| Каждый, возникавший в расколе, вопрос теперь не только не мог решиться без участия в нем московских общин, напротив от Москвы, от приговора московских раскольников, зависело нередко такое, а не другое его решение. Неудивительно после этого, что и вопрос о браке, поднятый в» беспоповщинском расколе еще Вышатиным и Алексеевым и до настоящего времени бывший только предметом споров и ссор между мнимыми девственниками, должен был теперь ожидать себе решения от московских беспоповцев. Как же отнеслась к этому вопросу Москва с своими Ковылиными, Емельяновыми, Скочковыми и другими знаменитостями раскольничьего беспоповщинского мира? «Пространные домы, скажем словами поморца – Заяцевского, прекрасные и светлые покои, многоценная трапеза и различные напитки, мягкие постели, красные одежды, частые разговоры, близкие сношения с различным полом, седания и ласкательные друг к другу помавания», – вот в какой обстановке жила большая часть прихожан Преображенского федосеевского кладбища. Казалось бы, людям, жившим при подобной обстановке, всего естественнее было прийти к мысли о том, что пустынную жизнь невозможно вести в городах, что суровый аскетизм и строгое подвижничество не мирятся с столицей, и что следовательно – блудодеяния ради кийждо жену себе да имать 333 . И однако же на деле оказалось совершенно противное. Федосеевцы, с главою и руководителем своим Ковылиным, владевшие самыми громадными средствами, жившие самым роскошным образом, за что даже были укоряемы другими беспоповцами, не только не склонились, со времени основания в Москве своего Преображенского кладбища, в пользу брачной жизни, напротив усилили свои требования об обязательном для всех девстве и таким образом чуть было не погубили всех трудов бывшего своего единоверца – Алексеева, понесенных им при составлении своей знаменитой книги: «о тайне брака». Чтобы понять такое направление московских федосеевцев в решении вопроса о браке, необходимо припомнить историю основания Преображенского кладбища. Этот притон федосеевского раскола и федосеевского разврата был устроен Ковылиным в самое страшное для Москвы время, – во время свирепствовавшей в ней в 1771 году чумы. |
| Во главе одной из партий стоял федосеевец, «громко поправший студное бракоборство», федосеевец – «новожен», – и покровцы приняли его сторону. Само собою разумеется, что и Осипов 562 с своею партией, в пользу которого хлопотали покровцы, не мог не отнестись за это к Покровской часовне сочувственно. Дело дошло даже до того, что партия Осипова, не рассчитывая взять верх над партией Грачева, предложила избрать в попечители одного влиятельного и богатого покровца, именно купца Шевалдышева. Как ни странным должно было показаться подобное предложение, партия Грачева согласилась на него, и Шевалдышев – последователь Покровской часовни потому только не сделался попечителем Преображенского федосеевского кладбища, что не согласился передать на кладбище на жительство, как того требовала партия Грачева. Впрочем, покровцы и сами не хотели этого. Они приняли участие в интригах федосеевцев только для того, чтобы на счет преображенцев увеличить число своих прихожан, чего действительно и достигли. Несколько сот федосеевцев, большею частью из партии Осипова, перешли на сторону Покровской часовни 563 . Само собою разумеется, что эти новые члены поморской общины стали вступать в брак уже по обрядам Покровской часовни. Когда же спор Грачева и Осипова перешел из области личных перебранок в бумажный формальный иск и поступил на рассмотрение 2-го департамента московского магистрата, тогда еще большее число московских федосеевцев перешло на сторону Покровской часовни. Один из наставников Преображенского кладбища, по имени Антип Андреев, недовольный тем, что федосеевцы обратились за разрешением своего спора к покровительству гражданского правительства, стал проповедовать своим духовным детям, что преображенцы нарушили ветковский устав, запрещающий «истинным христианам подчиняться суду иноверному» – что жить с ними душепагубно, и, на основании таких резонов, как сам присоединился к Покровской молельне, так и единомышленников своих увлек на ее сторону 564 . Наконец, когда сторона Грачева, перенеся свой иск в Петербург, выиграла процесс, – Осипов, оскорбленный неудачею, донес правительству о веет злоупотреблениях, какие происходили на Преображенском кладбище; при чем, в отмщение за то, что партия Грачева обвиняла его пред властью в новоженстве, чем доказывала, что Осипов будто бы не имеет права вмешиваться в дела Преображенского кладбища, запрещающего своим членам брачную жизнь, заявил власти и о безнравственном учении Гнусина, отвергавшего брак и ввергавшего своих последователей в «прелюбодейный разврат» 565 . |
| Спокойная, чуждая преследований, жизнь раскольников в царствование Екатерины II и после была причиною того, что многие из федосеевцев, подобно раскольникам других сект и толков, стали сближаться с православным обществом, – прежний фанатизм их более и более слабел, и, наконец, дело до шло до того, что многие из последователей Преображенского кладбища, особенно сельских, стали обращаться к православным священникам даже за разного рода требами. «По многим местам сельских жительств, жаловались федосеевцы Преображенского кладбища, умздевают попов, дабы вносили их в книги с причитающимися, – детей крещают, в случае смерти относят на погребение и дают на поминовение, – дают вклады в церковное строение и на свещи, и пр., все (все) себя явно дают ведати, что они во всем внешних церквей сообщники и послушники, даже и в домы своя впущают с их святынею, и работою помогают для церквей. И сие все, замечали фанатики, великому рыданию достойно и весьма близко совершенного отступства и отречения православные веры» 490 . На то же общение федосеевцев с православною святынею жаловался в свое время и Евфимий, основатель секты странников: «мнози людие, в познании древнего благочестия суще, зде в ярославской стране и в самом граде, еже мню и по прочим странам быти, обаче зде множае видится, таков разум имуще: кому уже близ дверей смертных быти то первее он, или она, потребует к себе духовника от никонианския церкви, той же пришед, исповедав ее, или его., причастит и маслом пособорует... сие творимо видится в федосеевых». Затем, если случалось умирать больному, федосеевцы снова обращались к «попу» с просьбою о погребении умершего, «вручающе ему за труд ов пять рублев, ин десять» 491 . По словам Е Евфимия, многие из «прилагавшихся великороссийской церкви» федосеевцев принимали к себе в домы православных священников даже во время праздников, при чем угощали их трапезой и давали им «за святость, или за праздничный молебен», кто что мог, «хлеб, пироги, каравай, ов жито, а ин деньги» 492 . Само собою разумеется, что все это делалось федосеевцами неискренно, притворно, с заднею мыслью – скрыть от глаз власти и православного общества свое отступничество 493 ; тем не менее очевидно, что подобные последователи Преображенского кладбища уже не могли особенно стесняться венчанием в православных храмах, если кому-либо из них приходила мысль завестись женой; a, между тем, вступая в брачную жизнь с благословения церкви, федосеевцы тем самым не только избавлялись от всех тяжелых последствий, каким неизбежно подвергаются люди вступающие в непризнанные законом сожительства, но даже приобретали известного рода выгоды. |
| Видно, Преображенское кладбище. лишаясь постепенно своих членов, переходивших на сторону Покровской часовни, хотело восполнить убыль своих последователей: детьми новоженов. Что же касается детей: «старобрачных», т. е. тех из федосеевцев, которые вступили в брак до перехода в раскол, то как в Петербурге, так и в Москве, было одинаково решено: крестить таких детей, за исключением тех семейств, в которых «воспитывали младенцев своих млеком от других жен еретических» 548 . Всматриваясь в изложенные постановления петербургских и московских Преображенского кладбища федосеевцев, нельзя не заметить, что хотя в некоторых пунктах они не согласны с теми правилами, каких держался Ковылин в отношении к лицам, вступавшим в брак 549 , и вообще с меньшею строгостью преследуют семейную жизнь, – тем не менее, и на основании указанных определений, ни один федосеевец не мог изменить своему девству, чрез вступление в законную брачную жизнь, не подвергшись за это разного рода наказаниям, и даже отлучению от общества. – Мало этого: в числе наставников Преображенского кладбища нашелся один изувер, который не только не согласился утвердить своим подписом постановлений петербургского собора, находя их слишком снисходительными в отношении к лицам, вступавшим в брачную жизнь, но написал еще на них свои опровержения, в которых, в самых фанатических выражениях, преследует брак во всех его видах и формах, стараясь доказать одну общую мысль, что вступать ныне в брак значит идти путем антихриста. Таким изувером был известный фанатик Гнусин, «семиименная особа и гражданин всей России», по выражению Любопытного 550 Гнусин, по свидетельству московского федосеевца Осипова, был беглый крестьянин г. Осокина с железоплавильных заводов; скрываясь в разных местах и совращая народ в раскол, он был пропущен по 6 ревизии; с украденным солдатским паспортом жил он несколько времени с беглою девкою в Саратове, где также распространял раскол; прибыв из Казани в Москву, он, при содействии попечителя Преображенского кладбища Алексея Никифорова, попал в цех иконного мастерства и затем вскоре сделался наставником на Преображенском кладбище 551 . |
| 10 февраля 1919 г. I. Старообрядчество Из прошлого Преображенского и Рогожского кладбищ I. И. А. Ковылин († 21-го августа 1809 г.) «Вопль и стон прерывали отпевание; не только московские, но и из ближних селений и деревень единомышленники провожали его гроб до могилы; с ним шли: граф Тутолмин, московский комендант, обер-полицмейстер и другие знатные особы, чтобы кинуть несколько горстей земли в могилу настоятеля Федосеевского раскола», – так описываются похороны московского купца Ильи Алексеевича Ковылина в записках старожилов. Купец Ковылин, основатель знаменитого Преображенского кладбища в Москве, на похоронах которого собрались «знатные особы» и массы единомышленников-безпоповцев федосеевского толка, был действительно замечательной личностью для своего времени. Его деятельность, связанная с характерными эпизодами нашего прошлого, заслуживает попасть на страницы истории. Ковылин, крепостной кн. Голицына, владетель больших кирпичных заводов на Введенских Горах и виноторговец, поставлявший товар из своего погреба на Неглинной в дома «знатных особ», занял на рубеже XVIII и XIX столетий исключительно влиятельное положение в первопрестольной: чуть ли не вся аристократия бывала у него и угощалась на его счет. И хлебосольный хозяин умел извлечь пользу из этих посещений для своей общины. История деятельности И. А. Ковылина и последующей судьбы Преображенского кладбища подробно рассказывается в записке, составленной в 1844 году, „Известия об основании Преображенского кладбища», и напечатанном в первом выпуске известного „Сборника правительственных сведений о раскольниках», В. Кельсиева (Лондон, 1860 г.). В день столетия со дня смерти Ковылина, быть может, и небезынтересно вспомнить некоторые любопытные эпизоды из прошлого старообрядчества и отношения к нему русского правительства в эпоху так называемых „золотых дней» для русского сектантства, – в эпоху, когда цвела кратковременная „веротерпимость». „Козырь» из желтого сукна на одежде – таково было внешнее отличие религиозных отщепенцев, получивших в XIII веке некоторую обеспеченность гражданского бытия за уплату двойных податей, но принужденных по-старому тайком, с великой осторожностью собираться на молитву. Такой глубокой тайной была окружена и существовавшая в Москве община федосеевцев. Из этих тайников совершенно неожиданно ее вывела постигшая в 1771 г. Москву ужасная чума, Московские власти оказались совершенно не подготовлены. Чума свирепствовала. Больные оставались без всякой помощи. Лишь пьяные колодники-фурманы в дегтярных рубашках с железными крюками собирали мертвых из домов, сваливали на дровни, отвозили за город и кидали в ямы. Но и этих фурманщиков не хватало. Народ в ужасе бежал из зачумленной столицы, бежал в соседние города и селения, неся с собой моровую язву. |
| В виду: этого он и предлагал в одно время (в 1835 году) отобрать у раскольнических общественных заведений недвижимую собственность, которою они незаконно владели 1147 . Теперь, в 1838 году, эту меру правительство и решило осуществить по отношению к преображенскому кладбищу. Тем же самым Высочайшим распоряжением, в котором высказана была мысль о необходимости ограничить раскольнический характер Московского беспоповщинского кладбища, повелевалось: продать в известный срок все недвижимые имения, во владении преображенского богаделенного дома находящиеся и на пользу его пожертвованные. Вместе с тем в это же самое время последовала смена смотрителя преображенского кладбища: на эту должность назначен был князь Урусов – человек, по словам автора истории означенного кладбища, «проникнутый истинно-религиозными идеями, обогащенный сведениями о сущности раскола из уст самого митрополита Филарета, благословенный им на предстоявший подвиг» 1148 . В виду таких обстоятельств можно было надеяться, и Московский святитель, вероятно, надеялся, что с этого времени начнется новый период в истории преображенского кладбища. Не то однако же случилось на деле. Высочайшее повеление о продаже недвижимых имений кладбища хотя и было приведено в исполнение; но не повело ни к каким результатам: посредством ловкой комбинации, подстроенной на торгах преображенскими раскольниками, имения фактически опять остались в руках преображенского богаделенного дома 1149 . Не пришлось совершить никакого подвига и новому смотрителю кладбища, так как он всего через два года после назначения был уволен от означенной должности 1150 . Так неудачно закончилась эта первая попытка к осуществлению Высочайшей мысли о необходимости ослабить преображенское кладбище. Эта мысль, скажем словами Московского святителя, «ни на шаг не подвинулась к исполнению» 1151 в течении и последующего за сим десятилетия, хотя, по мнению Филарета, события 1844 года давали полнейшую возможность к ее осуществлению. В этом году открыты были на преображенском кладбище составленные здесь, известные уже нам, раскольнические рукописи с крайне возмутительным беспоповщинским учением о браке и о царской власти; тогда же открыта была «подлинная от старшин того же кладбища, за подписом и печатью, грамота, данная наставнику, определенному ими в иной город иной губернии» 1152 . |
| Материалы для истории беспоповщинских согласий в Москве, феодосиевцев Преображенского кладбища и Поморской Монинского согласия Источник Предисловие Прежде помещения ниже материалов мы выскажем, в общих чертах, о характере нашего издания. С 1863 года я предпринял издание Сборника для истории Старообрядчества. Цель нашего труда была выяснить, как причины отпадения от Церкви разноверующих, так и указать их заблуждения с документальной точностью, словом, их собственными сочинениями, письмами, уставами и проч. Задавая себе подобный труд, способствующий разработке Раскола, мы думали встретить внимание, сочувствие к нему, по крайней мере, тех лиц, которых прямой обязанностью было защищать интересы Православия Церкви Русской от тлетворного учения Раскола; но чем ближе мы подходили к заданному вопросу, тем более и более переносили всевозможные неудобства относительно печатания нашего Сборника; вследствие сего и, самая программа нашего издания пострадала в значительной мере. Но так ли, иначе, в течение четырех лет было издано пять книжек Сборника; следовательно, читателю есть уже возможность почерпнуть те сведения о Старообрядстве, которые проливают ясный свет на прошлый и современный Раскол. Строгий исследователь в Сборнике нашем не встретит систематической и хронологической последовательности; в Сборнике есть пробелы по истории Раскола, но повторим, что это уже произошло «от независящих от издателя причин». Кто только имел дело с печатным трудом, и притом о Расколе, тот вполне поймет эти причины, и оценит наш труд по изданию Сборника. Содержание ОТДЕЛ ПЕРВЫЙ Феодосиевцы Преображенского кладбища Портрет Ильи Алексеена Ковылина и объяснение к нему. I I. Житие Феодосия Васильева, основателя Феодосиевского Согласия. 1 II. О начале раздора Феодосиевых с Выгорецким общежительством и о причине того, чего ради оный бысть, Соч. Тимофея Андреева. 21 III. Второе послание из Польши, писанное от Феодосия Васильевича в Поморье, об общем и братском совете о церковных догматах. 34 IV. От послания из Москвы в Ярославль к Балчужным в 7252 лето. (1782 г.). 35. |
| При устройстве их была мысль – воспользоваться удобствами железной дороги. Оба кладбища устроены были совершенно на новых началах. Кладбища обведены были валом, покойников стали класть рядами, по номерам, за места назначена умеренная такса, на кладбищах устроены деревянные храмы, а у полотна жел. дороги – станции и площадки для приема тел; чтобы избавить кладбищенский причт от личных сношений с родственниками умерших и, может быть, из опасения «вымогательств», причту было положено значительное жалованье, а кладбищенские дела вверены особому смотрителю. Все было устроено так, что лучшего нельзя было желать. Но потому ли, что тут была несколько полицейская аккуратность, чистота и строгая дисциплина, по отдаленности ли расстояния от Петербурга, по невозможности ли посещать кладбище когда захочется, но благая мысль Думы, еще доселе, не вознаграждена сочувствием столичных жителей. На обоих новых кладбищах больше хоронят покойников из военных госпиталей, да разных несчастно погибших, а обыкновенных покойников охотнее погребают на излюбленных столичных кладбищах. Дума, затратившая, на устройство загородных кладбищ большие деньги, и доселе не возвратила этих денег и уверяют, что, на Преображенском кладбище, каждый покойник стоит думе до 20 рублей, а на Успенском – до 80-ти. Причты столичных кладбищ, как бы соперничая с кладбищами загородными, постарались, в последнее время, завести лучший порядок на своих кладбищах и так как на столичных кладбищах теперь почти не хоронят «бедных» покойников, т. е. не хоронят даром, то оказывается, что, с устройством загородных кладбищ, кладбища столичные ничего не потеряли. Относительно кладбищ в уездных городах нужно сказать, что они там существуют издавна и, согласно с древними указами, они расположены в значительном расстоянии от жилых мест. А так как население уездных городов увеличивается медленно, то можно надеяться, что существующих там кладбищ достанет на долго. Тоже следует сказать о кладбищах сельских. Кроме старых кладбищ при упраздненных церквах и часовнях, в каждом почти приходе есть новые кладбища и следовательно, нет нужды расширять сельские кладбища. |
| С этою целью, нарядив насельников Преображенского кладбища в особого покроя кафтаны, дав им в руки лестовки, отделив мнимых иноков от инокинь и запретив им есть мясо и пить вино 334 , Ковылин тем из перекрещенных раскольников, которые до перехода в раскол были женаты и теперь, когда моровое поветрие миновало, хотели снова возвратиться к жизни семейной, начал доказывать: «выи венчаны в церквах русских еретиками, браки ваши пред Богом – блуд, который будет наказан вечным огнем, а потому если вы возвратитесь в мир и вступите в брачные связи, – вы погибли; одно расторжение их и посвящение себя Богу может спасти вас». A это значило, что и те, кои еще не вступали в брак, должны жить девственно, потому что православного священника, который мог бы освящать молитвами брачные сопряжения, нет, а венчаться у еретиков грешно и гибельно для души. Вскоре после устройства Преображенского кладбища Ковылин, вместе с своими «клевретами», составил «чин оглашения входящим в православную (т. е. федосеевскую) веру», в котором еще яснее и подробнее изложил свое учение о браке. Вот, между прочим, какие предписания наставникам Преображенского кладбища находятся в этом «чине»: «всех, имеющих по своему закону жены, испытав, расспрашивать: не беззаконно ли ее како-либо имеет, или вводную, кроме своего закона, или от живого мужа взятую; аще что таково явится, отнюдь без расторжения не приемлются. Аще ли же сего не срящется, и явится, по испытании, совершенно вне всякого зазрения, а веру православную (т. е. федосеевский раскол) вседушно во всем приемлет, тогда объявлять ясно и речевито, что по крещении может ли с супружницею своею аще и единодомовно спребывати, но целомудренно и кроме плотского совокупления. Понеже сим не брак отметается, но, за рассыпанием руки людей освященных, на совокупление и деторождение благословения получить ни от кого невозможно; кольми же паче в рождении молитвословия и очищения и четыредесятодневной молитвы, что все оное христианский закон истязует соблюдати; кольми же паче бедствие при возрасте детей и самим рождшим пред очима предстоит погибель. |
| Значит, в это время и между федосеевцами Саратовскими, Царицынскими, Астраханскими и др., уже начинали появляться отступления от правил Преображенского кладбища касательно всеобщего безбрачия. Иначе не было бы нужды ни в «извещении», ни тем более в увещании – пребывать в единомыслии с Москвою. В августе 1804 г. наставники Преображенского кладбища послали подобное же извещение, или, как они писали, «истинное исповедание», в Сибирь «честнейшим отцам и началоводителям Ионе, Игнатию, Андреяну, Иоанну и прочим книжным настоятелям и мирским от мала до велика». В этом «исповедании», указав отношения, в каких находились московские федосеевцы к «староженам» и «новоженам», и определив условия, на каких следует принимать тех и других в общество «истинных христиан», вожди московского федосеевского раскола, в «подкреплении» на сказанное, писали: «того ради хотящим с нами в единомыслии пребывати и желающим кроме новин святоотеческое предание хранити – чистоту и целомудрие лобызати советуем, не хотящим же и смелым охотникам, кроме благословения, за еретическим тайнодействием смешатися, на воли оставляем, по писанному: не обладаем вашею верою, о возлюблении! во учение бо слова избрани есмы, а не в начальство». Указав затем причины, по которым преображенцы вооружались против брачной жизни 451 , они писали в конце: «не хотящим же зде написанным свидетельствам последовати на их волю оставляем, и не согласно с нами по предъявленным свидетельствам о тайне брака мудрствующим другого состояния искати повелеваем и других настоятелей» 452 . Из этого «исповедания» видно, что и между сибирскими федосеевцами находились «смелые охотники» до брачной жизни, и притом такие, которые ни во что ставили «начальство» Преображенского кладбища и, в случае настоятельных требований с его стороны оставить брачную жизнь готовы были «другого состоянья искати», – т. е. оставить федосеевский раскол и перейти или в поморский, где девство не считалось непременною обязанностью каждого, или даже – в православие, чтобы жениться на православной девице 453 . |
|
|
