| Еккл.11:4 . Кто наблюдает ветер, тому не сеять; и кто смотрит на облака, тому не жать. Делая добро, человек не должен проявлять излишней расчетливости, осторожности и мнительности, чтобы не остаться без всякой жатвы, подобно слишком усердно наблюдающему за ветром и облаками. Еккл.11:5 Как ты не знаешь путей ветра и того, как образуются кости во чреве беременной, так не можешь знать дело Бога, Который делает все. Еккл.11:6 . Утром сей семя твое, и вечером не давай отдыха руке твоей, потому что ты не знаешь, то или другое будет удачнее, или то и другое равно хорошо будет. Не зная путей Божиих, не будучи в состоянии предвидеть, где его деятельность будет плодотворна, человек должен пользоваться каждым моментом для доброй деятельности. Еккл.11:7 . Сладок свет, и приятно для глаз видеть солнце. Еккл.11:8 . Если человек проживет и много лет, то пусть веселится он в продолжение всех их, и пусть помнит о днях темных, которых будет много: все, что будет, – суета! Еккл.11:9 . Веселись, юноша, в юности твоей, и да вкушает сердце твое радости во дни юности твоей, и ходи по путям сердца твоего и по видению очей твоих; только знай, что за все это Бог приведет тебя на суд. Еккл.11:10 . И удаляй печаль от сердца твоего, и уклоняй злое от тела твоего, потому что детство и юность – суета. В этих стихах Екклезиаст призывает к веселью и радости, пока не наступили темные дни. Человек должен наслаждаться всем, что есть приятного и красивого в мире, помня, однако, о праведном суде Божием. «Пусть помнит о днях темных». Дни темные, в противоположность всем годам прожитой жизни, означают дни пребывания в шеоле. «Ходи по путям сердца твоего и по видению очей твоих», т. е. следуй внушениям сердца и очей, пока это не противно правде Божией. LXX увидели в этих словах противоречие с Чис 15.39 , где запрещается «ходить «вслед сердца вашего и очей ваших», и, потому, перед словами: « в видении очей твоих», прибавили отрицание μ (слав. – » не " ). Это отрицание однако излишне, так как из контекста ясно, что Екклезиаст говорит лишь о таких влечениях сердца, которые не противны Божественным заповедям. |
| [Я говорю]: слово царское храни, и [это] ради клятвы пред Богом ( Еккл. 8:2 ) Вот ещё какую мудрость я видел под солнцем, и она показалась мне важною: город небольшой, и людей в нём немного; к нему подступил великий царь и обложил его и произвёл против него большие осадные работы; но в нём нашёлся мудрый бедняк, и он спас своею мудростью этот город; и однако же никто не вспоминал об этом бедном человеке. И сказал я: мудрость лучше силы, и однако же мудрость бедняка пренебрегается, и слов его не слушают ( Еккл. 9:13–16 ). Горе тебе, земля, когда царь твой отрок, и когда князья твои едят рано! Благо тебе, земля, когда царь у тебя и благородного рода, и князья твои едят вовремя, для подкрепления, а не для пресыщения! ( Еккл. 10:16–17 ) Наибольшие дискуссии в среде библеистов вызвал текст Еккл. 4:13–16 , где упоминается старый царь и юноша, занимающий его место. Грэтц, Хитциг, Делич, Хаупт, Бартон, Леви, Шунк предлагали следующие кандидатуры, которые могли бы послужить прототипом для этих рассуждений. – Ирод Великий и Александр – Ония и Птолемей V – Астиаг (Иштиагу) и Кир II Великий – Антиох IV и Александр I Валас – Птолемей IV и Птолемей V – Птолемей III и Селевк II – Антиох II и Селевк II Текст Еккл. 8:2 считается наиболее выражающим время правления Птолемеев и Селевкидов (Хертцберг, Лоуфинк). Осаду небольшого города в Еккл. 9:13–16 относят к различным городам, таким, как Дор, Авел-Беф-Мааха, Беф-Цур, Сиракузы. В тексте Еккл. 10:16–17 видят Птолемея V в качестве благородного и ответственного князя (Хитциг, Плюмтр (Plumtre), Райт, Хаупт, Фридлендер, Селлин). Легко видеть, что перечисленные выше исследователи относят время создания книги к эпохе Макккавеев. Находятся и те, кто возражает против этого. Например, Баумгартнер, Гордис, Лоадер не видят в книге свидетельств, указывающих на мятежные настроения маккавейской эпохи, а потому относят датировку книги к более ранним временам. Ещё одним аргументом является «утомлённость» философа-Когелета. Рассуждают так: к такому состоянию философа привело разорение государства и невозможность для традиционной мудрости объяснить этот факт. Ряд исследователей поэтому относят время создания книги к послепленному периоду (Айсфельдт, Передсен, Форман (1958), Лауха (1954)). Им возражает Креншо (1980), который находит скептическое настроение в произведениях допленного периода. Кроме того, можно указать ещё и на то, что скептическое настроение свойственно не только отдельной эпохе, но и отдельному человеку. Если учесть, что Соломон писал своё произведение в старческом возрасте, то этим вполне объясняется его скептицизм и утомлённость жизнью. |
| Поэтому в сей книге некоторые мысли высказаны только для рассмотрения их, другие удовлетворяют уму; одни принадлежат духу человека колеблющегося и еще преданного удовольствиям мира сего; другие, согласные с умом, предлагаются для того, чтобы удержать душу от этих удовольствий. Так, Соломон говорит в сей книге: вот еще, что я нашел доброго и приятного: есть и пить и наслаждаться добром во всех трудах своих (Еккл 5.17); а гораздо ниже прибавляет: лучше ходить в дом плача, нежели ходить в дом пира (Еккл 7.2). Если хорошо есть и пить, то лучше, по-видимому, ходить в дом пира, нежели в дом плача. Отсюда видно, что первое говорится от лица несовершенных, а последнее прибавляется от разума. Излагая разумные причины, он далее показывает и пользу, какую получает человек в доме плача: сетование лучше смеха; потому что при печали лица сердце делается лучше понеже сие конец всякому человеку, и живый даст благо в сердцы его (Еккл 7.3), т. е. в доме плача указывается конец всех людей, и живой размыслит, что с ним будет. Опять там написано: веселись, юноша, в юности твоей, и да вкушает сердце твое радости во дни юности твоей, и ходи по путям сердца твоего и по видению очей твоих; только знай, что за все это Бог приведет тебя на суд. (Еккл 11.9), и немного спустя прибавлено: потому что детство и юность — суета яко юность и безумие удовольствия суета (Еккл 11.10). Если он обличает как суету то, к чему прежде, по-видимому, побуждал, то ясно показывает, что первые слова сказаны как бы от лица плотского человека, а последний прибавлены по суду истины. Так выражая прежде удовольствие плотских людей, преданных заботам, возвещает, что хорошо есть и пить, тоже самое потом, по суду разума, отвергает, когда говорит, что лучше идти в дом плача, нежели в дом пира; также и о веселии юноши в юности его предлагает как бы от лица плотских людей, а потом, после объяснения мысли, и юность и веселие называет суетою. Точно также наш проповедник предлагает мысль от лица несовершенных умом, когда говорит: потому что участь сынов человеческих и участь животных — участь одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом, потому что все — суета! (Еккл 3.19), ибо, по разуму, он предлагает другую мысль, говоря: какое же преимущество мудрого перед глупым, какое — бедняка, умеющего ходить перед живущими? (Еккл 6.1,8). |
| Такое выражение может указывать не на обычного богача и вельможу, каких всегда и везде, в Иерусалиме и других городах, было и бывает много, а лишь на царя, единственную личность в царстве и городе. Такое понимание подтверждается дословно сходным и более ясным выражением первой главы: «приобрел я мудрости больше всех, которые были прежде меня над Иерусалимом» ( Еккл.1:16 ). Здесь, очевидно, могут разуметься только цари. То же подтверждается выражением о том же лице: «ибо что может человек сделать после царя, сверх того, что уже сделано?» ( Еккл.2:12 ). Ясно, что «царем» называет здесь себя сам Екклезиаст – мудрец. На то же указывает выражение: «собрал я себе серебра и золота и драгоценностей от царей и областей» ( Еккл.2:8 ). Так может собирать только царственный богач. В частности, баснословное богатство и роскошь, приписываемые себе в той же главе Екклезиастом – царем, из всех иудейских, в общем не особенно богатых и роскошных царей, могут быть приписаны только Соломону. Так, о себе Екклезиаст говорит, что он построил себе домы ( Еккл.2:4 ), – и Соломон построил великолепный дворец, единственный до плена для иудейских царей ( 3Цар.7:1–12 ). Сделал себе Екклезиаст водоемы для орошения рощей ( Еккл.2:6 ), – и ныне Соломоновы пруды сохранились в развалинах близ Иерусалима, как память о «водоемах» Соломона. Собрал Екклезиаст себе «крупного и мелкого скота… серебра и золота и драгоценностей от царей и от областей» ( Еккл.2:8 ), – и Соломон имел до 40 тысяч конницы ( 3Цар.4:26 ), корабль его вместе с кораблем Хирама ходил и привозил золото, серебро, слоновую кость, обезьян, павлинов ( 3Цар.10:22 ). Превосходил Соломон всех царей богатством. «И сделал серебро в Иерусалиме равноценным с простыми камнями, а кедры по их множеству равноценными с сикоморами. Коней приводили ему из Египта и из Кувы…» ( 3Цар.10:27–28 ). Как бы даже в нарочитое и буквальное соответствие словам Екклезиаста, что он собрал себе «золота… от царей и областей» ( Еккл.2:8 ), священный историк говорит, что Соломону от разных «областей» начальники доставляли помесячно содержание ( 3Цар.4:1–27 ), а «все цари на земле… приносили от себя в дар: сосуды серебряные и золотые, и одежды, и оружие, и благовония, и коней, и мулов каждый год» ( 3Цар.10:24–25 ). |
| Завершая рассуждения о праведности и мудрости, Екклесиаст признает, что настоящая мудрость недостижима для человека и человеческое познание весьма ограниченно. Несмотря на то что все, о чем он писал, он предварительно «испытал... мудростью», «мудрость далека» от него (Еккл 7. 23). Обращаясь затем «к тому, чтобы узнать, исследовать и изыскать мудрость и разум, и познать нечестие глупости, невежества и безумия», Екклесиаст приходит к парадоксальному на первый взгляд выводу: «...горше смерти женщина, потому что она - сеть, и сердце ее - силки, руки ее - оковы» (Еккл 7. 25-26). Высказывались предположения о том, что речь здесь не идет ни о женщинах вообще, ни о какой-то конкретной женщине; слово может соответствовать последнему существительному жен. рода (в синодальном переводе - невежество - Еккл 7. 25); в таком контексте невежество осмысляется как некая губительная для человека сущность, противопоставляемая мудрости ( , ) ( Seow. 1997. P. 271). Мн. комментаторы полагают, что, по мнению Екклесиаста, «женщина вообще в нравственном отношении испорченнее и развращеннее мужчины», хотя «осуждение женщины у Екклесиаста не безусловно» ( Мышцын. 1908. С. 25). Следующий раздел в Е. к. открывается еще одним рассуждением о мудрости; в нем Екклесиаст говорит о пользе мудрости для человека: «Мудрость человека просветляет лицо его, и суровость лица его изменяется» (Еккл 8. 1). Возможно, это наблюдение связано с идущим вслед за ним советом подчиняться царской власти: «...слово царское храни» (Еккл 8. 2); «перед начальником... не следует показывать враждебности; напротив... более разумно иметь дружелюбный вид» ( Seow. 1997. P. 291), что и достигается человеком с помощью мудрости. Призывая к исполнению воли царя, Екклесиаст подразумевает, по-видимому, ее божественное происхождение («...и это ради клятвы пред Богом» - Еккл 8. 2). Власть царя, полученная им от Бога, не допускает сопротивления, «потому что он, что захочет, все может сделать», и не подотчетна никому из людей: «...кто скажет ему: «что ты делаешь?»» (Еккл 8. 3-4). |
| Продолжая говорить о мудрости, Екклесиаст описывает удобства, к-рые она предоставляет в сложных обстоятельствах: «Сердце мудрого знает и время и устав... а человеку великое зло оттого, что он не знает, что будет» (Еккл 8. 5-7). Это не означает, что «мудрый или кто бы то ни было может знать время» ( Seow. 1997. P. 27) исполнения Богом Своих решений; речь идет лишь о том, что «мудрый... старается все понять, ко всему примениться, не пытаясь вступать в бесплодную борьбу с неизбежным и неизвестным ходом вещей, властвующих над самою жизнью» ( Мышцын. 1908. С. 27). В качестве иллюстрации своей мысли Екклесиаст приводит рассуждения о дне смерти, к-рого человек не может ни предвидеть, ни избежать. У человека «нет власти ( )... над днем смерти», он «не властен ( ) над духом, чтобы удержать дух» (Еккл 8. 8; речь идет, по-видимому, о дыхании жизни - Seow. 1997. P. 293). Из сопоставления этих слов о смерти с бывшими до этого утверждениями о том, что мудрость «делает мудрого сильнее десяти властителей ( )» (Еккл 7. 19) и что власть ( ) сопутствует «слову царя» (везде используются термины, образованные от корня ), видно, что Екклесиаст хочет показать бессилие перед лицом смерти не только обычных людей, но и обладателей земной власти - царей и мудрецов: «...эти люди могут казаться всесильными, однако даже они ничего не могут противопоставить смерти; все равно должны умереть - и слабый, и сильный» ( Seow. 1997. P. 293). Хотя Екклесиаст и говорит о необходимости подчиняться существующей власти, он признает, что власть может не всегда приносить пользу: «Бывает время, когда человек властвует над человеком во вред ему» (Еккл 8. 9); здесь Екклесиаст возвращается к проблеме несовершенства мира (ср.: Еккл 7. 15), пытается найти разумное объяснение и выработать правильное отношение к тому, что он видит. Хотя сам Екклесиаст и уверен, «что благо будет боящимся Бога... а нечестивому не будет добра», «суд над худыми делами» совершается Богом не сразу (Еккл 8. 11-13); более того, грешники нередко благоденствуют, а «праведников постигает то, чего заслуживали бы дела нечестивых». Тем не менее на эти факты кажущейся несправедливости не следует обращать внимание, т. к. «и это - суета» (Еккл 8. 14); человек должен оставаться праведным, веря, «что в свое время Бог воздаст каждому по заслугам» ( Мышцын. 1908. С. 27). |
| Например: «Лучше (tob) горсть с покоем, нежели пригоршни с трудом и томлением духа» (Еккл. 4:6) . Такие риторические приемы в контексте рассуждения автора также указывают на бессмысленность труда, мотивированного поиском материальных ценностей, и мнимого счастья, приобретаемого ценой чрезмерных усилий . Посредством таких рассуждений Екклесиаст приводит своих учеников к выводу, что для людей не существует «ничего лучшего (tob), как веселиться и делать доброе в жизни своей» (Еккл. 3:12). Он советует им отказаться от попыток найти полное счастье в погоне за земными благами и радоваться тем благам, которые Господь дает в настоящий день . Однако такой взгляд на мир не может быть поводом для слепого гедонизма, поскольку Екклесиаст учит, что важнейшим аспектом в наслаждении жизнью является включение моральной составляющей . Выбор в пользу веселья и наслаждения оправдан только в том случае, если человек все время отдает себе отчет в том, что это благо даровано ему Богом и что оно возможно только при условии, что Бог благоволит к нему (Еккл. 3:13; 5:19; 9:7) . Таким образом, радость настоящему всегда имеет «богословскую трактовку» в учении Екклесиаста . Кохелет, в отличие от современных идеологий, рассматривает благо двояко: «...и как активное, деятельное использование потенциала, заложенного в человеческой жизни, и как следование заповедям Божиим» . Для того чтобы люди не увлекались чрезмерно удовольствиями, есть Божий суд, который служит своего рода ограничителем для опасных акцентов на удовольствиях этого мира (Еккл. 11:9). Обращаясь к ученикам, Кохелет говорит, что и труд может быть как благом, так и злом для человека в зависимости от побуждений и намерений трудящегося. Если побуждением для человеческого труда являются зависть (Еккл. 4:4) и эгоистическая тяга к стяжанию земных благ (Еккл. 4:7–8; 5:13), то такая деятельность бесполезна, она связана с чрезмерной заботой и беспокойством, которые неугодны Богу. Совсем иной плод приносит деятельность, совершаемая с целью удовлетворения повседневных потребностей в пище и с целью заботы о других людях: «Сладок сон трудящегося, мало ли, много ли он съест; но пресыщение богатого не дает ему уснуть» (Еккл. |
| Скачать epub pdf Глава 7 Потрясающая мудрость жизни изложена Екклесиастом в седьмой главе его книги. Множество святых отцов и учителей церкви ссылаются в своих рассуждениях на тексты этой главы. Нами будут приведены выдержки из творений девятнадцати отцов-толкователей Писания. Плач и смех В доме яркий свет и громкий хохот. В жилище сумрачно и слышен плач. Философ смотрит туда и сюда, останавливается, размышляет. Еккл. 7:1 Доброе имя лучше дорогой масти, и день смерти – дня рождения. Еккл. 7:2 Лучше ходить в дом плача об умершем, нежели ходить в дом пира; ибо таков конец всякого человека, и живой приложит это к своему сердцу. Еккл. 7:3 Сетование лучше смеха; потому что при печали лица сердце делается лучше. Еккл. 7:4 Сердце мудрых – в доме плача, а сердце глупых – в доме веселья. Еккл. 7:5 Лучше слушать обличения от мудрого, нежели слушать песни глупых; Еккл. 7:6 потому что смех глупых то же, что треск тернового хвороста под котлом. И это – суета! Человек может умастить себя драгоценным елеем и ароматами, но гораздо ценнее его доброе имя. Доброе имя лучше дорогой масти. Не имеющий доброго имени пытается возместить его дорогой мастью, наградами и званиями, украшениями, одеждами, косметикой. О добром имени русский народ давно заметил: «береги честь смолоду…» Философ видел нарядно одетых, умащённых многоценными духами преступников ярко разукрашенных блудниц. Мы видели геройские звёзды, маршальские звания, все мыслимые награды, чины и должности на тех, чьи имена не отмечены в стране значимых дел и подлинной добродетели. И дальше резкое сопоставление доброго имени и дорогой масти со смертью и рождением. День смерти лучше дня рождения! Как это так? Разве такое может быть? Про имя и масть – там мы согласны. Но здесь?!.. Кто может с этим согласиться?! Успокойся. Успокойся и подумай. День рождения – это часто всего лишь дорогая масть . Честь отцовства и материнства. Праздник. Застолье. Приятные подарки и речи. Но никто при этом не хочет вспомнить, что не из праха выходит горе, и не из земли вырастает беда, но человек рождается на страдание… ( Иов. 5:6–7 ). Кто в день рождения скажет: И как быть чистым рождённым женщиною ( Иов. 25:4 ) ? Кто в этот день не забудет вместе с Давидом: И во грехе родила меня мать моя ( Пс. 50:7 ) ? |
|
|
