| 1994. P. 99-103; Delage. 2010. P. 55-57). Из письма К. еп. Рурицию Лиможскому следует, что он намеревался провести очередной Собор в следующем году в Толозе (ныне Тулуза, Франция), пригласив на него епископов Испании, которая также находилась во власти вестготов ( Caes. Arel. Ep. 3// Morin. 1942. P. 6-7), однако этим планам не суждено было осуществиться ( Delage. 2010. P. 57). Во время осады Арелата франками и бургундами зимой 507/8 г. К. вновь был арестован по обвинению в сочувствии осаждающим, когда к тем примкнул молодой клирик, родственник К. (Vita Caesarii. I 29; Delage. 2010. P. 58-61). Упоминание о пережитом во время этой осады встречается в одной из проповедей К. ( Caes. Arel. Serm. 70. 2). После снятия осады войсками кор. Теодориха Великого летом 508 г. Арелат оказался под властью остготов. В городе появилось множество пленных франков и бургундов, и К. прилагал все усилия для их поддержки и выкупа из плена, в т. ч. на средства от продажи церковного имущества и богослужебных сосудов. Необходимость выкупа пленных К. объяснял тем, что в плену они могли быть обращены в арианство или иудейство (Vita Caesarii. I 32; Delage. 2010. P. 61-64). Известно, что церковную собственность употреблял в пользу пленных предшественник К.- свт. Иларий Арелатский ( Honoratus Massiliensis. Vita Hilarii. 11// Honorat de Marseille. La Vie d " Hilaire d " Arles/Ed. P.-A. Jacob. P., 1995. P. 116. (SC; 404)). Житие рассказывает о щедрости К. по отношению к пленным и о вызванном этой щедростью недовольстве среди арелатских клириков (Vita Caesarii. II 9). В кон. 512 г. последовал новый арест К., которого обвиняли в незаконной продаже церковного имущества с целью выкупа пленных, а также поддержки недавно освященного жен. мон-ря Иоанна Предтечи ( Klingshirn. 1994. P. 123). Весной или летом 513 г. К. был доставлен под конвоем в Равенну на суд остгот. кор. Теодориха (Ibid. P. 124), но при личной встрече К. произвел на Теодориха благоприятное впечатление, был им полностью оправдан и отпущен с дарами (Vita Caesarii. |
| И теперь Герменефред обманул меня, он не выполнил своего обещания, и похоже на то, что он вовсе и не выполнит его. Видите, наше дело правое. Пойдем же с Божьей помощью на них!» После этих слов франки, придя в ярость от такого злодеяния, единодушно устремились в Тюрингию. Теодорих, призвав на помощь брата Хлотаря и сына Теодоберта, с войском выступил в поход. Но тюринги при приближении франков приготовили засаду. А именно на равнине, где должна была состояться битва, они вырыли рвы, края которых прикрыли дерном с густой травой, отчего создавалась видимость ровного поля. И вот когда началось сражение, в эти рвы и упали многие из франкских всадников. Это было для них большим препятствием; но, распознав эту хитрость, они стали действовать осторожно. Наконец когда тюринги увидели, что они несут большие потери и что король Герменефред обращен в бегство, они повернули назад и дошли до реки Унструт. И там произошло такое избиение тюрингов 388 , что русло реки запрудила гора из трупов, и франки по ним перебрались, как по мосту, на другой берег. Итак, одержав победу, франки завладели этой страной и подчинили ее своей власти 389 . Хлотарь же после своего возвращения на родину женился на приведенной им пленнице Радегунде, дочери короля Бертахара. Потом он коварно убил ее брата, используя для этого преступников. А Радегунда, обратив все свои помыслы к Богу, заменила одежду [монашеской] и построила для себя монастырь в городе Пуатье. Проводя время в молитвах, соблюдая посты и раздавая милостыню, Радегунда благодаря этому настолько стала известной, что почиталась в народе великой 390 . Но когда еще упомянутые короли были в Тюрингии, Теодорих задумал убить своего брата Хлотаря. Тайно подготовив для этого вооруженных людей, он пригласил его к себе якобы для тайных переговоров. В одной части дома он велел протянуть от одной стены к другой занавес и встать за ней вооруженным людям. Но так как занавес был коротким, то из-под него были видны ноги этих вооруженных людей. Заметив это, Хлотарь вошел в дом со своими людьми вооруженным. |
| Преимущество же христианской веры он, в частности, отстаивал исходя из противопоставления личностей философов личности Иисуса Христа. Наконец, в-третьих, христианство не отрицало возможности эмпирического познания мира и его частных вещей. В-четвертых, христианство не только обнаруживало заинтересованность в научных знаниях, но и активно способствовало созданию школ, развитию образования. Особенно выразительно связь между религиозно-церковным учением и светскими науками стала крепнуть после легализации Церкви, состоявшейся в правление Константина Великого . Вскоре стали множиться богословские литературные труды, представлявшие такую картину мира, в границах которой научные знания не просто встраивались в русло религиозно-христианских, но где им отводилась весомая роль 21 . Показательным среди подобного рода трудов можно назвать сочинение Василия Великого «Беседы на Шестоднев». К примеру, здесь он приводит различные данные о растениях 22 , указывает на некоторые ядовитые виды флоры, на их пользу для человека и представителей дикой фауны 23 , описывает различия деревьев 24 , критикует астрологию как лженауку 25 , рассуждает о разнообразии рыб 26 . Существуют свидетельства, что по крайней мере с VI века в монастыри стала проникать медицина. Скажем, частный секретарь Теодориха Великого, Кассиодор, после вступления в орден бенедиктинцев, рекомендовал собратьям по ордену изучение трудов Гиппократа и Галена (впоследствии бенедиктинцы открыли несколько медицинских школ, например, в монастыре Монто-Кассино, в Солерно 27 ; не много нужно труда, чтобы понять, что создание такого рода школ способствовало дальнейшему развитию как практической, так и научной медицины). Развитию науки серьёзно способствовало и создание при монастырях библиотечных фондов. Положим, стараниями Кассиодора (VI в.), было составлено несколько энциклопедий, он же «устроил в одном из калабрийских монастырей целый институт писцов» 28 . В VII веке книгописание процветало в Ирландских обителях, и ирландские миссионеры разносили книги по всему европейскому пространству 29 . Известный английский монах VIII века, Беда, отличался познаниями в области математики, астрономии, и написал несколько сочинений, где изложил свои мысли об исправлении календаря 30 . Примером стремления к развитию науки служит и создание немецким богословом Рабаном Мавром обширного труда о природе вещей, включавшего очерк естествознания 31 . |
| Ep. 1. 11). Свт. Григорий Великий намеренно уклонился от офиц. ответа: открытое заявление папы о неправоте К. поставило бы святого в трудное положение ( Charles-Edwards. 2000. P. 370). Возможно, свт. Григорий Великий рассматривал ирл. пасхалию как «допустимое отклонение» от практики Вселенской Церкви: отвечая на вопросы св. Августина Кентерберийского, понтифик признавал существование локальных литургических традиций и рекомендовал миссионерам проявлять к ним терпимость, если это не нарушало чистоту веры ( Beda. Hist. eccl. I 27). Согласно свт. Григорию Великому, разнообразие обычаев и традиций не противоречило единству христианской веры (см.: Meyvaert P. Diversity within Unity: A Gregorian Theme//Heythrop J. 1963. Vol. 4. P. 141-162; Leso. 2013. P. 370-371). К. придерживался противоположного мнения (multum namque nocuit nocetque ecclesiasticae paci morum diuersitas et uarietas traditionum - Columban. Ep. 2. 5). По-видимому, К. успешно отстаивал независимость своих монастырей от галльских епископов благодаря покровительству кор. Бургундии Теодориха II (596-613) и его бабки кор. Брунхильды, хотя Иона почти ничего об этом не сообщает. Согласно Житию, юный король неоднократно посещал Луксовий и просил К. молиться за него; возможно, монахи получали от короля не только пожертвования, но и привилегии ( Wood. 1998. P. 108-109; Bullough D. A. The Career of Columbanus//Columbanus. 1997. P. 14-15; Fox. 2014. P. 21-23, 43-44). Однако образ жизни Теодориха II был далек от идеалов христианской нравственности: вместо того чтобы вступить в брак, король держал наложниц и имел незаконных детей. По свидетельству Ионы, в ответ на обличения К. Теодорих II неоднократно обещал исправиться, но этому препятствовала Брунхильда: старая королева, движимая властолюбием, поощряла поведение внука, т. к. опасалась утратить власть, если он вступит в законный брак. Во время посещения королевской виллы Брокариак К. навлек гнев Брунхильды отказом благословить детей короля и предсказанием, что никому из них не суждено править. |
| В наст. время в митрополии действуют 164 приходских храма, 133 парекклисиона, 315 экзокклисионов, 90 кладбищенских церквей, 51 монастырский храм, 6 муж. монастырей (вмч. Георгия Победоносца близ с. Фенеос, Успения Пресв. Богородицы близ Немеи, прмч. Николая Вуненского близ Перахоры, Воскресения Христова в Лутраки, Пресв. Богородицы «Радость всех» в Календзи, равноап. Космы Этолийского близ с. Килини), 11 жен. мон-рей (Успения Пресв. Богородицы, или Пресв. Богородицы Фанеромени, близ Хилиомоди, прп. Патапия близ Лутраки, вмч. Димитрия Солунского близ Хилиомоди, прмч. Николая Вуненского близ с. Мапсос, прор. Илии близ с. Захоли, Успения Пресв. Богородицы Леховис с храмом XII или XIII в., сщмч. Власия близ с. Ано-Трикала, Пресв. Богородицы Корифис близ с. Камари, вмц. Марины в Лутраки, сщмч. Ферапонта в Галатаки, свт. Афанасия Великого близ с. Пулица), 7 жен. исихастириев (Вознесения Господня и прп. Герасима Кефалинийского близ Лутраки, Введения во храм Пресв. Богородицы «Геллиниу» близ Ано-Трикалы, Честного Креста близ с. Мапсос, сщмч. Харалампия близ Каламаки, св. Таксиархов (архангелов Михаила и Гавриила) в с. Сули, свт. Нектария Эгинского в с. Василико, прор. Илии близ Лутраки) и муж. исихастирий свт. Николая Чудотворца близ Айи-Теодори. Коринфские архиереи Ап. Сила (I в.), ап. Сосфен (I в.), Аполлоний (1-я пол. II в.), Прим (II в.), сщмч. Дионисий (между 161 и 180), Вакхилл (кон. II в., возможно, 196), Гесиод (1-я пол. IV в.), Дионисий (между 337 и 352), Епиктет (упом. в 371 или 372), Евстафий (упом. в 381), Дорофей (кон. IV в.), свт. Александр (упом. в 406), Периген (419 - после 435), Ерасистрат (упом. в 446 и 449), Петр (упом. в 451 и 457/8), Фотий (упом. в 536), Феодор (VI в.), Анастасий (?-591), Иоанн (упом. в 591, 595), Стефан (упом. в 680/1), Иоанн (787-815), Гавриил (VIII или IX в.), Иларион (упом. в 870), Иоанн (упом. в 879), свт. Павел, брат свт. Петра Аргосского (упом. в 901-907), аноним (не позднее 946), Василий (950-970), свт. Афанасий (в правление Василия II Болгаробойцы (976-1025)); иногда в лит-ре неверно указана дата смерти - 957), неизв. |
| в унизительной роли послов остготских королей-ариан Теодориха и Теодахата, стали предметом величайшего внимания, и их первенство нашло признание. Политическая миссия, которую поручили им готы, в обоих случаях провалилась, но их религиозное первенство приобрело новое значение, как бы готовя Римскую Церковь для роли, которую ей предстоит играть в православной империи после победы в Италии. Между тем несколькими годами позже, когда папа занял прочное место в имперской системе, Юстиниан без малейших колебаний заставил несчастного Вигилия уступить его политике объединения восточно-христианского мира. И в эдикте 545 г. (новелла 131) он даже официально вводит в законодательство империи политический принцип преимущества между главными престолами в противовес «апостольскому» принципу, на котором, особенно со времени св. Льва Великого , настаивали папы. Эдикт 545 г. подтвердил 3-е правило Константинопольского и 28-е Халкидонского соборов, ставя Константинопольского патриарха на второе место после «Ветхого Рима» 15 . Этот принцип очевидным образом подразумевал политико-религиозную идеологию, выраженную в Шестой новелле: один-единственный император и пять патриархов, правящие одним-единственным христианским обществом. Именно с этими пятью патриархами Юстиниан попытается решить религиозные проблемы своего царствования. Так, его эдикт 543 г. против Оригена адресован именно им 16 , и вскоре византийские тексты будут рассматривать их как «пять чувств» тела империи. Любое государство – а в особенности Римская империя, и тем более при Юстиниане, – естественным образом стремится установить во всех сферах человеческой жизни, которые оно способно контролировать, регулируемый законом порядок. Представляя себе империю и Церковь единым обществом, Юстиниан не мог обойти то, что для него было очевидной обязанностью, а именно распространение компетенции закона на религиозную сферу. Так что «цезарепапизм» был встроен в ту правовую схему, которая определяла законодательную и политическую деятельность Юстиниана. |
| Внутренняя деятельность Анастасия, до сих пор еще недостаточно оцененная и исследованная в исторической литературе, отличаясь большим оживлением, касается важных сторон экономической и финансовой жизни страны. На первое место должна быть поставлена его финансовая мера, отменившая ненавистный, тяжелый налог - хрисаргир, т. е. налог, уплачиваемый золотом и серебром (по-латыни он назывался lustralis collatio). Это подать, введенная еще при Константине Великом, падала на все существовавшие в империи ремесла и промыслы, не исключая прислуги, нищих, публичных женщин и т. д., и даже, вероятно, на самые орудия для добывания средств к жизни, как, например, на лошадь, мула, осла, собаку и т. д. Особенно страдали от хрисаргира бедные классы. Хотя эта подать должна была быть взимаема раз в пять лет, на самом деле во времени ее взимания господствовали произвол и полная неожиданность, что приводило в отчаяние население. Анастасий, невзирая на крупный доход казне от этого налога, окончательно отменил его, уничтожив все связанные с ним документы. Население восторженно встретило отмену ненавистного налога, о которой, по словам одного историка VI века, " нужно было бы говорить языком Фукидида, или даже еще более важным и красивым " . Сирийский источник VI века так описывал радость, с которой декрет об отмене был встречен в Эдессе: " Весь город радовался, и они [жители] все надели белые одежды; все, большие и маленькие, несли зажженные свечи и курильницы, полные горящего ладана, и шли вперед с псалмами и гимнами, благодаря Господа и хваля императора, к церкви св. Сергия и св. Симеона, где они славили благую весть (the eucharist). Затем они вернулись в город и организовали радостный и веселый праздник, продолжавшийся всю неделю, и они приняли закон, что они должны отмечать этот праздник каждый год. Все ремесленники радовались, совершая омовения и празднуя во дворе самой большой церкви и во всех портиках (porticos) города " . Объем собираемого в Эдессе хрисаргира составлял 140 фунтов золота каждый год. Отмена этого налога давала особое удовлетворение церкви, ибо, из-за того, что брался он и с доходов проституток, налог соответственно легализировал порок. |
| Зато Римскую юрисдикцию признавали предстоятели западных Церквей, находившихся вне Италии – в Галлии и Испании. Особая ситуация складывалась в Ирландии и Британии, большая часть которой была завоевана язычниками, переселившимися на острова с севера Германии – саксами, англами, ютами и фризами, но где со времен римского присутствия сохранились еще церковные общины и где действовала уже христианская миссия среди завоевателей. При этом своеобразный ирландский обряд с его восточной основой и фактической юрисдикционной автокефалией конкурировал с латинским обрядом, который несли с собой миссионеры, преданные Риму. Экспансия Римской кафедры, расширение территории ее юрисдикции создавали проблемы во взаимоотношениях между автокефальными Церквами, ставили под угрозу каноническое общение между ними или отягощали разрыв, вызванный иными, иногда вероучительными разногласиями; риск возникновения конфликтов был особенно велик и опасен в отношениях с кафедрой Нового Рима, но также и Карфагена, и все же возникавшие в связи с этим осложнения не затрагивали прямым образом область экклезиологии. Самая серьезная опасность, грозившая катастрофическим и неисцелимым разрывом общения, который и случился в XI веке, проистекала из римских претензий на универсальную юрисдикцию, впервые обозначившихся еще при святом епископе Викторе, когда разгорелся спор о Пасхалии, выявившихся с особенной очевидностью, грозившей срывом Вселенского Собора, при папе Льве Великом, доктринально изложенных папой Геласием в конце V века и, наконец, заявленных с потрясающей бесцеремонностью легатами папы Гормизды, приехавшими в Константинополь чинить церковный суд и расправу над живыми и мертвыми иерархами Нового Рима. В Константинополе и на христианском Востоке эти претензии не принимались, но отвергали их с чрезмерной деликатностью, которая, возможно, помешала Риму вовремя осознать опасность разрыва, потрясшего Церковь в начале II тысячелетия от Рождества Христова. В 526 году остготский король Теодорих Великий направил в Константинополь папу Иоанна I, чтобы тот потребовал от императора Юстина, изгнавшего из столицы ариан, отобравшего у них церкви, а некоторых еретиков принудительно обратившего в Православие, возвратить церкви его единоверцам – арианам. Папа был унижен этой миссией – ходатайствовать за еретиков, но вынужден был ее исполнить. В Новом Риме папу встретили с почестями. Император в сопровождении народной толпы «вышел навстречу папе за 12 миль от города и при встрече низко склонился перед папой. Это было в конце Великого поста. В первый день Пасхи папа Иоанн I служил в Святой Софии на латинском языке. Для возвышения авторитета папы пред Теодорихом император Юстин, уже коронованный в 518 году у себя дома Константинопольским патриархом Иоанном, пожелал, чтобы папа Иоанн I еще раз короновал его» . |
| Именно таким образом следует понимать отношение Юстиниана к римскому епископу. Он знает о существовании «Петровой», или «апостольской», теории происхождения римского примата и не испытывает никаких неудобств, говоря о ней, потому что, по его мнению, только имперская власть может придать ей силу закона в отношении «дел человеческих». И поскольку авторитет римского епископа был необходим для осуществления его политических планов, в 519 г. Юстиниан был готов пожертвовать репутацией Константинопольского патриарха, чтобы получить поддержку папы. Первенство было признано за находившимися в зоне его пристального внимания римскими папами Иоанном I и Агапитом, которые посещали Константинополь в довольно унизительном качестве послов остготских королей-ариан Теодориха и Теодахада в 525 и 536 гг., соответственно. В обоих случаях политическая миссия, с которой их отправили готы, провалилась, но особое значение придавалось религиозному руководству, словно Римская церковь готовилась к той роли, которую ей предстояло играть в православной империи после победы в Италии. Между тем несколько лет спустя, когда папа прочно закрепился в имперской системе, Юстиниан совершенно без колебаний заставил несчастного Вигилия подчиниться политике, направленной на объединение восточного христианства. И действительно, в эдикте 545 г. (131-я новелла) он официально вводит в законодательство империи политический принцип первенства между главными кафедрами в противовес «апостольскому» принципу, на котором, особенно со времен свт. Льва Великого , настаивали папы. Этот указ подтвердил 3-е правило Константинопольского и 28-е правило Халкидонского собора, отведя столичному патриархату второе место после «ветхого Рима» 533 . Данный принцип, очевидно, подразумевал политико-религиозную идеологию, выраженную в 6-й новелле: единый император и пять патриархов управляют единым христианским обществом. Именно с этими патриархами Юстиниан будет пытаться решать религиозные проблемы в своем царстве. Так, непосредственно им был адресован эдикт 543 г. против Оригена 534 , и скоро в византийских источниках они будут считаться «пятью органами чувств» организма империи. |
| Политические изменения, связанные с падением Империи на Западе и образованием варварских королевств, привели к существенным изменениям в культурной жизни Европы и не оставили неизменным латинское историописание. Наряду с традиционными жанрами исторической прозы в VI в. появляются первые образцы варварских историй. Вслед за трудами Кассиодора и Иордана увидели свет сочинения Григория Турского , Фредегара, Исидора Севильского , Гильдаса, Ненния, Павла Диакона. Уже самый поверхностный взгляд на исторические труды раннего и классического западноевропейского Средневековья убеждает в непосредственном влиянии на них со стороны латинской христианской историографии IV – начала V в. Это влияние двух уровней: жанровое и концептуальное. С одной стороны, уже историки варварских народов будут либо облекать свои рассказы в форму хроник (как Фредегар, Исидор Севильский или Павел Диакон), либо пытаться синтезировать хронику и церковную историю ( Григорий Турский , Беда Достопочтенный ), либо писать историческую монографию (Иордан, Аноним Валезия, Ненний). Наряду же с варварскими историями будет развиваться жанр всемирной хроники, явившийся синтезом хроникального подхода Евсевия и Иеронима и универсально-исторического нарратива Павла Орозия. С другой стороны, авторы «историй» раннего Средневековья, так же как и авторы классических «хроник» (Проспер, Идаций, Марцеллин Комит и другие), активно разрабатывали теоретические положения, сформулированные историками IV – начала V в. Так, именно мелитоновская теория, ставшая фундаментом сочинения Лактанция «О смертях преследователей» и отточенная Орозием в «Истории против язычников», легла в основу объяснения многими средневековыми историками успехов и неудач в жизни государства или его правителя. Несмотря на открытую критику идеи земного воздаяния правителю со стороны блаж. Августина, средневековые историки будут стремиться видеть причины нестабильности государства в отношении его лидера с Церковью. Эту концепцию с той или иной степенью последовательности проводили Аноним Валезия в биографии Теодориха Великого, Беда Достопочтенный в «Церковной истории», Исидор Севильский в «Истории готов, вандалов и свевов», а из более поздних авторов Рихер Реймский в «Истории» и, несомненно, Оттон Фрейзингенский в «Хронике, или Истории двух градов». |
|
|
