| «Кто Божественным желанием победил душевное расположение к телу, тот сделался неограниченным, хотя он и находится в теле. Ибо Бог, привлекающий вожделение желающего, без сравнения превыше есть всего, и не попускает желающему привязать вожделение свое к чему–либо из того, что после Бога. Итак, да возжелаем Бога всею крепостью вожделения нашего…» (св. Марк–подвижник, Д I — 518). Вся сила любви в стремительности ее произволения. «Горячее произволение, — говорит бл. Зосима, — в один час может принести Богу более благоугодного Ему, нежели труды долгаго времени без него» (Д III. — 106). В Патерике рассказывается: «Некоторые спросили авву Сисоя (Великого): если брат подвергнется падению, должно ли ему каяться в течение года? Он отвечал: жестоко слово это. Они сказали: и так — в течение шести месяцев? Он отвечал: — много. Они предложили сорок дней, а он и этот срок назвал излишним. Они сказали: сколько же ты назначишь? и еще скажи: если падет брат и случится вечеря любви, должно ли ему придти на эту вечерю? Старец отвечал им: нет, он должен приносить покаяние в течение нескольких дней. Верую Богу моему: если брат будет приносить покаяние от всего сердца своего, то в три дня примет его Бог» (От. 432). «…Некая сила, — говорит св. Исаак Сирин, — окружает тех, которые с пламенною ревностию стремятся к Богу, надеются на Него и веруют Ему. Бог отражает на них, по сей причине, лютость диавольской злобы, и она не приближается к ним» (Д II — 721). «Распаляемые горячностью (они) бывают восхищаемы размышлением об уповаемом и уготовляют мысль свою к будущему веку» (он же, Д II — 718). «Когда душа упоена радостию надежды своей, — говорит тот же авва, — и веселием Божиим, тогда тело не чувствует скорбей, хотя и немощно. Тогда оно бывает в силах подъять сугубую тяготу, не являя оскудения в силах.Так бывает, когда душа входит в оную духовную радость» (Исаак Сирин, Д II, 751). Любовь к Богу как первоисточная сила своими подземными родниками питает веру, и человек доходит до конца пути. «Сказываю тебе, — говорит Макарий Великий, — что видел я людей, имевших все дарования и соделавшихся причастниками Духа, и не достигнув совершенной любви, они падали… кто достиг любви, связан и упоен ею, тот погружен и отведен пленником в иной мир…» (Д. 1 234–235). |
| Бог дал нам покаяние в помощь нашей немощи. Ах, как многообразна и велика немощь наша! Иной человек ненавидит грех свой, но так привык ко греху, так бессилен для борьбы против него, что не престает впадать в ненавидимый, мерзостный грех, увлекаясь насилием преобладающего навыка. Несчастному рабу греха пристанище – покаяние. Сколько бы раз ни случалось ему подвергнуться нравственному бедствию – он может пойти в это пристанище, починить в нем сокрушенную ладью душевную. Церковная история сохранила следующую беседу между некоторым страдавшим от греха иноком и одним из величайших угодников Божиих, обиловавших духовными дарованиями, по причине этого обилия получившего наименование Великого. Брат спросил преподобного Сисоя Великого: «Отец! Что мне делать? Я пал». Старец отвечал: «Восстань». Брат сказал ему: «Я восстал, и опять пал». Старец отвечал: «Опять восстань». Брат сказал: «Доколе же мне будет восставать и падать?» Сисой Великий отвечал: «Доколе не будешь взят из этой жизни». Должно предполагать, что угодник Божий дал такой ответ человеку, имевшему несчастный навык ко греху, навык как бы непреодолимый. Встречаются люди, подвергшиеся этому бедствию. Слово «пал» изображает, что грех брата был тяжкий, смертный. Однако ж надо знать, что Бог дал покаяние единственно в помощь немощи нашей – отнюдь не для потачки греху. Дар Божий не должно употреблять во зло, должно обходиться с ним очень благоговейно, благоразумно, осторожно. «Кто в надежде на покаяние повторяет свои грехопадения, – сказал св. Исаак Сирский, – тот ведет себя лукаво по отношению к Богу, такового постигает нечаянная смерть». Должно со всею тщательностью храниться от впадения вообще во все грехи, великие и малые, как от выражения вражды на Бога. 6. 383–385 Пред исповедью между благими помыслами вы имели помысел мелкой расчетливости, хотели на исповеди сказать все, хотели расплатиться со Христом, хотели уже не быть должными Ему! И вышли, неся в себе не удовлетворительное чувство, а лукавый помысл, подучавший к мелкой расчетливости, который начал смущать, говоря: «Ты не все сказала на исповеди». Поверьте. Говорим на исповеди, что видим в себе, но несравненно большее число грехов не видим, почему множество ведомых и неведомых грехов наших повергаем в море щедрот Христовых и после Таинства Исповеди ощущаем удовлетворяющее нас чувство спокойствия не по причине дел наших, но по причине Христовых щедрот и пребываем Ему должными долгом неоплатным. 6.586–587 |
| Для сравнения приведем описание предсмертного момента из Жития преподобного Сисоя Великого (V в.): «Окруженный в момент своей смерти братией, в ту минуту, когда он как бы беседовал с невидимыми лицами, Сисой на вопрос братии: “Отче, скажи нам, с кем ты ведешь беседу?” – отвечал: “Это ангелы пришли взять меня, но я молю их, чтобы они оставили меня на короткое время, чтобы покаяться”. Когда же на это братия, зная, что Сисой совершен в добродетели, возразили ему: “Тебе нет нужды в покаянии, отче”, Сисой ответил так: “Поистине я не знаю, сотворил ли я хоть начало покаяния моего”». Замечательны в своем роде откровения католической святой – блаженной Анжелы. Приведем некоторые из них: «Дух Святой начал говорить следующие слова: “Вместись же в Меня и успокойся во Мне, после того как Я вместился в тебя и остановился в тебе. Был Я с Апостолами, и видели они Меня очами телесными, но не чувствовали Меня так, как чувствуешь ты”»; «…Говорил мне Бог: “Дочь Мудрости Божественной, храм Возлюбленного, услада Возлюбленного и дочь мира, в тебе покоится вся Троица, вся истина”». «Христос» обращается к ней: «Дочь Моя, сладостная Мне много больше, чем Я тебе, храм возлюбленный Мой, у тебя кольцо любви Моей, получила ты вечно от Меня…»; «И сказали Ангелы душе: “Приготовься приять Того, Кто обручил тебя Себе кольцом Своей любви. И уже свершен брак. Поэтому по-новому хочет Он совершить брак и соединение”». По поводу этих состояний Анжелы наш крупный философ, принявший в конце жизни монашеский постриг, А. Ф. Лосев писал в резкой форме: «Соблазненность и прельщенность плотью приводит к тому, что Дух Святой является блаженной Анжеле и нашептывает ей такие влюбленные речи: “Дочь Моя, сладостная Мне, дочь Моя, храм Мой, дочь Моя, услаждение Мое, люби Меня, ибо очень люблю Я тебя, много больше, чем ты любишь Меня”. Святая находится в сладкой истоме, не может найти себе места от любовных томлений. А Возлюбленный все является и является и все больше и больше разжигает ее тело, ее сердце, ее кровь. Крест Христов представляется ей брачным ложем… Что может быть более противоположно византийско-московскому суровому и целомудренному подвижничеству, как не эти постоянные кощунственные заявления: “Душа моя была принята в несотворенный свет и вознесена” – эти страстные взирания на Крест Христов, на раны Христа и на отдельные члены Его тела, это насильственное вызывание кровавых пятен на собственном теле и т. д. и т. д.? В довершение всего “Христос” обнимает Анжелу рукою, которая пригвождена была ко Кресту, а она, вся исходя от томления, муки и счастья, говорит: “Иногда от теснейшего этого объятия кажется душе, что входит она в бок Христов. И ту радость, которую приемлет она там, и озарение рассказать невозможно. Ведь так они велики, что иногда не могла я стоять на ногах, но лежала и отымался у меня язык… И отнялись у меня язык и члены тела”». |
| «Интимная связь старца и ученика простирается до того, что старец принимает на себя его грехи после исповеди, что является возможным благодаря тем благодатным дарам старца, которые мы только что рассмотрели. “Монах, тревожимый демоном хулы, целых 20 лет напрасно боролся с искушением, наконец написал на хартии свою немощь и пошел на исповедь к старцу. Отдав ему свое писание, монах повергся на землю. Старец, как скоро прочел, улыбнулся и, подняв брата, говорит ему: “Возложи руку твою, чадо, на выю мою”. И когда инок сделал это, великий старец говорит: “На вые моей грех этот, сколько лет не действовал и не будет действовать в тебе, а ты уж после этого не ставь его ни во что”. И этот монах подтверждал, что прежде, нежели вышел он из келлии старца, немощь его прекратилась” 47 . Другим, и притом более обязательным, средством прощения грехов было молитвенное предстательство пред Богом за грешника со стороны лица, принявшего его исповедь. Авраам, ученик преподобного Сисоя, был однажды искушен от демона. Старец, увидя его падение, встал, простер руки к небу и сказал: “Боже, угодно ли Тебе или неугодно исцелить, но я не отступлю от Тебя, пока Ты не исцелишь его...” И ученик тотчас исцелился 48 . Когда старец принял исповедь инока, отрекшегося от веры и от святых своих иноческих обетов, он наложил на падшего епитимию и прибавил: “А я буду умолять Бога за тебя”. Старец трудился за брата и молился Богу: “Господи, прошу Тебя, даруй мне душу эту и приими покаяние ее”. И услышал Бог молитву его 49 . Приводим аналогичный рассказ из “Лавсаика”. Авва Аполлос говорил предводителю разбойничьей шайки: “Если ты, друг, послушаешь меня, то я умолю Владыку простить тебе грехи” 50 . Молитвы старца в большей степени возбуждали милосердие Божие к грешнику и доставляли ему прощение, чем его собственные покаянные подвиги. По рассуждению преподобного Варсануфия, грешник, “будучи сам недостаточен к уплате долгов своих, приносит малое, а молитвы святых (т. е. старцев) – многое”. Но это не освобождает ученика от личного подвига: “Знак великого невежества, чтобы не сказать безумия, искать спасения молитвами святых тому, кто в сердце услаждается пагубными делами... 51 Молитва в таких случаях бесплодна. |
| Но таковые должны испытать себя, не исполняют ли они если не самую страсть, то что-либо из побуждающего к страсти, и потому побеждаются или увлекаются ею? Находятся и такие, которые стараются остановить страсть, но по внушению другой страсти: один молчит по тщеславию, другой по человекоугодию или по иной какой-либо страсти. Сии злым хотят исцелить злое. Но авва Пимен сказал, что зло никак не истребляет зла. Таковые принадлежат к действующим по страсти, хотя и сами себя обольщают. Наконец, желаем сказать и о тех, которые искореняют страсть. Иной радуется, когда его оскорбляют, но потому, что имеет в виду награду. Сей принадлежит к искореняющим страсть, но неразумно. Другой радуется, получая оскорбление, и думает, что он должен был претерпеть оскорбление, потому что сам он подал повод к тому: сей разумно искореняет страсть. Ибо принимать оскорбление, возлагать вину на себя и почитать все находящее на нас за наше собственное — есть дело разума, потому что каждый молящийся Богу: " Господи, дай мне смирение " , должен знать, что он просит Бога, дабы Он послал ему кого-нибудь оскорбить его. Итак, когда кто-либо оскорбляет его, то он и сам должен досадить себе и уничижить себя мысленно, чтобы в то время, когда другой смиряет его извне, он сам смирял себя вну-тренно. Другой не только радуется, когда его оскорбляют, и почитает виновным самого себя, но и сожалеет о смущении оскорбившего его. Бог да ведет нас в таковое устроение». Относительно того, как долго нужно вести борьбу, чтобы страсти окончательно были уничтожены в человеке, святые отцы не всегда давали прямой ответ, ибо в подобных вопросах иногда кроется лень и лукавство. Так, авва Иосиф спросил авву Сисоя Великого: «Во сколько времени человек должен искоренить свои страсти?» «Ты хочешь знать о времени?» — спросил его старец. «Да!» — отвечал авва Иосиф. «Как скоро придет страсть, — сказал святой, — тотчас отсекай ее» 96 . Урок этот, конечно, всецело относится к нам, ибо мы постоянно хотим, чтобы все было скоро, безболезненно и без труда, а не к авве Иосифу, который и без того терпеливо подвизался, и если нуждался в обличении, то как новоначальный, чтобы не превозносился. А что он тогда был новоначальным, достаточно видно из его вопроса. |
| Самолюбие есть искаженная любовь падшего человека к самому себе. Самолюбие боготворит свой падший, лжеименный разум, старается во всем и постоянно удовлетворять своей падшей, ложно направленной воле. Самолюбие выражается по отношению к ближним или посредством ненависти, или посредством человекоугодия, то есть угождения страстям человеческим, а к предметам мира, которыми он всегда злоупотребляет, посредством пристрастия. Как святая Любовь есть «соуз совершенства» ( Кол. 3, 14 ), и составляется из полноты всех добродетелей: так самолюбие есть та греховная страсть, которая составляется из полноты всех прочих разнообразных греховных страстей. Для уничтожения в нас самолюбия я должен отвергнуть все мои разумения, хотя бы я был очень богат разумениями, доставляемыми учением мира и по стихиям мира ( Кол. 2, 8 ). Я должен погрузиться в нищету духа и, обнаженный этой нищетой, омовенный плачем, углажденный, смягченный кротостью, чистотой и милостью, приять разум, который благоволит начертать на мне десница моего Искупителя. Эта десница – Евангелие. А ты, душа, должна отречься своей воли, как бы это ни было тягостно для сердца, хотя бы чувствования и влечения твоего сердца казались тебе и самыми праведными и самыми изящными. Вместо своей воли ты должна исполнять волю Христа Бога и Спасителя нашего, как бы это ни было противным и жестоким для самолюбивого сердца. Вот – смерть, которой от нас требует Бог, чтоб мы добровольной смертью уничтожили смерть, живущую в нас насильственно, и получили в дар воскресение и жизнь, источающиеся из Господа Иисуса. Душа. – Решаюсь на самоотвержение: от одних слов, произнесенных тобой о самоотвержении, я уже начала чувствовать отраду и надежду. Оставим жизнь, рождающую безнадежие и примем смерть – залог спасения. Веди меня, мой ум, во след велений Божиих, а сам неуклонно пребывай в том Слове, которое возвестило о себе: «Иже пребудет во Мне, и Аз в нем, той сотворит плод мног: яко без Мене не можете творити ничесоже» ( Ин. 15, 5 ). Аминь. 55 Брат просил преподобного Сисоя Великого сказать ему слово на пользу. Старец отвечал ему, что монах должен быть ниже идолов. На вопрос же брата, что бы значило быть ниже идолов, старец сказал: «Писание говорит об идолах, что они «уста имут и не глаголют, очи имут и не видят, уши имут и не слышат» ( Пс. 113:13–14 ): таковым должен быть и монах. И как идолы суть мерзость, так и монах да помышляет о себе, что он – мерзость». Патерик Скитский, буква С. Читать далее Источник: Полное собрание творений и писем : в 8 т./святитель Игнатий Брянчанинов/Общ. ред. О.И. Шавранова. – 2-е изд., испр. и доп.: Письма: в 3 т. - М. : Паломникъ, 2011; Творения: в 5 т./Т. 2. - 2014 - 656 с./Аскетические опыты. Часть 2. - 7-432 с. ISBN 978-5-88060-032-8 Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| Я живу мыслью о вашем спасении, все остальное для меня несущественно: но как, конечно, хотел бы я для всех вас чистоты путей, которыми бы вы все и каждый(ая) пришли ко спасению, только ко спасению! Жить надо только для вечности. Должно быть всецелое устремление на вечное; внешнее делание – испытание и важно не по факту, а по концу – воспитанию для вечности. Надо отмереть для жизни сей и зажить для будущей; тут – ты сама понимаешь – нужны не рассуждения, а нутро, самая действительная жизнь. Мир побеждай и одолевай в себе; но только это – дело целой жизни, и перерождается человек долгим подвигом всей жизни. Твердо помни, что надо вечно, постепенно, но неуклонно устремляться ко спасению. Главное дело – устроение себя. Спасение – в усилиях; Бог и ты должны в этом участвовать. Трудность пути духовной жизни в том то и состоит, что без тебя никто тебя не спасет. Может быть и сил мало, но усилия должны быть проявлены все. У святых отцов ярко, что помогает Бог там, где человек усиленно действует и крепко верит – сочетание, не встречающееся почти никогда. Все в духовной жизни совершается для нас необъяснимо внутренно; но борьба должна быть с ясным сознанием, что надо идти в смиренном желании идти путями Божиими и чутко их стараться усмотреть, и действовать как угодно Господу. Царский путь это – умеренный подвиг, умеренная жизнь и чистая совесть. Спасаться надо, пробираться сквозь терния; надо пройти сквозь иглиные уши. Входи тесными вратами, узким путем в Царствие Божие. Осознай, что именно это-то и есть счастье. Отходи, иди и неси Христа, иди, не взирая ни на что. Иди внутрь себя, рвись в себя. И, главное, смиряйся. Больше внутрь! Внимание себе всегда нужно. При великом внимании и смирении себя достигнешь многого. Приливы и отливы привычны для хода душевного настроения, и во время отлива нужна понуждать себя, а во время прилива – умерять. Умеряй себя, твое спасение – в неослабном внимании и суде над собою. Блюди равновесие души. Нужно себя воспитывать, держать себя в постоянном надзоре, чтобы не подловил кто. Воспитывай же себя, будь над собою педагогом. Нужно теперь особенно держать себя в руках и воспитывать во всю свою волю. Перегори, перебори, переболи. Переборешь, переболеешь и родишь дух спасения, который твое сердце созиждет чистым. Поступай по наставлению пр. Сисоя: пала – немедленно вставай, снова пала – опять немедленно вставай и бойся, чтобы смерть не застала тебя в падении и лежании. Значит внимание себе и покаяние. В них держись. Надо жить внутренней жизнью. Знай себя и будет с тебя. С углублением души и отношений становится мелким то, что казалось крупным и не занимает то, что раньше занимало. |
| Упомянув о прекрасных богослужениях Триоди Постной, будет, наверное, уместным дословно привести яркие фрагменты первой службы постного цикла, обращённой к Евангельскому чтению притчи о мытаре и фарисее: Смирение древле вознесе мытаря, плачем возопивша: очисти — и оправдися. Того подражаим вси, во глубину зол впадшии, возопиим Спасу из глубины сердца: согрешихом, очисти, Едине Человеколюбче (седален по 3-й песни канона на Славу). Показал еси, Владыко, Твоим учеником высокотворное смирение, лентием препоясан по чреслом, нозе умыл еси, и сему образу подражати повелел еси (4-й тропарь 6-й песни канона). Дивно: ещё только началась подготовка к Посту, а уже в поле зрения — Страстная. Действительно, путь начинаешь тогда, когда знаешь о его цели. Нельзя, конечно, умолчать о том, что с Недели о мытаре и фарисее на воскресных утренях поётся замечательное песнопение Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче — песнопение, которое будет сопутствовать нам до 5-й Недели поста, то есть почти до Страстных дней. Таким образом, весь постный путь, как и вся жизнь наша имеют стать подвигом покаяния, такого, что и в конце его мы не должны видеть себя даже начавшими этот путь. То есть, глас первой Господней проповеди: “Покайтесь!” — гремит над нами всю жизнь, мы обречены на бодрствование над своей душой до самой смерти. Как не вспомнить по этому поводу предсмертные слова преподобного Сисоя Великого. “Не знаю, начинал ли я покаяние”, — говорит святой муж, когда Ангелы приходят взять его душу на небо… В Вербное же воскресенье Покаяния отверзи мы уже не поём, ибо в жизнь нашу, как в Иерусалим земной, входит Сам Господь, чтобы ввести нас в Иерусалим Небесный — Царство Божие (свидетельство тому — службы Страстной седмицы). Спустя неделю после начала пения Постной Триоди мы слышим за воскресной литургией Господню притчу о блудном сыне (Лк 15:11–32). Главный смысл этой притчи — Божественное свидетельство о безграничном милосердии Отца Небесного к кающимся грешникам, которые все для Него — родные дети. |
| Авва Моисей взял на себя величайший аскетический труд, о чем подробно рассказано в других книгах. Он воевал с бесами, подвергал себя крайне суровым испытаниям. Своими подвигами он вошел в число великих и наиболее прославленных отцов. Был рукоположен в пресвитера и просиял многими духовными дарованиями. Авва Моисей отошел ко Господу, оставив после себя семьдесят учеников. Г. Из Патерика 12 Воин спросил авву Миоса, принимает ли Господь покаяние. После долгих наставлений авва спросил его: – Скажи, возлюбленный, если у тебя порвется хламида 13 , ты выбросишь ее? – Нет, – ответил воин, – но заштопаю и снова буду носить. Старец сказал: – Если ты так щадишь свою одежду, то неужели Господь не пощадит Свое творение? 1 Один брат спросил авву Пимена 14 15 : – Я совершил тяжкий грех и хочу каяться три года. – Очень много, – сказал старец. Находившиеся у старца другие браться спросили: – А сорока дней хватит? – Очень много, – повторил авва. – Вот что я вам скажу: если человек от всего сердца покается и более уже не будет грешить, то и в три дня Бог простит его. Другой брат спросил авву: – Если человек впадет в какое согрешение ( Гал. 6:1 ) и покается, простит его Бог или нет? – Господь, – ответил старец,– заповедал человекам прощать, так неужели Сам Он не поступит во сто крат лучше? Ведь заповедал же Он Петру прощать до семижды семидесяти раз ( Мф. 18:2 ). Задал вопрос и третий брат: – Что значит раскаяться в грехе? Старец ответил: – Не совершать более греха. Праведники потому и называются непорочными, что оставили грехи и сделались праведными. Брат спросил авву Сисоя 16 : – Что мне делать, авва, я пал? – Вставай, – ответил старец. Тот сказал: – Я встал и опять пал. Старец сказал: – Вставай снова и снова. – Доколе же? – спросил брат. – Пока, – ответил старец, – не будешь взят из жизни сей в благом деле или в грехопадении. В чем человека застанут, в том он и отойдет к Богу. В Египте был некий брат, который постоянно пребывал в свой келье, проводя жизнь в великом смирении. В городе у него осталась сестра, блудница, погубившая немало душ. Старцы не раз говорили ему, чтобы он сходил к ней, вразумил и пресек творимый ею грех , и в конце концов убедили. |
| Ответ. Когда отец наказывает своих детей, конечно, дети сердятся, но от этого отец не прекращает их любить и не меняет любовь на ненависть: он понимает, что ребенок есть ребенок и что в конечном счете это наказание пойдет ему на пользу. Нужно бороться с собой, смиряться, молиться, но едва ли у немощного человека получится, чтобы возмущение при укорении ушло раз и навсегда. А если он уже окончательно смирится, тогда всякое уничижение, не только от духовника, но и от постороннего человека, будет пить как воду во время жажды в жару. Только смиренный человек радуется всякому уничижению, насыщается им, а пока мы не стяжали добродетели смирения, нужно бороться, преодолевать себя. Вопрос. Когда я записываю помыслы, то сама себе даю оценку и добавляю, как нужно было бы поступить. Надо ли так делать или это от гордости и самомнения? Ответ. Это не помешает, только при рассказе нужно прибавить: «У меня возникло такое-то мнение». Я здесь не вижу ничего плохого. Но если ты, оценивая помысел, исказила его, тогда ты поступила неправильно. Если же ты рассказала помысел беспристрастно и дала беспристрастную оценку, тогда дело старицы определить, справедлива твоя оценка или нет. Если она справедлива, тогда наставница должна ее поощрить, и ты таким образом научишься правильно относиться к этому душевному или внешнему явлению. Вопрос. Я никак не могу понять, как можно видеть в себе действие многих страстей и быть при этом радостной и беспечальной? Ответ. Радость и беспечалие происходят не оттого, что мы видим страсть и сознаем свои грехи, а оттого, что чувствуем в себе действие благодати, которое происходит от покаяния. Когда мы плачем о своих грехах или по крайней мере сокрушаемся о них, тогда благодать Божия нас утешает – потому мы и радуемся. В этом парадокс духовной жизни: трудно объяснить, почему чем более человек удручает себя воспоминанием о своих грехах, сокрушением о них, тем более радостным бывает. Если рассуждать логически, то это невозможно, непоследовательно, но в действительности происходит именно так. А как у Сисоя Великого, который воскрешал мертвых, получалось считать, что Бог его может не простить? Такой помысел тоже невозможно объяснить с точки зрения здравого смысла, но здесь действует другой – евангельский – смысл. И человеку, который не испытал подобного на себе, это никогда не будет понятно. |
|
|
