| Этим великим пастырям наследовало поколение, видимым образом пополнившееся за счет представителей образованного общества. Диалог интеллигенции и Церкви, достаточно неудачный на религиозно-философских собраниях и в печати, в жизни нашел себе разрешение в священстве, например, таких отцов, как Павел Флоренский , Сергий Булгаков , Александр Ельчанинов , Валентин Свенцицкий . Правда, их богословие, сильно окрашенное философией, иногда направлялось по стихиями мира, однако знаменателен и необычен сам факт. Действительно, немало можно найти в истории примеров того, как люди, прославленные своей образованностью и умом, уходили от мира, становились монахами, заботясь о спасении души. Но трудно припомнить того, кто сделал бы это, чтобы стать приходским священником. Однако именно так было в то смутное и трагическое время, и именно из этой среды, среды городского священства, воздвигал Господь потребных земле, и именно к этой среде принадлежал священномученик Сергий Мечёв , сын великого «приходского старца» Алексия Мечёва и выпускник филологического факультета Московского университета, ученик выдающегося слависта, профессора М. Сперанского. Все сказанное выше необходимо учесть, чтобы по достоинству оценить его пастырский подвиг и наследие отца Сергия Мечёва . Отца Сергия времен его университетской молодости легко представить себе, прочитав маленький отрывок из его письма к отцу, написанного во время поездки в Европу: «Тяжело уезжать из Рима. Совершенно не думал, что в состоянии до такой степени полюбить Рим. Вчера еще раз был в Ватикане, смотрел опять Сикстинскую капеллу и любовался комнатами Рафаэля; вчера же бродил вечером по городу, выбирая любимые места, пил чай в гоголевской кофейне Греко, подолгу сидел над фонтанами. Рим имеет какую-то прелесть, ему одному только принадлежащую, и совершенно правы те писатели, которые признают особое чувство – чувство Рима». Вскоре после этого начнется Германская война, потом придут окаянные дни, потом он станет священником и по смерти отца будет назначен настоятелем Клённиковского храма. |
| За недолгие три года на свободе владыка успевает сменить несколько мест жительства, бывает и в Москве, где сближается с общиной духовных детей о. Алексия и о. Сергия Мечёвых , оставшихся после ареста о. Сергия и закрытия храма свт. Николая на Маросейке. Вероятно, их знакомство произошло через Сергия Алексеевича Никитина (будущего епископа Стефана), духовного сына о. Сергия Мечёва . Есть сведения, что владыка Афанасий был знаком еще с о. Алексием Мечёвым (вероятно, они могли встречаться на Поместном соборе 1917 г. и позже), а также с некоторыми его духовными детьми, в том числе с Юлией Петровной Глушковой 7 . Семья Глушковых (четверо дочерей Василия Ивановича и Юлии Петровны, Юлия, Елизавета, Ольга и Анна, были духовными чадами о. Сергия Мечёва ) предоставляли свою квартиру (Путейский тупик, д.4, кв. 17; дом церкви свт. Николая в Кобыльском, разобранной в 1930 г.) для совершения тайных богослужений 8 . В этот же период владыка также тайно рукоположил двух братьев маросейской общины, уже упоминавшегося Сергия Никитина и Феодора Семененко, во иереев. Хиротония совершалась секретно, чтобы обезопасить священников от арестов и обеспечить всю маросейскую общину духовным окормлением. Предполагалось еще несколько рукоположений, которые не состоялись из-за третьего ареста владыки в 1936 г. Сохранилось несколько писем Ольги Васильевны Глушковой с сестрами к владыке Афанасию, написанных в 1960–1962 гг. В них она внешним образом вспоминает о времени, когда могли они совершать богослужения открыто и в своем храме, однако между строк читается, что все те же образы светлой радости от совместного предстояния перед Лицом Божьим можно отнести и ко времени тайного служения, которое и объединяет мечёвцев со святителем Афанасием. Сердечно поздравляем Вас с праздником Рождества Христова и желаем доброго здоровья и просим Господа, дабы Он продлил Вашу жизнь для молитв за нас, рассеянных чад Маросейских. Нет благолепных служб уставных у нас, нет праздничных поздравлений и благословений наших отцов, и мы остались, как на реках Вавилонских, хотя и свободны. Просим Вас, помяните, кого Вы помните, чтобы и мы в эти святые дни получили радость, как воспевает св. Церковь 9 . |
| Именно это и есть та общественность, которая произрастает от выявления коренной основы человеческого духа, иначе сказать — образа Божия в человеке, к опознанию которой и приглашает своих духовных чад преподобный Исаак Сирин. Именно с этого и должно начинаться строительство нашей общественной жизни. Нашей интеллигенции, оторвавшейся от прошлого церковного опыта и поплатившейся за этот свой грех, следует познать его общественную правду, следует опытно пережить уховный подвиг перерождения человека антиобщественного, греховного в подлинно общественного — духовно-общественного. И лишь только в этом опытном переживании следует искать путей к нашему общему духовному возрождению и обновлению. опубликована в двухтомнике «Друг друга тяготы носите…»: жизнь и пастырский подвиг священномученика Сергия Мечёва» вышел в издательстве Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета . Издание, подготовленное совместно с храмом Свт. Николая в Клённиках, посвящено 120-летию со дня рождения сщмч. Сергия и 70-летию его мученической кончины. Сноски (1)Печатается по: Возрождение. М., 1918. No 8. С. 10–12. (2)Исаак Сирин, прп. Слова подвижнические, 2. (3) Достоевский Ф. М. Дневник писателя (1880). Гл. 2. Пушкин (очерк). (4)Ключевский В. О. Исторические портреты и этюды. Значение преподобного Сергия для русского народа и государства. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. Материалы по теме 3 апреля, 2024 13 марта, 2024 20 февраля, 2024 28 ноября, 2023 1 июля, 2023 11 марта, 2023 25 августа, 2022 13 июня, 2022 5 апреля, 2022 Лучшие материалы Показать еще Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее! |
| На квартире академика Шмелева отец Сергий Мечёв , когда тайно оказывался в Москве в период ссылок, служил литургию. Н. А. Шмелев помог Ирине Сергеевне устроить в институт лаборантом сестру Елизавету Сергеевну, не имевшую специального образования. Если сыну священномученика Сергия Алексею Сергеевичу Мечёву выпала тяжкая доля лагерей и ссылок, то Ирине Сергеевне– работа и еще раз работа. На ее попечении находились больная мать, сестра, нужно было отправлять посылки и поддерживать в заключении брата, помогать оказавшимся в стесненных обстоятельствах маросейцам. Близкие вспоминали, что рано утром, не позавтракав, с неизменной фразой, бросаемой на ходу: «Некогда, опаздываю», – она выбегала из дома, а возвращалась лишь поздним вечером. Помимо основной работы, занималась переводами, редактированием научных статей. И никого не забывала – звонила, навещала... К примеру, в жизнеописании исповедника, праведного Петра Великодворского (Чельцова) читаем: «Летом 1949 года приезжала ко мне в гости врач, дочь священника Мечёва Сергея, отбывавшего наказание совместно со мной в городе Кадников». Самые тесные отношения она поддерживала с архимандритом Борисом (Холчевым) , владыкой Стефаном (Никитиным), Марией Николаевной Соколовой (монахиней Иулианией) и многими другими. Алексей Сергеевич Мечёв (1921–1988) Второй ребенок в семье священномученика Сергия и его матушки Евфросинии Николаевны. В 1939 году с отличием окончил школу и поступил на механико-математический факультет Московского университета. Осенью того же года был призван в ряды Красной Армии. В июне 1941-го воинская часть, в которой служил Алексей Сергеевич, дислоцировалась под городом Гродно, недалеко от границы. Вот что рассказывал он сестре Ирине Сергеевне Мечёвой. Накануне войны основной состав части был отправлен на полевые учения, оставшиеся на месте занимались обслуживанием техники. В винтовках – по одному патрону. 21 июня в части до поздней ночи крутили кинофильм. Артиллерийская канонада на заре 22-го явилась для всех полной неожиданностью. |
| В течение долгого времени отец Нектарий убеждает меня в том, что мне надо выхлопотать митру для отца Сергия. Я возражаю, что отцу Сергию она совсем не нужна. «Ему она не нужна, – говорит отец Нектарий, – но она вам нужнее, его духовным детям». Я, конечно, ничего не предпринимаю, хотя Ольга Ефимовна Корзина, которая уже выхлопотала у митрополита Сергия митру для отца Владимира Богданова и другую еще для кого-то, уверяет меня, что она очень легко выхлопочет митру для нашего отца Сергия и что у нее есть хорошие камешки для митры. И каждый раз, как я приезжаю к отцу Нектарию, он спрашивает меня: «Выхлопотала митру для отца Сергия? Ты делаешь большое упущение, что не хлопочешь об этом». Я в полном отчаянии, не знаю, что делать. Ведь спросить самого отца Сергия нельзя, ведь он откажется, а что скажет тогда старец? Беседую с несколькими членами нашей общины: кто за, кто против. Смущает всех указание старца. Наконец сговариваемся, что соберемся два-три человека у доктора Петра Александровича (наш председатель). Петр Александрович дает свое согласие на то, чтобы мы встретились у него, но предупреждает, что сам он вмешиваться в это дело не будет. Но тут новое затруднение. Борис Александрович и Мария Николаевна говорят, что собираться у Петра Александровича без благословения отца Сергия мы не имеем права: следовательно, кто-то должен сказать ему об этом. Но кто должен сказать? И как объяснить причину собрания? Все решают, что говорить с отцом Сергием должна я. Делать нечего. Прошу отца Сергия разрешить мне поговорить с ним. Он весело соглашается и приглашает меня в комнату отца Алексия, а Мария Николаевна и Борис Александрович ждут в столовой. Я сообщаю отцу Сергию, что в этот вечер после всенощной нас несколько человек хотят собраться у Петра Александровича. Лицо отца Сергия становится серьезным. «Зачем?» – спрашивает он. У меня все так наболело в душе, что я не в силах ничего объяснить, ничего сказать и с трудом отвечаю: «Хлопотать Вам митру». Отец Сергий нервно вскакивает со стула и грозно произносит: «Мне? Митру? Запрещаю!» Наболевший вопрос наконец разрешен. Нервы, подобно туго натянутым струнам, вдруг расслабляются, и я начинаю рыдать. Отец Сергий, который не может спокойно смотреть на плачущего человека, взволнованно хватает мою голову обеими руками, прижимает к своей груди, старается успокоить: «Миленькая, не надо, успокойтесь». И под влиянием его искренней огромной доброты, я успокаиваюсь. Отец Сергий снова садится за маленький столик, и я объясняю ему все дело. Когда я говорю, что Петр Александрович отказался принять в нем участие, отец Сергий радостно восклицает: «Молодец Петр Александрович, спасибо ему» – и объясняет мне, что когда-то раньше Петр Александрович хотел выхлопотать отцу Сергию какую-то награду, а он ему запретил, и Петр Александрович дал ему обещание никогда больше не делать этого. |
| Будь уверен, если тебе нужно ещё, я вышлю тебе. Пользуйся случаем. Прощай, дорогой сыночек. Будь здоров и спокоен. Льщу себя надеждой, что в новом доме наступит у нас и новая жизнь. Нюшка 1078 выдержала экзамен и уехала в Алексино. Очень довольна твоими письмами. Целую тебя крепко. Любящий тебя папа. Кастрополь, 26 июня 1915 года Дорогой Сергунчик! Я 18-го приехал в Кастрополь. С дороги я послал тебе два письма, в которых благодарил тебя за открытки. Я получил их при выезде моем на вокзал. Мы все были очень довольны ими, и я дал по открытке провожавшим меня тёте Оле, Нюше и Оле. В настоящее время чувствую себя хорошо. В Кастрополе живут из твоих знакомых: Челушкин – худой и больной, и Петровы. Сеня по-прежнему гуляет и болтает много, а сама всё плачет о муже и о дочери, умершей в апреле месяце от тифа, полученного ею в лазарете при уходе за ранеными. Проживает у нас католический Петербургский митрополит Ключинский 1079 со ксендзом. Жизнь в Кастрополе протекает по-прежнему. Пиши мне почаще, как ты мне обещал. Из Москвы я, кроме твоего письма от 17 июня, не получал ни одного. Мои милые дочки, наверное, забыли о моем существовании, и как-то было грустно: всем письма, а мне ничего. Будь, дорогой сынок, жив и здоров. Я хоть и не совершаю теперь богослужения, но так за домашнею молитвою поминаю тебя. Благословение Господне да будет над тобою. Целую тебя крепко. Кастрополь, 28 июня 1915 года Дорогой Сергунчик! Вспомнил дорогую нашу с тобой маму, посылавшую постоянно из Кастрополя на память нам в Москву в письмах цветы, решил и я послать тебе, любимый мой сыночек, мимозу. Поздравляю тебя с праздником Воскресения Христова и наступающим Петровым днём и желаю тебе здоровья и душевного спокойствия. Со мной по временам бывает хорошо, а то сжимается сердце. Всех мне вас жалко, хочется видеть, обнять и поцеловать крепко и нисколько не утешает крымская жизнь. Какая-то чувствуется пустота, всё болтают пустяки, говорят только о столе, интересуются сплетнями и т. д., и мне становится очень душно. |
| По воспоминаниям И. С. Мечёвой , когда отец Андрей и отец Петр появлялись в церковном дворе, все дети с радостными криками бросались им навстречу. Архимандрит Борис (Холчев; 1895–1971) Родился в благочестивой семье в городе Орле. Его отец, Василий Михайлович, происходил из мещан; мать, Мария Петровна, была дочерью торговца мучными товарами. Особого достатка не имели, но всем пятерым своим детям дали хорошее образование. После окончания в 1913 году Орловской гимназии с золотой медалью Борис Васильевич поступил в Московский университет на философское отделение историко-филологического факультета. Одним из лучших своих учеников его считал профессор Г. И. Челпанов, известный психолог, логик, основатель и директор Московского научно-исследовательского института психологии. В 1915 году стал духовным сыном старца Нектария Оптинского и по его благословению в Москве окормлял ея у старца Алексия Мечёва в Николо-Клённиковском храме. Революция застала Бориса Васильевича на студенческой скамье. Слабый здоровьем, он смог закончить Московский университет только в 1920 году. По приглашению ректора Орловского университета востоковеда Н. И. Конрада вернулся в Орел и стал секретарем философского отделения университета, вскоре преобразованного в Высший педагогический институт. Б. В. Холчев принимал активное участие в духовной жизни города и в 1922 году в ходе кампании по изъятию церковных ценностей подвергся аресту. В тюрьме его продержали почти два месяца и отпустили, не предъявив никаких обвинений. В том же 1922 году Г. И. Челпанов, не забывший своего талантливого ученика, пригласил Б. В. Холчева на должность научного сотрудника основанного им Института психологии. Собирая материал для диссертации, Борис Васильевич работал также ассистентом-психологом при Медико-педагогической клинике, которой руководил профессор В. П. Кащенко, и в Первом вспомогательном институте для умственно отсталых детей, где познакомился и подружился с близким ему по духу врачом-невропатологом Сергеем Алексеевичем Никитиным (будущим епископом Можайским Стефаном). |
| Но вот Батюшка стал все чаще говорить о своей приближающейся кончине (день смерти отца Лазаря; день ангела Батюшки), а в день Святой Пасхи, когда мы тайком рано утром пришли к нему христосоваться, он прошептал мне, когда я наклонилась к нему: «Теперь исповедуйся у отца Сергия». Я горько заплакала, поняв, что Батюшка уходит. Еще несколько раз пришлось мне повидать Батюшку, но наступило 9 22 июня, и его не стало. Горе, огромное горе, но и необъяснимую радость переживали мы на батюшкиных похоронах. Это переживание еще больше сплотило нас друг с другом и отца Сергия в единую и горячо любимую семью. На отца Сергия свалилось бремя, превышающее человеческие силы. Что было ему делать? Принять на себя, на свои плечи всю духовную семью Батюшки – как это можно? Батюшка имел силы, превышающие силы обычного человека, он имел любовь Божию, видел душу человека и видел, как надо ее вести к Богу. Что ж тут было делать молодому и еще неопытному священнику? Но ведь мы любили Маросейку всей душой, любили батюшкин храм, нашу семью, видели в отце Сергии батюшкиного сына, были напитаны через него святоотеческим учением. Мы не могли никуда уйти. Не мог же и отец Сергий прогнать нас – ведь мы стали ему родными. Но вот случилось нечто, положившее конец всем раздумьям: еще на половине батюшкиного сорокоуста отца Сергия забрали. Это показалось ему ответом на недоумение, на его молитву: значит, Господь снимает с него непосильный крест. В ночь, кажется, под сороковой день со смерти Батюшки, отец Сергий в тюрьме почувствовал присутствие Батюшки. Он не видел его, но всем существом ощутил, что Батюшка приласкал его, как бывало в детстве, когда, уходя из дома рано утром, он подходил к спящему сыну, крестил его и совал ему под подушку яблоко или пряник. Очнувшись, он долго чувствовал светлую радость. Он подумал, что его сегодня, вероятно, выпустят на свободу и что это будет знаком того, что он должен взять на себя Маросейку. Но день прошел, ничего не случилось... Освободили отца Сергия только месяца через полтора в день памяти преподобного Феодосия Тотемского и в день рождения его покойной матери. Из Бутырок отец Сергий поехал на Лазаревское кладбище (где его встретил К. А., бывавший там почти ежедневно). Домой он ехал с чувством, что хоть его и освободили, но теперь все равно с Маросейкой все покончено, – в тот решительный, «батюшкин» день он не был освобожден. Дома дверь ему открыла тетка, Ольга Петровна, среди первых восклицаний радости напомнившая ему, какой это был день, дорогой для Батюшки. На душе отца Сергия все переменилось – его освободили все-таки в «батюшкин» день, и этим Господь подтвердил, что он должен принять батюшкино наследство. |
| «Декларация» 1927 г. и последующие решения митр. Сергия, принятые под давлением советских властей, вызвали церковное разделение. Большинство духовенства РПЦ согласилось с позицией митр. Сергия: каноническое существование Патриаршей Церкви в СССР невозможно без признания Советским гос-вом офиц. статуса органов церковного управления и, следов., принятия навязанных властью условий. В то же время значительная часть епископата и клира посчитала такой компромисс с советскими властями невозможным и вышла из повиновения священноначалию РПЦ. Всего от подчинения митр. Сергию отказалось более 40 архиереев с частью своей паствы. Наиболее многочисленным и сплоченным церковным течением, оппозиционным митр. Сергию, являлось иосифлянство во главе с митр. бывш. Ленинградским Иосифом (Петровых) . Общая численность приходов, присоединившихся к иосифлянству, составила ок. 2,5 тыс. Центром движения стал Ленинград, значительное распространение иосифлянство получило также в Вятской, Ижевской, Новгородской, Воронежской, Тамбовской, Краснодарской, Киевской и Харьковской епархиях. Заметную роль в церковной оппозиции играло и андреевское течение во главе с еп. Андреем (Ухтомским) , к-рый еще в 1925 г. вышел из подчинения священноначалию РПЦ и через тайные епископские хиротонии создал собственную неканоническую иерархию. Церковные общины андреевцев особенно активно действовали в Ср. Поволжье и Предуралье. Еп. Андрей первым стал употреблять в отношении своих сторонников термин «истинно православные христиане» , к-рый в 20-30-х гг. ХХ в. наиболее часто использовался для обозначения тайных оппозиционных церковных общин. Большинство др. церковных оппозиционеров, часто объединяемых в лит-ре под собирательным определением «непоминающие» (не поминавшие за богослужением советские власти и митр. Сергия), не входили ни в какие церковные течения и не были организационно связаны друг с другом, хотя иногда выделяют с большим или меньшим основанием их группы - Даниловскую группу непоминающих , Мечёвскую группу (последователи прот. сщмч. Сергия Мечёва ) и др. |
| «Жизнь Марии в годы гонений все время проходила по лезвию меча…» Владимир Владимирович Быков , духовное чадо святых Алексия и Сергия Мечёвых: – Не об иконописце Марии буду вспоминать, а о сестре Маросейской общины, созданной московским старцем отцом Алексием, об удивительно духовном человеке Марии, с которым, по великому произволению Господа, встретился в храме Николы в Кленниках. Впервые я пришел к московскому старцу отцу Алексию в 1922-м г. и стал его духовным сыном, а с 1924 по 1941 г. – духовным сыном отца Сергия Мечёва, поэтому жизнь Марии Николаевны Соколовой в общине была мне отчетливо видна. Постоянной молитвой, полным растворением в любви к людям пришел к старчеству отец Алексий и стал московским старцем, пастырем добрым для многих и многих. И вот, под духовное руководство такого пастыря вступает Мария, становится его духовной дочерью и сестрой общины. Все, что только возможно, вложил в открытую душу Марии отец Алексий: великое духовное учение Православной Церкви, глубокое постижение любви к Богу, любовь к людям, смирение, проникновенное понимание слова Божия. Господь дал глубокую веру и талант иконописца, умноженные ее молитвой. Все, что только возможно, вложил в душу Марии отец Алексий: любовь к людям, смирение, понимание слова Божия Я знал Марию Николаевну с 1922 г., но первый наш разговор произошел в 1929-м г. у нее на квартире на Большой Коммунистической улице около Таганки. Разговор был долгим и положил начало дружбе. Человек умный, наблюдательный и талантливый, она обладала огромной внутренней духовностью, даром постоянной молитвы, тщательно изучала слово Божие. Вникая, постигая каждое слово, щедро делилась с нами прочитанным, проникновенно разъясняя и отвечая на заданные вопросы. После смерти старца Алексия духовным отцом общины стал отец Сергий. Увидев высокую духовность Марии Николаевны, он воспринял ее не только как духовную дочь, но и как друга и советчика по многим вопросам, и в трудные моменты жизни общины советовался с ней. Отец Сергий находился в заключении, ссылках, под запретом приезжать в Москву, и он писал и говорил нам, членам Маросейской общины: «Если у вас возникнут трудности, идите к Марии Николаевне – она даст вам правильный совет». И мы, братья и сестры общины, шли к Марии и всегда получали четкий и ясный ответ. |
|
|
