| И все стали переходить, кто на правую, кто на левую сторону. Которого куреня большая часть переходила, туда и куренной атаман переходил; которого малая часть, та приставала к другим куреням; и вышло без малого не поровну на всякой стороне. Захотели остаться: весь почти Незамайновский курень, большая половина Поповичевского куреня, весь Уманский курень, весь Каневский курень, большая половина Стебликивского куреня, большая половина Тымошевского куреня. Все остальные вызвались идти в догон за татарами. Много было на обеих сторонах дюжих и храбрых козаков. Между теми, которые решились идти вслед за татарами, был Череватый, добрый старый козак, Покотыполе, Лемиш. Прокопович Хома; Демид Попович тоже перешел туда, потому что был сильно завзятого нрава козак — не мог долго высидеть на месте; с ляхами попробовал уже он дела, хотелось попробовать еще с татарами. Куренные были: Ностюган, Покрышка, Невылычкий, и много еще других славных и храбрых козаков захотело попробовать меча и могучего плеча в схватке с татарином. Не мало было также сильно и сильно добрых козаков между теми, которые захотели остаться: куренные Демытрович, Кукубенко, Вертыхвист, Балабан, Бульбенко Остап. Потом много было еще других именитых и дюжих козаков: Вовтузенхо, Черевыченко, Степан Гуска, Охрим Гуска, Мыкола Густый, Задорожный, Метелыця, Иван Закрутыгуба, Мосий Шило, Дегтяренко, Сыдоренко, Пысаренко, потом другой Пысаренко, потом еще Пысаренко, и много было других добрых казаков. Все были хожалые, езжалые: ходили по анатольским берегам, по крымским солончакам и степям, по всем речкам большим и малым, которые впадали в Днепр, по всем заходам и днепровским островам; бывали в молдавской, волошской, в турецкой земле; изъездили всё Черное море двухрульными козацкими челнами; нападали в пятьдесят челнов в ряд на богатейшие и превысокие корабли, перетопили не мало турецких галер и много-много выстреляли пороху на своем веку. Не рад драли на онучи дорогие паволоки и оксамиты. Не раз череши у ипанных очкуров набивали всё чистыми цехинами. |
| Филарета особенно выдвигается момент исторического освещения, а в нем наиболее дорогой почитается генетическая целостность развития, ради чего автор вполне справедливо действует не количественной многочисленностью свидетельств, а их общей внушительностью типического содержания. Удостоверенная «откровенность» неразрывно связывается в историческом анализе и с рациональной ее обеспеченностью, поскольку она незыблемо удерживалась вопреки еретическим отрицаниям и сектантским искажениям, так что в историческом процессе является перед разумом жизненно прочной и теоретически неодолимой. Этим путем создавался твердый исторический базис для рациональной аргументации догмата и для его защиты от возражений и перетолкований, именно это отличает труд преосвящ. Филарета. «Догматика» данного автора представляет историческое разъяснение и оправдание догматов во всей их системе, при этом не чуждой призвуков схоластического схематизма, но более жизненной даже по внешней конструкции. Однако здесь догмат берется заранее и окончательно данным во всей своей формальной точности, в силу которой он может в истории освещаться лишь по неизменному господству, а не по органическому влиянию, когда сам бывает историческим фактором, который раскрывается в своей обязательной внешней определенности вместе с общим жизненным прогрессом, где бывает наилучшим выражением христианской зиждительности и остается руководящей нормой христианского развития при всяких индивидуальных применениях. Историческая обоснованность догматов не отнимает у них теоретической отвлеченности, пока не претворится в их историческую жизненность по самому образованию, которое предрешает и соответствующее действие повсюду и навсегда. Эту плодотворную задачу берет на себя колоссальный по размеру «Опыт православного догматического богословия (с историческим изложением догматов)» ректора Киевской Духовной Академии епископа Сильвестра (Малеванского) , епископа Каневского. Уже своим специальным упоминанием в заглавии об «историческом изложении догматов», которое введено академическим уставом 1869 года, автор рельефно отметил, что эта сторона, знакомая предшественникам, имеет у него особое значение, как главнейшая. |
| «Степанов» Фамилия офицера связи Геринга с МИДом – ГРЕГОР. Фамилия майора из министерства авиации – ГЕРТЦ. «Старшина» сообщает, что он читал сообщение морского атташе Германии в Москве, который пишет, что якобы т. Сталин на вокзале, во время проводов Мацуока, похлопал по плечу Кребса и сказал ему: «Мы останемся хорошими друзьями – не правда?» «Степанов» ЦА СВР РФ. Д. 23078. Т. 1. Лл. 269–274. Имеются пометы. Незаверенная копия. 395. Записка Наркома авиационной промышленности СССР заместителю начальника ГУ ВВС Красной Армии генерал- лейтенанту авиации Жигареву 204763с] апреля 1941 г.] Пушка Таубина, калибра 37 мм с мотором М-105П не увязана и на серийный самолет Лагг-3 не вмещается. Пушка Шпитального, калибра 37 мм, установлена на серийном самолете Лагг-3 с временным креплением к мотору М-105П и с боезапасом 20 штук патронов. Боезапас в 50 патронов на самолет не вмещается. Возможно увеличение боезапаса до 30 штук патронов за счет снятия ВС. Пушка Шпитального, калибра 37 мм с боезапасом 50 снарядов, устанавливается на опытном истребителе конструкции тов. Поликарпова. (А. Шахурин) РГАЭ. Ф. 8044. Оп. 1. Д. 651. Л. 230. Машинопись на бланке наркома авиационной промышленности СССР. Не подписано. Имеется помета: «Это письмо вернулось от тов. Каневского неподписанным. Подпись неразборчива». 396. Беседа 1-го заместителя Наркома иностранных дел СССР А. Я. Вышинского с послом Великобритании в СССР С. Криппсом 18 апреля 1941 г. В начале беседы Криппс заявил, что он хотел посетить тов. Молотова В. М. и с этой целью приготовил перевод устного заявления в письменном виде для тов. Молотова В. М., но поскольку он не получил приема у тов. Молотова, то ему приходится сделать это заявление мне. Далее Криппс заявил, что сегодня днем, когда он просил приема у тов. Молотова, он получил «необычный ответ» из Секретариата тов. Молотова – «Народный комиссар не может принять»,без каких-либо объяснений. Он, Криппс, считает такой ответ необычным потому, что такой ответ может означать, что он вообще лишен возможности видеть народного комиссара. Криппс добавил, что он не хочет преувеличивать значение этого вопроса, тем не менее хотел бы знать, явился ли этот отказ в приеме недоразумением или он имеет политический характер, и в зависимости от этого решить, должен ли он сообщить об этом факте своему правительству. |
| В других находках, вместе с подобными цепями (но лучшего достоинства), находимы были звёзды особого рода, о шести лучах, исполненные из дутого серебра и покрытые обычными украшениями зернью, и потому явилась догадка, что подобные цепи назначались для ношения этих звёзд. На эту догадку наводила, очевидно, также аналогия цепей, с навешенными на них молотами Тора, в виде маленьких серебряных амулетов 202 , между скандинавскими древностями происходящими из Гельсингланда и т. п. По составу кладов, в которых эти цепи встречены, получается полное сходство с кладами Гнездовским, Каневским и другими: в числе украшений мы находим здесь полулуния из серебра, витые обручи шейные, дутые серебряные бусы от мониста, подвесные бляшки, украшенные филигранью, серебряные слитки и кольца, как денежные знаки, и англосаксонские монеты, как показание времени. Почетное назначение кольчатых цепей зависит, конечно, от тех предметов, которые на них подвешены, а потому сами цепи редко даже упоминаются. Главное место, которое мы можем указать, находится у византийского историка Иоанна Киннама 203 , жившего в царствование Мануила Комнина, следовательно, во второй половине XII века, и бывшего царским грамматиком, хотя всю жизнь состоявшего на военной службе; точность историка ничего не оставляет желать. Описывая особенно торжественный приём Иоанном Комниным султана – событие было великое, невиданное, – историк описывает трон, царскую багряницу, горевшую камнями и блиставшую жемчужинами, и прибавляет, что у царя «с шеи на грудь спускался на золотых цепях необыкновенной величины и цвета камень: он горел, как роза, а по виду походил особенно на яблоко». Употребление кольчатых цепей и цепочек проследить гораздо труднее, чем орнаментальное развитие церемониальных цепей и им подобных ожерелий и монет: предметы служебного характера не удостаиваются ни изображения в рисунке, ни названия в тексте, и взамен цепи упоминается только амулет, на ней подвешенный. Но, согласно с общим, нами указанным убранством шеи и груди у византийцев и вообще на христианском востоке, мы находим обильное применение цепи к личному убору именно у племён славянских, вошедших в соприкосновение с Византией) и греческим востоком: ясное тому свидетельсво – народные уборы. Мы находим далее кольчатые цепи, подвешивавшиеся к поясу, с бубенцами и притом из серебра, в народных уборах Кандии, Родоса 204 . Отсюда эти цепи вошли в обычай у венецианцев XV–XVІ столетий и особенно венецианок 205 , а затем в северной Европе, многочисленные цепочки служили здесь для ношения вееров, опахал и пр., тогда как, в Греции они назначались долгое время для религиозных предметов, заступивших место талисманов, например, панагий, носившихся там даже и светскими людьми 206 . |
| в усадьбе Есикорского, Переяславля 1885 г., Киевской губ. Каневского у. 1886 г. и 1888 – 9 гг., Киева: в усадьбе Златоверхо-Михайловского монастыря 1887 г., 1889 г. из усадьбы Раковского, 1889 из усадьбы Гребеновского, 1890 г. из окрестностей Черкас, 1892 г. и 1893 года. 83 Глава III. Художественно-исторический разбор отдельных беговых и церемониальных предметов, форм украшения и уборов мужских и женских в русских древностях домонгольского периода. – Княжеская женская диадема. – Гривны (бармы) и вообще нагрудные украшения в их отношении к византийским. – Цепи церемониальные и служебные. – Серьги в форме колодочки или колты, украшенные эмалью и чернью. – Перстни. – Браслеты. – Прочие украшения. – Приложение. 145 Кладъ, найденный въ 1885 г. въ КІеві въ усадаб г. Евявдшго, близь СофШщіп собора, импер Зрмитзжъ. Клад, найденный в Киеве, в ограде Михайловского монастыря, в 1887 г. Императ. Эрмитаж. Кладъ, открытый въ КІей въ отрадъ Златоверхо-Михайловскаго монастыря, въ 1887 году, Импер. Эрмитажъ. Каеда, найденный іДО г. въ г. Чернигов, на Аледеандровевой площади. Иипер. Эрмитажъ. Цпь и серьги изъ клада, открытаго въ 1827 г. въ Кіев, въ дон Августиновича на Львовской ул. Иіпер. Эрмитажъ. Табл. ) Кладъ древностей, открытый въ г. въ г. Переяславл Полтавской губ. Иищ Эрмитажъ Клад открытый в 1876 г. в усадьбе Лескова в Киеве. Клад, найденный в 1822 г. в Старой Рязани и известный под именем древних „Рязанских барм’’ Предметы золотого варварского убора VII века из Меренны (близ развалин Тарса), поднесенные Государю Императору Александру II Императорский Эрмитаж Шапка Мономахова: общій видъ и снимокъ одной пластинки въ натур. вел. 1 Составляет первую часть его соч. Handbuch der deutechen Alterthumekunde in 3Theilen,1880–9. 135 В описях именно о таких пластинках, набивавшихся на иконы и прочую утварь, употребляется выражение «дробницы киотцами». 136 Эмалевые серебряные диадемы кочевых арабов (наз. thacebd) в Бискре – Алжирской Сахаре, доставляемые туда Евреями, в виде корон или стемм из щитков – киотцев, см. |
| Совершенно неожиданно мы попали на огромное торжество. В половине пятого, перед собором стали собираться крестные ходы со всех церквей Киева. А в пять часов под открытым небом началось молебствие перед мощами св. мученика Макария Каневского (†1678). Служил митрополит киевский Антоний (1863–1936). Великое это было зрелище. Огромные толпы народа, звон колоколов, напоминавший Москву, бесчисленные хоругви и столько священников, сколько я еще не видал в моей жизни. Много было монахов и монахинь. Мощи были вынесены в открытой раке на площадь. Молился я неважно, устал и развлекался наблюдениями за лицами священнослужителей. Только под конец стало мне лучше молиться. Очень жаль, что я ничего не знал о жизни этого мученика. Службу этому святому составил сам митрополит. Когда все вместе пели некоторые молитвы, было очень величественно. Мы успели достоять до конца и приложиться к мощам. Выходили мы из ограды собора под могучий звон софийских колоколов. Давно я не слыхал таких. Домой мы просто летели. Вечером мы сидели и делились воспоминаниями. Их было много и хорошие они были. Потом прочли Евангелие и пошли спать». Шестнадцатая глава. Путь домой. Н. Зернов После отступления из Киева 9-ый Авиационный Отряд нашел свое временное пристанище на запасных путях станции Борисполя, расположенной на линии из Киева в Одессу. Сама станция стояла одиноко на безбрежной украинской равнине, в двух верстах от нее раскинулось богатое село с двумя церквами и белыми просторными хатами. Население было зажиточное, всюду были видны признаки материального благополучия. Казалось, что наш отряд был забыт на этих запасных путях. Самолеты, по прежнему, не разгружались, мы оставались в полном бездействии. Стояла осень во всей ее красе. Долгие закаты, оранжевые и багряно-алые с зелеными просветами, медленно угасали на вечернем небе. Золотые и красные листья бесшумно падали на землю, серебрившуюся по утрам от ранних заморозков. Хрупкое очарование осени рождает чувство тонкой и острой печали. В Борисполе я испытал эту горькую чашу до конца. Осенняя тоска всецело завладела мной. Мое сердце разрывалось от красоты закатов и тревоги о моей семье. Писем я не получал и хотя сам писал часто, но было мало надежды, что мои письма доходят до дому. Я предполагал, что мои также страдают, ничего не зная обо мне. С фронта тоже никакие известия до меня не доходили. Я жил оторванным от всего мира. Планов на будущее я не строил, все мои мысли были сосредоточены на доме. В моем воображении я видел всех моих, собранных вокруг обеденного стола или вечером читающих какую-нибудь книгу в кабинете отца. |
| Хмельницкий, заключая из уверений, столь неопределенных, суетную для себя надежду, начал приготовляться к обороне собственными силами народа малороссийского, и прежние двадцать полков укомплектовал и составил сорок тысяч реестровых казаков; но число их в каждом полку положено неровное, а смотря по положению селений и по числу в них семейств казацких, потерпевших убыль выходом других в Слободской Рыбинский полк. И посему составились: полк Киевский, при полковнике Антоне Адамовиче, в 1 200 Казаков, Черниговский, при полковнике Мартыне Небабе, в 1 200, Северский, при полковнике Якове Коровке, в 1 200, Каневский, при полковнике Семене Павицком 156 , в 3 000, Переяславский, при полковнике Федоре Лободе, в 2 000, Черкасский, при полковнике Иване Воронченке, в 3 000, Чигиринский, при полковнике Федоре Якубовиче, в 3 000, Уманский, при полковнике Осипе Глухе, в 3 000, Корсунский, при полковнике Лукьяне Мозыре, в 3 000, Бряцлавский, при полковнике Даниле Нечае, в 2 000, Калжинский 157 , при полковник Иване Федоренко, в 2 000, Кропивянский, при полковнике Филоне Дженджелее, в 2 000, Острянский, при полковнике Тимофее Носаче, в 2 000, Миргородский, при полковнике Максиме Таране, в 3 000, Полтавский, при полковнике Мартыне Пушкаренко 158 , в 2 000, Гадяцкий, при полковнике Сергее Бухало 159 , в 1 200, Нежинский, при полковнике Прокопе Шуменко, в 1 200, Лубенский, при полковнике Дмитрии Кривоносе, в 1200, Прилуцкий, при Полковнике Федоре Кисиле, в 1 200, и Винницкий, при полковнике Петре Стягайло, в 1 600 казаков. Сверх означенных реестровых полков, им Хмельницкий пушкарей с артиллерией и ее снарядами, под управлением вицеобозного генерального, иностранца Фридрганна 160 , 4 550, да иностранцев при них в чинах старшинских, считавшихся мастерами, 41 человек. Волонтиров, разделенных тогда на пятнадцать охочекомонных полков, считалось 14 500 человек, да войск Запорожских находилось в готовности 12 тысяч. А всего, имел Хмельницкий готового войска семьдесят одну тысячу с небольшим, и в том числе непременной пехоты между реестровыми казаками было двадцать тысяч, обученных всем тогдашним пехотным, строям и маневрам, а при надобности умножалась пехота спешившимися реестровыми конными казаками, обученными батавой, и всему притом нужному. |
| О необходимости обновления богослужебного языка говорили, например, окружной миссионер священник Стефан Забродский на съезде духовенства в местечке Богуславе, Каневского уезда (май 1905), харьковский епархиальный миссионер И.Г. Айвазов на миссионерском съезде южных епархий (Одесса, сентябрь 1905), самарский епархиальный миссионер священник Димитрий Александров 63 на пастырском собрании в Самаре в 1908 году 64 . Тамбовский епархиальный миссионерский съезд в 1906 г. признал, что непонятность богослужебного языка является одной из основных причин успеха сектантства 65 . В 1908 г. весьма представительный и в целом вполне консервативный по направлению IV Всероссийский миссионерский съезд в Киеве (640 участников, из них 35 архиереев) одобрил предложение созданной им противосектантской комиссии «приблизить к пониманию народа церковно-богослужебный язык, употребляемый в Православной Церкви» 66 . Предложение съезда было направлено в Святейший Синод; здесь, однако, дело ограничилось рекомендацией «для наилучшего понимания богослужебного языка стараться соблюдать ясность и отчетливость в чтении и пении» 67 . Товарищ председателя этой противосектантской съездовской комиссии, херсонский епархиальный миссионер Кальнев 68 , еще в апреле 1906 года на заседании VI отдела Предсоборного Присутствия (по делам веры) заявил: Если богослужебный, во многом непонятный для народа славянский язык не будет настолько упрощен, чтобы его все понимали (...) – общее недовольство сектантов Православною Церковью будет всегда существовать, отпадения от нее недовольных будут продолжаться 69 . Однако в отделе было принято решение не затрагивать вопросов богослужения ввиду их сложности, отложив дело «до завершения переустройства нашего церковного управления» 70 . Проявившийся в начале предсоборного периода энтузиазм епархиальных съездов, связанный с ожиданием скорых перемен, со временем пошел на убыль: священники убедились, что никакой практической реализации их предложения не получают. Поэтому делегаты съездов последнего перед революцией десятилетия, как правило, ограничивались обсуждением рутинных хозяйственных вопросов вроде сметы свечного завода, отчета эмеритальной кассы или размеров выплаты за чистку ретирад епархиального училища. На короткий срок толчок к содержательным дискуссиям дало определение Синода о мероприятиях по улучшению приходского устройства, принятое в феврале 1916 года по инициативе нового петербургского митрополита Питирима (Окнова). Например, Елисаветовское пастырское собрание Донской епархии внесло следующее предложение: |
| Наконец повел он свой полк в засаду и скрылся с ним за лесом, который один был не выжжен еще козаками. А запорожцы, и пешие и конные, выступали на три дороги к трем воротам. Один за другим валили курени: Уманский, Поповичевский, Каневский, Стебликивский, Незамайновский, Гургузив, Тытаревский, Тымошевский. Одного только Переяславского не было. Крепко курнули козаки его и прокурили свою долю. Кто проснулся связанный во вражьих руках, кто, и совсем не просыпаясь, сонный перешел в сырую землю, и сам атаман Хлиб, без шаровар и верхнего убранства, очутился в ляшском стану. В городе услышали козацкое движенье. Все высыпали на вал, и предстала пред козаков живая картина: польские витязи, один другого красивей, стояли на валу. Медные шапки сияли, как солнцы, оперенные белыми, как лебедь, перьями. На других были легкие шапочки, розовые и голубые, с перегнутыми набекрень верхами; кафтаны с откидными рукавами, шитые и золотом и просто выложенные шнурками; у тех сабли и оружья в дорогих оправах, за которые дорого приплачивались паны, – и много было всяких других убранств. Напереди стоял спесиво в красной шапке, убранной золотом, буджановский полковник. Грузен был полковник, всех выше и толще, и широкий дорогой кафтан в силу облекал его. На другой стороне, почти к боковым воротам, стоял другой полковник, небольшой человечек, весь высохший; но малые зоркие очи глядели живо из-под густо наросших бровей, и оборачивался он скоро на все стороны, указывая бойко тонкою, сухою рукою своею, раздавая приказанья; видно было, что, несмотря на малое тело свое, знал он хорошо ратную науку. Недалеко от него стоял хорунжий, длинный-длинный, с густыми усами, и, казалось, не было у него недостатка в краске на лице. Любил пан крепкие меды и добрую пирушку. И много было видно за ним и всякой шляхты, вооружившейся, кто на свои червонцы, кто на королевскую казну, кто на жидовские деньги, заложив всё, что ни нашлось в дедовских замках. Не мало было и всяких сенаторских нахлебников, которых брали с собою сенаторы на обеды для почета, которые крали со стола и буфетов серебряные кубки и после сегодняшнего почета на другой день садились на козлы править конями у какого-нибудь пана. Всяких было там. Иной раз и выпить было не на что, а на войну все принарядились. Козацкие ряды стояли тихо перед стенами. Не было на них ни на ком золота, только разве кое-где блестело оно на сабельных рукоятях и ружейных оправах. Не любили козаки богато выряжаться на битвах; простые были на них кольчуги и свиты, и далеко чернели и червонели черные червоноверхие бараньи их шапки. |
|
|
