| Особенно же известен своими богатыми приношениями в церкви Владимир Василькович, князь галицкий. В городе Каменце он украсил Благовещенскую церковь золотыми иконами и серебряными сосудами и пожертвовал в нее окованное серебром Евангелие. Во Владимире Волынском для Дмитриевской церкви устроил серебряные сосуды и серебряную ризу с драгоценными камнями на икону Пресвятой Богородицы, а в церкви епископской, или соборной, оковал серебром большой образ Спасителя и дал ей Евангелие, обложенное серебром, сосуды из жженого золота с драгоценными камнями и образ Спасителя в золотой ризе с драгоценными камнями. В епископскую, или соборную, церковь перемышльскую пожертвовал Евангелие, окованное серебром с жемчугом; в черниговскую — Евангелие, писанное золотом и также окованное серебром с жемчугом; в луцкую — большой серебряный и позлащенный крест с Честным Древом. В Георгиевскую церковь города Любомли слил медные двери и пожертвовал серебряные сосуды и иконы, окованное золотом с драгоценными камнями Евангелие, серебряное кадило и под. В берестскую церковь святого Петра — Евангелие, окованное серебром, серебряные сосуды и серебряное кадило . Главное украшение и нераздельно святыню церквей, как и всегда, составляли святые иконы, которые помещались преимущественно в иконостасах. Но многие каменные храмы в городах и монастырях, особенно в Москве и Новгороде, были расписываемы разными священными изображениями и по стенам, именно — украшались стенною иконописью по сырому грунту. С этой целию у нас существовали даже целые дружины, или товарищества, иконописцев, греческих и русских, имевшие своих старейшин и начальников и находившиеся иногда под особым покровительством или на содержании властей духовных и светских. Так, в Новгороде Входоиерусалимскую церковь расписывал (1338) грек Исаия «с други». В Москве Успенский собор расписывали (1344) греки, иконописцы митрополита Феогноста, а собор Архангельский — русские мастера, иконописцы великого князя Симеона Иоанновича Гордого, они составляли «дружину», а начальниками и старейшинами у них были Захарий, Дионисий, Иосиф и Николай. |
| Отсюда крестный ход поворотил по направлению к реке Волге – вниз по Симеоновской улице, что ныне от Богоотцовской церкви по линии к женской гимназии, и прибыл к устью реки Костромы, впадающей в реку Волгу, и здесь-то соединился с московским крестным ходом. От этого сборного пункта соединенная процессия освященных соборов в совокупности московских и костромских великих святынь, в сопровождении множества сановников и народа величественно, при умилительном пении священных песнопений, с подобающим священной важности благолепием следовала по льду реки Костромы до самого Ипатиева монастыря, к которому прибыла с восточной стороны его ограды. Устроенная в 1586 году благотворителями Ипатиева монастыря боярами Димитрием Ивановичем и Борисом Феодоровичем Годуновыми каменная ограда (лишь на 243 саженях в окружности, с 6 башнями и 4 воротами) этой святой обители имела тогда по восточной стороне к реке Костроме двое ворот в одной связи с оградой. Из них одни ворота, украшенные стенным письмом с изображениями Спасителя, Божией Матери и святых, назывались Святыми, а другие ворота, рядом с ними, посредине ограды, были въезжие с привратными кладовыми и назывались Водяными воротами, так как выходили на берег реки Костромы. Над Святыми воротами в 1586–1587 годах был устроен храм во имя святого великомученика Феодора Стратилата и святой мученицы Ирины, вероятно в честь тезоименитства царя Феодора Иоанновича и супруги его Ирины, который после разорения литовцами в 1608 году долгое время стоял в запустении 2 . Что касается нынешних въезжих ворот в северной стене ограды, то они не значатся на хранящемся в Костромской архивной комиссии рисунке с древнейшего вида Ипатиева монастыря, вероятно в 1613 году; если же предположить, что тогда они все-таки существовали, то не имели такого назначения, какое получили впоследствии и доныне. Ворота нынешние северные несомненно устроены в 1766–1767 годах епископом Дамаскиным по случаю прибытия императрицы Екатерины II в 14–15 днях мая вместо небольших, уже несколько ранее существовавших частных ворот; последние разделаны выше и изящнее, с высоким парапетом, который, сверх имеющегося в память этого события вензелевого изображения Е с короной, украшен священными изображениями с наружной и внутренней сторон. Как только крестный ход оказался напротив Святых ворот восточных, раздался стройный звон колоколов на устроенной Димитрием Ивановичем Годуновым в 1603 году звоннице, возвещая о приближении крестных шествий к самому монастырю. И вот навстречу соединенным крестным ходам выступила из Троицкого соборного храма духовная процессия во главе с архимандритом монастыря Кириллом и вместе благоверные инокиня Марфа Ивановна и сын ее Михаил Феодорович. |
| После кончины свт. Василия Калики ( 3 июля 1352), погребение которого возглавил М., он по приглашению новгородцев вернулся на архиерейскую кафедру («пакы с молбою введоша... на свои ему стол к Святеи Софеи» - НПЛ. С. 363). Возведение на архиерейский стол схимника допускалось в церковной практике того времени (см.: Успенский. 1998. С. 272-273. Примеч. 26). В этот период в Новгородской и Псковской землях была эпидемия «черной смерти», унесшая жизнь многих новгородцев и псковичей, в т. ч. свт. Василия. В Москве от чумы скончались в 1353 г. вел. кн. Симеон Иоаннович Гордый и свт. Феогност. Владычный летописец М. оставил исполненные большого сочувствия к жертвам чумы записи (НПЛ. С. 363). Как предполагают В. Л. Янин и Хорошев, в начале своего 2-го архиерейства М. оказал поддержку процессу преобразования новгородского посадничества в коллективный гос. орган из 6 бояр ( Хорошев. 1980. С. 66-67; Янин В. Л. Новгородские посадники. М., 20032. С. 269-270). Кроме того, Янин, опираясь прежде всего на сфрагистические данные, предположил, что в 1354 г. одновременно с проведенной в Новгороде реформой светского управления (посадничества) М. провел организационную реформу владычного управления и суда, восстановил широкую юрисдикцию суда (в т. ч. касавшуюся имущественных отношений). По мнению исследователя, при свт. Василии Калике ее сфера применения была ограничена (судя по численности сохранившихся печатей) (Актовые печати. Т. 1. С. 60). После возвращения на кафедру М. отправил грамоты в К-поль «к цесарю (Иоанну Кантакузину.- М. П.) и к патриарху (Филофею Коккину.- М. П.) с просьбой о благословении и исправлении о «неподобных вещех, приходящих с насилием от митрополита» (НПЛ. С. 363). Обычно считается, что М. подал жалобу на свт. Феогноста, скончавшегося в марте 1353 г. (О. В. Севастьянова предполагает даже, что на поставленного в Тырнове на Киевскую кафедру Феодорита, непризнаваемого в К-поле - Севастьянова. 2011. С. 204-205), однако, учитывая хронологию событий, скорее всего он имел в виду нареченного митр. свт. Алексия , обложившего подчинявшиеся ему епархии дополнительными податями перед своей поездкой в К-поль на поставление; по словам летописца, «священьскому чину тягость бышеть везде» (ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 63). |
| Празднование имело только местный характер. Ко времени же митрополита Антония относится и канонизация преп. Александра Ошевенского, как об этом можно судить по времени написания жития этого святого. Из жития его мы узнаем, что оно „списано бысть ермонахом Феодосием, повелением благоверного царя и в. князя Ивана Васильевича, по благословению митрополита Антония 474 . Точно год написания жития и совершения канонизации этого святого неизвестен 475 . Тем же иеромонахом Феодосием написана, по мнению преосвящ. Филарета, и служба преп. Александру 476 . Во время патриаршества Иова (1589 – 1605) были канонизованы следующие святые: Василий Блаженный, юродивый Московский, которому в 1588 году, по повелению царя Феодора Иоанновича, установлено было празднование памяти 480 ; преп. Иосиф Санин или Волоцкий, которому 1-го Июля 1591 года постановлено было на соборе праздновать повсеместно 9-е Сентября, при чем была свидетельствована и исправлена служба ему 481 ; Гурий и Варсонофий, Казанские чудотворцы, которым в 1595 году, при открытии мощей их, установлено было праздновать этот день обретения 482 ; преп. Антоний Римлянин, поводом к канонизации которого послужило обретение мощей его в 1597 году; тогда же, как говорится в житии его, постановлено „по повелению царя Федора Ивановича и благословению патриарха в обители преп. и богоносного отца нашего Антония и в соборной церкви Премудрости Божией Софеи и по монастырем и храмам великого Новгорода праздновати преп. Антонию» 483 ; препод. Корнилий Комельский, которому собор 1600 года, рассмотрев житие его с стихирами и каноном и нашедши, что оно составлено „по образу и по подобию, якоже и прочим святым», определил праздновать во всей Русской Церкви 484 ; и, наконец, св. благоверный князь Роман Углицкий, поводом к канонизации которого послужили чудеса, которые стали совершаться от рани этого святого с 3-го Февраля 1605 года, как говорится в описании чудес его 485 . Об этих чудесах донесено было патр. Иову, который и поручил вновь как освидетельствовать мощи этого святого, так проверить и чудеса митрополиту Казанскому Гермогену 486 . После этого и было установлено местное празднование св. кн. Роману Углицкому 3-го Февраля 1605 года. В это же время, не позднее 10-го Июня 1605 года, когда патриарх Иов должен был оставить патриарший престол, должны были явиться житие и служба этому святому, так как в надписании жития мы читаем, что „повесть, стихиры и канон сотворены по благословению великого св. кир Иова, патриарха Московского и всея России, труды и тщанием Симеона Олферьева, да инока Сергиа честные обители Пресв. Троицы Данилова монастыря Переяславля Залесского“ 487 . |
| При Иоанне Калите в Москве были построены новый деревянный Кремль, каменный Успенский собор. Вел. князь сумел сделать своими союзниками глав Русской Церкви - сначала Киевского митр. свт. Петра , затем сменившего его свт. Феогноста . В результате Москва стала фактической резиденцией митрополитов, а Петр, умерший в Москве в 1326 г., был в 1339 г. канонизирован и стал святым покровителем буд. столицы России. Завещания Иоанна Калиты (наиболее ранние сохранившиеся княжеские духовные грамоты) содержат сведения о структуре Московского княжества. Центральную его часть составлял городской уезд, территория которого делилась на т. н. пути и станы. В станах жило население, объединенное по профессиональному признаку и обслуживавшее князя и его двор. Пути князь отдавал боярам в «кормление», т. е. они управляли этой территорией, собирали подати, и кормленщик часть доходов оставлял себе. Остальную часть княжества составляли волости. Этим термином обозначался с XIV в. округ, объединявший неск. сельских поселений. Волости тоже отдавались в кормление боярам. Ключевую роль в управлении княжеством играл московский тысяцкий из числа знатнейших бояр. Иоанн Калита завещал старшему сыну Симеону Иоанновичу Гордому княжение в Москве и значительную часть Московского княжества с городами Коломной и Можайском. Центром удела 2-го сына, Иоанна Иоанновича Красного, стал Звенигород, 3-го, Андрея,- Серпухов. При этом каждый из братьев владел «третью» Москвы (она включала Кремль и окологородные станы). После смерти Иоанна Калиты Симеон Иоаннович Гордый (1340-1353) сумел, как вел. князь Владимирский, сделать приобретения - получить ставшее выморочным Юрьевское княжество, а к территории собственно Московского княжества присоединить рязанские владения на правом берегу Оки - по рекам Протве и Луже. Однако, не желая чрезмерно усиливать Москву, Узбек выделил из великого княжества Владимирского Нижегородское княжество, переданное им князю суздальскому. Преемником Симеона в качестве князя московского и вел. князя Владимирского стал его брат Иоанн Красный. Его княжение было недолгим - он умер в нояб. 1359 г. В то же время в Орде началась междоусобная борьба, сменились несколько ханов. Когда ко двору только что взошедшего на престол Навруза прибыли русские князья, хан предпочел новому московскому князю, 9-летнему блгв. кн. Димитрию Иоанновичу Донскому (сыну Иоанна Красного), нижегородского кн. Андрея Константиновича. Тот, однако, отказался от ярлыка в пользу младшего брата Димитрия (Фомы) Константиновича , князя суздальского; последний и занял летом 1360 г. Владимирский стол. |
| Припомним Домана северянина, родом из Путивля, отсекшего голову святому Михаилу, князю черниговскому, и несчастного Изосиму, который прежде был иноком самой нетрезвой и вообще позорной жизни, а сделавшись вероотступником, много досаждал христианам в Ярославле и убит ими 2814 . Любя веру и Церковь , предки наши, естественно, были привержены и усердны к храмам Божиим и святым обителям. Были князья, были и архипастыри и другие лица, которые в продолжение своей жизни сооружали не одну или две, а многие церкви и на собственные средства воздвигали по нескольку монастырей или не щадили для содержания и украшения их никаких жертв. Обычай постригаться в монашество, по крайней мере пред смертию, известный у нас и в прежнее время, теперь еще усилился. Редкие из князей, каковы: Владимир Василькович галицкий и Димитрий Донской, не последовали этому обычаю. А большая часть принимала пред своею кончиною не только монашество, но и схиму, Так поступили святой Александр Невский, дети его – Андрей Александрович и Даниил Александрович Московский, затем – Иоанн Данилович Калита, Симеон Иоаннович Гордый, Михаил Александрович Тверской, Александр ростовский и весьма многие другие. Так же поступили и княгини: мать святого Александра Невского – Евфросинья, жена Симеона Гордого – Анастасия, жена брата его Иоанна Иоанновича – Александра, жена Димитрия Донского – Евдокия и другие. Так же поступали почти все посадники новгородские, бояре московские и многие другие лица 2815 . Но несмотря на всеобщее, господствовавшее тогда уважение и любовь к святым храмам и обителям иноков, бывали примеры и совершенно противного, по крайней мере во дни брани и других народных бедствий. В 1393 г. новгородцы, овладев Устюгом, зажгли город и разграбили соборную церковь , похитили из нее все золото и серебро, ободрали даже иконы. А чрез несколько лет (1398) не только разграбили вновь ту же самую церковь в Устюге, но сожгли ее и взяли, как они выражались, в плен самую икону Пресвятой Богородицы чудотворную, так что владыка Новгородский справедливо заметил воеводам: “Вы обесчестили церковь Божию в Устюге” – и повелел им воздвигнуть эту церковь и возвратить чудотворную икону со всею утварью 2816 . Не лучше действовали иногда новгородцы и у себя дома. В 1299 г., когда во время страшного пожара некоторые торговцы снесли для безопасности свои товары в церкви, злые люди разграбили в церквах все снесенное, а в одной убили даже сторожа, охранявшего товар. В 1340 г. во время еще более сильного пожара также убили в церквах двух сторожей, разграбили весь товар, много сделали пакости в самом Софийском соборе. В 1418 г. во время народного волнения возмутившиеся, кроме разных неистовств в городе, разграбили монастырь святого Николая на Поле и оскорбили игумена и черноризцев, говоря: “Здесь житницы боярские”. Великий князь московский Василий Васильевич с своею многочисленною ратью (1434), опустошив страну Галичскую и взяв самый Галич, пожег святые церкви и монастыри 2817 . |
| Припомним Домана северянина, родом из Путивля, отсекшего голову святому Михаилу, князю черниговскому, и несчастного Изосиму, который прежде был иноком самой нетрезвой и вообще позорной жизни, а сделавшись вероотступником, много досаждал христианам в Ярославле и убит ими . Любя веру и Церковь, предки наши, естественно, были привержены и усердны к храмам Божиим и святым обителям. Были князья, были и архипастыри и другие лица, которые в продолжение своей жизни сооружали не одну или две, а многие церкви и на собственные средства воздвигали по нескольку монастырей или не щадили для содержания и украшения их никаких жертв. Обычай постригаться в монашество, по крайней мере пред смертию, известный у нас и в прежнее время, теперь еще усилился. Редкие из князей, каковы: Владимир Василькович галицкий и Димитрий Донской, не последовали этому обычаю. А большая часть принимала пред своею кончиною не только монашество, но и схиму. Так поступили святой Александр Невский, дети его — Андрей Александрович и Даниил Александрович Московский, затем — Иоанн Данилович Калита, Симеон Иоаннович Гордый, Михаил Александрович Тверской, Александр ростовский и весьма многие другие. Так же поступили и княгини: мать святого Александра Невского — Евфросинья, жена Симеона Гордого — Анастасия, жена брата его Иоанна Иоанновича — Александра, жена Димитрия Донского — Евдокия и другие. Так же поступали почти все посадники новгородские, бояре московские и многие другие лица . Но несмотря на всеобщее, господствовавшее тогда уважение и любовь к святым храмам и обителям иноков, бывали примеры и совершенно противного, по крайней мере во дни брани и других народных бедствий. В 1393 г. новгородцы, овладев Устюгом, зажгли город и разграбили соборную церковь, похитили из нее все золото и серебро, ободрали даже иконы. А чрез несколько лет (1398) не только разграбили вновь ту же самую церковь в Устюге, но сожгли ее и взяли, как они выражались, в плен самую икону Пресвятой Богородицы чудотворную, так что владыка Новгородский справедливо заметил воеводам: «Вы обесчестили церковь Божию в Устюге» — и повелел им воздвигнуть эту церковь и возвратить чудотворную икону со всею утварью . Не лучше действовали иногда новгородцы и у себя дома. В 1299 г., когда во время страшного пожара некоторые торговцы снесли для безопасности свои товары в церкви, злые люди разграбили в церквах все снесенное, а в одной убили даже сторожа, охранявшего товар. В 1340 г. во время еще более сильного пожара также убили в церквах двух сторожей, разграбили весь товар, много сделали пакости в самом Софийском соборе. В 1418 г. во время народного волнения возмутившиеся, кроме разных неистовств в городе, разграбили монастырь святого Николая на Поле и оскорбили игумена и черноризцев, говоря: «Здесь житницы боярские». Великий князь московский Василий Васильевич с своею многочисленною ратью (1434), опустошив страну Галичскую и взяв самый Галич, пожег святые церкви и монастыри . |
| С ее заступничеством связывали взятие Азова в 1696 г. В кон. XVII - нач. XVIII в. было составлено неск. слов и поучений на празднование чудотворной Д. и., самые известные из к-рых - «Поучение» свт. Димитрия Ростовского и «Слово» Стефана (Яворского), написанное по случаю взятия Нарвы Петром I в 1704 г. (РГБ. Тихонр. 207. Л. 159-177, XVIII в.); появились повести, близкие по содержанию к «Слову» архим. Антония. В одной из них (написана на бумаге XIX в.) излагается версия о принесении иконы в Благовещенский собор вел. кн. Димитрием Иоанновичем непосредственно «из Дону» (РГАДА. Ф. 181. Оп. 4. Д. 327, 707. Л. 5). Сказание о Д. и. в традиц. варианте XVII в. включено в рукописный сборник, составленный сторожем Благовещенского собора Симеоном Моховиковым в 1715-1716 гг., где помещена также гравюра Г. П. Тепчегорского. До наст. времени дошло неск. ранних списков Д. и. (Памятник, овеянный славой Куликовской битвы/Текст: Н. Б. Салько. Л., 1978. Ил. VI-X; Гусева. 1984. С. 46-50). Древнейший из них, близко повторяющий оригинал и датируемый кон. XIV в., в серебряном золоченом окладе был вложен в Троице-Сергиев мон-рь, возможно кн. Владимиром Андреевичем Храбрым (ГТГ: Кат. собр. М., 1995. Т. 1. Кат. 65. С. 151). Икона неизв. происхождения московского письма нач. XV в. (ГТГ; Byzantium: Faith and Power. 1261-1557/Ed. H. C. Evans. N. Y., 2004. Cat. 88. P. 166). Список 2-й пол. XVI в., созданный для Успенского собора Коломны, был на «беле» (светлом фоне), оклад на эту икону сделан при Коломенском еп. Давиде (1571-1580). В XIX в. почитались чудотворными следующие списки: сохранившаяся и ныне почитаемая Д. и. (в размер оригинала) 1591-1598 гг. в Донском мон-ре в Москве; икона 1668 г. письма Симона Ушакова из Малого собора Донского мон-ря, с летописью (ГТГ; Антонова, Мнева. Каталог. Т. 2. Кат. 913. С. 413); икона в Стародубе; образ в скиту св. Иоанна Предтечи при Молченской Софрониевой пуст.; икона в приходском храме (бывш. Паройской пуст.) Липецка Тамбовской епархии (Сказания о земной жизни Пресв. |
| Семь — от второй жены: Ягайло—Иаков, великий князь литовский и потом король польский; Скиригайло—Иоанн, князь троцкий; Лугвен—Симеон, князь волынский; Зодзевит (Жигимант)—Иоанн или Феодор, князь подольский; Коригайло—Константин, князь мстиславский; Минигайло—Василий, князь пинский; Свидригайло—Лев, князь витебский . Дети Ольгерда, воспитанные в православии, охотно вступали в брачные союзы с русскими князьями. Так, Корибут был женат на дочери рязанского князя Александра ; Лугвен — на дочери Димитрия Иоанновича Донского Марии; Свидригайло — на дочери князя тверского Ольге Борисовне. Из дочерей Ольгерда Агриппина находилась в замужестве за Борисом Константиновичем, князем суздальским; Елена — за Владимиром Андреевичем Храбрым; Мария — за каким-то князем русским Давидом ; Феодора — за Святославом Титовичем звенигородским . Надобно заметить, что в то же время многие племянники и внуки Ольгерда исповедовали православную веру и вступали в родственные связи с русскими князьями . Под конец жизни и сам Ольгерд снова сделался православным христианином. Княгиня Иулиания, видя его приближающегося к смерти, горько скорбела о спасении души его, созвала своих сынов и духовника Давида, архимандрита печерского, и убеждала своего мужа обратиться к святой вере. И Ольгерд действительно принял крещение и даже облекся в схиму, а чрез несколько дней скончался (1377). Тело его погребли в Вильне, в созданной им церкви Пресвятой Богородицы. В крещении он назван был Александром, в схиме — Алексием . Нельзя здесь оставить без внимания и того обстоятельства, что под конец жизни великого князя Ольгерда немало содействовал утверждению православия в Литве избранник его — митрополит Киприан. По крайней мере, сам Киприан, защищая себя от упрека, что жил в Литве, писал (23 июня 1378 г.) к преподобному Сергию Радонежскому: «Аще был есмь в Литве, много христиан горькаго пленениа освободил есмь, мнози от ненавидящих Бога познали нами истиннаго Бога и к православной вере святым крещением пришли. Церкви святыя ставил есмь, христианство утвердил есмь... |
| Сергий, Игумен пустынной Троицкой обители, был вызван из глубины лесов и послан объявить Владетелю Нижегородскому, чтобы он ехал судиться с братом к Димитрию Иоанновичу. Борис, утвержденный между тем на престоле Ханскою грамотою, ответствовал, что Князей судит Бог . Исполняя данное ему от Митрополита повеление, Сергий затворил все церкви в Нижнем; но и сия духовная казнь не имела действия. Надлежало привести в движение сильную рать Московскую: Димитрий Суздальский предводительствовал ею. Тогда Борис увидел необходимость повиноваться: выехал навстречу к брату, уступил ему Нижний и согласился взять один Городец; а Великий Князь, благодеянием привязав к себе Димитрия Константиновича, женился после на его дочери, Евдокии: свадьбу праздновали в Коломне со всеми пышными обрядами тогдашнего времени. Сие происшествие случилось в год ужасный для Москвы. Язва, описанная нами в княжение Симеоново, вторично посетила Россию. Во Пскове она возобновилась через 8 лет (и Князь Изборский, Евстафий, с двумя сыновьями был ее жертвою); а в 1364 году купцы и путешественники завезли оную из Бездежа в Нижний Новгород, в Коломну, в Переславль, где умирало в день от 20 до 100 человек. Летописцы говорят о свойстве и признаках болезни таким образом: «Вдруг ударит как ножом в сердце, в лопатку или между плечами; огонь пылает внутри; кровь течет горлом; выступает сильный пот и начинается дрожь. У других делаются железы, на шее, бедре, под скулою, пазухою или за лопаткою. Следствие одно: смерть неизбежная, скорая, но мучительная. Не успевали хоронить тел; едва десять здоровых приходилось на сто больных; несчастные издыхали без всякой помощи. В одну могилу зарывали семь, восемь и более трупов. Многие домы совсем опустели; в иных осталось по одному младенцу». В 1365 году зараза открылась в Ростове, Твери, Торжке: в первом городе скончались в одно время Князь Константин Васильевич, его супруга, Епископ Петр, а во втором вдовствующая Княгиня Александра Михайловича с тремя сыновьями, Всеволодом Холмским, Андреем, Владимиром, – их жены, также супруга и сын Константина Михайловича, Симеон, множество Вельмож и купцев. |
|
|
