| Христианам (особенно священникам) время от времени приходится как-то мирить ссорящихся . Членов одной семьи, прихожан одного храма, соседей, сослуживцев... Выглядят высокие ссорящиеся стороны примерно одинаково — обе они невинно пострадали от крайнего негодяйства другой стороны, людей злонамеренных, крайне бессовестных, платящих злом за добро, и вообще таких черных злодеев, что их и людьми-то трудно назвать. Выслушав одного участника конфликта и испытав глубокую скорбь за то, до какой низости может дойти род человеческий в лице его противника, вы выслушиваете другую сторону... — и с удивлением обнаруживаете не то чудовище, которое вам описали, а наоборот, честного, доброго, бесконечно терпеливого человека, на долю которого выпало непосильное испытание — иметь дело с тем невероятным мерзавцем, с которым вы беседовали до этого. Здравый смысл подсказывает вам, что почти-абсолютное-зло типа Адольфа Гитлера является в наш мир не так часто, а чаще всего мы имеем дело с обычными грешными людьми, совершающими грехи и ошибки, впадающими в гнев, раздражение и прочие эмоции. И, по-видимому, обе высокие препирающиеся стороны — не черти с рогами, а просто обычные грешные люди, наделавшие взаимных неправд и обид. И — увы! — люди склонны коллекционировать и тщательно лелеять обиды, раздувать их и раскладывать по удобным полочкам, с которых их потом удобно при случае снять. Зачем? Потому что люди полагают, что в любом конфликте надо добиться своей победы и поражения оппонента. Кто виноват в сложившейся ситуации и кого следует за это наказать? Стороны гневно указывают друг на друга и решительно отказываются признавать хоть какие-то свои ошибки. Ведь признать свою ошибку — значит проявить слабость и открыть брешь в своей обороне, что делать ни в коем случае нельзя. Поэтому, как уже давно отметили специалисты по переговорам, в любом конфликте — семейном, соседском, служебном, гражданском, международном — каждая из сторон полностью отрицает свою ответственность и возлагает ее на оппонента. |
| Беседа на Евангелие одиннадцатой недели по Пятидесятнице Притча о немилосердном должнике (О прощении обид) Сегодня в евангельском чтении предлагалась притча о царе, потребовавшем отчета от рабов своих, научающая прощать обиды ( Мф. 18:23–35 . Зач. 77). ... «Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими; когда начал он считаться, приведен был к нему некто, который должен был ему десять тысяч талантов; а как он не имел, чем заплатить, то государь его приказал продать его, и жену его, и детей, и всё, что он имел, и заплатить То; тогда раб тот пал, и, кланяясь ему, говорил: государь! потерпи на мне, и всё тебе заплачу. Государь, умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему. Раб же тот, вышедши, нашел одного из товарищей своих, который должен был ему сто динариев, и, схватив его, душил, говоря: отдай мне, что должен. Тогда товарищ его пал к ногам его, умолял его и говорили: потерпи на мне, и всё отдам тебе. Но тот не захотел, а пошел и посадил его в темницу, пока не отдаст долга. Товарищи его, видев происшедшее, очень огорчились и, пришедши, рассказали государю своему все бывшее. Тогда государь его призывает его и говорит: злой раб! весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня; не надлежало ли и тебе помиловать товарища своего, как и я помиловал тебя? И, разгневавшись, государь его отдал его истязателями, пока не отдаст ему всего долга. Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешения его». ... Мы сказали, что сегодня читалась из Евангелия так называемая притча о царе, потребовавшем отчета от рабов своих. Что такое притча? Иисус Христос предлагал учение свое по большей части просто, прямо говоря, что должно делать и чего не должно делать для получения вечного спасения, но нередко предлагал и в притчах, т. е. в подобиях и как бы загадках, для того, чтобы нагляднее изложить оное пред народом. Таким образом, притча – это подобие, как бы загадка, требующая особенного разъяснения, разгадки. В притче обыкновенно говорится об одном – очень обыкновенном, житейском, а нужно понимать тут другое – духовное. Вот таким образом и будемте объяснять сегодняшнюю притчу о царе и его слугах. |
| Беседы о предательстве Иуды Содержание БЕСЕДА ПЕРВАЯ. Вопрос о злополучии Иуды и тех, кто гонят праведников. – Несчастны не те, кого гонят, а те, кто гонят, потому что гонения первым открывают двери Рая, а последним врата ада. – Посему гонимые должны молиться о гонящих. – Изложение истории предательства Иуды. – Необходимость и всем нам беречься того, чтобы не впасть в грех этого апостола. – Дело Иуды и женщины-грешницы, как доказательство свободы воли. – Тайная Вечеря и пасха иудейская. – Установление Таинства Евхаристии. – Прощение обид, как одно из лучших средств приготовления к Святому Причащению. Беседа 1. О предательстве Иуды и о Пасхе, о преподании Таин, а также и о непамятозлобии (Сказана) в Святой и Великий Четверток 1 1. Немного нужно сегодня сказать вашей любви; немного нужно сказать не потому, чтобы вы тяготились множеством проповедуемого, – невозможно найти другой город, который был бы так любовно расположен к слушанию духовных бесед. Итак, не потому мы скажем немного, что мы надоедаем вам множеством проповедуемого, но потому, что сегодня есть важная причина к сокращению речи: я вижу, что многие из верующих поспешают к приобщению Страшных Тайн. Поэтому, дабы они не лишились и этой трапезы, и не остались без той, необходимо пищу распределить соразмерно, чтобы и с той и с другой стороны вам была польза, и чтобы вы отошли, снабженные в путь этой трапезой и нашими беседами, и приступили к страшному и ужасному приобщению со страхом, трепетом и надлежащим благоговением. Сегодня, возлюбленные, Господь наш Иисус Христос был предан; в этот наступающий вечер иудеи взяли Его и пошли. Но не предавайся унынию, услышав, что Иисус был предан; или лучше – предайся унынию и плачь горько, но не о преданном Иисусе, а о предателе Иуде, потому что Преданный спас вселенную, а предавший погубил свою душу; Преданный сидит ныне одесную Отца на небесах, а предавший находится ныне во аде, ожидая неизбежного наказания. О нем плачь и воздыхай, о нем скорби, как и Владыка наш плакал о нем. |
| В Евангелиях св. Ап. Пётр представляется человеком живым, порывистым, быстрым в решениях и действиях, мыслящим образами и представлениями. Не смотря на свой преклонный возраст, он всегда оказывается впереди учеников и успевает первым выступить с словом и действием; при чём и слово, и действие его отличаются неподражаемо рельефной образностью. Когда Господь впервые совершил пред глазами его чудо, он падает к ногам Господа и восклицает: «уйди» из лодки моей! «я человек грешный» ( Лк.5:8 ). В другой раз, увидев Господа, идущего по морю, он бросается по воде навстречу Ему ( Мф.14:35–33 ). Он первый исповедует Иисуса Христом, Сыном Бога живого ( Мф.16:16 ) и от лица всех учеников выражает непоколебимую решимость следовать за Ним ( Ин.6:68:69 ). Но когда Господь впервые поведал ученикам об ожидающих Его ужасных страданиях, Пётр, «отозвав Его» в сторону, «начал прекословить Ему: будь милостив к Себе, и Господи! да не будет этого с Тобою!» ( Мф.16:22 ). В ответ на наставления Христа о прощении обид и о соблазнах богатства, он ставит реально-конкретные, в духе в. з. номизма, вопросы: «сколько раз можно прощать, до семи ли раз» ( Мф.18:21 )? и: «вот мы все оставили... что же будет нам?» ( Мф.19:27 ). Восхищенный преображением Господа на Фаворе, он выражает благоговейный восторг свой таким предложением: «Равви! хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи»; при чём в живом воображении своём он даже распределяет эти кущи: «Тебе одну, Моисею одну, и одну Илии» ( Мр.9:5 ). Когда Господь хотел умыть ноги ему, он, вначале не понимая идеально возвышенного смысла этого действия, решительно протестует, но затем, уразумев символическое значение образа, восклицает: «Господи, не только ноги мои, но и руки и голову» ( Ин.13:9 ). Под живым впечатлением прощальной беседы, он обещается Господу быть верным Ему до смерти и следует за Ним во двор первосвященника, но здесь новые образы, новые картины внушают ему новые впечатления; он забывает предсказание Господа и трижды отрекается от Него; но один взгляд Господа напоминает ему всё и повергает его во всю глубину христианского покаяния. В тяжкий час гефсиманского бремени Иисуса Пётр крепко спит и почивает, но, когда, при появлении стражи, «бывшие» с Иисусом только ещё спрашивали: «Господи, не ударить ли нам мечем? один из них (то был, конечно, Симон Пётр – ср. Мф.26:69 ) отсёк» уже «рабу первосвященникову правое ухо» ( Лк.22:49–50 ). Характерен также случай на Галилейском озере: нагой в лодке, Пётр опоясывается епендитом, бросаясь в воду навстречу Христу; увидев Господа и Учителя своего, забывает и о воде, и обо всём, влекомый одним стремлением предстать пред Господа своего ( Ин.21:7 ). Как видим, Симон, сын Ионы из Вифсаиды. не был натурой рассудочно-рефлективною; в характере его преобладали живые представлевния, быстро переходившие в волевые импульсы. |
| В понятии правды объединяются наши обязанности к ближним. Но под правдой здесь нужно разуметь не внешнее право, выражаемое в государственных законах. Требования правды – шире требований права и полностью включают в себя то, что мы называем любовью к ближним. Любя ближних, как себя, мы только исполняем правду, совершаем должное, не больше. «Не думай, что справедливость по отношению к добродетели есть нечто постороннее. Без неё всякое дело не чисто» 111 . Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки ( Мф.7:12 ). В числе наших желаний есть и то, чтобы нам оказывали уважение, делали добро, чтобы нас любили. Но мы принимали добро и любовь еще прежде, чем заслужили и просили – в младенчестве, да и теперь испытываем особенно сильное желание участия, любви и помощи, если находимся в бедности, в горе и болезни. Поэтому и мы должны любить друг друга ( 1Ин.4:7 ). Это наша непременная обязанность, требование равенства, справедливости. Обязательность этого требования нисколько не уничтожается и даже не ослабляется через то, что не все и не всегда исполняют обязанность любви по отношению к нам. Даже обязательность гражданского закона не нарушается через то, что иные преступают законы. Требования закона направлены к тебе, ты их и исполняй, не ставя себе в образец нарушителей закона. Должны сильные помогать немощным; должны мы быть приветливыми друг к другу до готовности умывать ноги ближним; должны полагать души за людей, – и кто не исполняет всех этих требований, тот – должник, нарушитель правды, а кто исполняет, не делает ничего сверхдолжного, заслуживающего похвалы и награды ( Рим.15:1 ; Ин.13:14,3:16 ; Рим.13:7,8 ). В молитве Господней и прощение обид поставлено как требование правды; то же и в притче о немилосердном должнике ( Мф. 18:25–35 ). Когда в основу должных отношений к ближним полагается сострадание, жалость, то и это чувство входит в область правды. Жалеть, значит уподоблять себе страдающее существо. Нежаление – нарушение правды, различная мера для себя и для других. Эгоизм безжалостен и несправедлив вместе, ибо он себя ставит центром жизни, что не соответствует действительности. Эгоист предполагает бездну между я и не я, каковой бездны на деле не существует 112 . |
| Ваше пребывание здесь во все время обучения и воспитания и затем удаление отсюда по обучении и воспитании как похоже на возрастание и воскормление птичьих птенцов в гнездах, которые устраиваются, по внушению премудрого Творца всего, их отцами и матерями, и затем на вылет их из гнезда, по воспитании и вскормлении! И в самом деле, здешний дом обучения и воспитания вашего не был ли действительно для вас похожим на благоустроенное гнездо птенцов? Посмотрите на птичье гнездо, как прекрасно бывает устроено оно, каким бывает оно теплым и уютным! Посмотрите на птенцов в нем: как отец и мать заботливо относятся к своим птенцам, находящимся в гнездышке, как стараются устроить гнездо так, чтобы можно было скрыть в нем своих птенцов от вредного влияния непогоды и от врагов, могущих причинить им вред и гибель; как зорко следят они, чтобы враги так или иначе не повредили их птенцам и не погубили их; как усердно питают и выращивают их! Но вот птенцы вскормлены, они уже оперились и окрепли так, что сами могут летать и добывать себе пищу, и – отец и мать оставляют их, и они разлетаются по сторонам, и таким образом предоставляются самим себе. Не то же ли самое, что, как мы описали, бывает с птенцами, – не то же ли самое происходит и здесь с вами? Здешний дом училища не был ли для вас теплым, уютным и безопасным гнездом? Учителя и воспитатели не заботились ли здесь о вашем возрастании и укреплении физическом-телесном и духовном? Например, не заботились ли о том, чтобы питать вас сытно и здорово? Одевать вас тепло, прилично и опрятно? Не заботились ли о том, чтобы вы были здоровы, и, в случае болезни, не спешили ли к вам и с помощью доктора и с лекарствами? Не трудились ли, уча вас полезнейшему и главнейшему из всех знаний, как ведущему к вечному спасению и к вечному блаженству, – т. е. Закону Божию и, вместе с тем, нужным и полезным знаниям в жизни и особенно тем, который могут дать вам способ и средства к обеспеченному существованию? Не пеклись ли здесь не только о вашем обучении, но и о вашем нравственном воспитании? Не учили ли вас здесь молитве, и домашней, и церковной? Не приучали ли вас к исполнению христианских обязанностей по отношению к соблюдению праздников и постов, каждогодному говению? Не внушали ли вам правила христианской любви друг к другу, прощения обид? Не приучали ли вас к послушанию и к почтению старших? К терпению, честности, трудолюбию и к самому труду? Таким образом, не приготовили ли вас, насколько возможно, к жизни, – жизни истинного христианина и честного гражданина? |
| Глава V. Сопоставление буддийского нравоучения с христианским Начертанный выше нравственный идеал буддизма поставляется с христианским нравственным учением в живую непосредственную связь, почитается некоторыми выше христианского нравоучения и большинством одобряется почти безусловно. Прежде, чем мы перейдем к сопоставлению буддийского нравоучения с христианским, считаем нужным сделать следующие предварительные замечания относительно таких воззрений на буддийское нравоучение. Что касается генетической связи буддизма с христианством, то ее вовсе не оказывается, как это мы старались доказать, излагая историческое происхождение буддизма. Мало того, из нашего изложения следует, что буддизм многим обязан христианскому влиянию на него. Но и то, что заимствовано буддизмом из христианства, подверглось такой переделке, что по своему духу и смыслу утратило всякое истинное сходство с ним. Ближайшее рассмотрение существеннейших моментов буддийского нравоучения, с точки зрения христианской, еще больше откроет отсутствие, какого бы то ни было, родства христианства с буддизмом и выставит перед нами в ярком свете диаметральную противоположность их друг с другом, равно как и полную неосновательность тех, которые усиливаются видеть в нравственном идеале буддизма что-то высокое, облагораживающее, цивилизующее. Мы не хотим думать, что этого рода панегиристы буддизма, ставя так высоко нравственное учение его, имеют какую-нибудь заднюю мысль, клонящуюся к подрыву христианского авторитета. Всего вероятнее, это происходит от того, что они опускают из виду самые принципы, лежащие в основе буддийского нравоучения, и соблазняются встречающимися в нем требованиями и предписаниями, действительно безукоризненными, если их брать в отдельности, отрешенно от целого строя понятий и воззрений, к которым они примыкают и от которых они неотделимы. В самом деле, буддизм, например, настойчиво внушает своим последователям терпение, прощение обид, благотворительность и т. п. Все это, несомненно, здравые требования. |
| Два чтения по старообрядческому расколу Старообрядство и раскол (Публичное чтение во Владимирской читальне г. Казани) После бывшего ряда чтений по вопросам животрепещущим 1 , отвечающим, как говорят, «злобе дня», таких чтений, в которых сообщались и разбирались мнения и учения, явившиеся в самое последнее время и связанные с именем известного публициста, – настоящее чтение естественно может быть скучным, малоинтересным. Сверх сего считаю долгом предупредить вас, м. м. г. г., что в содержании моего чтения вы не услышите чего-либо особенно нового, не узнаете из него каких-либо малоизвестных фактов; перед взорами вашими не будут предноситься живые картины и не будут восставать живые лица; ваша мысль не будет также углубляться в философские, или социальные учения. Задача моя очень скромная: – установить точный смысл, определить надлежащее значение тех слов и понятий, которые постоянно на нашем языке и которые кажутся нам на первый взгляд совершенно ясными. То, что вы от меня услышите, составляет азбуку науки о так называемом «старообрядческом расколе». Тем не менее, как в основе грамотности лежит точное знание алфавита, так в основе всякой науки должно быть точное определение входящих в область оной понятий. Дело в том, что на языке нашем многое множество выражений имеет не один, точно определенный смысл. Есть много выражений различных по букве, но одинаковых по их смыслу, и наоборот: есть много выражений, сходных по их написанию, но таких, которые, при употреблении их, весьма различествуют по смыслу и значению. С другой стороны, есть немало понятий, которые приложимы и пригодны в одной области и неприложимы и непригодны в другой. Мало ли, напр., и в святом Евангелии нравственных наставлений, безусловно, обязательных для каждого из нас, но – которых невозможно переносить в жизнь государственную или общественную. По нашему разумению, Л. Н. Толстой тем со стороны логической больше всего и погрешает, что евангельские заповеди: не судите, не противьтесь злу, – прибавим от себя для пояснения: если кто ударит в правую ланиту, подставь ему и левую, и хотящему ризу твою взяти, отпусти ему и срачицу ( Мф. 5 ), и тому подобные, – из области личной, нравственной переносит в область общественную, государственную, при чем является уже не нравственный закон о прощении обид, во имя любви к ближнему, а общественная безнаказанность преступника, ведущая к подрыву всякого порядка. |
| Не занимай взлетную полосу! Мирянин может проповедовать. Особенно если батюшка молчит. Батюшка молчит лишь по двум причинам. Первая: он свят, но неискусен. То есть хотел бы говорить и понимает необходимость слова, но малограмотен, или косноязычен, или застенчив… Вторая причина – он враг благочестия, враг Церкви, сколько бы митр ни хранилось в его запасниках. Сам о себе он этого не то что не скажет, но и не знает. Он мыслит о себе, что он – «столп и утверждение». А он – враг и посмешище. Ну, да не много ли о таком? Лучше говорить о первом. Он хочет говорить, но не умеет. Научился бы, если бы захотел, но он боится. Ему можно готовить к проповеди своих мирян, своих прихожан, которые способны сказать слово перед литургическим собранием. Что для этого надо? Кое-что надо. Нельзя говорить что попало и так, как «с моста – в воду». Не нужно лебединых песен. К проповеди нужно готовиться. Схема проста. Выбранный батюшкой и согласный проповедовать мирянин должен избрать тему. Пусть это будет тема, которая волнует его очень давно. Например, «прощение обид», или «необходимость ежевоскресного участия в службе», или «пост среды и пятницы». Тем может быть много. Дети, работа, слезы, деньги, потеря близких, уныние… Да мало ли? Каждого из нас что-то «свое» волнует годами. Об этом «своем» мы готовы говорить в любое время, и это «свое» понятно многим другим, поскольку жизнь-то у нас одинакова. Итак, нужно определиться с темой, которая тревожит одного из грамотных прихожан, способных говорить на эту тему с народом. Затем он должен будет эту тему изложить письменно. Обязательно письменно. Прежде чем человек научится говорить без листа и без шпаргалки, он должен стереть зубы в написании и заучивании проповедей. Иначе – никакого плода. Слово свое выстраданное нужно записать. Бумага чудотворна. Она проявит ложь, ненужный пафос, неуместную страстность и проч. То, что «съестся» в устной речи, в письме закричит и проявится фальшью. Писать надо! Как говорил Цицерон, кто умеет писать, тот говорит, как пишет! |
| Одна из самых возвышенных и вместе с тем трудных для нашей немощной природы обязанностей есть та, какую налагает на нас святое Евангелие в отношении к врагам и обидчикам. Обязанность эта состоит в том, чтобы не мстить своим врагам и обидчикам за все их оскорбления и несправедливости, какие они наносят нам, не гневаться на них, иметь их в любви и побеждать их неприязнь силою своих благодеяний, исходящих от чистого сердца, чуждого всякого расположения к недоброжелательству и воздаянию злом за зло. Непобежден бывай от зла, но благим побеждай злое ( Рим. 12:21 ) – вот закон, определяющий собою наши действия в отношении к врагам, и служащий для нас указателем, насколько мы приближаемся к духу истинной жизни христианской, или отдаляемся от нее! Нельзя не признать всей трудности исполнения этого закона: но невозможно и истолковать его как-нибудь иначе в пользу своей естественной склонности к раздражительности, злопамятованию и любомстительности, при всякой встречаемой нами обиде. Закон любви христианской прямо воспрещает нам воздавать кому бы то ни было злом за зло, но благим повелевает побеждать злое и всячески хранить свое сердце от неприязненного чувства вражды к тем, которые действуют против нас враждебно. Как же исполнить этот закон? Легко давать другим советы и наставления, нетрудно раскрыть и доказать на словах всю святость и возвышенность обязанности христианина – не быть мстительным и зложелательным к своим обидчикам и притеснителям, прощать им все, что бы они ни сделали, и не только прощать, но и побеждать их злобу противоположным злу добром. Но как расположить свое сердце к исполнению этой обязанности самым делом? Прости обиду своему обидчику, говорит провозвестник чистой христианской нравственности, потому что этого требует естественное чувство любви, которой мы связаны друг с другом и должны обнимать всех без исключения, уважая в каждом образ Божий, по силе и существу которого все мы являемся как дети одного Отца небесного, общники одного звания и избрания, участника в одних дарах естественных и благодатных. |
|
|
