| «Первая книжка «Сионского вестника» была встречена с большим сочувствием… Митрополит Амвросий выразил свое сочувствие журналу и не только рекомендовал духовенству читать его, но в письме к лицу, просившему о пропуске одной духовной книги, советовал исправить ее по примеру «Сионского вестника» … Тогдашний митрополит московский Платон домогался узнать имя издателя, сам читал и другим поручал читать с тем, не найдут ли они в «Сионском вестнике» чего-либо противного вере, говоря, что журнал этот пристыжает духовенство тем, что человек светский принял на себя роль проповедника… Только один митрополит киевский Евгений, знаменитый ученый того времени, находил в журнале некоторые недостатки. – как бы то ни было, но это издание, первое в своем роде на Руси, приобрело множество читателей…» (Дубровин Н.Ф. Цит. соч.//РС. 1894. 11. С.74:75). Однако Н.Н. Булич замечает: «Митрополит Евгений в частном письме к кому-то, нападая на догматические промахи издателя, не соответствующие православию, очень, однако, хвалит Сионский вестник: «Он многих обратил если не от развращенной жизни, то по крайней мере от развращения мыслей, бунтующих против религии, и это уже великое благодеяние человечеству» (Булич Н.Н. Очерки по истории русской литературы и просвещения с начала XIX века. СПб., 1902. С. 377). Ср. также у о. Георгия Цветова: «Тот из духовных, кто успел развиться жизнью и образованием, кто чувствовал неудовлетворенность, жажду и стремление к усовершенствованию своих нравственных сил, тот непременно ощущал на себе дух времени, а мистицизм был тогда в духе времени. Мы помним еще нескольких таких лиц из московского духовенства. Они были, надобно правду сказать, лучшими людьми между своими и пользовались общим уважением. А большинство – мы также и большинство помним – ничего не знало, кроме семинарской латыни, не римской классической латыни, а своей собственной, переведенной с русского и не выходившей за пределы обиходных сентенций и разных нравоучительных пословиц. Но и для них Сионский вестник был самым приятным материалом для чтения, по чистоте и нравственности идей и необыкновенной для того времени легкости слога. Старики до гроба вспоминали об этом журнале с восторгом» (Цветков Г., свящ. Сионский вестник. Периодическое издание. С.-Петербург. 1806, 1817, 1818//Духовный вестник. 1862. Т. II. С. 404). |
| был младший современник Ивана Владимировича Алексей Федорович Лабзин, также масон и поклонник внутреннего христианства. Благодаря ему только что возникшая Laientheologie сразу может засчитать себе такое крупное достижение, как «Сионский вестник» – первый в России общественно-церковный журнал. «Первая книжка “Сионского вестника” была встречена с большим сочувствием, – писал Н. Ф. Дубровин, дореволюционный исследователь лабзинского детища. – Митрополит Амвросий… не только рекомендовал духовенству читать его, но в письме к лицу, просившему о пропуске одной духовной книги, советовал исправить ее по примеру Сионского вестника… Тогдашний митрополит московский Платон домогался узнать имя издателя, сам читал и другим поручал читать с тем, не найдут ли они в “Сионском вестнике” чего-либо противного вере, говоря, что журнал этот пристыжает духовенство тем, что человек светский принял на себя роль проповедника… Только один митрополит Киевский Евгений, знаменитый ученый того времени, находил в журнале некоторые недостатки… как бы то ни было, но это издание, первое в своем роде на Руси, приобрело множество читателей…» 6 . Недостатки у «Сионского вестника» действительно были, и немалые, что и послужило дважды причиной его закрытия – в 1806 и в 1818 гг. К их числу следует отнести, прежде всего, вольно-масонское трактование церковных таинств и, вслед за Лопухиным, противопоставление внутреннего и «исторического» христианства. Однако и здесь можно сказать, что сквозными темами журнала являются те же, уже отмеченные выше: тема Церкви и тема христианской любви. Причем надо заметить, что «Сионский вестник» 1818 г., безусловно, обнаруживает некоторый «дрейф» в сторону традиционной церковности, что сказывается как в заметном интересе к отцам Церкви, так и в появлении совсем незадолго до закрытия журнала небольшой заметки «О союзе внешнего богослужения с внутренним». Ее тезисы суть следующие: Церковь исповедует во Христе две природы, Божественную и человеческую, соединенные неслитно и нераздельно. |
| —437— скает с честью, напутствуя благожеланиями, между тем как всякому другому христианину (не из Зукалы) не долго думая, снимает голову, чтобы присоединить новый череп к семейным трофеям! Упомянем еще о монастырях: Сионском, Уальдыбба и аббы Саламы. «Цион», стоящий в Аксуме, хранит в своих стенах национальную абиссинскую святыню – Ковчег Моисея или – по более употребительному теперь названию – Ковчег Божией Матери (Таоте Марьям). Влиянию этой святыни абиссинцы, между прочим, приписывают свое благополучие и то, что страна Эфиопов, не смотря на усилия врагов, сохраняет свою независимость по сие время. И Сионский монастырь в виду этого пользуется в стране самыми лучшими привилегиями и привлекает к себе более всего богомольцев, жаждущих узреть хотя бы старинную кровлю храма, где стоит Ковчег, так как приблизиться к храму, окруженному притом высокой стеной, никто не может. На сионский праздник (баал Цион), повторяемый ежегодно, в Аксуме собирается такое множество паломников, что весь город переполняется людьми. В домах городских жителей размещаются все приезжие аристократы (по 20–25 человек в доме), а люди простого звания проводят дни и ночи под открытым небом, заполняя собою все улицы и площади города. Иные, впрочем, строят себе временные палатки. Весь этот люд питается в течение празднеств приношениями благотворителей. Весь народ без различия пола, возраста, звания и состояния – питается от одной общей трапезы. Никто не голодает; все бывают сыты и довольны. В Абиссинии нет монастыря или собора более богатого, чем Аксумский «Цион». Он имеет обширные владения, разрозненно помещающиеся то там, то здесь – на всем протяжении Абиссинской империи. Ни один епископ, ни чаггэ, ни рас, ни лика, ни один сановник и ни одно учреждение, ни один владыка, кроме разве императора, не имеет так много земли и такие богатства, какие есть у Циона. Всё его достояние дробится на множество мелких поместий (гультов), управляемых наместниками главного владыки в Ционе, носящего титул «нэврид». Много соборов и монастырей |
| На первом месте здесь и стоят различные течения мистицизма в начале XIX–ro века. Их было очень много в это время, но для нас важно остановиться только на двух мистиках — на Лабзине и Сперанском. 4. А. Ф. Лабзин (1766–1825) очень рано обнаружил выдающиеся дарования (особенно по математике — он до конца дней занимался высшей математикой), 16–ти лет он подпал под влияние известного уже нам масона, профессора Шварца (основателя в Москве ордена розенкрейцеров), под руководством которого он очень много занимался философией, к которой чувствовал тогда глубокое влечение. Об его увлечениях оккультными идеями Шварца нет определенных данных (хотя, например, Пыпин считают Лабзина «представлявшим в литературе продолжение розенкрейцерства»). Лабзин занялся переводом и изданием книг мистического содержания (вроде книг Эккартс гаузена «Ключ к таинствам природы» — 1804 г., «Важнейшие иероглифы для человеческого сердца» — 1803 г., и т. п.), а в 1806–ом году стал издавать «Сионский Вестник», имевший сразу очень серьезный успех. Журнал, однако, очень скоро был закрыт и был возобновлен лишь в 1817–ом году, когда у Александра I обозначился резкий перелом в сторону мистицизма. В России возникло тогда отделение Британского Библейского Общества; сверху стало насаждаться некое «универсальное христианство», была официально запрещена критика западных исповеданий. Во всей духовной атмосфере этого времени чувствовалось торжество «бесцерковного христианства», ярко представленного квакерами, имевшими тогда очень большой успех и у Александра I, и во всем религиозном движении того времени. В этой обстановке Лабзин возобновил свой «Сионский Вестник», где стал горячо развивать идеи «внутреннего христианства», призывая русских людей к «пробуждению». Но это «пробуждение» вовсе не требует, по Лабзину, «наружных дел», — для «усовершенствования души и всего человека», для «общения с миром небесным» необходимо бороться с влиянием мира материального на душу. Средством к тому служит, по Лабзину, между прочим, магнетизм, освобождающий душу от тела. Лабзин решительно выступает против конфессиональных разделений; он идет даже дальше и утверждает, что вера Христова «не отделяет верующих от неверующих», «ветхого человека от нового», что «христианство существовало от сотворения мира», что «Церковь Христова беспредельна, заключая в себе весь род человеческий». О Св. Писании Лабзин говорил, что оно есть «немой наставник, указующий знаками на живого учителя, обитающего в сердце». Поэтому «внешняя церковь, это — толпа оглашенных, низших христиан, подобная Иову на гноище». В этой проповеди бесцерковного христианства, в которой явно всплывает секуляризм, имеющий всегда в виду борьбу с Церковью, Лабзин довольно откровенно следует за квакерами; в своем оправдательном письме (когда он, в виду цензурных стеснений, решил закрыть свой журнал) он считает, что его «образцами» были Беме, Штиллинг, Сен Мартен. |
| В 1291 году все францискане были перебиты мусульманами, и латинская иерархия в Палестине, с латинским патриархом Иерусалимским во главе, упразднена была. Но не исчезло предание о блестящем положении её там во времена Иерусалимского королевства; не все же и францискане были перебиты. Их много было в Европе, и на место перебитых в Палестине в 1291 году, вскоре же после того прибыла туда новая партия францисканских монахов, и уже в 1229 году эти монахи получили некоторые права. Мусульмане, в виду внешних правил монахов францисканского ордена принимая их за дервишей, оказывали им внимание и уважение, уступили им жилище на Сионе и позволили нескольким из членов ордена пребывать и в храме Гроба Господня. Папа Климент VI, особою буллою 1342 года подтвердил их духовные права; а Санха, супруга Сицилийского короля Роберта, приказала построить на горе Сионе прекрасный монастырь на 12 монахов и 3 братий, с обеспечением полного содержания их. За тем в 1368 году мусульмане перебили всех их поголовно; убиение повторилось также и в 1391, в 1482 и других годах; но на место убитых опять являлись новые. В 1551 году, под тем предлогом, что гора Сион занимает господствующее положение над Иерусалимом и может быть опасна в военном отношении для турок в случае нападения на них со стороны христиан, равно —486— как и для того, чтобы «исы гяуры» не владели гробом Давида, к которому и турки питают большое уважение, францискан совсем выгнали из Сионского монастыря, и монастырская церковь обращена была в мечеть. Но вскоре же сами турки, по ходатайству францискан, взамен Сионского монастыря, уступили им за небольшую сумму церковь и монастырь Спасителя, принадлежавшие прежде грузинам, по обеднению последних, пришедшие в запустение. Монастырь Спасителя находился внутри города. В то время разгара реформационного движения на западе, всеобщего почти недовольства папизмом, латинство не могло иметь и не имело большого значения на востоке, а тем более преобладания по сравнению с греками в заведовании святыми местами; однако неуклонно шло к раз намеченной цели и не только не теряло приобретенного, но и постепенно, хотя и понемногу, увеличивало свои приобретения; а в конце XVII столетия, когда Франция, всегдашняя и естественная покровительница римских католиков на востоке, при короле Людовике XIV, весьма усилилась политически и стала грозить даже могуществу Турции, последняя, в угоду настояниям Франции, в свою очередь побуждаемой папою и францисканами, отдала было первенство латинству пред всеми другими христианскими исповеданиями, в том числе и православным, в обладании и заведовании святыми местами. |
| В связи с этим следует заметить, что когда предсказания видимых пришествий не исполнялись, люди сразу узнавали, что с данной теорией что-то неладно, а когда им предлагались идеи о том, что произошло на небе или случилось невидимо на земле, они не могли опровергнуть эти версии. Поэтому многие продолжали следовать за руководителями как первых адвентистов, так и вторых вместе с Расселлом. Рэймонд Франц, бывший свидетель Иеговы и племянник Фредерика Франца, президента Сторожевой Башни с 1977 по 1992, в своей книге «Кризис совести» написал, что согласие со всеми этими вещами, которые считались невидимыми, всецело зависело от веры человека в предлагаемые толкования. Разрыв с адвентистами и самостоятельная деятельность В 1878 году Расселл перестал сотрудничать с Барбоуром. Причиной для этого послужила новая теория Расселла, с которой не согласился Барбоур. Джеймс Пентон в книге «Апокалипсис задержан» пишет об этом: Расселл разработал объяснение, что умирающие в Господе с 1878 года будут немедленно воскресать небесным воскресением вместо того, чтобы почивать в своих гробах; поэтому он считал, что 1878 год – это особый год. Но Барбоур отказался принять такое решение и начал разработку новой обширной программы для определения даты (пришествия Христа, Н.П.). Вдобавок к этому, он вошёл в конфликт с Расселлом и Патоном по вопросу значения искупления. Расставшись с Барбоуром, Расселл продолжал проповедовать учение о невидимом присутствии Христа. В 1879 году он начал издавать журнал «Сионская сторожевая башня и вестник Христова присутствия». Для своих последователей Расселл организовал Международное Общество Исследователей Библии, а позже в 1884 году Библейское и Трактатное Общество Сторожевой Башни, для того чтобы печатать литературу и журнал «Сионская сторожевая башня и вестник Христова присутствия». Этот журнал выходит до сих пор с сокращённым названием «Сторожевая башня». Название издательского общества остаётся без изменения. Но вместо названия «исследователи Библии», которое вначале применялось к членам Общества Сторожевой Башни, теперь применяется название «свидетели Иеговы». |
| В первое время управления князя Голицына и впоследствии много потрудился на духовно-литературном поприще Александр Федорович Лабзин: он был добрый человек, только с некоторыми особенностями во мнениях религиозных. Издавая Сионский Вестник за светской цензурой (все книги, впоследствии запрещенные и отобранные, пропускал Тимковский), обращал внимание на доброе, а дурного не всегда понимали. Мы говорили ему: сколько прекрасных вещей, которые бы можно было напечатать с пользой для других, не касаясь этих особенностей! Но он отвечал: всякая птица своим голосом Бога хвалит. Князь Голицын запретил Сионский Вестник. Лабзин принял это с христианской покорностью. Но после того Голицын, сделавшись более внимателен к религии, выхлопотал ему орден и возобновление журнала, только чтобы он издавался с одобрения духовной цензуры. Лабзин говорил: врагам моим меня отдали. Иннокентий возревновал против этого журнала, написал к князю письмо, в котором говорил: вы нанесли рану церкви, вы и уврачуйте ее. Меня в ту пору е было в Петербурге; я был в объезде для обозрения семинарий. Князь Голицын приехал к митрополиту Михаилу с письмом Иннокентия: «вот что пишет ваш архимандрит». Митрополит призвал к себе Иннокентия. Тот отвечал, что действует по сознанию справедливости. Митрополит успел однако же уверить его, что нужно особенное призвание для такого решительного действования, и заставил съездить ко князю с извинениями. Издание Сионского Вестника однако не пошло 20 . Александр Федорович был в сношениях с Татариновой. Она имела мужа в армии, и чтобы быть к нему ближе, жила в западных губерниях. Там она познакомилась с обществом скопеческим. Скопечество казалось ей мерзким, а других обрядов, как-то кружений, она держалась. Она принадлежала к протестантскому исповеданию. Возвратившись в Петербург, присоединилась к православной церкви. Князь Александр Николаевич к ней ездил. После появился у них какой-то пророк, из бедных чиновников, которому князь дал ленту. 21 В 1818 году представлена была в цензуру книга Станевича: Беседа на гробе младенца. |
| События развивались следующим образом. «Сионский вестник», основанный и закрытый в 1806 г. (закрытый, кстати, стараниями все того же князя Голицына), в 1817 г. с позволения Александра I был возобновлен. 12 декабря 1816 г. издателю А.Ф. Лабзину был пожалован орден св. Владимира 2-й степени «за издание на отечественном языке духовных книг». Но торжествовал он недолго. Однофамилец и земляк святителя Иннокентия, переводчик Московской медико-хирургической академии Степан Смирнов в августе 1816 г. подал Александру I донос против издания в России мистических книг. Критику Смирнова представил князю Голицыну Александр Скарлатович Стурдза, дипломат, а в то время сотрудник Министерства народного просвещения. И якобы Стурдза (если верить его собственным воспоминаниям) и убедил князя Голицына подчинить «Сионский вестник» духовной цензуре. Воспоминания Стурдзы подтверждают документы. 26 июня 1818 г. в письме митрополиту Михаилу Голицын сообщает, что император одобрил его идею о передаче журнала из гражданской в духовную цензуру 47 . После этого Лабзин в самом деле предпочел прекратить издавать журнал. Однако остается открытым важнейший для биографа свт. Иннокентия вопрос, на который пока нет ответа: не было ли закрытие «Сионского вестника» связано не только с дипломатичными предложениями Стурдзы, но и с резким письмом, которое направил тогда же святитель князю Голицыну? Не преувеличивает ли Стурдза, упоминая о собственной исключительной заслуге в закрытии журнала?Обратимся вновь к воспоминаниям свт. Филарета: «Иннокентий возревновал против этого журнала, написал к князю [Голицыну] письмо, в котором говорил: вы нанесли рану Церкви, вы и уврачуйте ее. Меня в ту пору не было в Петербурге; я был в объезде для обозрения семинарий. Князь Голицын приехал к митрополиту Михаилу с письмом Иннокентия: “Вот что пишет ваш архимандрит”. Митрополит призвал к себе Иннокентия. Тот отвечал, что действует по сознанию справедливости. Митрополит успел, однако ж, уверить его, что нужно особенное призвание для такого решительного действования, и заставил съездить к князю с извинениями» 48 . |
| Статья включает в себя публикацию источника – Синодика 25 с перечислением участников обороны Троице-Сергиевого монастыря, снабженную комментариями автора статьи. И. О. Тюменцев отмечает, что сведения из этой рукописи заметно дополняют знания исследователей и открывают новые возможности для изучения обороны Троице-Сергиевого монастыря. Шагимов М. Н . Взаимосвязь греко-болгарской схизмы (1872-1945) и Русской автокефалии 1448 года в историческом существовании//Труды Белгородской Православной Духовной семинарии (с миссионерской направленностью). 2023. Вып. XVI. С. 233–241. М. Н. Шагимов предпринимает попытку выявить признаки исторического параллелизма в событиях греко-болгарской схизмы 1872–1945 гг. и получения автокефалии Русской Церковью в 1448 г. Синодальный период Церковь и общественная жизнь Серафим (Домнин), митр., Белохвостиков Е.П . Закрытие журнала «Сионский вестник» и его причины: важный этап религиозно-политической борьбы в России при Александре I//Христианское чтение. 2023. С.310–318. Авторы статьи рассматривают обстоятельства закрытия журнала мистической направленности «Сионский вестник», издателем которого был А. Ф. Лабзин, роль в этих событиях духовного цензора архим. Иннокентия (Смирнова). Авторы приходят к следующим выводам: во-первых, первостепенную роль в закрытии «Сионского вестника» сыграли А. С. Стурдза и архим. Иннокентий (Смирнов); во-вторых, причины победы условной партии «православных консерваторов» над условной партией «мистиков» в значительной мере заключаются в разобщенности «мистиков», неоднородности этой группы и наличии внутри нее личных конфликтов. Белохвостиков Е.П . Епископ Иннокентий (Смирнов) и Российское Библейское общество: противодействие или сотрудничество?//Христианское чтение. 2023. С.296–304. В статье на основании документов РГИА, архивов Пензенской и Саратовской областей, Отдела рукописей Российской национальной библиотеки Е. П. Белохвостиков предпринимает попытку исследовать деятельность еп. Иннокентия (Смирнова) в Российском Библейском обществе. Автор приходит к выводу, что еп. Иннокентий, вопреки расхожему мнению в историографии, не был противником Библейского общества, а, наоборот, деятельно сотрудничал с ним. |
| Во время войны Михаил оказался в Тверской губернии, в имении богатого помещика, к детям которого он был взят учителем. Это была хорошая православная семья, и впоследствии опыт общения с помещичьей средой ему очень помог. В 1813 г. Михаил закончил обучение в семинарии и остался там преподавателем младших классов. А через год, после успешной сдачи экзамена, его зачислили в Петербургскую духовную академию. Теперь он — блестящий студент, много сил и времени отдает учебе в столичной академии. В этот период высшие слои российского общества находились в духовных исканиях, которые, к сожалению, часто шли отнюдь не в церковном русле. По существу, отсутствовала русскоязычная аскетическая, святоотеческая, богословская литература, и этот вакуум был заполнен переводами западных мистиков. В результате с Запада в Россию стало проникать множество неправославных сочинений таких авторов, как Я. Бёме, госпожа Гюйон, И. Арндт и многих других. Их мистические произведения, проповедовавшие свободу личных отношений с личным Богом вне Церкви буквально заполонили общество, в том числе и церковную среду. А. Ф. Лабзин, И. В. Лопухин, А. П. Хвостова, княгиня С. С. Мещерская и многие другие отечественные авторы подхватили идеи мистицизма и стали издавать отечественные журналы и книги в России. Журналы «Друг юношества», «Сионский вестник» расходились огромными по тому времени тиражами. Эти журналы выписывали все архиереи, все академии и многие семинарии, — например, Санкт-Петербургская духовная академия получала одиннадцать экземпляров журнала «Сионский вестник». Все это называлось «благодатной духовной жизнью». Одновременно в светских салонах процветали секты, практикующие мистику типа хлыстовских «радений», например секта Е. Ф. Татариновой. В такую среду попал Михаил Глухарёв — впечатлительный, духовно одаренный, тонкий юноша. От влияния этой псевдодуховной литературы его спас ректор академии архим. Филарет (Дроздов) (впоследствии знаменитый святитель Московский), который с самого начала отметил юношу и принял его в число своих духовных чад. Михаил очень полюбил архим. Филарета и всю жизнь относился к нему с необычайным благоговением. Духовный же отец мягко, но твердой рукой вел его к полноценной духовной жизни, учил его смирению и послушанию, отводил от соблазнов, которыми была так богата тогдашняя петербургская действительность. |
|
|
