| На царских вратах изображается благовещение архангела св. Деве Марии, потому что со дня благовещения нам открыт вход в рай, потерянный людьми за грехи их. Еще на царских вратах изображаются св. евангелисты, потому что, только благодаря евангелистам, этим свидетелям жизни Спасителя, мы знаем о Господе Иисусе Христе, о спасительности Его пришествия для наследования нами райской жизни. Евангелист Матфей изображается с человеком ангелоподобным. Этим выражается отличительное свойство его Евангелия, именно, что евангелист Матфей благовествует в своем Евангелии преимущественно о воплощении и человечестве Иисуса Христа по происхождению от рода Давида и Авраама. Евангелист Марк изображается со львом в знак того, что он начал свое Евангелие с повествования о жизни Предтечи Иоанна в пустыне, где, как известно, живут львы. Евангелист Лука пишется с тельцом для напоминания также о начале его Евангелия, которое прежде всего повествует о священнике Захарии, родителе св. Предтечи, а обязанность священников ветхозаветных главным образом состояла в принесении в жертву тельцов, овец и проч. Евангелист Иоанн изображается с орлом для означения того, что он силою Духа Божия, подобно орлу, парящему под небесами, возвысился своим духом, чтобы изобразить Божество Сына Божия, Которого жизнь на земле он описал наглядно и согласно с истиною. Боковая дверь иконостаса с левой стороны царских врат называется северною, дверь с правой стороны тех же врат носит название южной двери. Иногда на них изображаются с орудиями своих страданий святые архидиаконы: Стефан, Лаврентий, потому что чрез сии двери имеют вход в алтарь диаконы. А иногда изображаются на северной и южной дверях ангелы и другие святые человеки, конечно, с тою целию, чтобы указать нам на молитвы св. угодников Божиих, при посредстве которых мы со временем удостоится входа в райские селения. Над царскими вратами, по большей части, бывает икона Тайной вечери для напоминания той сионской горницы велией и устланной, где Господь установил таинство причащения, которое и доселе продолжается в св. |
| Указавши в 6 ст. на природу Предтечи, в 7 ст. евангелист переходит к определению цели, для которой он был послан от Бога: Сей прииде во свидетельство, да свидетельствует о свете, да вси веру имут ему. Иоанн должен был свидетельствовать о свете и тем приготовить людей к принятию Его. «Поскольку мрак грехов и ночь неверия покрывали весь мир, и люди не могли взирать на Солнце правды, говорит блаженный Августин , то святой Иоанн послан был наперед, как светильник, дабы очи сердца, помраченные злобою до того, что не могли сносить великого и истинного света, привыкли сперва к слабому сиянию светильника, и тогда уже, по удалении мрака греховного, по рассеянии облака неверия, радостно и без боли, а не с тяжестью, взирали на небесный свет, пришедший к нам во Христе... Если бы Господь и Спаситель, Который есть истинный свет, не послал наперед блаженного Иоанна, как светильника, то целый мир не мог бы снести сияния света Его». Выражение: да свидетельствует о свете – ближе поясняет предыдущее – во свидетельство; то есть Предтеча, свидетельствуя о пришествии в мир Мессии, должен был указать Его людям, как это и было ( Ин.1:29–30,36 ); и люди только чрез него должны были узнать Мессию и уверовать в Него – да вси веру имут Ему ( δι Ατο). Из указания на природу Предтечи ( Ин.1:6 ) и на цель его посланничества ( Ин.1:7 ) можно было видеть уже ясно, что не Иоанн – свет; тем не менее в Ин.1:8 евангелист нашел нужным прямее высказаться о его лице: не бе той свет, но да свидетельствует о свете. Не просто и не без причины говорит это евангелист, по замечанию св. Иоанна Златоуста : у нас нередко свидетель бывает выше и часто достовернее того, о ком свидетельствует. Чтобы сего не подумал кто и об Иоанне, евангелист тотчас предупреждает сие неправое мнение и, искореняя его, показывает, кто свидетельствующий и Кто свидетельствуемый, и как велико различие между свидетелем и Тем, о Ком он свидетельствует. После вводного повествования об Иоанне как свидетеле Света евангелист продолжает благовестие о свете, который во тьме светит. Непосредственная связь речи такая: Иоанн не был Светом, а только свидетельствовал о Свете. Истинный Свет Тот, о Котором свидетельствовал Иоанн и Который просвещает всякого человека, но Которого ни мир, ни свои не приняли. |
| Ин.1:5 . И свет во тьме светит, «Свет», то есть Слово Божие, светит «во тьме», то есть в смерти и заблуждении. Ибо Он, и подчинившись смерти, так преодолел ее, что принудил ее изблевать и тех, коих она прежде поглотила. И в языческом заблуждении сияет проповедь. и тьма не объяла его. Ни смерть не преодолела Его, ни заблуждение. Ибо свет этот, то есть Слово Божие, непреоборим. Некоторые «тьмою» считали плоть и земную жизнь. Слово сияло и тогда, как стало во плоти и было в сей жизни, а тьма, то есть противоположная сила, искушала и преследовала Свет, но нашла Его неодолимым и непобедимым. Тьмою называется плоть не потому, будто она такова по естеству (да не будет!), но по причине греха. Ибо плоть, доколе управляется законом природы, не имеет решительно никакого зла, но когда подвигнется за предел природы и служит греху, становится и называется тьмою. Ин.1:6 . Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн. Сказав нам о предвечном бытии Бога Слова и намереваясь сказать о воплощении Слова, евангелист вставляет речь о Предтече. Да и о чем ином, как не о рождении Иоанна Предтечи, может быть слово перед речью о рождении Господа во плоти? Евангелист говорит о Предтече, что он был «посланный» Богом, то есть послан от Бога. Ибо лжепророки не от Бога. Когда слышишь, что он послан был от Бога, то знай, что он ничего не говорил от себя или от людей, но все от Бога. Посему и называется он ангелом ( Мал. 3, 1), а преимущество ангела – ничего не говорить от себя. Слыша об ангеле, не подумай, что Иоанн был по естеству ангел или сошел с небес; он называется ангелом по делу и служению. Так как он послужил проповеди и предвозвестил Господа, то за сие и назван ангелом. Посему и евангелист в опровержение предположения многих, быть может, думавших, что Иоанн по естеству был ангел, говорит: «был человек», посланный от Бога. Ин.1:7 . Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него. «Сей, – говорит, – послан от Бога, чтобы засвидетельствовать о свете». Потом, чтобы кто-нибудь не подумал, что верно нужно было свидетельство его для Единородного, как бы нуждающегося в чем-нибудь, евангелист присовокупляет, что Иоанн пришел засвидетельствовать о Сыне Божием не потому, будто бы Он нуждался в его свидетельстве, но чтобы все уверовали чрез него. Ужели же все и уверовали чрез него? Нет. Как же евангелист говорит: дабы все уверовали? Как? – сколько от него зависело, он свидетельствовал для того, чтобы всех привлечь, а если некоторые не уверовали, то он не заслуживает порицания. И солнце затем восходит, чтобы всех осветить, но если кто, запершись в темной комнате, не пользуется лучом его, то ужели в этом виновно солнце? Так и здесь. Иоанн послан был, чтобы все уверовали чрез него; если же этого не случилось, он не виноват. |
| Часть первая. Главы I-X Глава I Мф.1:1 . Книга родства Иисуса Христа... Родословие Иисуса Христа... Под родством ( γενεσις ) здесь Иоанн Златоуст разумеет рождение, потому что слово γενεσις в общем смысле значит и рождение. А некоторые говорят, что как Христос, сверхъестественно родившийся от Девы, возобновил естественное рождение, так и евангелист возобновил естественное название рождения, называя им родство. Имя Иисус – еврейское и значит «Спаситель». «Той бо спасет, говорит (Ангел), люди Своя от грех их» ( Мф.1:21 ). А чтобы ты, при слове, обозначающем различное, не вводился в заблуждение, когда слышишь: Иисус, – так как был и другой Иисус – Навин, – то евангелист не сказал только: «Иисуса», но «Иисуса Христа», различая Этого от того. Но кто-нибудь может быть приведен в сомнение тем, что эта книга содержит не одно только рождение Иисуса Христа, но вообще Его жизнь и Домостроительство. Это сомнение мы разрешаем тем, что рождение есть глава всего Домостроительства и жизни, начало и корень нашего спасения. Возбуждает в нас великое удивление и стоит выше всякой надежды и ожидания то, что Бог становится человеком; когда же это совершилось, то все последующее идет естественно и само собою. Итак, от этой важнейшей части вся книга названа книгою родства. Таким же образом и Моисей первую свою книгу назвал книгою бытия неба и земли ( Быт.2:4 ), хотя она говорит не только о небе и земле, но и о всех творениях. Или: так как Христос родился и сверхъестественно, именно без семени и от Девы, – и по естеству, именно родился от Девы и питался сосцами, то посему евангелист сказал «родства» ( Мф.1:1 ), разумея то, что было сверхъестественно, а ниже говорит: «Иисус Христово рождество сице бе» ( Мф.1:18 ), открывая то, что было естественно. А некоторые говорили, что «родство» Иисуса – это сошествие Его в мире, именно каким образом Он явился. Мф.1:1 . Сына Давидова, Сына Авраамля. Сына Давидова, Сына Авраамова. Сыном Давида евангелист называет Христа, а сыном Авраама – самого Давида, возводя умы слушателей к воспоминанию обетований. Некогда Бог обещал Аврааму и Давиду, что из семени их родится Христос, и так как слушателями, как мы выше сказали, были иудеи, то они знали эти обетования. Прежде евангелист поставил Давида, потому что он был у всех на устах, как великий пророк, как весьма славный царь и, притом, не слишком давно умерший. Авраам же хотя и был знаменит, как патриарх, но так как умер давно, не был в таком почтении. Хотя Бог дал обетование и тому и другому, но о том, как о древнем, молчали, а это, как новейшее, носилось у всех на устах. Посему и говорили: «не от семени ли Давидова» «и от Вифлеемския веси, идеже бе Давид, Христос приидет» ( Ин.7:42 ). Итак, никто не называл Его сыном Авраама, а все, сыном Давида. Посему начиная с того, что было известнее, восходит к тому, что было древнее. |
| Пророчество Исаии о голосе вопиющего в пустыне (см. комментарии к Ис.40:3 ) приводится здесь как поясняющее собою приведенное выше пророчество Малахии и вместе как первооснова первого пророчества. Вестник Иеговы, о котором говорил Малахия, есть именно тот самый, о котором еще раньше предсказывал пророк Исаия, – такой смысл приведения пророчества Исаии. Отсюда же можно всякому видеть, что евангелист отождествляет Иегову, Который в Ветхом Завете через пророков предвозвещал о Своем пришествии, с личностью Господа Иисуса Христа. Место из Исаии евангелист Марк приводит по тексту перевода Семидесяти (ср. Мф.3:3 ). «В пустыне» ( Мк.1:4 ). Евангелист Марк не определяет, какую он подразумевает пустыню (Матфей прямо называет ее Иудейской: Мф.3:1 ). Это может быть объяснено тем, что Марк как житель Иерусалима считал излишним ближайшее определение того, что он понимает под «пустыней»: иерусалимляне под «пустыней» привыкли понимать именно Иудейскую пустыню, т.е. страну между горами иудейскими и Иорданом, к северо-западу от Мертвого моря (ср. Суд.1:16 ; Пс.62:1 ). «Проповедуя». Проповедь Иоанна евангелист Марк передает своими словами, тогда как Матфей выводит говорящим самого Иоанна (ср. Мф.3:1–2 ). «Крещение покаяния» (см. Мф.3:11 ). «Для прощения грехов». Прощение грехов было необходимым условием для того, чтобы человечество могло вступить в новую жизнь, которая открывалась с выступлением Обетованного Мессии в израильском народе. Но, во всяком случае, это прощение представлялось чем-то будущим, еще только должным наступить. И в самом деле,грехи человечества могли считаться прощенными только тогда, когда бы за них была принесена правде Божией вполне удовлетворительная жертва. А такая жертва в то время еще не была принесена 5 . Мк.1:5 . И выходили к нему вся страна Иудейская и Иерусалимляне, и крестились от него все в реке Иордане, исповедуя грехи свои. Евангелист Марк повторяет здесь то, что сказано в Евангелии Матфея ( Мф.3:5–6 ). Только он сначала упоминает об «иудейской стране», а потом уже об «иерусалимлянах». Может быть, здесь сказывается намерение Марка, – писавшего свое Евангелие для христиан из язычников, которые не могли симпатизировать городу, в котором был умерщвлен Христос, – поставить Иерусалим не на таком видном месте, на каком его ставит писавший свое Евангелие для христиан из иудеев Матфей (проф. Богословский «Общественное служение Господа Иисуса Христа», вып. 1-й, с. 36). |
| Все родословие евангелист разделил на три части, и естественно, потому что было три формы правления. От Авраама до Давида, после Моисея и Иисуса Навина, евреи управлялись судьями; от Давида до переселения Вавилонского – царями; от переселения Вавилонского до Христа – первосвященниками. С пришествием же Христа, истинного Судьи, Царя и Первосвященника, прекратились указанные роды правления. Следует также обратить внимание на то, почему евангелист, поставив в третьей части двенадцать родов, называет их четырнадцатью. Очевидно потому, что он поставил в число родов и время переселения и Самого Христа, как говорит великий Златоуст. Мф.1:18 . Иисус Христово рождество сице бе: Рождество Иисуса Христа было так:... Так, как он намерен сказать, или как изложено ниже. Мф.1:18 . Обрученней бо бывши Матери Его Марии Иосифови, прежде даже не снитися има, обретеся имущи во чреве от Духа Свята. ...по обручении Матери Его Марии с Иосифом, прежде нежели сочетались они, оказалось, что Она имеет во чреве от Духа Святаго. Прежде чем они сочетались браком. Евангелист не сказал: «прежде чем Она пришла в его дом», потому что Она уже была там. У многих было в обычае иметь при себе невест ради безопасности. «Обретеся» – вместо: «стало очевидно», что Она имеет во чреве, но евангелист сказал – «обретеся», т.е. «оказалось», что... по причине неожиданности. А чтобы кто-либо не смущался словами евангелиста: «обретеся имущи во чреве», слыша одно только это, он продолжил речь, присоединив: «от Духа Свята». И почему Мария не оказалась имущею во чреве прежде обручения? Чтобы Она не была умерщвлена, как заподозренная в растлении. Кого Она могла убедить, что не имела общения с мужем? Посему Она оказалась непраздною после обручения и тогда, когда уже была в доме мужа, чтобы могли подумать, что Она зачала от него. Таким образом Она избегала опасности и в нужде имела помощника и покровителя, особенно во время бегства в Египет. Но ты не спрашивай, каким образом Дева зачала, и не старайся исследовать, как образовался зародыш; этого не объяснил ни евангелист, ни прежде него Ангел, возвестивший Деве зачатие. Не знали этого и они, потому что это непостижимо для всех и известно одной только блаженной Троице. Знай только то, что Сын воплотился благоволением Отца и содействием Святого Духа. |
| Толстой. В самом деле, при таком понимании ее разве представлял бы собою что-нибудь необыкновенное тот факт, что Христос – носитель божественной жизни? Ведь тогда Евангелист должен бы признавать присущность божественного начала и себе самому и всем людям. С другой стороны, тогда и разумение смысла жизни не могло бы быть специфической принадлежностью Христа, а, следовательно, опять не было бы основания возводить Его на степень некоего беспримерного явления, что, однако, делает Евангелист. Но вся искусственность и произвольность толкования гр. Толстым слов Евангелиста виднее из их анализа, коим и займемся. Слово, Сын Божий, совечный Богу-Отцу, изображается в первых стихах первой главы Евангелия от Иоанна творцом мира, а не безличной сущностью, к которой неприложимо понятие о творении и которая сама зависит от мира, ибо без него превращается в своего рода нуль. Чрез Него, говорит Евангелист, все начало быть. 455 Если бы Слово было безличной божественной субстанцией, тогда он выразился бы: все есть Его обнаружение и раскрытие. Затем, Евангелист говорит о Слове, что Оно было послано в мир для свидетельствования истины. 456 Но разве применимо такое посольство к понятию о безличной духовной субстанции мира, вовсе несуществующей отдельно от него и сливающейся с ним в одно нераздельное целое? К этой сущности неприложимо понятие и о самопосылании. Между тем, представление о посольстве предполагает, что как посылающий, так и посылаемый суть сознательно – свободные, т.е. личные, существа. К тому же, не сам ли Л. Толстой утверждает, что для его абсолютного начала не существует зла? 457 Но ведь для абсолютного, понимаемого в смысле неопределенной безличной субстанции, не должно существовать и лжи, как чего-то, противоположного истине. При таком понимании абсолютного начала люди вправе возводить на степень истины воззрения, безусловно противоположные одно другому, лишь бы они казались правильными их разуму. Какое же значение может иметь здесь посланнику, если бы посланничество и было возможно? Далее, Евангелист говорит о Слове, что Оно пришло к своим, а свои Его не приняли. |
| Подлинные слова Евангелиста, приводимые протестантами к подкреплению их мнения, суть следующие: И (Иосиф) не знаяше Ея (Марии), дондеже роди Сына Своего первенца [ 1356 ]. Хулители основывают свое заключение на слове дондеже, выражающем, по мнению их, срочное воздержание от соития и мысль о соитии, последовавшем по рождении первенца, также на слове первенец, подающем мысль о дальнейшем деторождении; по свойству русского языка вышеприведенный стих Евангелия со всею точностию может быть переведен так: Иосиф же не знал Ея, и Она родила Сына Своего первенца. Очевидно, что слова: Иосиф же не знал Ея относятся ко всему времени пребывания Божией Матери в доме Иосифа. Если рассмотреть внимательно повествование евангелиста Матфея о рождении Господа нашего Иисуса Христа [ 1357 ], то делается тотчас очевидным, что Евангелист употребил все тщание на то, чтоб показать с ясностию и точностию рождение Богочеловека от Девы, без мужеского семени. Для этого Евангелист объясняет, что Дева, обрученная мужу, не познав мужа, оказалась имеющею во чреве от Святого Духа; для этого Евангелист приводит свидетельство Ангела, явившегося во сне Иосифу и удостоверившего, что плод во чреве Девы от Святого Духа; для этого Евангелист приводит Пророка, предвозвестившего, что Дева зачнет и Дева родит Сына, Спасителя миру; для этого, говоря уже о самом рождестве Богочеловека, Евангелист показывает, что Мария родила Его, будучи Девою, как и зачала, будучи Девою. Обстоятельства, касавшиеся собственно лица Богоматери и не составлявшие главного предмета, который был описываем Евангелистом, оставлены им без отчетливого объяснения. — Такой же характер имеет и повествование евангелиста Луки о рождении Христовом. Умалчивая о недоумении Иосифа, о явлении ему Ангела во сне, святой Лука поведает о пришествии Архангела Гавриила к Божией Матери с радостнейшим благовестием от Бога о зачатии и рождении Ею Сына Божия, повествует о том, что Елисавета от действия Святого Духа узнала в Марии Матерь Божию. Святой Лука так же, как и Матфей, называет Марию Девою, обрученною мужу [ 1358 ], а рожденного Ею Богочеловека Ее Сыном — Первенцем [ 1359 ]. |
| Так святитель Иоанн Златоуст в изъяснении Мф. гл. 27 ( Мф. 27 ), стр. 55. о женах, смотревших на крестные страдания Христовы, говорит: «кто же они были? – Матерь Его, которую называет (Евангелист) Иаковлевой, и прочие“. 396 Подробнее излагает ту же мысль блаженный Феофилакт, архиепископ Болгарский (XI века) в толковании на 27 главу Евангелия от Матфея: «Мариею матерью Иакова и Иосии, – говорит он, – Евангелист называет Богородицу, поскольку Иаков и Иосия были дети Иосифа от первой его жены. А как Богородица называлась женой Иосифа, то по праву называлась и матерью, то есть, мачихой детей его. 397 И в другом месте – в объяснении на 15 главу Евангелия от Марка: » Бяху же, – говорит Евангелист, – и жены, в нихже бе Мария Магдалина и Мария Иакова малаго и Иосии мати ( Мф.27:55–56 ), то есть Богородица, которая была для них матерью. Поскольку Она обручена была Иосифу, а Иаков и Иосия были дети Иосифа: то Она называется матерью их, как мачиха, подобно как называлась и женой Иосифа в образе невесты. 398 Тоже читаем и в богослужебной книге Пентикостарие, в синаксарях, и притом с пояснением, почему Божия Матерь в этом случае именуется прикровенно. Так в синаксаре во святую и великую неделю Пасхи сказано: «И первее убо воскресение Божии Матери познаваемо бывает, прямо сидящей гроба с Магдалиною, якоже глаголет Матфей ( Мф. 27:61 ). Но да не сомнилося бы – т.е., чтобы не казалось сомнительным – «воскресение, за еже к Матери присвоения – из-за того, что свидетельство о таком событии присвоено Матери, – «Евангелисти глаголют: первее явися Магдалини Марии, она же и на камени Ангела виде... «И просто рещи, различно еже на гроб жен прихождение бысть в нихже бе и Богородица; та бо есть, юже Иосиеву глаголет Марию Евангелие. Иосифа же бе сын сей Иосий.– «Якоже егда слышиши во Евангелии, – гласит синаксарь в Неделю святых жен мироносиц, – Марию, Иакова малаго и Иосиеву матерь, Богородицу непщуй быти, яко матерь Иосифовых чад Богородица вменяшеся. Замечательно, в самом деле, что евангелист Матфей, говоря о присутствии святых жен при крестных страданиях Спасителя, среди множества народа, в числе их вместе с Марией Магдалиной именует и Марию, мать Иакова и Иосии ( Мф. 27:56 ), – подобно тому, как и евангелист Иоанн говорит именно о стоянии у креста Матери Иисусовой с двумя соименными Ей женами ( Ин. 19:25 ); а когда речь идет об уединенном сидении святых жен против гроба Христова – о том, как они этот живоносный гроб на рассвете первого дня по субботе пришли посмотреть, как удостоились благовестия Ангела и явления самого Христа воскресшего, – спутницу Марии Магдалины называет уже не Марией, матерью Иакова и Иосии, а неопределенно – другою Марией ( Мф. 27:61; 28:1 ). |
| Лука же, писавший не для евреев, по-видимому, взглянул на дело иначе. К чему было приводить родословную Иосифа, если Евангелие утверждает, что Иисус не был сыном Иосифа, а родился от Девы Марии и Духа Святого? Не лучше ли привести родословную Самой Марии и тем доказать происхождение Ее и рожденного Ею Иисуса от царя Давида? Ведь это будет несравненно убедительнее, чем основанное на еврейском обычае предположение о непременном происхождении Марии из того же рода, к которому принадлежал Иосиф. Так, вероятно, думал Евангелист Лука, когда приступал к описанию происхождения Иисуса Христа. Он зная, что все современники Иисуса, в особенности же жители Назарета, считали Иисуса сыном Иосифа и что Сама Богоматерь однажды назвала Иосифа отцом Иисуса (см. Лк. 2, 48); он узнав о сверхъестественном рождении Иисуса не иначе, как от Самой Марии, Которая до Воскресения Своего Сына никому не доверяла тайну Его рождения; поэтому он, то есть Евангелист Лука, должен был в родословной Иисуса и Его Матери оговориться, что Иисус не был сыном Иосифа, но что Его только считали таковым, думали , что Он сын Иосифов (Лк. 3, 23). Так он и поступил. Поступая же так, он не имел никакого основания приводить родословную Иосифа, постороннего Иисусу человека. Если бы он хотел привести родословную Иосифа, то должен был бы повторить или переписать ту, какую записал у себя Евангелист Матфей; а так как он привел иную родословную, и так как, кроме родословной по женской линии, он никакой другой и не мог привести, то следует признать, что Евангелист Лука доказывал происхождение Иисуса от Давида кровным родством Пресвятой Девы Марии с Давидом. Но почему же он не говорит, что Иисус был Сын Марии, Илиев и т. д.? Да потому, что у древних (евреев, греков) дети именовались по отцу, а не по матери, подобно тому, как и мы называем друг друга по имени и по отчеству. Ведь и Евангелист Матфей, начиная изложение родословной Иосифа, не говорит, что Сарра, жена Авраама, родила Исаака, а Ревекка, жена Исаака, родила Иакова; он говорил: «Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова...» Поэтому и Лука, предлагая родословную Иисуса через Матерь Его, Марию, не упоминает Ее имени, а, сделав оговорку об Иосифе, называет Иисуса Сыном Илия, Матфата и т. д. |
|
|
