был тяжелый духовный кризис. Так что он даже думал снять сан и вообще уйти из духовного сословия. Ну, наверное, все имеют право на кризис. Даже такие великие люди. И тогда один из его друзей посоветовал ему поехать в Лавру и поговорить с архимандритом Зосимой. Он поехал- и ночь, проведенная в разговоре, абсолютно переменила его внутреннее состояние, После этого он и стал тем, кем он стал. И потом митрополит Трифон сказал: давайте будем молиться, чтобы Господь продлил жизнь этому человеку. Действительно весь храм молился, а старец был при смерти. И он пережил ненадолго, на пару лет митрополита Трифона, который вскорости после этого сам скончался. О старце Зосиме осталось много всяких рассказов. Отчасти, может быть, и полулегендарных. Вероятно, это и не очень важно насколько они документированы. Это память народа божьего. Вот один из этих рассказов я люблю больше всех. Вот один необыкновенно трогательный. Он передавался из уст в уста. Я пока еще не знаю, где он написан и опубликован ли в каких-то книгах. Однажды, в годы, когда старец жил на полулегальном положении, в конце 20-х - начале 30-х годов он ходил по лесу в Подмосковье с некоторыми своими духовными чадами. Они беседовали, ну и занимались тем, чем люди занимаются в конце лета. Грибы собирали. И выйдя на опушку, старец сказал: «Господи, ну как хорошо! Все хорошо, но было бы еще лучше, если бы мы вышли к тому краю леса, а там стояла бы на поляне двенадцать белых грибов. Крупных, одинаковых, похожих друг на друга. А в середке стоял бы другой белый гриб, покрупнее да побольше. Чтобы он был среди них как Ты, Господи, а двенадцать грибов как апостолы». |
| Свидетельства современников о митрополите Трифоне: речи, воспоминания, стихи, письма Послужной список Слова и речи, обращенные к преосвященному Трифону Речь ректора Тифлисской семинарии архимандрита Николая (Зиорова) при пострижении в монашество князя Бориса Туркестанова Речь Высокопреосвященнейшего Владимира, митрополита Московского и Коломенского, при вручении жезла преосвященному Трифону Приветствие иеромонаха Иоасафа от имени братии Афонской Пантелеимоновой часовни в Москве по случаю недавнего возведения преосвященного Трифона в епископский сан Ответное слово преосв. Трифона братии Афонской Пантелеймоновой часовни в Москве Речь от имени причта храма во имя Рождества Пресвятой Богородицы в селе Говорово (имении В. А. Туркестановой), после освящения храма и литургии, совершенной епископом Трифоном Из слова инспектора Московской духовной семинарии С. 3. Ястребцова после прощального богослужения епископа Трифона в храме семинарии Воспоминания о митрополите Трифоне Поездка к старцу Нектарию Оптинскому Митрополит Трифон Из воспоминаний Воспоминания о митрополите Трифоне Стихотворения, посвященные митрополиту Трифону С. Соловьев. [Епископу Трифону] Из стихотворения «Святой Москве» 14 сентября 1913 года Епископу Трифону, путешествующему за границей Арсений Денисов, епископ Ефремовский Архиепископу Трифону Письма Поздравление архиепископу Трифону от духовных детей в день Ангела Из письма архиепископу Трифону от духовных детей Письмо архиепископа Серафима (Остроумова) в годовщину кончины преосвященного Трифона Труды митрополита Трифона (Туркестанова) Письма, хранящиеся в архивах Из духовного наследия В книге впервые представлено в достаточной полноте духовное наследие митрополита Трифона (Туркестанова) (1861–1934), выдающегося иерарха Русской Православной Церкви. Основное содержание книги составляют слова и поучения, произнесенные им в разные годы своего архипастырского служения, стихи и молитвы. Аристократ по происхождению, выпускник лучшей в Москве гимназии Поливанова, ученик Оптинского старца Амвросия, близкий знакомый святого праведного Иоанна Кронштадтского , владыка Трифон прославился как Московский Златоуст и «кухаркин архиерей», утешитель неприкаянного церковного народа в пору лютых богоборческих гонений. |
| А. Голицына, вторая справа - Е. Н. Журило При открытии обители милосердия сестер было всего шесть. В апреле 1910 года епископом Трифоном (Туркестановым) в домовой церкви обители были посвящены по утвержденному Святейшим Синодом чину 17 сестер, в том числе и великая княгиня, возведенная на следующий день митрополитом Московским Владимиром (Богоявленским) в сан настоятельницы. Постепенно число сестер достигло почти 100 человек. В сестры принимались вдовы и девицы православного вероисповедания не моложе 21 года и не старше 40 лет, желающие посвятить свою жизнь служению Богу и ближним. Необходимым условием было духовное настроение и желание в смирении и терпении нести всякое возлагаемое на сестер послушание во имя Господа, Которому они приносят свои силы и труд. Среди сестер, которые делились на крестовых (уже посвященных), испытуемых и учениц, были благочинная, письмоводительница, закупщица, заведующая внешней благотворительностью, певчие и церковницы (которые работали и в рукодельной), просфорницы, медицинские сестры, трапезницы, келейницы, уборщицы, а также те, кто исполнял послушания в аптеке, приюте, бельевой, кухне, столовой для бедных, при дешевой квартире, в воскресной школе. Регулярное посещение бедняков – главная забота обители – началось с 1913 года, когда все без исключения сестры посещали больницы и богадельни, оказывая помощь бедным, больным и престарелым, принося им по мере своих сил облегчение и духовно-нравственное, и физическое. Они обходили ночлежные дома знаменитого Хитрова рынка, делая перевязки больным, препровождая детей в приюты, находя места безработным. Храмы обители Покровский собор Марфо-Мариинской обители При Елизавете Федоровне в Марфо-Мариинской обители милосердия были построены два храма, в престолы которых были вложены частицы мощей святителя Алексия Московского, праведной Елисаветы и преподобного Иоанна Лествичника. Первый храм во имя святых жен Марфы и Марии – небесных покровительниц обители – существует со дня ее основания. Этот больничный храм освящен епископом Трифоном 9 сентября 1909 года. |
| Искренно любящий и почитающий Вас брат и грешный богомолец епископ Трифон. 27 ноября 1904 года. Москва, Богоявленский монастырь Марии Николаевне Сумбатовой-Южиной 484 1. В ранней моей молодости, так приблизительно до 20-летнего возраста, я очень увлекался театром и в домашних спектаклях несколько раз пробовал свои силы. Пробы эти были по большей части неудачны и потому, что амплуа я выбрал крайне неподходящее, ничего общего не могло быть между мною, маленьким, худеньким, сутуловатым юношей с очень неловкими манерами и всегда крайне плохо одетым [...] и ролями блестящих красавцев. Восторгаясь Михаилом Аркадьевичем 485 на сцене, я по своей застенчивости, даже дикости, никогда не мечтал познакомиться с ним лично, но совершенно неожиданно для меня... получил эту великую тогда для меня радость. То было в Крыму, в Ялте, где он, уже безнадежно больной, лечился от чахотки; там же находился и мой больной астмой отец, а с ним, в качестве спутника, я. Мой отец представил меня Михаилу Аркадьевичу, а я дрожащим от робости голосом просил позволения посетить его, на что тот очень любезно дал свое согласие... Я, как очень многие застенчивые люди, робею малознакомого лица до тех пор, пока не уверюсь, что оно ко мне хорошо относится. Когда же я приду к этому убеждению, я делаюсь вполне откровенным и открываю все, что у меня на душе. Так и в моих отношениях с покойным – когда я увидел его сердечное расположение ко мне, я не без страха и трепета все-таки на его вопрос, какую я думаю избрать карьеру в жизни, открыл ему... что я избрал... иноческий путь и предполагаю в скором времени поступить послушником в Оптину пустынь, где в то время подвизался иеросхимонах Амвросий... Мне хотелось, говорил я, приняв пострижение и пробыв под руководством этого великого христианского психолога несколько лет, потом выйти, если Господу будет угодно, на служение братиям людям, особенно всем скорбным, страдающим, нуждающимся в духовной поддержке. Я не без основания заметил, что открыл ему это не без страха и трепета, потому что до этого времени, кому я ни открывал свое заветное желание, – все, за исключением моей матери, отнеслись к этому крайне неодобрительно; много всякого рода возражений, а иногда и укоризны, насмешек услыхал я от своих товарищей, и от родных, и от того интеллигентного слоя общества, среди которого я находился. Не так отнесся ко мне мой дорогой Михаил Аркадьевич. Своей чуткой артистической душой он понял искренность моего призвания служить Господу, и, когда его супруга Вера Дмитриевна заметила, что она не понимает, как можно в такие молодые годы обрекать себя на такую безотрадную жизнь, он ей на это возразил: «Как ты не понимаешь, Вера Дмитриевна, что у князя горячее желание принять глубокое пострижение (надо было сказать «великое» пострижение, но в терминологии церковной он был весьма слаб), он хочет служить Богу и ближним, это высокое дело». Это было мое последнее свидание с ним, через несколько дней я уехал в Москву, а затем скоро поступил в монастырь. [...] |
| Позднее в скиту, в одной из бесед с духовными чадами, отец Варсонофий рассказал: «Ежедневно привозили множество раненых, и я, как Господь помогал, утешал, а умирающих соединял со Христом причащением Святых Таин. Часто случалось: подойдешь к какому-нибудь больному – у кого живот пробит, и вырваны куски кишок, у кого рука или нога раздроблены, – подойдешь к нему, а он страдает не столько от боли, сколько от воспоминаний о родной семье. У него и жена, и маленькие ребятки, которые ждут возвращения своего тяти, а тятя лежит в госпитале с неисцельной раной. Надо иметь каменное сердце, чтобы пройти мимо такого страдальца» 415 . В августе 1905 года война кончилась. «Государь сделал все от него зависящее для доведения войны до непостыдного конца, – писал историк С.С. Ольденбург. – Внутренние смуты в сильной степени парализовали русскую мощь. Отказаться вообще от ведения переговоров было невозможно и по международным, и по внутренним условиям. Начав переговоры, нельзя было отказать в уступке Порт-Артура или Кореи, которую Россия соглашалась уступить и до войны. Президент Рузвельт, император Вильгельм, русский уполномоченный Витте – все требовали дальнейших уступок, и только Государь своей твердостью предотвратил худшие условия мира. Россия войну не выиграла, но не все было потеряно: Япония ощутила мощь России в тот самый момент, когда она уже готовилась пожать плоды своих успехов. Россия осталась великой азиатской державой, чего бы не было, если бы она, для избежания войны, малодушно отступила в 1903 году перед японскими домогательствами. Принесенные жертвы не были напрасными. Еще долгие годы Япония – обессиленная борьбой в гораздо большей степени, нежели Россия, – не могла возобновить свое поступательное движение в Азии: для этого понадобились революция в Китае, мировая война и русская революция» 416 . На обратном пути в Россию отец Варсонофий несколько раз подвергался смертельной опасности, но Бог спас. В день памяти старца Амвросия (10 октября) он уже был в Саровской пустыни, которой не мог миновать. Потом через Арзамас и Нижний Новгород приехал в Москву. Остановился в Богоявленском монастыре у владыки-настоятеля епископа Трифона. Сдал в Синодальную контору свою походную церковь . Из Москвы уехал не сразу: хотелось побывать у святынь, помолиться... Владыка Трифон без сомнения рассказал отцу Варсонофию о том, что творилось в Москве в этом весьма беспокойном для России 1905 году. Вот что позднее говорил владыка: «Вспоминаются мне ужасы 1905 года и этот молебен на Красной площади в день святителя Николая... Вспоминается мне, как в эти страшные дни Москва казалась как бы осиротелою, когда гремели всюду выстрелы и когда на каждом шагу грозила смерть» 417 . |
| 210-221, 405-410; Ч. 3. С. 109-114; 1896. Ч. 1. С. 142-147; Ч. 2. С. 148-155; Ч. 3. С. 149-156; 1897. Ч. 1. С. 501-509, 645-651; Ч. 2. С. 253-261; Ч. 3. С. 562-569; 1898. Ч. 1. С. 170-174; Ч. 3. С. 157-162, 381-384; 1899. Ч. 1. С. 171-177; Ч. 2. С. 322-327; Ч. 3. С. 138-142; 1900. Ч. 1. С. 355-360; Ч. 2. С. 139-146; Ч. 3. С. 113-118; 1901. Ч. 1. С. 110-116; Ч. 2. С. 103-108; Ч. 3. С. 118-120; 1902. Ч. 1. С. 133-136; Ч. 2. С. 74-76; Ч. 3. С. 151-158, 282-289), иеросхим. Анатолия (Зерцалова) (1906-1911), заметки и письма иером. Климента (Зедергольма) (1877. Ч. 2. С. 339-365; 1903), отрывки из дневника иером. Даниила (Болотова) (1913), вышли статья архим. Григория (Борисоглебского) «Сказание о житии оптинского старца отца иеросхимонаха Амвросия» (1892. Ч. 1. С. 19-32, 176-192, 664-683; Ч. 2. С. 41-52; Ч. 3. С. 157-169; 1893. Ч. 2. С. 126-133; Ч. 3. С. 103-107; 1894. Ч. 1. С. 111-126), очерк о прп. схиархим. Исаакии (Антимонове) (1898. 12. С. 621-635; 1899. 1. С. 165-170; 2. С. 223-231; 3. С. 452-466; 4. С. 639-647; 5. С. 4-19), статья Дмитровского еп. Трифона (Туркестанова) «Шамординская Казанская Амвросиева пустынь и ее основатель старец иеросхимонах Амвросий» (1912), по письмам прп. Анатолия был составлен очерк свящ. Сергия Четверикова «На службе Богу - на службе ближним» (1903. Ч. 1. С. 56-67). Публиковались описания Св. земли, напр. «Великий пост во святом граде Иерусалиме» (1863) и «Старый Иерусалим и его окрестности» (1870-1873) архим. Леонида (Кавелина) , «Вифлеем» К. П. Победоносцева (1864. 12. С. 319-335), «Описание Святой Земли» П. И. Горского-Платонова (1866. 12. С. 319-332; 1867. 1. С. 43-69; 1869. 6. С. 97-112). Палестинским и сир. мон-рям и подвижникам посвящены исследования П. М. Сладкопевцева (1882-1884), о рус. мон-рях писали И. В. Шевелкин (1864-1866), Ковалевский (1867-1869) и Толстой (1867-1872). Был опубликован ряд источников по истории внутренних миссий, в частности алтайской (записки прот. Стефана Ландышева , свящ. Василия Вербицкого , иером. Макария (Невского ; впосл. |
|
|
