| Воскресенье 1/14 января 1940. У Владыки – 39 градусов. Решили принять самые исключительные меры: пригласить дневную сестру милосердия с тем, что доктор Жаворонков будет ночевать в квартире Митрополита. Вечером врачи определили воспаление левого легкого и исключительную слабость сердца, переутомленного высокой температурой. Понедельник 2/15 января 1940. Вчера в состоянии Владыки произошло сильное ухудшение. Утром сегодня положение было почти безнадежное, а когда около часа дня температура упала от 40 до 36.4, доктора сказали, что сердце не выдержит. Только Айтов сохранил надежду и дал новое сильное сердечное средство. Чудесно, против всех ожиданий, Владыка перенес кризис благополучно, а к вечеру чувствовал себя даже бодрее. Слаб он бесконечно и не может поднять даже руку. Четверг 5/18 января 1940. До лицея зашел к Лосским, чтобы переговорить о сектантстве о. Серафима Родионова 224 , который в Le Mans отказывается обслуживать солдат не литовской юрисдикции. Володя вполне понял мое возмущение и обещал принять меры, чтобы такое отношение не повторялось. Говорил с о. Жоржем Жуанни о помощи мобилизованным. Он горит рвением, но вместе с тем возмущен до глубины души отношением о. Николая и Аметистова, проваливших все дело общеправославного комитета. Он с февраля издает православную газету для солдат и предлагает мне и Зандеру принять участие в этом деле. Когда Н. Полторацкий пошел сговариваться с о. Николаем, после того как Митрополит дал свое благословение на вхождение Дарю в комитет, настоятель ему заявил: «Митрополит глух, не понял, что это за дело, и не может решать; решаем мы с Тихоном Александровичем». Пятница 6/19 января 1940. Крещение Господне. В «Журналь Оффисиель» новый закон об апатридах и беженцах и о воинской их повинности. Им вменяются большие обязанности, чем натурализованным. Мой возраст подлежит годичному отбыванию воинской повинности. Впервые определенно указаны и права. После литургии ходили в ограниченном количестве – священники, о. Владимир, псаломщики и я – к Митрополиту. Пели тропарь и кондак. Владыка сам себя покропил святой водой и спросил о службе. Выглядит он сегодня лучше, но все же восково-бледен, бел как лунь и очень слаб. Он полусидит на кровати. Евгения очень строга и никого к нему не пускает. Владыка прозвал сестру губернаторшей. Обошли с о. Никоном все квартиры и повсюду пели тропарь и кондак. |
| Ордер на арест был выписан 4 июля 1940 года. Согласно ему, протодиакон Николай Тохтуев обвинялся в том, что «являясь враждебно настроенным к существующему в СССР политическому строю, был тесно связан с отдельными участниками группы… существовавшей в Мытищинском районе, Князевым и другими (арестованы в 1939 году и осуждены в 1940-м)… Зная об открытых высказываниях Князевым… антисоветских настроений, Тохтуев укрывал его и не довёл об этом до сведения органов советской власти…» В ночь с 5-го на 6-е июля 1940 года Николай Тохтуев был арестован и заключён во внутреннюю тюрьму НКВД Москвы и Московской области на Малой Лубянке. 2 сентября 1940 года Особое Совещание при НКВД приговорило протодиакона к восьми годам заключения в исправительно-трудовом лагере. Он был отправлен в Севжелдорлаг в АССР Коми. Матушка Мария успела проститься с мужем на Лубянке. 17 мая 1943 года, не дожив пяти дней до своего сорокалетия, отец Николай скончался в Печорлаге при невыясненных обстоятельствах. Был похоронен в безвестной могиле. В 1957 году был реабилитирован. После ареста мужа матушка с детьми продолжала жить там же, в Болшево, при храме. Мария Евгеньевна умерла в июле 1996 года в возрасте 94-х лет, пережив любимого мужа на 53 года. Дети протодиакона Николая Тохтуева и Марии Евгеньевны выросли глубоко верующими людьми. Из семерых детей только Вере Николаевне, единственной дочери, было суждено дожить до прославления отца. Протоиерей Николай Тохтуев причислен к лику святых 6 октября 2005 года. Его память Церковь чтит 17 мая. В 2006 году было составлено житие святого и написана его икона. Священномученик изображён на ней в полный рост с кадилом в руке на фоне Болшевского храма. Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. Поделитесь, это важно Выбор читателей «Правмира» Подпишитесь на самые интересные материалы недели. |
| Война началась для Греции осенью 1940 г. В ночь на 28 октября ей был предъявлен ультиматум с требованием допустить в страну итальянские войска и предоставить в их распоряжение важнейшие военные базы. Ответом на ультиматум фашистской Италии стало твердое «Охи!» (Нет!). В связи с этим событием Элладская Православная Церковь впоследствии перенесла на 28 октября праздник Покрова Пресвятой Богородицы, который и в настоящее время отмечается в этот день. 28 октября итальянские войска вторглись на территорию Греции, но уже 7 ноября вторжение было остановлено, и затем в результате контрнаступления греческой армии к февралю 1941 г. она не только изгнала захватчиков из своей страны, но и заняла Южную Албанию. Удивительная победа над более сильным агрессором была воспринята многими православными верующими как свидетельство покровительства Божией Матери. Некоторые греческие храмы серьезно пострадали от итальянских бомбардировок, в частности храм св. Софии XII в. в Салониках; погибли многие прихожане. В этой связи в конце 1940 г. Синод постановил, что колокола церквей должны звонить в случае появления вражеской авиации 360 . Элладская Православная Церковь стала одной из руководящих сил в оказании сопротивления агрессорам. Еще до начала войны секретарь Священного Синода и издатель официального печатного органа Синода «Екклесия» иеромонах Иероним (будущий Афинский архиепископ) разработал проект создания организации церковного содействия борющемуся народу и предложил его на усмотрение главе Церкви архиепископу Хрисанфу. Владыка поручил отцу Иерониму создание организации «Забота о воине», которая потом превратилась в Национальную организацию христианской солидарности, активно помогавшую греческой армии 361 . 14 декабря 1940 г. архиепископ Хрисанф обратился с воззванием ко всем Поместным Православным Церквам с призывом поддержать Грецию в ее борьбе с напавшей на страну Италией. Однако ответная реакция была не слишком активной, Румынская и Болгарская Церкви даже официально решили на этот призыв не отвечать, заявив, что они политическими вопросами не занимаются. В то же время архиепископ Кентерберийский еще 4 ноября отправил Владыке Хрисанфу послание с выражением поддержки: «От имени Церкви Великобритании я посылаю Вам, епископам, клиру и вашим верующим симпатии и ободрение. Я молюсь, чтобы Божия помощь сохранила свободу Греции…». В январе 1941 г. архиепископы Кентерберийский и Йоркский отправили Владыке Хрисанфу новые письма с выражением своей поддержки 362 . |
| В ней говорится, что после поездки в апреле 1940 г. в Жировицкий монастырь архиепископа Сергия (Воскресенского) «деятельность церковников» заметно усилилась. В обители разместились вновь созданные консистория и Гродненский епархиальный совет. Возглавил их епископ Пантелеймон (Рожновский), остававшийся верным Московской Патриархии все 1920–1930-е гг. За 1940 г. в монастыре быпо организовано 4 крестных хода с большим количеством верующих (так, 14 октября участвовало более 2 тыс. человек), многие из которых приезжали из различных городов Белоруссии. В докладной сообщалось также о том, что в Пинской области местные власти пытались запретить колокольный звон, но это им не удалось. Приводились примеры «случаев администрирования и оскорбления религиозных чувств верующих», например, явного завышения налогов для священников 274 . По тону записки чувствовалось, что белорусское партийное руководство очень обеспокоено и недовольно «мягкой» церковной политикой. На присоединенных территориях оказалось большое количество советских военнослужащих, членов их семей, и многие из них активно включились в религиозную жизнь. В. И. Алексеев и Ф. Ставру приводят в своей работе свидетельство бывшего настоятеля собора в Западной Украине, который отмечал, что после появления советских граждан число крещений значительно выросло – с сентября 1939 по январь 1940 гг. на 30%, а за 1940 г. втрое. Даже коммунисты и работники НКВД крестили своих детей, иногда родственники военных специально для этой цели привозили мальчиков и девочек из РСФСР. На службах в храме всегда присутствовало много советских офицеров и солдат, причем одного из них, наиболее активно и регулярно посещавшего богослужения, арестовали прямо у дверей собора 275 . Постепенно в ЦК ВКП(б) стало скапливаться все больше докладных о тревожной ситуации на «церковном фронте». Так, 18 июня 1941 г. уполномоченный Комиссии партийного контроля (КПК) по Орджоникидзевскому краю в письме «Об антирелигиозной пропаганде...» сообщал председателю Комиссии А. |
| На Дарю – много народа. Владыка вызывал меня по текущим делам. Настроен он франкофильски, говорит, что мы не должны забывать, что 20 лет жили во Франции. Завтра он будет говорить о французских святых и просил меня подготовить список. Он хочет благословить иподиаконским орарем, так как все старики отсутствуют и так как они заслужили, Сашу и Андрея [Шме- манов]. Андрея можно хоть в архиереи, а за Сашу я боюсь, так как он и без того горд. Согласился все же, так как надо сохранить преемственность, а все пять иподиаконов оказались за рубежом, так же как и старшие прислуживающие. Говорили об отношении к немцам, которое должно быть вполне лояльное, и о соблюдении завета: Церковь вне политики. Воскресенье 10/23 июня 1940. На Дарю – служба торжественная. Иподиаконствовали Шмеманы. К концу обедни такое скопление людей, что толпа заполнила двор и улицу. Почти столько же людей, как на заутрени. Дарю теперь единственное место, где можно собраться и повидать других. Вторник 12/25 июня 1940. Мать была у Головиных, где видела Алек. Крейца 284 . Он приехал из Германии в качестве переводчика, настроен очень хорошо, был у Владыки и хочет парировать всякие интриги, которые возникают в среде крайних правых. Четверг 14/27 июня 1940. Вообще, отношение полиции к русским возмутительное. Кое-где были избиения. Немцы вступались, но жаловаться немцам из-за опасения будущей мести многие боятся, да и не хотят. Воскресенье 17/30 июня 1940. На Дарю – торжество. Владыка благословил иподиаконским орарем Сашу и Андрея Шмеманов. Выводили их о. Владимир Уваров и я. Служба была торжественная. Народа, особенно во дворе, очень много. Пришли еще русские из войск. Встретил Соню Зернову и обсудил с ней подробно трудовое положение эмиграции. Ей удалось много достичь, главное – уговорить немцев принимать русских не в противовес к французам, а через bureau de placement 285 , а то отношения были бы окончательно подорваны. [...] Вообще, к сожалению, некоторые русские зашли очень далеко в своем подобострастии и этим портят отношения остальным. |
| различные ведомства III рейха, прежде всего МИД и Министерство церковных дел, пытались вовлечь Болгарскую Церковь в сферу своего влияния. В частности, в начале 1938 г. через научный фонд Александра Гумбольдта МИД пригласил несколько молодых болгарских богословов в качестве стипендиатов для учебы и преподавания на протестантских теологических факультетах немецких университетов «с целью обеспечения на них преобладающего германского культурного и научного влияния». С этого года болгарских богословов активно начали приглашать читать лекции в немецких университетах. Так, например, профессор (с июля 1940 г. ректор) Софийского университета протопресвитер Стефан Цанков 29 мая 1940 г. прочитал в Берлине доклад «Основополагающие начала национального характера Болгарской Православной Церкви» и в тот же день был удостоен звания почетного доктора Берлинского университета, а в августе 1940 г. он выступил с докладом «О единстве Церкви как проблеме в новой православной теологии» на конференции Лютеранской Академии в Зондерсхаузене. [xxix] В области научных контактов с Болгарской Церковью особенно большую активность проявлял директор Института изучения Восточной Европы в Кенигсберге профессор Ганс Кох, который был главным церковным экспертом для целого ряда немецких ведомств. С 1936 г. Г. Кох выпускал ежеквартальный научный журнал «Куриос» (посвященный исследованию истории и современного состояния различных конфессий в Центральной и Восточной Европе), на издание которого Министерство церковных дел ежегодно выделяло 1 тыс. рейхсмарок. С марта 1940 г. профессор несколько месяцев работал в Германском научном институте в Софии и 5 июля того же года представил в МИД доклад о своих связях с православными иерархами (в том числе с 4 болгарскими митрополитами), отметив, что он считает себя «союзником Восточных Церквей в научном отпоре Ватикану». Согласно приказу Рейхсминистерства науки, воспитания и народного образования ряд других ведущих немецких профессоров также сообщили о своих тесных научных связях с Болгарской Церковью: Бенц, Штанде, Литцмак, Гайлер и Зееберг. |
| Не существовало никакой массовой амнистии осужденных по церковным делам ни в ноябре-декабре 1939 г., ни в 1940 г., ни в 1941 г. якобы во исполнение " Постановления Политбюро от 11 ноября 1939 г. " , в чем легко убедиться, анализируя электронную базу гонений на верующих по сайту Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, многие годы целенаправленно собирающего данные о репрессиях священноцерковнослужителей и мирян по церковным делам за годы советской власти. Уменьшение объема гонений и так называемая бериевская амнистия весны-лета 1939 г. касалась исправления " ежовских перегибов " , прекращения политики " Большого террора " и ни в малейшей мере не были связаны с изменением церковной политики государства. В Центральном архиве ФСБ России не содержится никаких документов, свидетельствующих о массовой амнистии по церковным делам с ноября 1939 г. Таким образом, " справка " Берии от 22 декабря 1939 г. на имя Сталина о мнимом выпуске в ноябре и декабре десятков тысяч человек, пострадавших по церковным делам, и о якобы готовящемся массовом пересмотре десятков тысяч других подобных дел тоже подделка. Вопреки ложным тезисам о " либеральном повороте " Сталина к Церкви и верующим в 1939 г. и отмене им гонений, 1940-1942 гг. отмечены новыми жестокими репрессиями по церковным делам. Объем гонений был значительно меньше, чем в 1937-1938 гг., но сами гонения прекращены не были. Органы НКВД и сталинской юстиции продолжали в массовом порядке фабриковать фальсифицированные дела против священнослужителей и мирян, что было бы совершенно невозможно, если бы действовал сталинский " документ " о прекращении гонений, подобный " Постановлению Политбюро от 11 ноября 1939 г. " . По данным авторитетного исследователя статистики гонений на Церковь, преподавателя Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Н.Е. Емельянова, в 1939-1940 гг. происходило по 1100 казней в год по церковным делам, в 1941-1942 гг. - новые тысячи казненных. По данным правительственной Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий, только в 1940 г. было арестовано 5100 церковников, расстреляно 1100, в 1941 г. арестовано 4000, расстреляно 1900. И только с 1943 г. (в результате действительного поворота государственной политики) число репрессий резко сокращается. |
| Еще одним поводом для совершения крестных ходов и общественных молебнов были церковные праздники, особенно престольные дни местных церквей, когда по традиции духовенство устраивало подворные обходы своих прихожан. В 1944 г. такие молебны без разрешения властей проводили духовенство и церковные советы действующих церквей Московской области, нелегальные священники служили по просьбе верующих праздничные молебны в Чувашской АССР, в селах Курганской и Кемеровской областей верующие совершали праздничные крестные ходы без священников 571 . Нередко «религиозные обряды под открытым небом без ведома и разрешения местных исполкомов» совершали верующие Харьковской области Украины 572 . Новый импульс в 1940-е гг. получили нелегальные паломничества. Процесс легализации церковного подполья затронул отчасти и эту форму церковной жизни: с открытием монастырей автоматически стали возможны паломничества к их святыням. Такие центры общецерковного значения как Троице-Сергиева и Почаевская лавры, Глинская пустынь в 1940-е и 1950-е гг. притягивали к себе тысячи богомольцев 573 . Кроме этих действующих монастырей продолжали существовать нелегальные объекты паломничеств. К общецерковным центрам можно отнести такие места, которые посещались верующими не только соседних, но и удаленных областей, и где число богомольцев ежегодно достигало нескольких тысяч человек. В 1920–1930-е и, возможно, в начале 1940-х гг. таким центром оставались места, связанные с почитанием преп. Серафима Саровского , – закрытые Серафимо-Дивеевский монастырь и Саровская пустынь, хотя, по имеющимся сведениям, там и не происходили массовые нелегальные богослужения 574 . В 1940-е гг. говорить о нелегальных общецерковных центрах паломничества, пожалуй, не приходится. Богомолье в условиях церковного подполья в военные и послевоенные годы было связано с препятствиями со стороны местных властей и с трудностями транспортного характера. Чтобы заставить верующего преодолеть эти трудности, цель паломничества должна была привлекать его особенно сильно. Поэтому на внимание жителей отдаленных областей могли рассчитывать лишь те места, где находились знаменитые святыни – мощи чтимых святых, чудотворные иконы. В рассматриваемый период такие святыни, по понятным причинам, могли быть доступны для паломников только в легальных монастырях. В отсутствие таких святынь нелегальные центры паломничеств, даже самые известные, посещались теми верующими, кто мог добраться до них пешком или средствами местного сообщения. В результате подпольное богомолье приобрело региональный и местный характер. |
| Прихожане разделились на «карловчан» и «евлогиан». Настоятель храма о. Кирилл в 1942 г. все еще произносил проповеди против «евлогиан» управлением ему было проще: будучи «германофилом» он «подружился с шефом местного гестапо». До войны о. Кирилл служил настоятелем русского прихода в городе Шарлеруа (Бельгия). «В день захвата города Шарлеруа иером[онах] Кирилл (настоятель храма) приветствовал оккупантов, приплясывая на улице. Не скрывая своих германофильских симпатий, о. Кирилл самолично перевел приход в ведение Берлинского архиепископа Серафима, в проповедях неоднократно восторгался Гитлером. Люди перестали ходить в церковь, а в декабре 1940 года попытались открыть новый храм. Тогда о. Кирилл пожаловался оккупационным властям. Прихожан начали просеивать через гестапо. Самых активных " антигитлеровских подстрекателей " отправили в тюрьму. К счастью, в 1942 г. иеромонаха Кирилла перевели в Возможно, что при нем в Лейпциге действительно имели место отлучения от св. Причастия, на которые жаловалось духовенство Храма-памятника Патриарху Московскому и всея Руси Алексию I в письме 1945 г. После начала войны Германии против России в Лейпциг начали прибывать пленные и «остарбайтеры» из Советского Союза. Численность их в городе за первые 6 месяцев выросла до 3 643 человек. Угнанные в Германию женщины были распределены как слуги в немецких семьях Лейпцига, «на неограниченное время». Первый настоятельХрама-памятника после войны протоиерей Феодор Соловьев в 1942 г. также был увезен на принудительные работы в Германию,второй настоятельХрама-памятника после войны протоиерей Георгий Романович находился в 1940–1941 гг. в лаг ере, настоятельархимандрит Мстислав Волонсевич, согласно его биографии, также находился в 1940–1942 гг. в лаг ере в Германии . На Храм возлагалась новая обязанность: духовная забота о пленных и «остарбайтерах»,живших в сооруженных нацистами лагерях для «восточных» и «иностранных» Отношение к русским пленным и «рабочим» было жестким, посещать русский храм им разрешили не сразу. Многие послабления в отношении к русским произошли в 1943 г. в связи с поражением фашисткой Германии под Сталинградом. Пленные в группах и «рабочие» стали посещать богослужения, крестили в церкви детей или венчались, имели знакомство с прихожанами – хотя последнее было строго запрещено.Прихожане в Лейпциге проявляли участие и оказывали посильную поддержку своим, из «восточных рабочих» и пленных. Известно, что настоятель Храма-памятника о. Кирилл совершал службы у военнопленных уже 25 декабря 1941 г., одну из них – в городе Дессау. |
| Исаакия (Трофимова) и при участии военных священников фин. армии - валаамских иеромонахов Павла (Олмари-Гусева; впосл. архиепископ Карельский и всей Финляндии) и Петра (Йоухки), а также насельников обители монахов Иеракла (Майкевича) и Симфориана (Матвеева) и послушника инженера В. Н. Кудрявцева. По приказу главнокомандующего Оборонительными силами Финляндии фельдмаршала Маннергейма (маршал Финляндии с 1942) в распоряжение мон-ря были переданы грузовые автомобили; помощь при эвакуации также оказывала рота саперов фин. армии ( Клементьев. 2017. С. 213). Монастырское имущество вывозили на грузовиках по проложенной по льду Ладожского оз. дороге, затем везли по железной дороге сначала в Суолахти (ныне в маакунте Кески-Суоми (Центр. Финляндия)) и, уже летом 1940 г.,- в Куопио ( Kohonen. 1982. S. 280). Игум. Харитон писал, что у братии была возможность переселиться в США или др. страны, однако монахи решили остаться в Финляндии, где они «прожили почти всю жизнь и сделались ее гражданами» ( Шевченко. 2012. С. 261-262). 12 марта 1940 г. был подписан мирный договор, по к-рому к СССР отошли Карельский перешеек с г. Выборгом, побережье Ладожского оз. и др. территории, в т. ч. в Финском зал. и в Баренцевом м., на которых находились мужские Валаамский и Коневский в честь Рождества Пресвятой Богородицы и женский Свято-Троицкий Линтульский мон-ри. Большая часть населения этих территорий, в т. ч. 55 тыс. православных, переехали вглубь страны ( Шевченко. 2012. С. 254-255). Церковь Всех святых, на Валааме просиявших (бывш. Спасо-Преображенский). 1940 г. Церковь Всех святых, на Валааме просиявших (бывш. Спасо-Преображенский). 1940 г. 21 сент. 1941 г. Валаамский мон-рь, в к-ром были размещены советские школа юнг и военная база, заняли фин. войска. Валаамские монахи пытались возобновить монашескую жизнь на прежнем месте: 21-28 окт. игум. Харитон и неск. человек братии осматривали мон-рь; в 1942-1944 гг. присланная на о-в Валаам группа монахов совершала регулярные богослужения в храмах обители и вела хозяйственную деятельность. |
|
|
