| Рассказ о новгородском волхве, однако, относится, как уже говорилось выше, к Начальному своду 90-х гг. XI в., когда Хроника Амартола также, как показывает приведенный выше пример, могла привлекаться летописцем . Хождение по водам упоминается и в тексте, непосредственно предшествующем рассказу о новгородском восстании: «Сице творяше Аньний и Мамъврий, волъшвеньемь чюдеса творяшет а противу Моисиови, но вскоре не възмогоста противуМоисиови, но и Куноп творяше мечтанье бесовьско, яко и по водам ходити (курсив мой.– М. П.), и ина мечтанья творяше, бесом лстим, на погубу собе и инем» . Упоминание некоего «Кунопа» (ср. в Лавр. «Конобъ») следует, скорее всего, понимать не как имя собственное, а ошибку одного из первых переписчиков летописи: это вполне может быть испорченное слово «кобь», т. е. гадание , которое не вносит искажения в общий смысл и построение текста («но и кобь творяше, мечтанье бесовьско»). Источник этого фрагмента апокрифический (с волхвами Валаамом и его сыновьями Еносом/Аносом/Аннием и Акрисом/Амбрием/Амврием, или только с последними, Моисей состязается перед фараоном) , однако о хождении по водам в нем не сообщается, что заставляет предполагать принадлежность рассказа о Глебе и предшествующего фрагмента одному автору . Исходя из относительно скудных данных летописного рассказа и принимая во внимание несомненное наличие в нем не только устной основы, но и литературных реминисценций, попытаемся восстановить картину событий. Вопрос о времени новгородского мятежа остается дискуссионным. Сводный летописный текст не дает оснований полагать, что все указанные в ней события происходили в один год. В историографии, тем не менее, немногие исследователи пытались дать независимую от летописной хронологии датировку новгородского мятежа. А. А. Шахматов предложил самую раннюю датировку волнений под предводительством волхвов, предположив, что все они имели место в 1064/65 г. Н. Н. Воронин полагал, что Глеб прибыл на княжение в восставший город в 1066 г. , что, безусловно, ошибочно, поскольку в указанном году княжил еще Мстислав, а епископом был Стефан. В. В. Мавродин также датировал восстание ранним периодом княжения Глеба, неверно определяя его начало 1066–1069 гг. О. М. Рапов отнес новгородский мятеж к 1069 г., до 23 октября (битва на Гзени); по мнению исследователя, это было вызвано длительным отсутствием в городе твердой епископской и княжеской власти после разорения города Всеславом, что привело к оживлению языческих верований . Б. А. Рыбаков датировал восстание в Новгороде во главе с волхвом 1069–1070 гг., но без какого-либо обоснования . |
| (...) Удивительно, что Сын Божий говорит не наукообразно в отличии от книжников и фарисеев, но беседует с народом на языке крестьян и рыбаков, щедро расцвечивая речь пословицами и поговорками: «Уже бо и секира при корени древа лежит: всяко древо, еже не творит плода добра, посекаемо бывает, и в огнь вметаемо» (Мф. 3:10); или: «Его же Лопата в руце Его, и отеребит гумно Свое, и соберет пшеницу Свою в житницу, плевелы же сожжет огнем неугасающим» (Мф.3:12) ; или вспомним и притчу о сеятеле зерна - Слова Божия : «Се изыде сеятель, да сеет.. И сеющу, однова падоша при пути, и прийдоша птицы и позобаша ея; другая же падоша на каменных, иде же не имаху земли многи, и абие прозябоша, не имаху глубины земли. Солнце же взсиявша, привянувши: и не имаху корения, изсохша. Другая же падоша в тернии, и взыде терние, и подави их. Другая же падоша на земли доброй, и даяху плод...» (Мф.2-8) По воле Божией сей горний, благолепный речевой лад обрели апостолы, а потом - святые отцы, келейные старцы, древнерусские летописцы, православные писатели, особо средневековые, изредко мирские, что сподобились дара Божия. Образный, пословично-поговорочный, прибауточный язык былого русского крестьянства, воплощённый в былинах, песнях, сказках, православно-житийной мифологии и даже в обыденной речи, бытовал не ради самоценности языка, не ради пустомельного краснобайства, но из русского любомудрия да ради зримого выражения народной жизни. Ведь и Сын Божий, и святые отцы поучали притчевым, по-крестьянски пословичным, природно образным языком лишь ради благолепного и украсного воплощения в речевой стихии Слова Божия». О крестьянской набожности... «Кто не понимает Православия, тот никогда не поймет народа нашего», - утверждал Федор Достоевский, гениально отобразивший русскую душу с ее горними взлетами и дольними падениями в бездну, когда поводыри - лукавцы либо слепцы. Сии заморские и доморощенные поводыри, лукавые либо слепые, столетиями расшатывали духовные крепи русского народа; и случались лихолетья, когда народный домострой подвергался сокрушительным ударам. |
| Фальсификатор, желающий подделаться под древний язык, если создаваемый им текст достаточно велик, непременно допустит какую–либо нелепую ошибку, которой не может быть в подлинном тексте или из-за его хронологической отнесенности, или из-за территориальной (следовательно, языковой и этнической) приуроченности. Например, о фальсификаторе первой трети XIX в. А.И. Сулакадзеве акад. И.И. Срезневский писал: «В подделках он употреблял неправильный язык по незнанию правильного, иногда очень дикий». 111 «Влесова книга» выдается за текст, написанный до того, как у славян появились глаголица и кириллица. В то время у них (всех славян!) бытовали только открытые слоги, носовые гласные О и Е, особые звуки ять, Ъ, Ь; после мягких согласных могли следовать только определенные гласные звуки, а после твердых, наоборот, другие. Были и иные особенности фонетики и морфологии, позднее исчезнувшие или изменившиеся по разным языкам. Но орфография «дощечек» показывает, что тот, кто их надписал, не умел обозначать носовые: он воспроизводил их в соответствии с тем, как это гораздо позже делалось в польском языке; в то же время на «дощечках» есть места, показывающие изменения, которые позднее произойдут в сербском, хотя эти процессы взаимоисключают друг друга. Во «Влесовой книге» отражено смешение Е и ять, которое появится только в смоленских грамотах в начале XIII в., отвердение шипящих и Ц – процесс еще более поздний в славянских языках; приведена глагольная форма БЯ вместо существовавшей б; при слове женского рода употреблено числительное в мужском роде; имеется ряд нелепостей в склонении существительных, в образовании причастий и т. п. и т. д. Содержание «Влесовой книги», ее язык (о чем можно судить хотя бы по тому отрывку, который приведен в статье В. Скурлатова и Н. Николаева) свидетельствуют, что перед нами явная подделка. Авторов, пытающихся доказать обратное, нисколько не спасают рассуждения о «совершенно неожиданной картине далекого прошлого славян». Во «Влесовой книге» речь идет о славянах–скотоводах, живших «за тысячу триста лет до Германриха» – за 13 столетий до готского вождя середины IV в. |
| «Легенда о смерти Олега, - пишет исследователь, - явно направлена против князя. Героем оказался не сам князь, а его конь, через посредство которого действовали неумолимые вещие силы. Легенда построена на противопоставлениях: с одной стороны - князь, прозванный " Вещим " , сюзерен ряда " светлых князей " , триумфатор, возвратившийся из похода на греки с золотом, шёлком и мирным договором, а с другой - всего-навсего лошадь. Узнав о предсказании, князь принял нужные меры, отослал коня, а после похода укорил кудесника. Но составитель сказания считал, что волхвы и кудесники Русской земли не ошибаются. Орудием исполнения высшей воли выбран конь, то есть символ добра, благожелательности к человеку, образом которого наполнен весь русский крестьянский фольклор и народное искусство. Тот самый конский череп, на который " въступи ногою " великий князь, действует в фольклоре как источник благ, охранитель сирот, податель мудрых советов. Славянская археология знает ряд случаев, когда конский череп зарывался под угол дома, очевидно, в качестве могучего оберега. Хороших людей конь, или его череп, или бронзовый оберег-амулет в виде коня всегда охраняет от зла. А здесь? " От сего ли лба смерть было взяти мъне? " И неумолимая смерть, предреченная волхвами могущественному князю, здесь-то и настигла его». Б.А.Рыбаков считает эту явно враждебную Олегу легенду также языческой по происхождению: смерть-расплату князю-узурпатору предсказывают не христианские священники, а язычники-волхвы. В данном случае нас интересуют не обстоятельства возникновения легенды, а факт её использования летописцем-христианином. Существует неясность по поводу места погребения Олега. В разных текстах оно определяется неодинаково. «Повесть временных лет» считает, что он похоронен в Киеве, на Щекавице. Подчеркнём, не на Старокиевской горе, где хоронили киевских правителей, а на отдалённом холме за границами города. Здесь действительно существовал большой курган, но раскопками Н.Ф.Беляшевского княжеского захоронения в нём не обнаружено. |
| А у нас действительно этого не было. По поводу цитат, которые вы приводили. Вы привели их, извините, с купюрами. В частности, Вы сослались на Иоакимовскую летопись. Я лично тоже придерживаюсь мнения, что она на самом деле поддельная. Там есть любопытный момент: вначале говорится о том, что язычники разрушили мост для того, чтобы Добрыня и его люди не перешли реку, а буквально через несколько предложений говорится, что на этот мост вывели камнеметы. Как это? Что это за несовпадения, которые замечал еще академик Рыбаков? Но, допустим, в рамках нашего диспута мы будем считать, что это подлинная летопись, хотя признают ее не все. Но я сейчас говорю: пускай она подлинная. Вопрос: что мы там видим? Во-первых, очень любопытный момент: вы после цитирования Иоакимовской летописи почему-то упоминаете о ростовской земле. Раз вы читали Иоакимовскую летопись, то знаете, что отряд Путяты, те, которые крестили – это были ростовчане. Андреев А.В.: Я так не углублялся, честно говоря. Бабенко Ф.В.: Тогда я просто процитирую: «Тысяцкий же Владимиров Путята, муж смышленый и храбрый, приготовив ладью и избрав от ростовцев пятьсот мужей, ночью переправился выше града на другую сторону» 11 – и так далее. То есть, на самом деле те люди, которые пришли с Добрыней и Путятой, это были те самые ростовцы, о которых вы говорите: «долго сопротивлялись». Второй момент. Вы цитировали, в частности: «клялись не пустить Добрыню в город и не дать идолов ниспровергнуть». Ну, во-первых, Добрыню-то они в город впустили. Добрыня проповедовал несколько дней на другой стороне. Город на две части разделен рекой Волховом. Он проповедовал, и крестили сотни людей. То есть там была мирная проповедь , и никакого насилия со стороны христиан не было. Это если вы прочитаете сам текст. Причем у местных язычников была возможность на самого Добрыню напасть или его пытаться как-то силой прогнать. Они этого не делали. Андреев А.В.: Так вроде они ворвались в его дом, насколько я понимаю. Бабенко Ф.В.: В том то и дело, что Добрыня был на другой стороне Волхова. Они ворвались в его дом, где была его семья: жена и дети. Притом, что со стороны Добрыни никакого насилия еще не было. То есть вы просто представьте себе ситуацию: пришел человек, говорит: «я хочу вас крестить». Вы такие перед ним двери закрываете, и вместо того, чтобы ему, грубо говоря, морду набить, вы идете, убиваете его жену. Это что – такое поведение, которым вы гордитесь? |
| Таким образом, сколь бы ни огорчительным выглядело это для украинских националистов, князь Владимир-Красное Солнышко был рождён русской матерью, на ныне российской территории, воспитан русской бабушкой - увы, увы - но такова историческая правда. О происхождении Малуши, конечно, спорят. Иные пытаются вывести её от рода древлянского князя Мала (которого, как полагают многие авторитетные историки - в частности, Б.А. Рыбаков, А.В. Поппэ, А.Ю. Карпов, не исключая и современника нашего, академика П.П. Толочко, после разгрома Искоростеня княгиня Ольга, конечно, не пощадила); отсюда представляется совершенно невероятным, чтобы после этого дочь его, носительницу, по языческим понятиям, кровной мести, она поставила бы близ себя, создав все условия для свершения расплаты. Гораздо большего, на наш взгляд, доверия заслуживает свидетельство классического историка В.Н. Татищева, который считал Малушу дочерью богатого купца Малка Любчанина (из балтийского Любека, столицы Ганзейского союза), позиции которого были чрезвычайно сильны в Новгороде. «По должности» же в одной из древнейших и достовернейших русских летописей - Ипатьевской - Малуша вообще названа не «ключницей», а «милостницей» Ольги; имперский историк, академик И.И. Срезневский объяснял это слово как «любимица», «фаворитка». То есть занятием её была раздача милостыни, важное дело христианки. А сиюминутное негодование Ольги было вызвано не чем иным, как нарушением ею, Малушею, заповеди «не прелюбодействуй»... Возмужав, Владимир вернулся под родительский (фактически - бабушкин) кров, и был поручен на воспитание своему дяде, воеводе Добрыне (то есть гнев Ольгин отнюдь не распространялся на всю фамилию собеницы). А затем, в возрасте 10 лет, будучи самым младшим из трёх детей Святослава, был поставлен отцом на княжение в важном Новгороде - в то время как старшему от него на пять лет княжичу Олегу была определена в удел Древлянская, несравнимо менее значимая, земля. В Киеве стал править самый старший, Ярополк. Смерть бабушки, Ольги, последовавшая в 969 году, и гибель их отца, Святослава, в 972-м, разрушила и без того хрупкие и неприязненные (все они были от разных матерей) связи между братьями. |
| 13 В недавнее время открыта в зале одного из Нипсвийских, Хорсабадских дворцов след. надпись: «Дворец Саргона. Велик, царь.... Асирии. Я царствовал от Яшпона (О. Крит или Кипр), до пределов Египта и страны Мосх, владел обширной Финикией, целой Сирией- Я осадил, и взял город Самарию и проч. и Саргон был полководец Салманассара IV, коего он низвергнул и· овладел Ассирийскою короною. Можно думать, что Саргон на пути в Египет разрушал владения Израильтян, Филистимлян и Финикиан. См. Дорра сравнение Библ. текста с Саргонскими летописями в «Annales de philosophie chretienne. 1864 года. 16 Тир. Полагают два или даже три Тира. Первый был выстроен Сидонянами на берегу Средиземного моря, разрушен Салманассаром и Навуходоносором; другой был построен против старого вблизи на острове или на скале. По разрушении нового Александром Македонским, на развалинах старого снова выстроен был Тир, весьма много уступавший в силе и богатстве обоим. Последний брошен был жителями уже в конце XIII ст. по Р. X., при нашествии Сарацин. Теперь это небольшое селение, где на развалинах древнего Тира, рыбаки раскидывают и сушат свои сети. По другим древний и новый Тир были две части одного города. Во всяком случае древний Тир разрушен, не существует. Пророчество исполнилось по разрушении Тира Александром Вел. 17 «Со стороны твердой земли, гов г. Муравьев, предо мною тянулись по морю прерываемы «обвалами стены и башни внутренней гавани. По ее развалинам раскинуты были сети рыбаков. Со стороны моря разрушение хаотическое. Гранитные основы гавани Тира, мраморные колонны, резные капители и архитравы его храмов, все скатилось в море. Остров, на котором, был построен Тир, есть голая скала, а в иных местах составляя задние дворы – домов, занята их огородами. Перешеек и нижняя часть его теперь застроены несколькими бедными домами... Развалины мол, трех или четырех башен составляют лучшее украшение Тира». См. путешествие по ев. местам ч. IV стр. 297-о Тире. 1854 г. С.-П. 18 Феман и Боцра – города или провинции Идумеи. Феман находился недалеко от Петры – столицы Идумейской, а Боцра (Босра, Бостра, Восор) в Восточной Идумеи был под властью то Евреев, то Моавитян ( Иер. 48:24 ), то Идумеян. По мнению бл. Иеронима, здесь под Боцрою разумеется вся Идумея. См. у Калмета. |
| Крупным специалистом по источникам древнерусского церковного права, был С. В. Юшков. Изучению славянских и русских редакций «Кормчей», а также, княжеским уставам и уставным грамотам церкви, посвятил ряд монографий и статей современный ученый Я. Н. Щапов. Блестящим знатоком и исследователем летописей был М. Н. Тихомиров, продолживший изыскания Шахматова в области источниковедения русской истории. Среди последователей М. Н. Тихомирова – такие маститые историки, источниковеды и архивисты, как А. И. Рогов и, ныне здравствующий, С. О. Шмидт. Неоценимый вклад в изучение средневековой истории Руси внес выдающийся археолог А. В. Арциховский, по существу, открывший новый вид источников – новгородские берестяные грамоты. Их изучение радикально изменило представление о грамотности новгородцев и, вероятно, также жителей других русских городов, которая, в действительности, была гораздо более распространенной, чем это представлялось раньше, до этих находок. Археологические исследования в Новгороде продолжил ученик Арциховского Янин, который в наши дни почитается за патриарха российской истории и археологии. После Б. Д. Грекова, во второй половине 20 века, лидирующее положение в отечественной исторической науке занял один из крупнейших историков и археологов советской эпохи, исключительно, талантливый ученый Б. А. Рыбаков. В отличие от Арциховского и Янина, регионом его преимущественных научных интересов был не русский северо-запад, а юг – Киевщина и северное Причерноморье. Именно там он осуществил большую часть своих археологических раскопок. На юге он видел очаг русской государственности, и потому, он всегда оставался противником норманизма, не доходя, однако, до фантастических версий о западнославянском происхождении Рюрика. В его многочисленных работах, история древней Руси представлена в контексте взаимоотношений со всем славянским миром. Сферой интересов ученого были летописи и другие источники по истории древней Руси, в том числе, такой своеобразный текст, как «Слово о полку Игореве», которому он посвятил ряд работ. |
| «Особо следует отметить то отражение, какое фигура В Б получила в эпосе. Уже работавший в 90-х гг. XI в. киевский летописец, сообщая о вокняжении В Б в 1044 г., счел необходимым отметить слухи об особо развитых языческих суевериях при полоцком княжеском дворе: В Б был будто бы рожден „от вълхвования“ и по совету волхвов носил на себе некое „язвьно“, с к рым родился (по распространенному, но предположительному толкованию — часть околоплодной плевы), и „сего ради немилостив есть на кръвопролитие“. Спустя столетие в „Слове о полку Игореве“ (Слово о полку Игореве/Под ред. В. П. Адриановой-Перетц. М., 1950) появился вполне сложившийся эпически гиперболизированный образ князя-волхва; он „в ночь влъком рыскаше“, за одну ночь „дорыскаше“ из Киева до Тмутаракани, слышит в Киеве звон полоцких колоколов и т. п. Чудесные возможности В. Б. видятся автору „Слова“ причиной удивительного политического взлета и падения полоцкого князя: так, он „скочи ко граду Кыеву и дотчеся стружием (копьем? — А. Н.) злата стола Киевскаго“, а затем „скочи от них (киевлян. — А. Н.) лютым зверем в плъночи из Бела-града, обесися сине мгле“ и проч. Знаменательно отсутствие в „Слове“ каких-то упреков в адрес В Б , присутствующих в летописи, но нет и „воспевания“ полоцкого князя „как общерусского героя“, к рое иногда усматривают (Рыбаков Б. А. Древняя Русь: Сказания, былины, летописи. М., 1963. С. 85−98). В позднейших былинах, особенно о „Волхе Всеславьевиче“ (Былины. Л., 1986. С. 89−94.), облик В Б окончательно теряет всякую реальную связь со своим историческим прототипом, превращаясь из узурпатора киевского стола в одного из сказочных защитников Киева от некоего „индейского царя“, хотя волшебные способности Волха Всеславьевича, к рый умеет „обвертываться“ то „ясным соколом“, то „серым волком“, то „гнедым туром-золотые рога“, живо напоминают В Б из „Слова о полку Игореве“». (7) Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов//М., Л., Изд. АН СССР, 1950. С 17. (8) ПСРЛ. Т. 2. Вып. 2. стб. 608 (9) Галерея на сайте sobory.ru, статья на сайте московского патриархата. |
| Вот, например, что писалось позже, но с опорой на постоянно существовавшую точку зрения в западной военно-исторической науке в книге «История военных флотов» Шабо-Арно (Спб., 1896): «Путем обещаний и подарков императрица привлекла в свои владения довольно большое число английских моряков, сделав их инструкторами русских рыбаков и неотесанных мужиков, которые были призваны для управления парусами и пушками кронштадтских кораблей». 4 Следует, однако, сказать, что сам А. Орлов предназначенное ему по указу императрицы вознаграждение в сумме 22 757 рублей попросил раздать людям в эскадре, которые участвовали в экспедиции и содействовали успеху своей храбростью, трудами и слепым подчинением. 14 тысяч он просил раздать нижним чинам, как морским, так и сухопутным, 6 тысяч отдать семейству капитана первого ранга Толбукина, погибшего в боях, — «на приданое дочерям и на воспитание сыновей». 5 Придворные летописцы, однако, не утвердили его в этом звании, не записывали в указы, предавали забвению. Им в немалой степени это удалось. Фигура Спиридова у нас недооценена и до сих пор требует более внимательного рассмотрения военными историками, популяризации, утверждения в народном сознании как выдающегося флотоводца. Г. Спиридов уже на исходе Архипелагской кампании подал прошение, в котором написал, что вступил в корабельный флот в 1723 году, был при флоте на море пять кампаний, «продолжал службу на Каспийском, Балтийском, Азовском, Северном, Атлантическом и Средиземном морях», «был под командами и сам командиром, а потом флагманом командуя, эскадрами и флотом, но ныне (в 1773 году) — „по дряхлости и болезням“ — он просил от военной и статской» службы отставить. В январе он сдал флот своему ученику контр-адмиралу Елманову и отбыл в Россию в свое имение Нагорье под Переславлем-Залесским. Как-то уж очень похоже закончили свою жизнь выдающиеся русские флотоводцы — Спиридов и Ушаков. Ревнивы к истинной славе власти предержащие. 6 Алжирским и тунисским. 7 Севастополь состоит из двух греческих слов «Севастос» и «полис». Есть различные переводы: город славы, величественный, почтенный и т. д. Наиболее предпочтительное толкование — «высокий, священный город». В 1797 году Павел I переименовал Севастополь в Ахтияр. Прежнее название городу было возвращено лишь в 1826 году. 8 |
|
|
