| Мейчен Дж. Грешем Урок 2 Правила постановки ударения В греческом языке большинство слов имеет ударение, которое всегда обозначается графически. Кроме того, постановка ударения жестко упорядочена. Знание правил постановки ударения необходимо для правильного распознавания грамматических форм того или иного слова, а также для правильного склонения и спряжения. Эти правила делятся на общие и специальные. I. Общие правила 1 . Ударение может стоять только на одном из трех последних слогов. Порядок слогов в этом случае считается от конца. 2а. Острое ударение может стоять на первом, втором или третьем слоге (от конца), облеченное – на первом или втором слоге (от конца), тупое – только на первом от конца слоге. 2б. Острое ударение может стоять как на долгом, так и на кратком гласном, облеченное – только на долгом. 3а. На третьем слоге может стоять только острое ударение, и только в том случае, если гласный первого слога краткий. Когда слово оканчивается на οι или αι, то эти дифтонги, как правило, считаются краткими. 3б. Если гласный первого слога долгий, а ударение стоит на втором слоге, то оно может быть только острым. 4а. Облеченное ударение может стоять на втором слоге только в том случае, если гласный первого слога краткий. 4б. Если первый гласный краткий, а второй – долгий и ударный, ударение может быть только облеченным. 5 . Острое ударение, стоящее на первом слоге, обязательно превращается в тупое, если за словом без знака препинания следует другое слово. Например: δελφς брат, но δελφς λγει брат говорит. Исключение составляют вопросительные местоимения, где острое ударение не меняется на тупое. Ниже приводится таблица общих правил постановки ударения. Общими они называются потому, что говорят, где можно и где нельзя ставить ударение, но не указывают, где именно оно стоит. Таблица постановки ударений (общие правила) Место слога (от конца) Количество гласного Долгий Краткий Количество гласного последнего слога Краткий Острое Острое Тупое в общем речевом потоке; острое в паузе |
| К ним добавляются правила, взятые из прологов к другим комментариям, и вкупе они могут быть разделены на общие и частные. Общие правила: 1.1. исследование цели священного писателя; 1.2. предполагаемая польза для читателя или слушателя; 1.3. подлинность священных текстов; 1.4. время написания и порядок священных книг (например, Псалмов или Павловых Посланий); 1.5. основная тема священной книги; 1.6. анализ и объяснение названия книги; 1.7. согласие с прочими книгами Божественного Писания. Эти общие правила уже широко применялись при изучении классической греческой литературы 1751 , и их использование блаженным Феодоритом сообщает подлинно научный характер его толкованиям. Частные правила: 2.1. призывание Божественной благодати и просвещения Духа; 2.2. принятие во внимание богодухновенности священных текстов; 2.3. согласие между Ветхим и Новым Заветом; 2.4. толкование с опорой на исполнение древних пророчеств; 2.5. преодоление буквы и углубление в духовный смысл; 2.6. согласие между толкованием делом, т.е. исполнением пророчеств, и собственным смыслом священного текста; 2.7. очищение души, окрыленная мысль; 2.8. обращение к опыту предшествующих церковных толкователей; 2.9. использование подходящего для толкования языка 1752 . Приведенные частные правила соответствуют особенностям природы и языка библейского Откровения. Соответственно этому определяется и цель библейского толкования, которую блаженный Феодорит разъясняет с разных сторон при всяком удобном случае. Иногда эта цель заключается в подтверждении согласия и возвышенного учения Писания 1753 , иногда в разрешении сложных вопросов и притч 1754 , иногда в увещаниях и пастырском руководстве со стороны толкователя 1755 , иногда в назидании слушающих 1756 , главным же образом – в разъяснении собственного и истинного смысла Писания, то есть в том, чтобы «ясно изложить цель буквы» (σαφ το γρμματος τν σκοπν καταστσαι) 1757 , или в объяснении сокровища Святого Духа 1758 . Теперь можно перейти к исследованию, в отдельности, способов применения исторического и духовного толкования у блаженного Феодорита. |
| сделал какое-либо каноническое преступление, по выражениго 21-го правила Трулльского Собора, тогда подлежащий церковный суд осудит его и подвергнет его заслуженному наказанию, если нужно, не только лишению сана, но и анафеме, по выражению 7-го правила Халкидонского Собора 1150 . О добровольном (о κοντ πεποιηκως, sponte) оставлении священнического служения говорит Вальсамон в толковании 62-го Ап. правила, равно и в толковании 44-го правила Василия Великого 1151 , так что, на основании этого, можно бы подумать, что в XII веке отступили от канонической практики прежних веков и что, следовательно, дозволено было священнослужителям просить и получать от церковной власти разрешение о сложении священного сана. Однако, если мы обратим внимание на то, в каком смысле говорит об этом Вальсамон, что он тут имеет в виду священнослужителей, отрекшихся от священного звания ( Ап. 62 ) из страха пред врагами, и диаконисс, впавших в блуд с язычником ( Василия Вел. 44 ) 1152 , то нам сразу станет ясным, что означает добровольное оставление священнического служения, о котором упоминает Вальсамон. В этом смысле нужно понимать и то, что Юстиниан говорит в законе своем о клирике, добровольно оставляющем священную службу 1153 . Заключение по вопросу о том, может ли священник (и вообще священнослужитель) просить о сложении сана, полученного чрез рукоположение, ясно из того, что мы до сих пор сказали, и выражено может быть оно в кратких словах: канонически не может. А что и в русской церкви, где это ныне допускается 86-й статьей Устава духовных консисторий, смотрят на это, как на нечто, что под собою не имеет канонического основания, доказывает один из русских ученых канонистов в статье, напечатанной в «Православном Обозрении» за 1875 год под заглавием: «Общие начала, которыми руководствуется Св. Синод в приложении правил древней церкви». Указав в этой статье на то, что, когда не имеется подходящего правила об известном предмете, Св. Синод ссылается в таком случае, между прочим, на правила, имеющие хотя бы отдаленное отношение к предмету, или же касающиеся какой-либо его стороны, русский канонист присовокупляет: «Так действует, напр., Св. |
| У нас Дарвин, например, немедленно обращается в карманного воришку, — вот что такое и червонный валет. О, конечно, у человечества чрезвычайно много накоплено веками выжитых правил гуманности, из которых иные слывут за незыблемые. Но я хочу лишь сказать только, что, несмотря на все эти правила, принципы, религии, цивилизации, в человечестве спасается ими всегда только самая незаметная кучка, — правда, такая, за которой и остается победа, но лишь в конце концов, а в злобе дня, в текущем ходе истории люди остаются как бы всё те же навсегда, то есть в огромном большинстве своем не имеют никакого чуть-чуть даже прочного понятия ни о чувстве долга, ни о чувстве чести, и явись чуть-чуть лишь новая мода, и тотчас же побежали бы все нагишом, да еще с удовольствием. Правила есть, да люди-то к правилам не приготовлены вовсе. Скажут: да и не надо готовиться, надо только правила эти отыскать! Так ли, и удержатся ли долго правила, какие бы там ни были, коли так хочется побежать нагишом? По-моему, одно: осмыслить и прочувствовать можно даже и верно и разом, но сделаться человеком нельзя разом, а надо выделаться в человека. Тут дисциплина. Вот эту-то неустанную дисциплину над собой и отвергают иные наши современные мыслители: «слишком-де много уж было деспотизму, надо свободы», а свобода эта ведет огромное большинство лишь к лакейству перед чужой мыслью, ибо страх как любит человек всё то, что подается ему готовым. Мало того: мыслители провозглашают общие законы, то есть такие правила, что все вдруг сделаются счастливыми, безо всякой выделки, только бы эти правила наступили. Да если б этот идеал и возможен был, то с недоделанными людьми не осуществились бы никакие правила, даже самые очевидные. Вот в этой-то неустанной дисциплине и непрерывной работе самому над собой и мог бы проявиться наш гражданин. С этой-то великодушной работы над собой и начинать надо, чтоб поднять потом нашу «Новь», а то незачем выйдет и подымать ее. Да? Но что хорошо и что дурно — вот ведь чего, главное, мы не знаем. |
| «Иногда я была близка к тому, чтобы действительно перестать пить, – вспоминает Л. – Но всякий раз момент оказывался неподходящим. Например, приняла лишку на корпоративной вечеринке. Как я могу бросить прямо сейчас? На всю жизнь останется шлейф: «была пьянчужкой, а после того скандала – ну, вы помните! – решила завязать». Или лучшая подруга замучила душеспасительными беседами. Если я сейчас перестану пить, она чего доброго решит, что вняла ее настояниям». Д. говорит: «А я боюсь, что друзья решат, будто я закодировался или зашился. Стыдно. Про общину рассказывать тоже стыдно». Вот такие надуманные лазейки подсовывает лукавое воображение, чтобы отвратить от единственно правильного выбора. (Из дневников ведущей.) 4. Правила группы Общие Существуют правила групповой работы, общие для всех. Они действуют и на семинарах, и на тренингах, служебных планерках, в учебных и лечебных группах. Это – самые общие правила. 1. Право говорящего. Пока человек не закончил формулировать мысль, никто не должен перебивать его, даже если кажется, что он все уже сказал, и хочется скорее спорить, дополнять, развивать сказанное им. 2. Право ведущего на «стоп». Только ведущий может остановить выступающего. При этом он вовсе не обязан объяснять причины. Быть может, говорящий подобрался слишком близко к опасной теме или сюжету, о котором не стоит знать остальным членам группы. Вот он заговорил о смерти, а у его соседки по столу только что случилась трагедия, которую она пока хочет сохранить в тайне. Не нужно бояться обидеть выступающего «стопом». Если правила групповой работы будут для всех обязательны и понятны – обид не будет. 3. Правило поднятой руки, или «одного микрофона». На группе говорят только по очереди. 4. Конфиденциальность. Все сказанное остается в пределах комнаты, где проходит занятие. Подробности личной жизни участников группы желательно не обсуждать даже со своими домашними. Впрочем, если речь идет о том, чтобы привести на занятия страждущего сродника, безусловно, надо рассказывать о том, что происходило. Конфиденциальность – это безопасность участников группы. Зная, что она может быть нарушена, люди не будут раскрываться, что вредит их исцелению. |
| 4) Наконец я написал для главной Церковной Коллегии или Консистории постановление или Регламент, где содержатся следующие восемь глав: а) причины, по которым постоянное синодальное правление предпочитается управлению церкви одним лицом т. е. патриархом; б) правила общие для христиан всякого чина; в) правила для епископов; г) правила для академии, семинарии, также для учителей и проповедников; д) правила для пресвитеров, диаконов и проч.; е) правила для монахов; ж) правила для мирян, на сколько они подлежать церковному управлению; з) наконец правила для самих президентов и асессоров коллегии. Всех правил почти триста. Его величество приказал прочесть это сочинение в своём присутствии и, переменив кое-что немногое и прибавив от себя весьма одобрил; потом приказал прочитать в Сенате, где присутствовали сенаторы и шесть епископов: рязанский, смоленский, тверской, нижегородский, карельский и я – псковский; кроме того, отец архимандрит Феодосий и два других архимандрита. Читано было дважды в течении двух дней и ещё прибавлено несколько новых замечаний; потом приложили руки с одной стороны епископы и архимандриты, с другой сенаторы; в заключение подписал сам Государь. Сделано было два экземпляра этого акта: один отдан для хранения в царские архивы, другой отправлен в Москву и другие места, для подписи не присутствовавшим епископам и главнейшим архимандритам. Для этого дела, быть может, в скором времени будут вызваны в Москву и ваши епископы – черниговский и переяславский. Когда Регламент, таким образом закрепленный общим подписанием, возвратится, он будет отдан для напечатания и откроется Коллегия или постоянный Правительствующий Синод, чего дай Боже. 5) Теперь я пишу трактат, в котором изложу, что такое патриаршество и когда оно получило начало в церкви и каким образом, в течении 400 лет, церкви управлялись без патриархов и доселе ещё некоторые не подчинены патриархам. Этот труд я принял на себя для защиты учреждаемой коллегии, чтобы она не показалась чем-нибудь новым и необычным, как конечно будут утверждать люди невежественные и злонамеренные. |
| Долгий Не ставится Острое Острое Тупое или острое (см. выше). Облегченное обычно в результате стяжения При применении одних только общих правил может получиться несколько допустимых вариантов постановки ударения. Например, в слове λυομενου возможно поставить ударения следующим образом: λυομενο, λυομνου, λυομενο. Какой же вариант верен? Для этого необходимо знать специальные правила. II. Специальные правила Специальных правил всего два: для глаголов и для имен существительных и прилагательных. Специальное правило для глаголов: 1 . «Ставьте ударение как можно дальше от конца слова, насколько позволяют общие правила». Например, рассмотрим словоформу γινωσκου (известно, что это форма глагола). В первом (от конца) слоге гласный долгий. Следовательно, ударение может стоять либо на первом, либо на втором слоге, но так как это глагол, мы ставим ударение как можно дальше от конца, т.е. на второй слог, а согласно общему правилу 3б оно может быть только острым: γινσκου. Теперь рассмотрим форму γινωσκε (известно, что это глагол). Последний гласный краткий. Это сразу позволяет поставить, согласно правилу 3а, острое ударение на третий слог от конца: γνωσκε. 2 . Специальное правило для имен существительных и прилагательных: За исходную берется форма именительного падежа единственного числа (для имени прилагательного – в каждом роде отдельно). Правило можно сформулировать так: «Формы слова сохраняют такое же ударение, какое стоит и в именительном падеже единственного числа, если общие правила не требуют переноса или изменения ударения». Например: а) рассмотрим словоформу λογου. Известно, что это существительное в косвенном падеже и что оно имеет в именительном падеже единственного числа острое ударение на втором (от конца) слоге: λγος слово. В этом слове можно, не нарушая общих правил, поставить ударение следующим образом: λγου, λογο, λογο. Применяя специальное правило, ставим острое ударение на второй слог: λγου. б) рассмотрим также существительное οκος дом, которое в именительном падеже единственного числа имеет ударение на втором слоге. При склонении это существительное образует формы οκου, οκ и т.д. Ударение, согласно специальному правилу, должно стоять на втором слоге, а согласно общему правилу 4б оно может быть только острым. Поэтому ставим ударение следующим образом: οκου, οκ. |
| Такие законоучители могли бы быть допущены к преподаванию Закона Божия детям сектантов и старообрядцев также в общие учебные заведения, по желанию родителей учеников, и от них получали бы за свой труд вознаграждение. В заключение комитет считает необходимым отметить, что поступление детей старообрядцев и сектантов в общие учебные заведения должно быть, по-прежнему, беспрепятственным, с освобождением их от слушания Закона Божия у православных священников и от посещения православных церковных служб, разве бы они сами выразили к тому желание. 8) О надзоре за старообрядческими печатными изданиями. Обсуждая далее вопрос о том, не следует ли распространить на старообрядческие издания общие правила о надзоре за печатью, комитет принял во внимание, что статьёй 50 уст. пред. и прес. прест. запрещается печатать и продавать раскольнические богослужебные книги, но дозволяется приобретать и продавать печатаемые в учреждённой особой типографии в Москве богослужебные книги, сходные со старопечатными. Правилом этим, в сущности, не ограничивается распространение старообрядческих и сектантских богослужебных книг, а лишь монополизируется их печатание; кроме того, такое чисто формальное стеснение не достигает своей цели, ибо книги всё же печатаются в тайных типографиях. Предпочитая посему распространить на издание старообрядческих и сектантских богослужебных книг, а равно на ввоз их из-за границы общие правила о печати, комитет заключил: внесение представления в государственный совет об отмене противоречащих сему законоположений предоставить министру внутренних дел. 9) О правах старообрядцев и сектантов по службе государственной и общественной. По вопросу о правах старообрядцев и сектантов на вступление в службу государственную и общественную, комитет находит, что действующий закон в отношении государственной службы не устанавливает для указанных лиц никаких стеснений, о службе же общественной имеется единственное постановление (ст. 184 общ. пол. крест. и ст. 60 уст. пред. и прес. прест.), в силу которого, в том случае, когда в волости, состоящей из православных и раскольников, в должности волостного старшины утверждён будет раскольник, помощник его должен быть из православных. |
| «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих» (Псалтирь 118:18-19) Начертание христианского нравоучения «Начертание христианского нравоучения. Общие рассуждения и положения о нравственно–христианской жизни» — учебник по нравственному богословию, составленный святителем Феофаном Затворником. «Начертание наше имеет две части: в первой содержатся общие рассуждения и положения о нравственной и нравственно–христианской жизни; а во второй излагается сама жизнь христианина, как ей следует быть, или предлагаются правила жизни христианина как христианина и как лица, находящегося иногда в разных состояниях и положениях» как пишет сам Феофан Затворник. «Начертание христианского нравоучения» имеет следующие разделы: Основы христианской жизни; Характеристические черты христианской деятельности как нравственной; Последствия и плоды доброй христианской жизни и жизни противоположной ей; Заповеди и правила жизни, обязательные для христианина, как христианина; Заповеди и правила жизни, обязательные для христианина по тем положениям и отношениям, в каких приходится ему бывать в настоящей жизни. «В «Начертании христианского нравоучения» изображены обязательные для нас чувства и расположения, но этим сказано далеко не все, потребное к устроению своего спасения. Главное дело у нас действительная жизнь в духе Христовом.» — начинал Феофан Затворник свою знаменитую книгу «Путь ко спасению», как бы продолжение «Начертания христианского вероучения». Часть первая. Общие рассуждения и положения о нравственно–христианской жизни Введение 1) Христианство есть домостроительство нашего спасения в Господе Иисусе Христе. Так как человеку нельзя спастись без Бога, а Богу нельзя спасти человека без человека, то христианская вера учит с одной стороны тому, что Бог сделал для спасения человека, с другой — тому, что должен делать сам человек, чтобы улучить спасение. Пследнее составляет предмет христианского нравоучения. Ищущий спасения, просвещаясь верою, должен иметь основательное познание и о том, чего требует от него вера, как следует ему жить и действовать как христианину. |
| При этом, если, муж и жена не заявляют о разводе, они налагают на виновного наказание церковное (гражданских наказаний у них не существует)“ 83 . Поступки Куртина и Кувайцева обращают на себя особенное внимание Леонтьева; суд у молокан приведен лишь для полноты картины. Суд, говорит Леонтьев, имеет право карать поступки, подобные поступкам Куртина, Кувайцева. Но, – вспоминает он,– по высокому выражению московских славянофилов, обыкновенный суд есть проявление лишь правды внешней и не исчерпывает «бесконечных прав личного духа, до глубины которого не всегда могут достигать общие правила законов и общие повальные мнения людей» 84 . Леонтьев, как не раз и впоследствии, прибегает к невинной хитрости, чтобы смягчить остроту «божественных напитков», – становится под защиту славянофилов, глубоко чуждых ему. Славянофильское противопоставление правды внешней и правды внутренней является горячей заботой сохранить нравственное начало от поглощения его юридическим: суть славянофильства – в том, что Леонтьев и здесь и особенно часто впоследствии часто зовет «мечтой», которую он «прощает» им за вражду к Западу, – в глубоком морализме... Леонтьеву-эстету нужна трагичность – поверх нравственности, нужны «глубины духа, до которого не могут достигать общие правила законов и общие повальные мнения“, хотя бы они были святыми... «Судья, при всей сдержанности, проговаривается Леонтьев, обязан карать проступки, нарушающие общественный строй, но там только сильна и плодоносна жизнь, где почва своеобразна и глубока даже в незаконных своих проявлениях. Куртин и Кувайцев могут быть героями поэмы более, чем самый честный и почтенный судья, осудившей их вполне законно» 85 . Пусть бы кто-либо из «московских славянофилов» подписался под этими словами, из-за которых, быть может, и Н. Н. Страхов назвал статью «беглыми заметками»!.. Своеобразие русской души сказывается и в его преданности религиозной вере, которой нужно особенно дорожить. «Ужасно проявление веры в преступлении Куртина! 86 Но ужасное или благотворное, все же это проявление веры, веры, против которой XIX век ведет холодную, правильную и беспощадную осаду“!.. А без этой веры «куда обратится взор человека, полного ненависти к иным бездушным и сухим сторонам современного европейского прогресса? Куда, как не к России, где в среде православия еще возможны великие святители, подобные Филарету“ 87 ... |
|
|
