| Тем не менее, в 1960 г. два зарубежных иерарха (в тайне от своего Синода) рукоположили для хризостомовцев нового епископа. Несмотря на то, что архиереи, совершившие эту тайную хиротонию, обвинялись в симонии, и Синод РПЦЗ отказался признавать каноничность совершенной хиротонии, в 1962 г. два других архиерея РПЦЗ опять же тайно совершили новые архиерейские хиротонии для старостильников-хризостомовцев. Так образовалась иерархия «хризостомовского» Синода греков-старостильников. РПЦЗ отказывалась признавать хризостомовскую иерархию вплоть до 1969 г., когда новый первоиерарх РПЦЗ митр. Филарет (Вознесенский) все же вступил в общение с иерархами данной юрисдикции. Однако в скором времени хризостомовские епископы снова разделились, что сопровождалось бесконтрольными административными и дисциплинарными нарушениями. В результате в 1978 г. руководство РПЦЗ предпочло разорвать общение со всеми греческими старостильными группами. Иерархи одной из этих групп, возглавляемой архиеп. Авксением (Пастрасом), рукоположили в 1984 г. нынешнего митр. Евлогия (Хесслера) в качестве епископа Миланского и Аквилейского. Сам Евлогий (Хесслер) изначально по факту своего крещения являлся римо-католиком, но затем перешел в Православие, где он был сначала рукоположен во пресвитера митрополитом Сурожским Антонием (Блумом) и в качестве клирика Западно-Европейского экзархата Русской Православной Церкви направлен на приходское служение в Италию. Однако в составе Синода архиеп. Аверкия (Пастраса) еп. Евлогий (Хесслер) продержался недолго. В 1987 г. он вместе с несколькими другими иерархами покидают Синод «хризостомовцев» и несколько лет ведут акефальное существование. Наконец в 1990 г. еп. Евлогий (Хесслер) объявляет о создании Православной автономной митрополии Западной Европы («Священного Миланского Синода») и возглавляет это образование в сане митрополита. В качестве главы Синода митр. Евлогий установил евхаристическое общение с различными группами украинских автокефалистов, с которыми, однако, ему не всегда удавалось наладить прочные отношения. |
| Евлогия Александрийского – два из его «Защищений» и серии глав из «Сомнений православного». Эти произведения носят полемический и апологетический характер и направлены на опровержение монофизитского учения о единой природе Христа и на подтверждение учения Халкидонского Собора о двух природах во Христе. Публикуемые сочинения обращены к монофизитским оппонентам православных. В «Защищениях» свт. Евлогий опровергает буквальное применение монофизитами к соединению во Христе Божества и человечества аналогии души и тела как простых природ в одной сложной природе человека, состоящего из души и тела, и продолжающих свое природное существование и после разлучения. Свт. Евлогий, следуя положениям святоотеческой антропологии, отвергает тезис о самостоятельности души и тела и о возможности называть душу и тело разными природами. По мысли свт. Евлогия душа и тело в человеке хотя и иносущны, то есть не тождественны друг другу в силу материальности тела и бесплотности души, однако не иноприродны, поскольку составляют одну природу человека и не мыслятся абсолютно отдельно друг от друга, но получают свое «определение» в рамках человеческой природы как тело человека и душа человека, но не сами по себе. Кроме того, данная аналогия должна привести не к двойственности во Христе (человечество и Божество), но к тройственности (плоть, душа, Божество), и подобная тройственность, в таком виде выраженная, весьма сомнительна. В «Сомнениях православного» свт. Евлогий предлагает целый ряд апорий – логических затруднений, с точки зрения предшествующего и признаваемого и самими монофизитами церковного учения, проистекающих из монофизитского учения об одной природе Христа. Напротив же, по мысли свт. Евлогия эти затруднения вынуждают противников Халкидона признать две природы во Христе. Кроме того, ниже приведен перевод богословского сочинения свт. Евлогия под названием «Против тех, которые думают, что можно основать истинное христианское богословие на человеческих понятиях», сохранившегося в кратком конспекте свт. |
| Он же сказал мне: не будет без того, чтоб ты не выполнил поручительства своего! – и приказал двум предстоящим связать мне руки и повесить, говоря: не ручайся выше сил своих и не противоречь Богу! Я же по-прежнему не мог открыть уст своих. Уже все было приготовлено к моему повешению, когда прошла молва: Августейшая идет. Увидев Ее и почувствовав дерзновение, я припал к Ней и сказал тихим голосом: Владычица мира! Помилуй меня! Она спросила: чего ты опять хочешь? Отвечаю: меня хотят повесить за поручительство мое за Евлогия! Она обещала: Я помолюсь о тебе! И вижу – она подошла и облобызала ноги Отрока. Тогда Он спросил меня: не будешь более делать подобное?! Отвечаю: не буду, Владыко! Я просил о нем, полагая, что он будет еще полезнее. Но согрешил, Владыко! Прости мне! Тогда Он повелел разрешить меня и сказал: иди в келлию свою и не испытывай, как приведу я Евлогия в прежний чин его. Проснувшись, я возрадовался радостию великою об отмене моего ручательства и поплыл, благодаря Бога, а спустя три месяца услышал, что царь Иустин скончался и воцарился Иустиниан, пред которым были обвинены Ипатий, Денсиократ, Помпий и сей Евлогий. Тех он обезглавил и взял все имущество их, Евлогия же, бежавшего ночью из Константинополя, повелел умертвить, где бы не нашли его, а тот, поменяв светлое одеяние свое на одежду селянина, вернулся в дом свой. Все селение собралось видеть Евлогия, и говорили ему: добр приход твой! Мы слышали, что ты сделался патрицием. Он ответил: как же! Если б я сделался патрицием, увидел бы я лице ваше?! Нет, то был другой какой-нибудь Евлогий, а я ходил поклониться святым местам. Потом, придя в себя, сказал: бедный Евлогий! Встань, возьмись за каменосечество свое и иди трудись. Здесь нет палат. Как бы не потерять тебе головы своей? Так, взяв орудия труда своего, пошел он к тому камню, где нашел деньги, предполагая найти и другие, бил до шестого часа и ничего не нашел. Припомнил минувшее счастье, славу и довольство, но, придя в себя, сказал: бедный Евлогий, трудись! Здесь – Египет! Таким образом, мало-помалу, Святой Отрок и Владычица наша Богородица восставили его в прежний чин, ибо не неправеден Бог, чтоб забыть прежние труды его. |
| " Вот человек, - думал иногда старец Даниил, слушая рассказы о нем, — который так много делает добра, несмотря на свои скудные средства! Сколько добра он сделал бы, скольких осчастливил бы, если б был богат! " И он молился Богу, чтобы Господь послал Евлогию богатство. Однажды после молитвы в сонном видении явился ему Господь. " Молитва твоя будет исполнена, — сказал Он, — если ты поручишься за душу этого человека, что, сделавшись богатым, он не погибнет, не развратится и не забудет Бога " . Даниил поручился. Ему казалось невозможным, чтобы богатство испортило добродетельную жизнь каменосечца и поколебало христианскую настроенность его души. Когда на другой день после этого Евлогий отправился на работу, с ним случилось необыкновенное происшествие. Едва ударил он киркой по скале, намереваясь отколоть большой кусок камня, как почувствовал по звуку удара, что скала внутри пуста. Он ударил другой, третий раз и пробил небольшое отверстие. Он заглянул в него и остолбенел от удивления. В скале была большая выбоина, и вся она наполнена была золотом!.. Пробить среди камней широкую дыру и достать золото было делом нескольких минут. Тяжело нагруженный вернулся Евлогий домой и заперся в своей комнате. Первый раз за много лет он не пригласил никого к обеду. Он не хотел, чтобы разнеслась весть о его драгоценной находке. Евлогий разбогател. Он перестал ходить на работу: ему не было нужды трудиться более, чтобы зарабатывать скудные гроши на пропитание. Жизнь в деревне скоро показалась ему скучной и неинтересной. Его богатство было здесь почти бесполезно. Он переехал в Византию, в столицу. Для испорченного человечества богатство имеет всегда магическую притягательную силу. Кто богат, у того всегда будет много друзей. В блестящей, шумной столице у Евлогия также скоро оказалось много друзей. Они помогли ему купить роскошный дом, ввели в высшее византийское общество, представили к царскому двору, и скоро Евлогий стал видным вельможей, с головой окунувшись в ту пустую, праздную жизнь, которой жила высшая богатая аристократия Византии, жизнь показного блеска и тщеславия. |
| Евлогия уже в самом начале его патриаршества. При этом, как отмечали многие исследователи, деятельность именно свт. Евлогия, в отличие от его предшественников, характеризуется многочисленными попытками вмешательства во внутренние дела различных церковных групп, не принадлежащих к официальной Церкви, и даже вмешательством в некоторые гражданские споры . Свт. Евлогий много раз писал по вопросам внутримонофизитской полемики, вмешивался в спор между досифеанами и самаритянами и выступал арбитром во время споров между цирковыми партиями. Очевидно, свт. Евлогий решительно пользовался своим положением «вице-императора», которое он старался перевести в плоскость некоторого «высшего арбитра» для всего египетского населения. Свт. Евлогий старался представить себя в качестве высшего надконфессионального судьи, который имеет полномочия решать споры не только халкидонитов, а вообще все религиозные споры Египта. Даже противоречия самаритян и дорсифеан входили в сферу его интересов. Именно в этом ключе требуется понимать его обращение к уже прошедшему неудачному объединению феодосиан и гайянитов. Стремясь усвоить себе роль высшего арбитра во всех религиозных спорах Египта, свт. Евлогий, вероятно, желал дискредитировать попытки своего главного конкурента, энергичного монофизитского патриарха Дамиана, выступить с такими же притязаниями. Весь рассматриваемый трактат свт. Евлогия пестрит постоянными упоминаниями о том, что неудача объединения феодосиан и гайянитов произошла из-за вопиющей некомпетентности их арбитра, под которым следует понимать феодосианского патриарха Дамиана. Цель трактата заключается в том, чтобы показать, что для осуществления подлинного объединения феодосианам и гайянитам требуется обратиться к подлинному и компетентному судье в церковных спорах – самому Евлогию, а не к какому-то невежественному самозванцу вроде Дамиана. Такую интерпретацию подтверждает и довольно необычное заявление Евлогия в начале трактата о том, что икономию могут применять только архиереи, находящиеся на кафедрах, а у монофизитских партий таких архиереев нет. |
| Он купил волов будто бы для перевозки камней, и ночью, с великою осторожностью, перевез золото к себе в дом. Доброе дело странноприимства, которое он доселе исполнял ежедневно, было оставлено им. Он нанял корабль и прибыл в Константинополь. Там царствовал тогда Иустин, дядя Иустинианов. Евлогий дал много золота царю и вельможам его, получил сан епарха и купил себе великолепные палаты, которые и доселе называются египетскими. По прошествии двух лет опять вижу во сне священнолепного Отрока, виденного мною прежде, во святом храме воскресения, и сказал я сам в себе: где Евлогий? По прошествии краткого времени вижу, что Евлогия изгоняют от Лица Отрока, и некоторый ефиоп увлекает его. Проснувшись, я сказал сам себе: увы мне грешному! что сделал я? погубил душу мою! Пошел я в то селение, где прежде жил Евлогий, как бы для продажи моего рукоделия. Пришедши в селение, я ожидал, что придет Евлогий и по обычаю введет меня в дом свой, но никто не пришел и не пригласил меня. Я встал и, увидев некоторую старицу, просил ее принести мне немного хлеба, потому что в тот день я еще не ел. Она поспешно пошла и принесла мне хлеба и вареной пищи и, севши возле меня, начала говорить мне духовные назидательные слова. Не полезно тебе, говорила она, выходить в мирские селения. Разве ты не знаешь, что монашеская жизнь нуждается в удалении от молвы? И много другого полезного она сказала мне. Я возразил ей: Ведь я пришел продать рукоделие мое. Она сказала на это: хотя ты и пришел для продажи рукоделия, но не должен был оставаться в селении до такой глубокой ночи. Я отвечал: да, да! Потом спросил я ее: скажи мне, мать, нет ли в этом селении кого-либо, боящегося Бога и принимающего странных? Она, вздохнув, сказала мне: о, отец и владыко! Имели мы здесь каменосечца, очень милостивого к странным. Но Бог , видя добродетель его, излил на него щедроты свои: слышим о нем, что он теперь в Константинополе и сделался знатным человеком. Услышав это, я сказал сам себе: я сделал это убийство. Немедленно пошел я в Александрию, сел в корабль и прибыл в Константинополь. |
| И мы видим бесчисленное множество примеров, как несчастья, нужды и скорби обращали к Богу великих неверов и грешников. Блудный сын был богат и счастлив, забыл Бога, отдался весь греху, но лишь коснулась его бедность и нужда – явилась у него мысль и об отце и о возвращении к нему с раскаянием. «Я недостоин быть твоим сыном, прими меня хотя в работники», – сказал он отцу, когда возвратился к нему с раскаянием ( Лк. 15:19 ). С другой стороны, когда Господь видит, что иному из нас бедность, нужда, болезнь во вред, во вред его душе, что бедность и нужда, например, могут увлечь его ко грехам притеснения других, воровства и т. п., болезнь может развить в нем страшный ропот на Господа Творца и Промыслителя, отчаянию и даже расположить к самоубийству – такому человеку Господь дает земное счастье: богатство и довольство, здоровье. Чтобы разительнее видеть, как Господь устроивает все в жизни каждого из нас к лучшему, к вечному спасению душ наших, расскажем многим из вас, братие, уже известное следующее повествование об Евлогии каменосечце, или просто каменщике. Евлогий заработанную свою сумму всякий день делил на две части: и одну употреблял на себя, на свое содержание, а другую – на нищих и особенно странников. Однажды некто из странников, благочестивый старец, подумал об Евлогии: «Если он, не имея почти ничего, делает много добра, то сколько делал бы он добра, если бы быть богат?» И стал просить у Бога богатства ему. Бог послал к старцу Ангела спросить, уверен ли он в том, что Евлогий не испортится от богатства. Старец ручался за Евлогия больше, чем за самого себя, и самим собою поручился за него. Тогда Бог послал Евлогию богатство – он нашел в горе много золота. Но что же? Евлогий после того не захотел жить в своем месте, а отправился в город, купил себе дом и сделался придворным вельможею, а о бедных людях и о добрых делах для них он совсем позабыл. Сделался, кроме того, горд и скуп. Узнав о разбогатении Евлогия и о переселении его в город старец, порадовался, что Бог исполнил его молитву об Евлогии, и отправился в город посмотреть на благотворительные заведения: странноприимницы, больницы и богадельни, которых так много, думал он, построил Евлогий. |
| Все эти наблюдения дают возможность совершенно по-новому взглянуть на трактат свт. Евлогия и вообще на историю учения о церковной икономии. Плучается, что свт. Евлогий в вопросах церковного права совершенно спокойно использовал памятники римского законодательства, лишь подстраивая церковные прецеденты под римские правовые теории. Не имея под руками собственно церковных источников по рассматриваемой проблеме, свт. Евлогий без тени сомнения воспользовался Дигестами, учение которых выдал за церковное. Это проливает дополнительный свет на непростой вопрос соотношения светского и церковного права в VI в. . Насколько можно понять, свт. Евлогий, египетский «вице-император», чиновник, наделенный большими гражданскими и военными полномочиями, не видел принципиальной разницы между теми правовыми теориями, которые лежали в основе римского права эпохи Юстиниана, и собственно каноническим правом. Для него не составляет проблемы взять готовую, разработанную римскими юристами правовую теорию и без каких-то значительных изменений автоматически приложить ее к церковной жизни, найдя для каждого соответствующего случая нужный церковный прецедент. Церковное право в такой перспективе превращалось из системы внутренних церковных правил в некоторую, подобно римскому праву, в определенном смысле абсолютную правовую систему, которая могла прилагаться ко всем конфессиям империи, а не только к православной Церкви. Если в основе церковного права лежат те же теории, что и в основе общего римского законодательства, то церковное право, подобно римскому, становится внеконфессиональным и приложимым к каждому римскому гражданину, вне зависимости от его конфессии. В таком понимании это уже не право Церкви, а право православной империи по поводу церквей и религий. Не случайно в VI в. практически все постановления, касающиеся церковной жизни, принимались не соборами и архиереями, а императорами. Как кажется, это было не столько проявлением пресловутого восточного цезаропапизма, сколько своеобразной правовой философией, в рамках которой и светское и церковное право понимались как исходящие из одних и тех же принципиальных оснований, взаимно дополняющих и корректирующих друг друга. Светское право включало упоминания о Боге и добродетелях, а церковное право становилось разделом светского. И именно поэтому свт. Евлогий, навязывая себя в качестве межконфессионального арбитра феодосианам и гайянитам, без смущения предлагает свои церковно-правовые разработки монофизитам. В рамках некоторого единства светского и церковного права Византии VI в. это было более чем естественным. |
| Грех совершается в душе, и прямо делает ее больною; но так как жизнь тела от души, то от больной души, конечно, жизнь не здоровая. Уже то одно, что грех наводит мрак и тугу, должно неблагоприятно действовать на кровь, в которой основание здоровья телесного. Но когда припомнишь, что он отдаляет от Бога – источника жизни, и поставляет человека в разлад со всеми законами, действующими в нем самом и в природе, то еще дивиться надо, как остается живым грешник после греха. Это милость Божия, ожидающая покаяния и обращения. Следовательно, больному прежде всякого другого дела надо поспешить очиститься от грехов и в совести своей примириться с Богом. Этим проложится путь и благодетельному действию лекарств. Слышно, что был какой-то знаменитый врач, который не приступал к лечению, пока больной не исповедуется и не причастится св. таин; и чем труднее была болезнь, тем он настойчивее этого требовал (из кн.: «Мысли на каждый день года» епископа-Затв. Феофана, стр. 134–135). 9. О терпеливом и кротком отношении к больным Некто Евлогий, подвигнутый любовию к Богу и возжелав безсмертия, отрекся от шума мирского и, раздав всё свое имение нищим, оставил себе только малую часть денег, потому что не мог работать. Но почувствовав свои немощи в понесении трудов монастырской жизни и постоянного бдения, равно и неспособность к жизни уединенной в затворничестве, избрал следующий род Богоугождения. Некогда увидев одного увечного, у которого не было ни рук, ни ног, сидящего на торжище для испрошения милостыни у прохожих, Евлогий положил завет в душе своей: во имя Божие взять разслабленного к себе в дом и покоить его до самой его смерти, чтобы через терпеливое служение ему спасти свою душу. Сделав сей тайный завет, Евлогий подошел к разслабленному и предложил ему свои услуги, на которые страдалец согласился с радостию. Таким образом Евлогий взял в свой дом увечного и стал служить ему, как отцу; доставлял ему всё нужное, кормил его, поил, одевал, измывал и на своих руках переносил с места на место. |
|
|
