| Мысль об отмщении, действительно, не умирала ни среди лишенной Родины молодежи, ни среди ее учителей. Достаточно вспомнить такую организацию, как «Национальный союз нового поколения». В одном из печатных выступлений ее идеологи писали: «Главные убийцы и палачи нашей родины боятся смерти. Их истребление является первым нашим заданием. Эти трусливые собаки не все живут в Кремле. Они могут быть застигнуты на митингах, и адреса многих из них находятся в телефонном справочнике. Для того чтобы добраться до Сталина, нужно убрать Максима Горького и Демьяна Бедного, нужно устранить Кирова в Ленинграде и Косиора с Постышевым на юге. Бессмертие этого великого дела разнесется по всей России. Час возмездия приближается для голодных нив нашей измученной Родины». 115 Политическое оттесняло духовное, – скажут одни. Патриотизм свободных людей требовал действий, – могут промолвить другие. Забывается только евангельское: «Мне отмщение, Аз воздам». В Петровско-Полтавском кадетском корпусе служил о. Даниил Думский. В Мариинском Донском институте и в Русском кадетском корпусе им. великого кн. Константина Константиновича долгие годы трудился упоминавшийся уже о. Василий Богдановский, наделенный изумительным даром проповеди . Уже в 1914 г. его проповеднический талант был по достоинству оценен епархиальной властью. В указе архиепископа Таврического были такие слова: «Благодаря Бога за дарование мне в Вашем лице столь ценного сопастыря, я предлагаю Вам не ограничивать себя проповедованием слова Божия в своем лишь храме, но использовать Ваш дорогой для всякого священнослужителя талант... и выступать с проповедью всюду, где только пожелаете. Всякий священно-церковный служитель Таврической епархии обязан оказать Вам всяческое содействие в исполнении Вами святой обязанности – проповеди слова Божия. Никто не вправе стеснять Вас временем проповеди или выбором темы. Явившись в любой храм, Вы имеете право приказать поставить аналой и произнести слово, какое положил Вам на сердце Господь». 116 Во 2-м Донском кадетском корпусе преподавателем Закона Божия трудился выпускник Духовной Академии кандидат богословия монах Иоасаф (Иван Васильевич Скородумов). Многим детям он заменял отца и был для своих чад истинным другом. |
| Образ Алеши Карамазова, посланца Церкви и монастыря на служение миру, еще не воплощен в русской жизни. Это воплощение — задача будущего. Для ее успешного разрешения надо отдавать себе отчет в том, что христианской политики никогда не было и никогда не будет. Но невозможность христианской политики, о которой могут мечтать лишь утописты, не отрицает трезвой политики христиан, задача которой не воссоздание святой Руси, а строительство истинно гуманной, заботящейся о каждом человеке, ответственной в правовом и моральном отношении, далекой и от злой борьбы интересов, и от слепой партийной ненависти демократии. «Бесы» и большевистская революция О большевистской революции написано несметное количество умных статей и солидных исследований. Но никто из авторов этих работ не превзошел по глубине мысли пророческих раздумий Достоевского о метафизических основах большевизма. Живя в 1867 году за границей, Достоевский с тревогой всматривался во все происходящее на родине. И чем больше он всматривался, тем настойчивее укреплялась в нем мысль о неизбежности столкновения между «европейским антихристом» и «русским Христом». Волновала его больше всего мысль, не заразится ли Россия западными ядами атеизма, позитивизма и социализма. В этих размышлениях застал Достоевского приехавший в Дрезден брат его жены, Анны Григорьевны, студент Петровско-Разумовской академии. Под влиянием его живых рассказов у Достоевского родилась мысль написать роман о студенческом движении и выдвинуть на первый план фигуру студента Иванова, который, по рассказам шурина, играл в движении большую роль. Узнав впоследствии, что Иванов, названный в романе Шатовым, был убит Нечаевым, Достоевский поразился этим фактом как сбывшимся предсказанием. Убедившись, что он не оторвался от России, что чувствует биение ее пульса, Достоевский окончательно решил засесть за роман-памфлет и показать в нем, как «бесы вышли из русского человека и вошли в стадо свиней» . К счастью для русской литературы, Достоевский своего романа-памфлета, центральной фигурой которого должен был стать Нечаев-Верховенский, не написал. |
| Вот понятие – Родина. Каким оно может быть зверино-узеньким и до какой безмерной, всепоглощающей, самоотверженной широты оно может вырасти. Я знал любовь к ней в самой примитивной форме – в образе ностальгии, болезни, от которой умирают дикари и чахнут обезьяны. С трехлетнего возраста до двадцатилетнего я – москвич. Летом каждый год наша семья уезжала на дачу: в Петровский парк, в Химки, в Богородское, в Петровско-Разумовское, в Раменское, в Сокольники. И, живя в зелени, я так страстно тосковал по камням Москвы, что настоятельнейшею потребностью – потребностью, которую безмолвно и чутко понимала моя мать, – было для меня хоть раз в неделю побывать в городе, потолкаться по его жарким, пыльным улицам, понюхать его известку, горячий асфальт и малярную краску, послушать его железный и каменный грохот. Однажды – мы тогда жили в Химках, 21-я верста по Николаевской железной дороге – случилось так, что в доме деньги были в обрез. Я пошел в Москву пешком, переночевал у знакомого причетника и пешком вернулся назад, совсем голодный, но с душою насыщенной, отдохнувшей и удовлетворенной. Но особенно жестокие размеры приняла эта яростная «тоска по месту» тогда, когда судьба швырнула меня, новоиспеченного подпоручика, в самую глушь Юго-Западного края. Как нестерпимо были тяжелы первые дни и недели! Чужие люди, чужие нравы и обычаи, суровый, бледный, скучный быт черноземного захолустья… А главное – и это всего острее чувствовалось – дикий, ломаный язык, возмутительная смесь языков русского, малорусского, польского и молдавского. Днем еще кое-как терпелось: застилалась жгучая тоска службой, необходимыми визитами, обедом и ужином в собрании. Но были мучительны ночи. Всегда снилось одно и то же: Москва, церковь Покрова на Пресне, Кудринская Садовая, Никитские – Малая и Большая, Новинский бульвар… И всегда во сне было чувство, что этого больше никогда я не увижу: конец, разлука, почти смерть. Просыпаюсь от своих рыданий. Подушка – хоть выжми… Но крепился. Никому об этой слабости не рассказывал. |
| С 1908 по 1914 год обителью руководил архимандрит Афанасий. В 1911 году в монастыре числилось 33 человека, располагалась церковно-приходская школа, в которой обучалось 20 мальчиков – детей бедных родителей. Кроме нее работала странноприимная школа для паломников. В 1911 году по благословению архимандрита Афанасия была издана книга «Московский Сретенский монастырь». Автором ее был ризничий обители иеромонах Иосиф, который интересовался историей, умел работать с документами в архивах. За свои заслуги в том же 1911 году он был награжден наперсным крестом от Святейшего Синода . Любопытно, что иеромонах Иосиф в отличие от архимандрита Мелетия († 1883), добивавшегося реставрации церкви преподобной Марии Египетской , предлагал разобрать древнюю церковь и построить новую. Обосновывал он свое предложение тем, что из-за аварийного состояния здания служб в нем не проводилось уже несколько десятилетий . Работой иеромонаха Иосифа заканчивается дореволюционное изучение истории Сретенского монастыря. Гребенюк В.П. Икона Владимирской Богоматери и духовное наследие Москвы. М., 1997. С. 46–78, 85–110. Книга Степенная царского родословия//Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). T. XXI. СПб., 1908. С. 424–440. Макарий (Веретенников), архимандрит. Жизнь и труды святителя Макария, митрополита Московского и всея Руси. М., 2002. С. 219, 302–309. Материалы для истории, археологии и статистики г. Москвы, по определению городской думы собранные и изданные руководством и трудами Ивана Забелина. Материалы для истории, археологии и статистики московских церквей, собранные из книг и дел преждебывших патриарших приказов В.И. и Г.И. Холмогоровыми при руководстве И.Е. Забелина. Ч. I. М., 1884. С. 465, 555–559. Материалы для истории, археологии и статистики г. Москвы, по определению городской думы собранные и изданные Иваном Забелиным. Ч. II. М., 1891. С. 624. Архив внешней политики Российской империи. Ф. СПб. Главархив, IV-34. Оп. 145. 1865 г. Д. 1. Л. 278. Токмаков И.Ф. Историко-статистическое и археологическое описание Петровско-Разумовского. М., 1902. С. 43. |
| С начала 1919 года в России повсеместно вскрывались и изымались мощи угодников Божиих. Великим постом было получено известие о поругании святых мощей в Воронеже, и 23 марта в проповеди отец Иоанн обличал эти действия властей. В апреле Василий Федорович приехал в Москву и 27–го, в Фомино воскресенье, обвенчался с Еленой Сергеевной. После венчания он с женою возвратился в село, где жил и учительствовал до 1921 года. В эти годы, самоотверженно трудясь, неся тяготы и скорби своих близких, он укреплялся духом и созревал для служения своей будущей пастве. После кончины сестры Анны, также жившей в Поиме на его попечении, Василий получил письмо от отца:«Бедный наш мальчик, как много жизненных осложнений свалилось на твою милую головку! Утешаюсь мыслию, что, может быть, Господь Бог испытует Своего избранника. А все–таки, несмотря ни на какие личные невзгоды и напасти, следует спешить делать добро». Для завершения образования Василий Федорович в июле 1920 года приехал в Москву; экзамены выпускники академии сдавали на квартире отца Владимира Страхова. В марте 1921 года будущий пастырь переехал ближе к Москве и устроился счетоводом в Построечном управлении узкоколейки Орехово–Зуево. Вскоре вместе с Еленой Сергеевной и сыном Даниилом он поселился у тестя в Петровско–Разумовском. 3 июля 1921 года, в Неделю Всех святых, в земле Российской просиявших, Василий Феодорович был рукоположен святым Патриархом Тихоном в диакона, а 7 июля, в праздник Рождества Иоанна Предтечи, — в иерея к храму Святителя и чудотворца Николая у Соломенной Сторожки. Никольский храм был построен усердием офицеров расквартированной здесь 675–й пешей Тульской дружины по проекту архитектора Федора Шехтеля и освящен епископом Можайским Димитрием (Добросердовым) в 1916 году. Он располагался на земле Сельскохозяйственного института и был приписан к институтской Петропавловской церкви. После революции церковь была закрыта, как и все храмы при учебных заведениях, и ее прихожане перешли в Никольский храм. Приход Соломенной Сторожки в основном составляла научная интеллигенция, жители поселка при Сельскохозяйственном институте. Группа профессоров института обратилась к отцу Василию с просьбой заняться христианским просвещением их детей, и батюшка, многие годы сознательно готовившийся к пастырской деятельности, с радостью принял это предложение. Он сумел привлечь к участию в богослужении приходскую молодежь, из которой составился прекрасный церковный хор; вел с духовными детьми беседы об основах православного вероучения; посещал с ними концерты классической музыки, разбирал литературные произведения. Просветительской деятельностью среди молодежи занимались по его благословению и некоторые члены общины. |
| Помимо работы, направленной на привлечение средств, члены Комитета непосредственно наблюдали за детьми очага и за внутренним распорядком жизни в нем. С этой целью в очаге ежедневно бывал дежурный член Комитета . В конце рассматриваемого десятилетия комитет учредил второй очаг, который был открыт к очередной годовщине убийства Великого князя Сергея Александровича — 4 февраля 1913 г. на средства, пожертвованные З.Г. Рейнбот, принявшей на себя обязательство вносить в Комитет в течение трех лет ежегодно по 3000 руб. Квартира для размещения очага была безвозмездно предоставлена профессором В.Ф. Снегиревым при его доме на Плющихе. Попечительницей очага стала княгиня Н.П. Оболенская . В очаг принимались дети от двух лет до школьного возраста. При приеме родителям ребенка предлагалась для заполнения врачебная карточка, где особое внимание уделялось перенесенным инфекционным заболеваниям. Во избежание заноса в очаг инфекционных болезней родителям вручали правила, утвержденные в 1907 г. Советом Елисаветинского благотворительного общества, где, в частности, указывались сроки изоляции в случае острых инфекционных заболеваний. Дети в очаге по возрасту подразделялись на три группы. Младшая (от 2 до 4–5 лет) занималась играми. Средняя (5–7 лет) разнообразным рукоделием. Старшая (7–8 лет) подготовкой к поступлению в учебные заведения. Дети всех трех групп здесь хорошо себя чувствовали и имели необходимые возможности для развития своих способностей. Работы, выполненные детьми, выставлялись во время Пасхи с тем, чтобы показать плоды детского творчества родителям, членам очага и просто публике, проявляющей интерес к этому интересному явлению. В день Рождества Христова дети сами украшали елку изготовленными ими игрушками, радовали всех выступлениями в концерте, получали подарки, призы и лакомства. Кроме ежедневных прогулок, дети совершали экскурсии на трамвае в Сокольники, Петровско-Разумовское, Зоологический сад. В такие однодневные прогулки их снабжали продуктами, хлебом и чаем. В 1912 г. состоялось трехдневное путешествие в Саввино-Сторожевский монастырь . 6.3. Награды Елисаветинского благотворительного общества |
| Была в книголюбии Николая Ивановича еще одна черта, резко отличающая его от большинства собирателей книжных богатств. Ему была органически чужда скаредность накопителя. В студенческом блокноте, помеченном 1908 годом, оттиснута печать: «Книжная торг, при кружке люб. естествозн. М. С. — X. И. Заведующий». Заведовал торговлей сам Вавилов: закупал литературу, вел бухгалтерию. Суть «предприятия» сводилась к тому, что на деньги, которые жертвовали (или временно ссужали) кружку некоторые профессора Петровки, закупалась естественнонаучная литература. Необеспеченные студенты, члены кружка, приобретали потом эти книги в своей лавке по сниженной цене. Сам заведующий лавкой, сын богатых родителей, мог бы, конечно, покупать нужные ему книги и без скидки. Но он тем не менее принял на себя эту возню с гривенниками и пятиалтынными, таскал из центра города в далекое Петровско-Разумовское пачки закупленных томов и даже время от времени покрывал из собственного кармана недостачу, которая возникала из-за недобросовестности некоторых «покупателей». Зачем? Тут начинается область домыслов. Можно сказать только одно: больше, чем собирать книги, Вавилов любил их пропагандировать, раздаривать, посылать друзьям, сотрудникам, близким. Это осталось у него навсегда. Радость от общения с книгой была неполной, если он не мог приобщить к ней других. Почти каждое письмо (особенно если оно направлено в провинцию) Вавилов заканчивает припиской о том, что отправил адресату оттиски новых статей или недавно появившиеся книги. Жена Дончо Костова вспоминает: «Если Николай Иванович, приехав из Ленинграда, задерживался в Москве в воскресный день, то всегда посещал нас после своих прогулок по книжным магазинам и всегда с подарком — книгами и билетами в театр». Для той же цели служила личная библиотека академика. Это собрание, уникальное по богатству и разнообразию литературы, было предоставлено в полное распоряжение сотрудников его института. «Мы могли приходить и рыться в книгах в любое время, даже если хозяин дома отсутствовал», — рассказывает бывшая вировка О. Н. Сорокина. Вавилов даже пенял некоторым сотрудникам на то, что они не берут у него книг. Когда ботаник В. В. Маркович, не по своей воле вынужденный жить за пределами Ленинграда (он был выслан за религиозные симпатии), пожаловался директору, что институтская библиотека неохотно присылает книги в Малую Вишеру, Вавилов ответил: «Кое-какие книги вы можете брать у меня дома; я менее строг. Различное отношение в библиотеках вызывается тем, что вировская библиотека используется чрезвычайно, а моя ищет читателей». |
| – Хм! Сретенский!!! Давайте мне пачку! Так что в целом народ жаждет, отнесся к акции благожелательно и с оптимизмом. Дмитрий Корольков, 3-й курс Что можно сказать о нашем «миссионерском стоянии»? Стояли по соседству: продавцы носков, распространители рекламных листовок «Одежда для больших», газет с предложениями работы и мы, активисты Русской Православной Церкви. Меня очень занимал вопрос: кто окажется важнее для этого множества людей, спешащего на работу через станцию метро «Петровско-Разумовская». Буквально через полчаса бабульки (со своими носками, газетами и листовками) с угрожающим ворчанием покинули место нашей дислокации… Запомнился один интересный случай. Подошел мужчина, взял «Подарок от Святейшего Патриарха», сказал, что до работы еще долго – почитает. Сразу почему-то вспомнилось из жизнеописания митрополита Антония Сурожского: «Попал ты, мужик». И действительно, через 40 минут возвращается (до работы он не доехал): «Слушай, парень, дай еще: хорошая штука, я сослуживцам отнесу». Вообще радует недоверие народа к множеству сект, существующих в столице. Оно было настолько сильно, что его едва могли поколебать наши плакаты с «благословением Святейшего Патриарха». Народ проходил мимо. Другие долго и методично спрашивали, откуда мы, кто наместник монастыря, кто издатель Евангелия, требовали все мыслимые документы: и студенческий билет, и бумагу от архимандрита Тихона. И даже после всех этих сложных процедур, длившихся порой по 10–15 минут, кто-то уверялся в нашем Православии и брал подарок, а кто-то все-таки уходил, не приняв «сектантскую» книгу. К сожалению, пришлось столкнуться и с прямой ненавистью к Богу Иисусу Христу, Его Евангелию: «Я еврейским Богам не поклоняюсь». Кто-то брал книгу, потом выбрасывал, топтал ногами, плевал, тушил об нее сигареты. Тяжело было подбирать такую книгу в таком состоянии. Не легче и запускать руки в мусорки, что мне всегда виделось как прерогатива скорее бомжей, чем семинаристов. Под конец тяжелого дня, правда, уже было все равно: как на тебя смотрят и что говорят. |
| Прошу во имя справедливости пересмотреть дело моего мужа и освободить его, чтобы он мог умереть среди своей семьи, которую он честно воспитал, дав стране полезных работников. Мой сын, несмотря на то, что его отец был выслан, был недавно выбран в члены-корреспонденты Академии Наук, как выдающийся ученый в области механики. Я глубоко убеждена, что в деле моего мужа произошла какая-то ошибка или клеветнический оговор. Я верю, что Вы восстановите справедливость и мой муж будет освобожден, его дело будет рассмотрено в судебном порядке, как это предусмотрено нашей Конституцией, чтобы он мог доказать свою невиновность. Я верю, что Вы не обманете надежд старого человека. ... Глубокоуважающая Вас. ...» 28 мая 1940 г. Нач-к Управления НКВД г. Москвы майор ГБ Михайлов после наведения ряда справок, говоривших однозначно, что Артоболевский был расстрелян,» не нашел оснований для пересмотра дела [наверное, не хотел какого-то шума или травмировать семью] и " оставил решение бывшей Тройки НКВД от 14 февр. 1938 г. в силе» 28 сент. 1943 г. Артоболевская же подала прошение на имя Патриарха Московского и всея Руси, в котором просила его хлопотать о возвращении осужденного сосланного на 8 или 10 лет без права переписки. Там же она указывала, в частности, что он после революции до 1924 года был настоятелем церкви в Петровско-Разумовском, а затем, по ее закрытии до 1931 года настоятелем Церкви Святых Адриана и Наталии на Мещанской. С 1931 по 1938 г. муж нигде не служил и жил на иждивении сына, члена-корреспондента Академии Наук Ивана Ивановича Артоболевского...» Неизвестно, однако, был ли ответ Патриарха Сергия на это обращение. Научные труды Артоболевского относительно немногочисленны. Это магистерская диссертация " Первое путешествие Св. Ап. Павла с проповедью Евангелия» (1899 г.). Статьи:» О именуемом Феодоритовом слове» (1894), об архитектуре храма Сельскохозяйственной Академии (1915 ) и около 20 слов и поучений, произнесенных по долгу службы в учебных заведениях и помещенных в разных сборниках. |
| Тихвинская церковь предстает как гармония объемов, рисунка силуэта и пластики архитектурных деталей: руста по граням нижнего яруса, сдвоенных пилястр восьмерика, сложного профиля карнизов и нарядных, напоминающих ручную лепку, наличников. Но главное – храм приведен в удивительное согласие с характером местности. В окружении старых деревьев церковь выглядит скромным, уединенным сооружением. Вид на нее открывается со стороны р. Луги. Отсюда поставленная на пологой возвышенности церковь воспринимается неожиданно монументально, почти без помех, во всей выразительности своих пропорций. Согласно историческим сведениям, в церкви находился иконостас старинной работы из трех «тяблов» (поясов, ярусов). «Антиминс храма освящен архиепископом Гавриилом. В углах его лики 4 Евангелистов, в середине четвероконечный крест, а под ним – картина тайной Вечери». Антиминс был освящен 13 (24) декабря 1775 г. В храме находились такие святыни, как кресты с мощами свв. Моисея Мурина, Нила Столбенского, Антония Римлянина и частицами Животворящего Древа и ризы Пресвятой Богородицы, а также иконы: образ Божией Матери Тихвинской в вызолоченной ризе с драгоценными камнями и старинная икона Знамения Божией Матери. Приход романщинской церкви соседствовал с Вычелобовским и Петровским. Он включал три помещичьи усадьбы: Романщину, Солнцев Берег и Рапти. С 1878 г. приход церкви состоял из 7 деревень, с числом прихожан – 1020 человек. В приходе короткое время действовала школа в д. Бор, где находилась также и одна из часовен прихода (наименование не установлено). Школу в Бору закрыли за неимением подходящего для нее помещения. Взамен ее в 1879 г. в Раптях помещиком А. А. Половцовым открыли школу на 20 детей (мальчиков). Всего же в приходе обучалось до 80 крестьянских детей (на 1884 г.). Крестные ходы совершались: 24 июня – в Петровске в д. Петровско (Петровские Бабы. – А.Н., О.Н. ), 26 сентября – в д. Бор, 8 июня – в д. Рапти... Вновь возвратимся к Тихвинской церкви. Источники начала XX в. отмечают ее хорошее состояние, чистоту, хотя и при некоторой скудости церковной утвари. «Прихожане жертвуют на храм: есть пожертвованные облачения, хоругви, был денежный сбор на плащаницу». Отмечают и хорошее состояние приходской библиотеки с «порядочным количеством» книг. Церковь была обнесена оградой, церковное кладбище окружал вал. |
|
|
