| С чего начинается христианство? (в день памяти святителя Никифора, патриарха Константинопольского) Роман Савчук Святитель Никифор Исповедник Мужественный защитник православной веры святитель Никифор Исповедник родился в Константинополе во второй половине VIII века. Глубокая вера и готовность к подвигу исповедничества были заложены в нем его родителями, Феодором и Евдокией. Вместе с настоящим христианским воспитанием святой Никифор получил и хорошее светское образование. Поэтому в царствование Льва IV (775–780) будущий святитель стал царским советником. О своем жизненном выборе святитель Никифор писал: «Едва я миновал юность и успел достигнуть возмужалости, как оказался в царском дворце и получил должность, при том не какую-нибудь незначительную и ничтожную... Прослужив в ней некоторое время, связанный человеческими делами и придя к сознанию непостоянства сей жизни, я начал размышлять и возбуждать в себе мысли о том, как трудно и неудобно занятым такою службой отдаваться предметам высочайшим, особенно если кто не окажется лишенным наилучшей надежды. И я стал считать одно ребяческим, а другое важным — с первым начал прощаться, а ко второму по мере сил стремиться — и полагал, что лучше видеть себя преуспевающим в этом, чем оказаться блистающим в том». Христианство начинается с момента признания его самым серьезным, самым главным жизненным ориентиром «Стал считать одно ребяческим, а другое важным — с первым начал прощаться, а ко второму, по мере сил, стремиться...» В этих словах будущего светильника Православия выражена очень глубокая и важная мысль. Мысль не отвлеченная, не из области недостигаемой богословской высоты, но совершенно практическая и востребованная для каждого верующего. Смысл ее в том, что христианство начинается с момента признания его самым серьезным, самым главным жизненным ориентиром, исходя из которого, мы будем оценивать все, происходящее в нашей жизни. В то же время, Евангелие, отодвинутое на второе место или даже поставленное вровень с чем-то очень важным, вряд ли станет для нас спасительным путем. |
| И все те гнусности очистятся и упразднятся и вместо них будут воздвигнуты и восставлены божественные жертвенники и священные храмы, в коих для украшения и увенчания их будут поставлены изображения животворящего креста и боговидные начертания пречистого тела Христова. Предсказание это уже получило для них благополучное выполнение: как вместо древа – древо, вместо храма – храм, вместо жертв – жертвы а вместо всего нечистого и скверного явились наши святыни, так вместо тех суетных и гнусных столпов, выражаясь ближе и применительно к словам пророка, теперь изобилуют, умножаясь и вызывая почтение, во всем Египте, как и во всей вселенной, всечестные столпы Спасителя, т. е. изображения, поклоняемые вместе с прочими святынями. Так именно и святые мужи, изъяснявшие богоносного пророка, понимали приведенные слова 16 . Отсюда речь наша обращается ко временам более древним. Посмотрим, что случилось с патриархом Иаковом, когда он отправился в Харран. При заходе солнца он отошел ко сну, взял камень места того, положил его под голову и увидел сон. Встав от сна, он сказал: истинно Господь присутствует на месте сем, а я не знал. Он назвал его страшным, домом Божиим и подумал, что это врата небесные. И вот поставив каменный столп, он возлил елей на верх его. И разве Бог отвергает это, как представляется беззаконникам? Нисколько, но благостно допускает, как это видно из того, что случилось с Иаковом после: Я вижу, говорит, что делает с тобою Лаван. Я Бог, явившийся тебе в месте Божием, где ты возлил елей на памятник, и где ты дал мне обет ( Быт. 31, 12–13 ). А что говорит по этому поводу великий из богословов Григорий? «Иаков видел во сне лествицу и восхождение ангелов и таинственно помазал елеем столп, может быть, для того, чтобы показать Камень, помазанный ради нас, и дал месту название видения Божия в честь явившегося и прочее, что богослов говорит здесь. Кому не станет ясно, – как научает различие в назначении одного и того же материала, напр. камней, – что одно и то же, возносимое Богу, приличествует Ему и заслуживает почтения, а посвящаемое бесам, отвратительно и гнусно. |
| Так говорит тот, кто ясно открыл нам тайну вышнего и божественного учения. Мы же перейдем теперь к рассуждению о других из наших таинств. Когда Господь наш Иисус Христос и Бог, одержав победу над смертию, водрузив славное знамя против тирании ада, укротив великого кита, тридневен восстал из мертвых, то, явившись ученикам, заповедал им: шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа ( Мф. 28:19 ). Они же тотчас рассеялись по всей земле, которую озаряет солнце, и прошел по ней глас их и до пределов вселенной достигло слово их. Так эти ловцы народов сетью слова живыми уловили тех, которые хотя немного подымались наверх из горького неверия. И первыми от обрезания притекшие к проповеди и таинству предвосхитили благословение благодати. Многие, отвратившись от Еврейского неверия и оставив отеческие обычаи, освободились от тяжести ига, под которой рабствовали закону, пока держались буквы, и приносят Богу всяческих вместо подзаконного служения поклонение в духе и истине. Вслед затем освободились от идольского безумия исторгнутые из Эллинского суеверия, жертвенников и тука. Другие, убегая варварского нелепого служения, были освобождены от властвовавшего дотоле обмана диавольскаго. Из всех их, сошедшихся в единое исповедание веры, составилась и устроилась кафолическая Христова Церковь . И все вместе приводимые к познанию Троицы во имя Её окрестились, причем нигде не вкрадывалось никакое (которое не прилично называть) именуемое на небе и на земле имя. Поэтому и к таинствам нашим отнюдь нельзя приступать, как к лишенным святости, и невозможно думать, что они как-либо восприняли скверну нечистых идолов. И потому говорящие Духом Божиим не произнесут анафемы на Иисуса ( 1Кор. 12:3 ). Эти же безбожники и неверы, если конечно не во имя Константина, но в Троицу крестились (думаю, что они не станут отрицать этого, ибо в противном случае нам не было бы нужды в этих состязаниях и борьбе, и они не доставили бы нам такое множество дел), – пусть ясно ответят нам, откуда же у них вкрались идолы? И если они хранят неприкосновенной и целой печать исповедания, то почему у них на языке всегда готово имя идолов? |
| 68 . Слушай небо,– приклони ухо земля, – и внемли вся тварь! Закон свят и заповедь свята, справедлива и блага. Прекрасно. Но если свято то, что доставляет нам божественное ведение в степени слабой и недостаточной, как бы под покровом буквы и сени, то сколь святее и божественнее благодать, дарованная нам Богом Словом? Она несравненно выше закона, доставляет нам более ясное и возвышенное откровение Троицы в духе и истине, посвящает и научает нас истинному и чистому познанию единого Бога и поклонению Ему, возрождает в высшее сыноположение Духом и ясно возвещает надежду царства небесного. Но враги благодати все это объявили идолопоклонством: до такой нелепости довело их нечестие! Так увлекаемые жалкими рассуждениями в неразумие и суету выходят они из границ здравого разума! Притом: закон имея только тень будущих благ, а не самый образ вещей, своими ежегодными жертвами, которые постоянно приносились, никогда не мог сделать совершенными людей подзаконных. Посему и не прекращалось приношение жертв. И однако закон свят, хотя и не мог сделать совершенными живших по нему. И заповедь свята, хотя она имела только тень будущего, а не самый образ вещей. – Что же такое самые вещи, которых закон был сению, т. е. благодать и истина, бывшие чрез Иисуса Христа, об этом пусть скажет необузданный язык новых язычников. Затем: закон ничего не усовершал и однако был свят. А что же Христос, Который ( Евр. 10:14 ) единем приношением совершил есть на веки освящаемых (ибо Он есть совершитель веры нашей, на Кого взираем)? Новоявленные Иудеи пусть снова распинают Его. Что дальше (говорят они), мы (потом) рассмотрим. А (теперь) опять обратимся к словам Павла и возможно внимательнее рассмотрим, насколько наше служение выше и превосходнее подзаконных священников и их священнодействий. Подзаконные священники, поскольку они, как люди, были облечены немощью, не только за народ, но уже и за самих себя приносили узаконенные жертвы ( Евр. 5:2–3 ). Наш же Первосвященник и Апостол исповедания нашего не имеет нужды, как те, делать это каждодневно сперва за свои грехи, а потом за грехи народа, ибо Он совершил это однажды, принесши (в жертву) самого Себя, и воссел одесную величествия на небесах, предтечею за нас вошед во внутреннейшее за завесу и соделавшись архиереем во век по чину Мельхиседекову (Евр. |
| О, если бы и эти (нечестивцы) подобно тем (идолам) хранили молчание! Подобни им да будут творящий я, и вси надеющийся на ня ( Пс. 113:16 ); потому что молчать лучше и полезнее, чем говорить нечестиво и безбожно то, что не подобает ни говорить ни мыслить тем, кои действительно любят лучшее. Кто в самом деле настолько легкомыслен, чтобы принимать пустые и неразумные речи их? Кто настолько лишен смысла и обладает столь извращенным умом? Никто настолько не уподобился скоту и не спустился ниже скотского неразумия, нет никого даже среди одержимых бесами и исступленных, чтобы выносить их болтовню и пустословие. Но этим пусть забавляются дети язычников, как древние так и теперь язычествующие у нас. У нас же да чтится Христос Бог наш и да получает поклонение от нас в духе и истине, как Бог и человек одновременно. Да чтится и честная икона Его достопоклоняемая, и да изображается, ибо по истине изобразимо, описуемо и подвержено страданиям тело, которое воспринял Он от святой Приснодевы Богородицы, как скоро и Сама Она оказывается изобразимою и описуемою, хотя бы и не желали того безумцы. Тело же, хотя и изображается, неотделимо от соединенного с ним ипостасно Бога Слова, как не отделялось оно от Слова, когда терпело страдания за нас; ибо ничто таковое не может содействовать разделению. Итак, присоединяя к приведенным другие изречения богоносных мужей, освободим Христову Церковь от всякой клеветы и навета, а также представим положения противников, исполненные всякого неразумия и обмана. Призовем же в священное собрание это Исаию, громогласнейшаго из пророков, и пусть он, как очищенный божественным углем, издалека прозирая духовными очами будущее, скажет: будет в последняя дни явлена гора Господня, и дом Бога Иаковля на верее гор, и возвысится превыше холмов, и приидут к ней вси языцы, и пойдут языцы мнози и рекут: приидите, взыдем на гору Господню, и в дом Бога нашего, и возвестит нам путь свой и пойдем по нему. От Сиона бо изыдет закон, и слово Господне из Иерусалима: и судити будет посреде язык многих и изобличит люди многи ( Ис. 2:2–4 ). |
| Верою в будущее Исаак благословил Иакова и Исава. Верою Иаков, умирая, благословил каждого сына Иосифова, и поклонился на верх жезла своего. Верою Иосиф, при кончине, напомнил об исходе сынов Израилевых, и завещал о костях своих. Верою Моисей, по рождении, три месяца скрываем был родителями своими; ибо видели они, что дитя прекрасно, и не устрашились царского повеления. Верою Моисей, пришедши в возраст, отказался называться сыном дочери Фараоновой, и лучше захотел страдать с народом Божиим, нежели иметь временное, греховное наслаждение, и поношение Христово почел большим для себя богатством, нежели Египетские сокровища: ибо он взирал на воздаяние. Верою оставил он Египет, не убоявшись гнева царского, ибо он, как бы о беспредельно нас превышающем? Господь наш Иисус Христос предлагал некогда Никодиму учение о духовном возрождении и говорил так: аминь, аминь глаголю вам: аще кто не родится свыше, не может внити в царствие Божие ( Ин. 3:5 ), потом к этому прибавил дальнейшие слова. Когда же Никодим совсем ничего не понимал, тогда Христос, показывая, что грубому человеческому уму совершенно недоступна высота заключающихся здесь мыслей, говорит: аще земная рекох вам, м не веруете: како, аще реку вам небесная, уверуете? И сверх того прибавил: аминь, аминь глаголю вам, яко, еже вемы, глаголем, и еже видехом, свидетельствуем: и свидетельства нашего никто же приемлет ( Ин. 3:11–12 ). Итак, неисследимо то, что выше нас. И если истинно, что мы согласно написанному, даже яже в руках обретаем с трудом ( Прем. 9:16 ), то разве не необходимо признавать, что в том, что превосходит наше понимание, совершенно необходима вера, не сопутствуемая пытливостью и не сопровождаемая пустыми вопросами? Ведь в таких предметах особенно ценится благоразумие. Его же из второй книги диалогов с Ермием. Не следует принятое верою испытывать смелыми изысканиями: вера не подлежит исследованию. Как упование видимое несть упование уже, еже бо видит кто, что и уповает ( Рим. 8:24 ), так и вера, исследуемая и не имеющая неисследимого, не была бы верою, подобно приведенной в пример надежде. |
| Такова речь непокорных, которые потому, может быть, и не могут подчиняться царству Христову, что имеют царем Мамону. Но пусть они расскажут нам, как совершилось это отпадение. Надо исследовать причину этой перемены. Если люди добровольно вышли из подчинения Владыке, то или потому, что Он не был в состоянии управлять, или потому, что не имел силы защищать их. В действительности же напротив, господствуя от века в державе Своей, Он наполняет небо и землю, и в руке Его все пределы земли. Он называется Богом еже спасати и Богом спасения нашего. Он родился ради нас – Господь и Спаситель, и нет никого спасающего помимо Его. Или они отрицают, что Он богоприлично промышляет и управляет нами? Но Он заставляет солнце сиять над добрыми и злыми и дождит над праведными и неправедными? Он посылает дождь утренний и вечерний, и дает пищу всякой твари. Он говорит: Отец мой доселе делает, и аз делаю ( Ин. 5:17 ), указывая этими словами на Свое попечение и помышление о нас. Или разве они не признают величия Его? Но Он есть Царь великий по всей земле, и величию Его нет конца. Власть Его, может быть, частная, ограниченная и определенная временем? Но царству Его нет конца, и Ему покланяется всякое колено небесных, земных и преисподних. Или Он имеет нужду в разуме? Но разума Его нет числа, и никто не познал ум Господень. И если думают, что Он не внемлет нам и не печется о нас, то кто говорит голосом святых: «Не хочу смерти умирающего, чтобы обратился он на путь свой и жива была душа его. В одно и тоже время Я говорю нечестивому: «смертью умрет» и: «обратись от пути своего, исполни закон и правду, ходи в заповедях жизни, и будешь жив и не умрешь; и все грехи твои, коими согрешил, непомянутся?» Или есть у Бога какой-либо недостаток мудрости и правды? Но кто мог бы измерить бездну премудрости, точнее – самопремудрости? Премудростью Он распростер небеса, основал землю и все вообще сотворил премудростью. А что Он благ и имеет и прочее все, за что всеми восхваляется и славится, – зачем касаться величия Божия, превышающего ум и слово и дерзать на невозможное? Да не впадем случайно по недостатку разума и осмотрительности в пропасть безумия подобно нечестивым! |
| 7и 6:19–20). Притом тех было много, ибо смерть прерывала и возбраняла им жить. А этот, как пребывающий во веки, имеет и священство не преходящее; посему и может всегда спасать приходящих чрез Него к Богу ( Евр. 7:23–25 ). Те служили образу и тени небесного и ежегодно входили во святая святых с чужою кровью. А этот получил служение тем превосходнейшее, чем лучшего Он ходатай завета ( Евр. 8:5–6 ), первосвященник будущих благ в большей и совершеннейшей скинии нерукотворной, – и не с кровью козлов и тельцов, но со Своею кровью вошел однажды во святое святых и приобрел вечное искупление ( Евр. 9:11–12 ). Он Сам был и священник и жертва, почему и открыл нам святая святых, отверз для всех врата небесные и сделал их доступными, легко и удобно проходимыми. Какое различие лиц – Христа и Аарона с его преемниками, совершенно не сходных! Какое беспредельное и бесконечное расстояние между ними и какое различие жертв! Там приносилась кровь бессловесных животных, а здесь приносится кровь пречистого Агнца, вземлющаго грех мира. Различны, сверх того, заветы и скинии. Там было рукотворное и временное, уничтожаемое временем, не имеющее прочности и, говоря вообще такое, что уже обветшало, устарело и посему исчезло. Здесь же не рукотворное и временное, но постоянное и вечное, всегда обновляемое, никогда не изменяемое, не уменьшаемое и не уничтожаемое. Кроме того необходимо различать служение и жертвы. Те были тучные и плотские, – как бы в образах предначертывая и представляя грядущее и истину, они не имели (и не давали) совершенства. Наши же, совершаемые в духе и истине, усовершают приносящих чрез них Богу жертву хвалы, и через них непрестанно взывают: авва Отче ( Рим. 8:15 ). И если бы совершенство, говорит (апостол), достигалось посредством Левитского священства (ибо для сего дан закон народу), то не было бы нужды восставать иному Священнику по чину Мельхиседекову, ибо закон ничего не довел до совершенства, но вводится лучшая надежда, посредством которой мы приближаемся к Богу ( Евр. 7:11, 19 ). |
| Скачать epub pdf Лейпциг – Вена – Братислава – Яссы. Избрание на Филадельфийскую кафедру Феотокис мирно занимался в Лейпциге научными и издательскими трудами, когда его постигла весть о том, что греческая община Венеции избрала его своим епископом. Это избрание стало для него одним из больших жизненных искушений. Весть эта своей внезапностью привела его в замешательство. По его собственному признанию, он «в течение многих часов пребывал в ужасе». Никифор был далек от тщеславных намерений и совсем не обрадовался такому известию. Он сознавал всю тяжесть епископского служения, к тому же ему было знакомо плачевное положение Филадельфийской кафедры, которую стремился подчинить себе Римский папа 60 . Между Феотокисом и венецианской греческой общиной завязывается переписка, продолжавшаяся почти четыре года (первое письмо Никифор отправил 4 февраля 1772 года из Лейпцига и последнее 8 ноября 1775 года из Ясс) 61 . В письмах Феотокиса ясно выражены его взгляды на святительское служение (на этот раз он вынужден был от него отказаться, но епископство Никифора, как увидим далее, было в путях промысла Божия о нем и о Церкви), а также твердое неприятие церковной Унии. В первом ответном письме, после мучительных раздумий, Никифор с четкостью выражает свое отношение к архипастырскому служению: «Поскольку епископский сан есть ни что иное как забота о многих душах, и от совершенства или от несовершенства [исполнения таковой заботы] зависит честь и вечное спасение того, кто берет ее себе на плечи, нет человека благочестивого и достойного, или ученого, или добродетельного, имеющего все лучшие качества, который бы не позаботился изо всех своих сил удалить от себя такое предприятие». Именно об этом с первого момента помышлял Никифор; он признавался: «Три дня и три ночи, пока я находился в раздумье об этом предприятии, по мне лился холодный пот и, о чем бы я ни думал, ничто другое не приходилось мне по душе кроме как совершеннейшее отклонение этого избрания» 62 . Несмотря на все свои колебания, Феотокис, глубоко переживавший о судьбе своего народа, решает принять избрание, но лишь при соблюдении определенных условий, которые он и сообщает письменно греческой общине. Во-первых, греческая община должна добиться совершенной независимости от папского престола и Унии и следовать догматам Восточной Православной Церкви, находясь в юрисдикции Константинопольского патриарха (архиепископство Филадельфийское должно быть «истинным чадом Греческой Восточной Церкви» – пишет Феотокис в автобиографическом письме). Во-вторых, избрание его во епископы Филадельфийские должно быть утверждено патриархом Константинопольским 63 . Лишь по исполнении двух этих условий Никифор соглашался приехать в Венецию. |
| Не следовало бы говорить: «Все другое хорошо и похвально, и мы одобряем и радуемся и благодарим Бога, премудро управляющего Церковью . Возведение же из светского звания не похвально, почему этот вопрос оставляем под сомнением и оставляем окончательное решение до возвращения наших апокрисиариев». Но как чрез нас и вместе с нами подвергаются опасности быть обвиненными и блаженные отцы Никифор и Тарасий, которые также из светского чина достигли высшего церковного сана, – мужи, являющиеся светилами нашего времени и громогласными глашатаями благочестия, жизнию и словом держащие истину, – то я считал необходимым присоединить и это к сказанному, чтобы показать, как эти блаженные мужи выше всякого обвинения и клеветы. Хотя едва ли кто посмеет признать их виновными, но и над ними тяготеет соблазнительный переход из светского звания к епископству, и они подвергаются укоризне, стоя выше укоризны, ибо и они из мирян посвящены в высший церковный сан: кто заслуживает почтения и перед кем преклоняются в благоговейном изумлении, те не избегают хулы. Но сии мужи Тарасий и Никифор, в светской жизни блиставшие как звезды и представившие собой образец церковной жизни, – они ли избраны в священный сан с нарушением канонов? Не мне это говорить, не хотел бы это я слушать и от другого. Ибо это были строгие блюстители канонов, борцы за благочестие, гонители нечестия, светильники миру по божественному Писанию, державшие слово жизни. Если же они не соблюли канонов, которых не знали, никто не может поставить им того в вину, ибо за то и прославлены они Богом, что сохранили то, что приняли». «Вышесказанным я объяснил то, что мне нужно было сказать по отношению к другим (Тарасий, Никифор, Амвросий, Нектарий), о себе же как было раз сказано, так и еще скажу: я против воли был возведен на кафедру и ныне занимаю ее против своего желания. Во всем же показывая повиновение вашей отеческой любви и в то же время желая представить, что дело идет не о словопрении, а об очищении памяти блаженных отцов наших, мы сделали соборное постановление на будущее время не возводить прямо из мирян или из монахов в епископский сан без прохождения предварительных священных степеней. |
|
|
