| Здесь выразилось первенствующее положение Церкви в деле культурного развития Византии, проявилась руководящая роль духовенства и монашества, обрисовалось значение богословия как науки. Поэтому будет вполне справедливо оттенить, в числе факторов византийского духовного просвещения, и талантливую и продуктивную деятельность православного духовенства. Оно не только оказало очень большое влияние на возрождение византийского просвещения в IX b., но и занимало первое в науке и литературе место и в последующее время, вплоть до падения Византии. Обзор памятников византийской литературы X-XV b. потом раскроет перед нами и многочисленные имена церковных писателей, и значение каждого из их трудов в отдельности, и общий ход фактического влияния Церкви и конкретного участия духовенства в развитии духовного просвещения; здесь же отметим, что просветительная деятельность византийской иерархии, клира и монашества не только утверждалась на канонических требованиях, но и обусловливалась правовым положением духовенства в Византии, а равно находилась в связи с общими задачами его исторического служения. III. Деятельность византийских иерархов, клириков и монахов на поприще духовного просвещения и богословской науки в X-XV b. Конечное назначение патриарха состоит в сохранении вверенных ему душ, в жизни во Христе, сораспинании миру. Свойства патриарха – быть учительным, безусловно, одинаково относиться ко всем, как к лицам высокого, так и низкого положения, быть кротким в отправлении правосудия и обличительным относительно неповинующихся, без страха возвышать голос в защиту истины и догматов даже перед лицом царя. Далее, Византийский патриарх мыслился общим духовным отцом ( κοινς πνευματικς πατρ), поставленным свыше от Бога. Он заботится о спасении христиан всей Вселенной ( πανταχο τς γς) и молится за всех Богу. Он носит образ Бога ( φρει τπον Θεο) на земле, Который и поставил его покровителем христиан всей Вселенной ( προσττης τν πανταχο τς οκουμνης χριστιανν), защитником и попечителем их душ; посему все должны чтить его и любить, оказывать ему повиновение и послушание, относиться к нему как к отцу. |
| Анна Громова, председатель Наблюдательного совета Фонда содействия возрождению традиций милосердия и благотворительности «Елисаветинско-Сергиевское просветительское общество», представила доклад «Российские и европейские традиции в деятельности Елизаветы Федоровны», который зачитала Людмила Шумская. Автор обратила внимание на деятельность Елизаветы Федоровны, предшествующую созданию Марфо-Мариинской обители, рассмотрела ее опыт жизни в Германии. В 1884 году, вступив в брак с великим князем Сергеем Александровичем, она прибывает в Россию, где существуют свои традиции благотворительности, идущие, в частности, от святых Евфросинии Суздальской, Евфросинии Полоцкой; существуют благотворительные учреждения императрицы Марии Федоровны, общества попечения раненых и больных воинов. «Елизавета Федоровна принимает обязанности по руководству благотворительностью – возглавляет Комитет помощи голодающим, создает Елизаветинские благотворительные общества », – отмечает автор доклада. Елизавета Федоровна широко использовала в своей деятельности европейские принципы, отметила далее докладчица. Суммы собирались из лотерей, концертов, прибылей к капиталам; великая княгиня неоднократно вносила свои личные деньги. Под ее покровительством были созданы Елизаветинская гимназия, Дом детских трудовых артелей. В 1895 году была создана новая общин сестер милосердия Красного креста. Направлениями ее деятельности были также – помощь погорельцам Московской губернии, помощь пострадавшим от наводнения в Москве в 1908 году. Ею были учреждены тюремно-благотворительные комитеты; основаны приюты для детей осужденных. Была создана Иверская община милосердия, которая за 6 лет оказала помощь более 40 тыс. больным. Во время первой мировой войны не побоялась создать лазарет для немецких пленных. Анна Громова особо отметила в докладе, что на путь служения она вступила вместе с мужем вел. князем Сергеем Александровичем. После его смерти ее не оставляло чувство, что «многое не успела вместе с ним», и она «старалась наверстать упущенное». |
| и проч. От слов давно переход сделан к делу: солдаты-духоборы вышли из рядов войск, ополченцы сдали свидетельства, податей не взносят, губернаторам шапок не снимают, лошадей не дают, прочих властей презирают… Неужели подобные разоблачения Съезда менее интересны и серьезны, чем выдуманные корреспондентом «Рус. Вед.» вопрос об отбирании детей сектантских и конфискации имуществ, над чем ломаем мы копья, вот уже два месяца? Неужели обо всем этом не стоило подумать, поговорить, посудить хотя бы тем же охранительным и «самым православным органам печати», по выражению Л.Н. Толстого, (очевидно здесь имеется в виду все тот же Гражданин»!)? Нет, – мы как видно – любим более оцеживать «комаров» и поглощать верблюдов!… Да, кстати два слова по содержанию последнего письма 78 гр. Л.Н. Толстого «о покровительствуемых им Самарских молоканах» (штундо-баптистах). В нем дорога для нас откровенность графа, в известной мере объясняющая миссии, почему толстовство имеет такой успех среди всех – и новых, и старых сект. Плоды этого успеха представляет духоборческая эпопея. Маститый писатель, он же и ересиарх, очевидно живо следит и руководит движением, к нему ездят издалека сектанты всех фракций, как к меценату… Он хлопочет, «как сумел», за угнетенную невинность…, т.е. агитирует при посредстве эмигрировавших заграницу своих поклонников в заграничной прессе, Евангелическом союзе и др. … Все это так, и за откровенное слово спасибо. Но зачем «архипроповеднику мира, любви и правды» понадобилось в письме говорить неправду, что будто бы «дети не одних этих молокан (штундистов!), а как ему известно, многих и многих сектантов и попов отбираются от них, и делается это по закону на основании 39 ст.»?… Мы решительно заявляем, что Самарский случай исключительный и другого нигде миссионеры не знают. На Съезде были представители от всех епархий и заявляли, что ничего подобного им не известно, а в отношении раскольников и быть не может по самому закону. Не имеет ли гр. Толстой в виду факта отобрании двух детей у князя Хилкова и его незаконной жены Цецилии Вернер? Но это ведь совершилось, по ходатайству матери князя Димитрия – княгини Ю.М. |
| Старец – епископ затронул в своей беседе вопрос большой важности, над которым нельзя не задуматься, так как он служит ключом к объяснению одного из главнейших тормозов миссии. Но да простить благостный архипастырь, что имя его газетные зоилы пронесли яко зло: не ведят бо, чт творят, и о чем говорят! В обвинительном против миссионерского Съезда акте «Рус. Вед.» и «Вестн. Евр.» упомянуто также и о постановлениях съезда, относительно воспрещения издавать на русском языке немецкие, принятые у штундистов богослужебные книги, а также отправлять в кирхах и молитвенных домах немцев-баптистов богослужения на русском языке для наших штундистов. Что же тут, спросим мы, узрели либеральные органы несоответственного с задачами и долгом православной миссии? Неужели последняя не обязана обнаруживать пред правительством вредные для православия и незаконные действия лютеранской генеральной консистории, за своею цензурою издающей, –переменив лишь обложки и заглавие, – книги, которые запрещены министерством В.Д. к обращению среди русского населения? Или миссия должна молчать о том, что немецкие пасторы укореняют нашу штунду? Слава Богу, миссионеры ясно и глубоко сознают святой долг служения Церкви и родине православно, и не растлены новейшею теорией всяческой свободы и непротивления, во вред родному православию. Немцы и так слишком много сделали зла нашему отечеству, чтобы покрывать их преступные действия. Довольно с них того, что роль попустителей-покровителей охотно берут на себя либеральные русские писатели и органы. «Вестник Европы» протестует даже против постановления Съезда о необходимости закрытия раскольничьих школ и о предоставлении сельским обществам дискреционного права высылки распространителей лжеучений по приговорам. При этом почтенный журнал высказывает такие суждения, которые свидетельствуют, что и серьезные органы малосведущи в области вопросов миссии и сектоведения. Так, относительно закрытия раскольничьих школ «Вест. Евр.» выражает абсурдное мнение, что «эта мера будто бы может отразиться на числе раскольничьих детей в правительственных и церковных школах, что в последних количество учащихся раскольников растет, якобы благодаря свободе выбора школ, отсутствию принуждения косвенного или прямого " … (какая деликатная чуткость)! «В сближении, совершающемся путем совместного обучения, всего драгоценнее именно то, что оно добровольно, в этом и только в этом залог его искренности и прочности», докторально возглашает «Вест. |
| чтобы с миссией отнюдь не соприкасались никакие меры содействия правительственной власти в способах пресечения преступных деяний злой и корыстной воли наглого обмана и тупого фанатизма распространителей сект… Да успокоится же сектофильствующий лагерь, не в меру скорбящий о том, что миссионерский Съезд уделил, якобы, много внимания и потратил много времени на обсуждение мер внешнего воздействия на сектантов. Ничего нового, в области репрессивных мер, Съезд не изыскивал; но принимая во внимание священную обязанность охраны меньшей братии, нуждающейся в опоре и ищущей защиты от наглости и обмана в области своей веры там, где и следует искать, Съезд лишь разъяснил то, что в данном случае давно уже законом предусмотрено, но, по беззаконию исполнителей и супостатов Церкви, не проводится в жизнь, а остается только на бумаге. Итак, «зело восшумевшие» за интерес расколосектантства органы печати узрели страх там, «идеже не бе страх " … Но вот еще один вопрос: почему та же печать прошла молчанием действительно страшные вещи, раскрытые на том же казанском миссионерском Съезде, – в публичных его заседаниях, следовательно, представленные на суд общества и печати?… А там действительно разоблачалось очень много нового и опасного, и доказывалось: что враждебное миссии течение укрепилось «на верху горы» общественной жизни, что оно значительно, если не числом, то влиянием, что анти-миссионерская партия сектофилов имеет своих сторонников и в салонах столичной и губернской знати, и в судах, и земствах, отечественной печати и даже в исполнительных органах власти; что партия покровителей расколосектантства, православная по метрике, прогрессивная по убеждениям, для которой все веры и секты превосходны, одно лишь православие никуда непригодно, потому что держит народ в страхе Божием, в повиновении закону и правительству… Там говорилось, что интеллигенты, тормозящие успехи миссии, прозирают в русском – расколосектантстве «сияние проблесков света, пробивающегося в темную народную среду, – «зарю освобождения нашего простолюдина от пут суеверия православной Церкви, – видят в сектантстве доступ к социальной свободе масс и в других сферах жизни народа». |
| Является таким образом недоуменный вопрос: откуда появилось это слово «предположение»? Если так записано в приговоре суда, то почему ни председатель, ни прокурор не предложили эксперту, – если его заключение было только предположительное, – не предложили дать заключение определенное, почему, в случае неясности и нетвердости оснований экспертизы, не возразили эксперту, хотя бы в виде вопроса, – против его заключения, словом, почему все входящие в состав присутствия суда во всем, по-видимому, соглашались, соглашались настолько, что и прокурор, обосновавшись прямо на экспертизе, указал только на применение закона о наказании? – Ясно, что заключение было определенное и достаточно в глазах суда обоснованное. Тогда является другой вопрос: откуда в письменном изложении приговора палаты значится слово «предположение»? Секретарь ли не выразумел и внес его, или что другое? И от чего, если, по мнению палаты, то было «предположение» одно, не вызвать снова эксперта и не допросить его? Словом, здесь-то и видится какое-то недоразумение. …Разъяснить это недоразумение мы не в состоянии. Но не в личных каких-либо видах и не в осуждение кого-либо, а в видах более ясной постановки дела отправления правосудия, мы останавливаемся на мысли, – что было бы полезным окончательное слово эксперта вписывать в протокол заседания с его ведома, и если то не противно законам судопроизводства, предъявлять его для подписи. Если в делах гражданских требуются подписи всех спрошенных свидетелей, то почему же в делах уголовного характера не иметь подписи лица, от показаний которого зависело в большей или меньшей степени все направление дела? – Тогда подобных недоразумений не было бы, при теперешнем же порядке вещей эксперт, дающий на суде свое заключение, и не знает, что об его заключении написано в протоколе. Настоящую заметку мы вынуждаемся огласить потому, что во всех уголовных делах нет дел более щекотливых, как дела по преступлениям против веры. Всякий оправдательный вердикт по этим делам производит сенсацию в местном обществе и очень вредно отзывается на интересах Церкви, которую закон берет под свое покровительство. Почему и начинать эти дела и вести их, и направлять и кончать нужно с большою осмотрительностью и при освещении всякого дела экспертизою и не в первой только инстанции суда, а еще более в судебных палатах, куда некоторые из них поступают в апелляционном порядке. |
| Лжеучение произвело и производит разрушительное влияние на все население зараженных приходов. Доверие к истинности православной Церкви сильно подорвано; в крестьянском населении заметно положительное охлаждение к молитве, к богослужению, к Церкви и к духовенству; крестьяне мало молятся дома, а церковные богослужения посещают еще меньше, участвовать в крестных ходах даже стыдятся. Много есть таких прихожан, которые хотя и считаются еще православными, но в церкви бывают только тогда, когда говеют. Усердия к содержанию приходских храмов в исправности и должном благолепии нет. Нет сомнения, что не религия, а вопросы социально-политического характера привлекли к себе все внимание крестьян, живущих в слободах, в которых свободно развивается толстовщина. Все крестьяне если не открыто, то в душе разделяют учение толстовцев о необходимости отнятия земель у помещиков, – а отсюда – и общее недовольство существующим порядком устройства государственной жизни, нерасположение ко всем тем, кем этот порядок поддерживается и охраняется. Это недовольство выражается крестьянами и прямо и косвенно: в селениях, где развивается толстовщина, почти нельзя встретить ни одного крестьянина, который бы не начал или не окончил своего разговора на какую угодно тему жалобой на свою горькую судьбу, на свою бедность: «вот ему следует и подати платить и другие повинности справлять: а тут скот у него пропал, денег взять не откуда, земли у него совсем мало, не то что у такого-то помещика: «эка столько десятин одному человеку! На что оно ему?». Недовольство соседними помещиками несомненно выражается и тем, что в местностях, зараженных толстовщиною, почти ежегодно крестьяне жгут помещичьи скирды хлеба, сена и соломы. Бросается в глаза, что в ряды толстовцев открыто становятся по преимуществу крестьяне, наиболее испытывающие материальную нужду, и молодые парни. На общественных сходах все вопросы также решаются большинством крикливой молодежи, явно покровительствующей толстовщине. Нельзя не видеть вредного влияния толстовщины и в том, что прежде вполне покорные начальству, теперь крестьяне очень часто подолгу отказываются от принятия мер, предлагаемых им начальством для общественного благоустройства. |
| В последующие за этими событиями годы политическая напряженность в Италии продолжала сохраняться. Григорий III, в отличие от своего предшественника, не пришел к новому соглашению с Лиутпрандом, и, когда в 732–733 годах король лангобардов напал на Равенну, папа своим авторитетом поддержал экзарха, который отправился в поход, чтобы вернуть завоеванный лангобардами город. Григорий III договорился также со сполетским герцогом Траземундом о передаче пограничной крепости римским воинским частям. Но именно этот союз стал для папы роковым, так как, когда в следующем году Лиутпранд пошел войной против Траземунда, герцог просил убежища у папы. Король снова появился в 739 году под стенами Рима, но вынужден был отступить, захватив при этом четыре важные крепости. Положение папы Григория III казалось совершенно безнадежным. Помощи от императора ждать не приходилось. «Нужда вдохновила его на смелый шаг. Оставленный греческим Востоком на произвол судьбы, фактически преданный им, папа Римский обратился к ведущей власти германского Запада» 86 . Он отослал франкскому правителю Карлу Мартеллу с епископом Анастасием и пресвитером Сергием два письма, где красочно описал бедственное положение Римской Церкви, и перед лицом опасности, постоянно исходившей от лангобардов, настоятельно просил Карла о помощи. Этот шаг, очевидно, был сделан слишком рано, поскольку политические обстоятельства времени в настоящий исторический момент складывались неблагоприятно для положительного исхода дела. Карл Мартелл был связан с Лиутпрандом, оказавшим ему помощь в борьбе с сарацинами 87 , и даже символически усыновил его сына Пипина Младшего. Таким образом, Карл, вынужденный действовать очень осторожно, хотя и не отказался покровительствовать Римской Церкви, но ограничился на первый раз лишь переговорами с лангобардами. «Понтификату Григория III придает особое значение тот факт, что он первым пришел к мысли связать папство с франками... мысли, на столетия вперед определившей ход европейской истории... Если даже его попытка сближения с франками не имела тогда практического успеха, именно при нем были заложены основы дальнейших контактов с Франкской империей, которые начинали формироваться еще при его предшественнике благодаря личности Бонифация. С большой степенью вероятности можно предположить, что Карл Мартелл, будучи не в силах непосредственно исполнить просьбу папы, в то же время оказался очень уступчивым в своей политике по отношению к Церкви, поддерживая порученную папой Бонифацию работу по организации Церкви в Гессене и Тюрингии и способствуя открытию новых епархий» 88 . |
| Особенно Карамзин указывает на важность и необходимость сельских школ. «Учреждение сельских школе, говорит он, несравненно полезнее всех лицеев, будучи истинным народным учреждением, истинным основанием государственнаго просвещения.... Между людьми, которые умеют только читать и писать, и совершенно безграмотными гораздо более расстояния, нежели между неучеными и первыми метафизиками в свете. История ума представляет две эпохи: изобретение букв и типографии; все другия были их следствием». В обществе начались богатые пожертвования на дела народного просвещения. Прочитав «План», богач Демидов пожертвовал в 1803 г. до миллиона рублей деньгами, имением (в 450 тысяч рублей), библиотекой и несколькими кабинетами для Московского университета, для будущих университетов и для основания высшего учебного заведения в Ярославле (Демидовский лицей); другой богач, Шереметев, в том же году пожертвовал до 2 ½ миллионов рублей деньгами и недвижимым имуществом на разные благотворительные цели; дворянство Харьковской губернии, по призыву Каразина, сделало пожертвование в 400 тысяч рублей на заведение Харьковского университета. Было много и других пожертвований в пользу университетов и других учебных заведений, каковы пожертвования Безбородка, Голицина, княгини Дашковой и графа Н. П. Румянцева (пожертвования изданий на древней русской истории и драгоценного Музея, вместе с домом для него). 4 Учреждая повсюду высшие и низшие училища, импер. Александр постоянно покровительствовал всем ученым и писателям, поощрял их ученую и литературную деятельность, награждая их труды, помогая им издавать их сочинения и даже некоторых приближал к себе и пользовался их советами. Карамзин, первый и лучший писатель александровской эпохи, был самым приближенным человеком и истым другом импер. Александра. Инициатива просветительной деятельности выходила от самого государя, самая же деятельность сосредоточивалась главным образом в высшем аристократическом обществе. Кроме ближайшего к государю кружка, который составляли несколько известных лиц: Строганов, Новосильцев, Кочубей и Чарторыжский, и в котором зачинались и приводились в исполнение планы всех реформ, ознаменовавших начало царствования, известно много других лиц, которые были также передовыми и знаменитыми деятелями в области просвещения, как-то: Завадовский, первый министр народного просвещения, М. |
| 1.5. Особо хотелось отметить развитие миссионерского служения на Украине. Здесь возрождение миссионерского служения осложняется наличием расколов и сильного католического прозелитизма, частым проявлением религиозной нетерпимости, покровительством местных властей, особенно в западных областях Украины, раскольникам и униатам. Если в Восточной Украине, где преобладает русскоязычное население, нет проблем с духовно-просветительской литературой, то на Западной Украине ощущается нехватка православных изданий на украинском языке, что используют в свою пользу противники канонической Церкви. Двойственная позиция к Украинской Православной Церкви интеллигенции, находящейся под влиянием политических настроений, затрудняет доступ священнослужителей в высшие учебные заведения. Однако, несмотря на эти и другие осложняющие обстоятельства, во многих епархиях Украинской Православной Церкви появляются свои формы и методы миссионерского служения. Пожалуй, самым действенным здесь является организация паломнических поездок к Православным Святыням Востока, Греции, Святой горы Афон, по древним монашеским обителям России. Паломнические поездки, осуществляемые по благословению епархиальных архиереев, а иногда при их личном участии, способствуют созиданию евхаристических общин, устранению надуманных националистических разделений, духовному единству православных. Заметную роль в миссионерском делании играют епархиальные средства информации, некоторые из них, например, “Харьковские епархиальные ведомости”, епархиальная газета Херсонской епархии и другие выходят на двух языках, что сразу же снимает всякое обвинение в русификации. Днепропетровский журнал “Спасите наши души” нашел способ и язык общения с широкой аудиторией, что, несомненно, оказывает свое положительное воздействие. С помощью Миссионерского отдела образуются миссионерские центры, например, в Крымской епархии. А опыт по организации миссионерских детских летних лагерей успешно опробован в Херсонской епархии. Вместе с тем, мы осознаем недостаточность усилий Миссионерского отдела в осуществлении миссионерских программ на Украине. Однако, для успешного взаимодействия необходимо создание Миссионерского отдела Украинской Православной Церкви и института епархиальных миссионеров. |
|
|
