| Без кровли, разрушаемый ветрами и ливнями собор достоял до 1658 года, года патриарх Никон - Никита Минин (Минов), с ненавистью относившийся к шатровым храмам, приказал его разобрать на камень для строительства Новоиерусалимского монастыря. Сломали царское крыльцо, звонницу и окружавшую храм галерею-гульбище. В документе, относящемся к 1659 году, сказано: «… да в прошлом 7166 году святейший Никон патриарх в городе Старице соборную каменную церковь разрушил, а тот камень возили в Воскресенский (Новоиерусалимский» монастырь зимним путём наши домовые крестьянщики, сто подвод». Снос храма, начатый Никоном, был довольно быстро приостановлен, но ущерб был ему нанесён уже довольно большой. Несмотря на то что в нём даже возобновились богослужения, в 1686 году собор, по данным писцовой книги, находился в плохом состоянии: «В городе Старице соборная церковь благоверных князей Бориса и Глеба каменная пятиглавая ветха… а строена та церковь лета 7066 года, а при которых великих государех строена, и та подпись вывалилась». Церковный причт не получал никакой материальной помощи от патриархии и царя, и вынужден был жить подаянием, а прихожане «у оной церкви ветхости починивать не могут», так как в приходе Борисоглебского собора числилось всего 45 дворов. В другом документ, относящемся уже к 1748 году, говорится об опасности отправления богослужений в соборе из-за ветхости деревянных частей и обрушившихся сводов. В документе 1765 года говорится: «Внутри города Старицы соборная церковь кирпичная, о пяти шатрах, в трёх алтарях, Во имя Бориса и Глеба… Паперть кирпичная напреж имелась вокруг сводная, на кирпичных столпах и издавна оные своды обвалились и шатры все пять обветшали… А по имеющейся округ оных шатров надписи значит: начата оная церковь строиться от сотворения мира 7066 года, а совершена 7069 году, а как построена, о том неизвестно, потому что оная надпись за древностью вывалилась». Через пятнадцать лет, в 1780 году, Екатерина II пожертвовала 7000 рублей на ремонт храма, что было явно недостаточно даже для его частичного восстановления. |
| Богатая живописная композиция в убранстве верхней части четверика изображает собор Ангельских чинов со свитками из книги Откровения, предстоящий так называемой новозаветной Троице — Господу Саваофу, Христу в сиянии Его царственной славы и Святому Духу в виде голубя (илл. 3). Такую сложную многофигурную группу редко можно увидеть в православных храмах (не в последнюю очередь потому, что в наши дни описанная визуализация Пресвятой Троицы не считается вполне каноничной). Но для некоторых храмов, возведенных и расписанных в синодальный период, она характерна. Более того, смотрится в их интерьере весьма органично. К примеру, аналогичные сюжеты представлены в парусах московских церквей «Большое Вознесение» на Большой Никитской улице и во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» на Большой Ордынке , а также в Успенском храме в Вешняках . Раскрывая слой за слоем позднейшие записи и проникая вглубь десятилетий, реставраторы в храме Воскресения словущего изумленно наблюдали, как положения конечностей, наклоны головы и плеч, сама динамика фигур постепенно меняются. Постепенно на лотке южного склона открылось изображение столба бичевания, удерживаемого тремя ангелами... Живописный комплекс, прошедший двухэтапную тонировку и закрепление, в сводах четверика уже доступен взорам молящихся. Вместе с парой воссозданных лепных карнизов, заполненных орнаментами, он составляет единый стилевой ансамбль, на редкость точно отражающий стиль храмового убранства расцвета Российской империи. Его точная датировка остается предметом дискуссий, хотя и здесь минувшая реставрация не прошла даром. Дело в том, что прежде мало кто из специалистов обращал внимание на хронологические «маркеры» еще одной очень сложной и многофигурной композиции — на западной стене четверика. Сама по себе необычная, едва ли не беспрецедентная, она таит множество загадок, которые еще предстоит расшифровать. Достаточно сказать, что речь идет о... запечатленных живописцем интерьерах другого храма — а именно Воскресенского собора Новоиерусалимского монастыря . Перед наблюдателем словно раскрывается широкое окно в прошлое этого замечательного памятника. Безвестный художник кропотливо и, признаем, небесталанно изобразил группу из десятков паломников внутри ротонды соборного храма. Здесь можно видеть представителей самых разных сословий, классов и слоев дореволюционного российского общества — священников, дворян, мещан, простолюдинов... Одна из фигур в хитоне и гиматии обладает портретным сходством с ликом апостола Павла. |
| В 1978 году, когда Зайцев и Пинчуков посетили Георгиевскую церковь, храм уже не действовал, пол был обрушен в подклет, но в целом здание находилось в удовлетворительном состоянии. На восточной стене храма сохранялись остатки каркасного иконостаса со следами позолоты, правда, уже без самих икон. Советские искусствоведы полагали, что веретьевская церковь достойна перевозки в музей подмосковного зодчества, который планировалось создать в Истре у стен Новоиерусалимского монастыря. Церковь сохраняла редчайшие детали: обрамления окон и дверей с коваными навесами и жиковинами, дверные полотнища. Храм строился в конце XVIII века, когда в России наметился спад традиционного плотницкого искусства. Как и наиболее значимый памятник из этого ряда – Старо-Вознесенский (Тихвинский) храм в Торжке – строили церковь в Веретьево украинские мастера. В упомянутой книге «Солнечные узоры» 1978 года авторы высоко оценивали деревянный Георгиевский храм, но при этом сильно занижали возраст и архитектурную ценность соседней кирпичной церкви Казанской иконы Божией Матери (в деревне Иванцево). Вот что они писали: «Соседнее с Веретьевом село Стариково [церковь стоит на границе Иванцево и Стариково] еще сохраняет свой старый облик. В живописный вид села с избами, крытыми дранкой, неприятно вторглась уродливая церковь, построенная перед первой империалистической войной». На самом деле Казанская церковь была построена значительно раньше Первой мировой войны. В 1846 году староста Иеремия Петров и священник Георгиевской церкви села Веретьево Иван Любимов обратились к митрополиту Московскому и Коломенскому Филарету с прошением о постройке вместо холодной и тесной деревянной церкви нового просторного храма в честь Казанской иконы Божией Матери. В 1858 году храм был построен на новом месте: в Стариково, ныне на территории деревни Иванцево. Старый деревянный Георгиевский храм на кладбище разбирать не стали и, таким образом, оба памятника сохранялись весь XX век. Каменную церковь Казанской иконы Божией Матери закрыли в 1940-х годах. В 1937 году двое священников этого храма были осуждены по ложному обвинению и расстреляны на полигоне в Бутово. В 2000 году священники Афанасий Докукин и Федор Дорофеев причислены к лику Новомучеников и Исповедников Российских. |
| Вашурово сообщается в духовной старца Елисея Бибикова 1580 г., но и эта деревня отсутствует среди земельных владений мон-ря в 1-й трети XVII в. Неизвестна история приобретения и причины утраты мон-рем небольшого владения XVI в. в Сурожском стане Московского у. сельца Ивановского Высокого, бывш. вотчины кн. Ивана Лобанова-Ростовского. После Смутного времени из хозяйственного оборота монастыря оказалось выведенным значительное владение в Рузском у.- 4 села с деревнями, а также запустело большинство из населенных в XVI в. мест в Волоцком у.- село, 5 селец с деревнями. По данным переписных книг, за Л. м. в 1653-1661 гг. числилось всего 24 крестьянских двора, а в 1678-1700 гг.- 37, тяглое население которых платило оброк вначале Л. м., а затем Новоиерусалимскому монастырю. Величина и формы оброка до XVII в. неизвестны, хотя, судя по поздним документам, по-видимому, он носил смешанный характер: денежный, а также натуральный - поставка в мон-рь ржи, овса, масла, яиц, грибов, ягод и орехов. Это не исключало и другие повинности. К нач. XVIII в. мон-рь уже не имел собственной запашки и все доходы с крестьян, взимавшиеся в денежной форме, составляли 145 р. О средствах, получаемых мон-рем за церковные требы, впервые упоминается в духовных 1503-1521 гг. князей волоцкого, рузского и князя угличского Дмитрия Ивановича Жилки, брата вел. кн. Василия III Иоанновича. В основном это разовые денежные поминальные вклады; в грамотах в качестве вклада числятся также домашние животные, земельные владения. Наличие в мон-ре синодика, утраченного к XIX в., свидетельствует, что поминальные вклады др. лиц были неоднократными в течение всего времени существования обители. Документы о расходовании средств на содержание и благоустройство Л. м. неизвестны. В частности, неясно, когда и на средства какого вкладчика выстроены не позднее XVI в. 2 каменных храма. О материальном положении насельников известно лишь по описи 1764 г. К сер. XVIII в. иноки не получали ни денежного, ни хлебного жалованья, «стояли на пашне», обрабатывая выделенные им 12 четв. |
| Высоко держал знамя монашества Одним из первых деяний лаврского наместника было основание им монастырского издания «Троицкие листки», ответственным за которое был назначен послушник Николай Рождественский 4 , последовавший за отцом Леонидом в Лавру из Новоиерусалимского монастыря . Первый номер издания вышел 1 февраля 1879 года. Всего в течение первого года увидели свет десять номеров общим тиражом в 64 тысячи экземпляров. Из них 11 тысяч было продано по низким ценам, около 40 тысяч паломники получили бесплатно в качестве духовной милостыни от обители в странноприимной палате «во время трапезования богомольцев» 5 . «Троицкие листки» предназначались для простых людей, которые не имели возможности читать объемные святоотеческие душеполезные книги. Благодаря глубине содержания их называли «Добротолюбием для простого народа». Летом 1886 года возник вопрос об устройстве лаврской типографии. Это было необходимо для того, чтобы увеличить тираж Листков и начать издавать духовную литературу. Но, несмотря на согласие учрежденного Собора лавры, решение вопроса отложили на несколько лет, и типография открылась лишь в 1894 году. Будучи наместником Троице-Сергиевой лавры, архимандрит Леонид создал свой капитальный труд «Систематическое описание славяно-российских рукописей собрания графа А. С. Уварова». Он взялся за эту работу в 1885 году по просьбе вдовы графа Прасковьи Сергеевны, а в 1893–1894 годах, уже после его смерти, вышло в свет издание в четырех частях. Также при архимандрите Леониде проводились работы по упорядочиванию документации и изучению лаврского книгохранилища, была осуществлена публикация особо ценных рукописей этого собрания. Последний труд архимандрита Леонида, подводящий итог его деятельности, — «Святая Русь, или Сведения о всех святых и подвижниках благочестия на Руси обще и местно чтимых до XVIII века: Справочная книга по русской агиографии» (СПб., 1891) — является как бы завещанием будущим исследователям, которым многое еще предстояло и предстоит сделать в области агиографии и источниковедения. |
| Итак, составителем «Трактата о молитве» (седьмой части «Подвижнического сборника») был монах Арсений (в миру – Валентин) Троепольский. Тематическая и стилистическая близость «Трактата о молитве» и Писем «о христианском наслаждении жизнию на земле», с одной стороны, и принадлежность их «Подвижническому сборнику», с другой стороны, позволяют высказать предположение о принадлежности Арсению Троепольскому не только седьмой части «Подвижнического сборника», но и других его частей (например, восьмой части: Писем «о христианском наслаждении жизнию на земле»), а также о составлении им всего собрания. Для подтверждения этого предположения необходимо обратиться к другим сочинениям Арсения Троепольского . Автограф составленных Арсением Троепольским «Четырех книг о молитве» находится в рукописном собрании Воскресенского Новоиерусалимского монастыря 10 . В первой книге («О молитве вообще») даётся определение молитвы и приводится этимологический анализ слова «молитва» в различных языках. Вторая книга посвящена внутренней молите в различных религиозных традициях Востока и Запада. В третьей книге содержится краткий очерк истории внутренней молитвы, причем среди делателей умной молитвы в XV столетии составитель отмечает испанца Игнатия Лойолу, который «учредил орден Иезуитский» и был «из воина монах» 11 . Заключительная, четвёртая, книга посвящена защите внутренней молитвы от различных возражений и нападений. Ещё одно собрание различных Писем (о внутренней молитве, о безмолвии, о памяти смертной и т. д.), составленных Арсением Троепольским , находится в рукописи, происходящей из библиотеки Оптиной пустыни 12 . В собрание входят: «Письмо о плодотворении замечания полезных мыслей»; 27 писем под общим названием «Убеждение к занятию внутреннею молитвою»; «Письма, содержащие напоминание о внимательности, в коих изображается необходимость оного, способы и возможность»; «Письма о сухости духовной, где изображены способы к побеждению оной и предохранение от уныния»; «Письма о посещении храма Божия, где представляется потребность сего и польза»; «Письма о памяти смертной, содержащие побуждение к оной» и «Замечание о мыслях назидательных относительно безмолвия». |
| Митрополит Московский Филарет (Дроздов) и профессор Московской Духовной Академии протоиерей Феодор Голубинский, бывший цензором оптинских изданий, дали высокую научную оценку этим трудам оптинских старцев. В Оптиной пустыни получили благодатный творческий импульс: архимандрит Леонид (Кавелин; 1891) — замечательный археограф, начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, впоследствии — настоятель Новоиерусалимского Воскресенского монастыря и затем наместник Троице-Сергиевой Лавры), священник Павел Флоренский (1943) — великий православный философ и богослов и другие деятели русской науки и культуры. Скиты Троице-Сергиевой Лавры (Вифания, Гефсимания, Параклит, Киновия) , а также Смоленской Зосимовой пустыни , основанные при участии митрополита Московского Филарета (Дроздова). Большим почитанием пользовались скитские старцы: схимонах Филипп (18 мая 1868), основавший Черниговские пещеры, и три его сына — иеросхимонахи Игнатий (1900), Порфирий (1905) и Василий (1 апреля 1915), игумен Варнава (1906), иеромонах Исидор (3 февраля 1908), схиигумен Герман, иеросхимонах Досифей и иеросхимонах Алексий, участвовавший во Всероссийском Поместном Соборе 1917—1918 гг. в избрании Святейшего Патриарха Тихона, и многие другие. В скиту Параклит в 1927 г. принял пострижение в монашество Святейший Патриарх Московский и всея Руси Пимен. Введенская Оптина пустынь и афонский Русский Пантелеймонов монастырь, а также Глинская пустынь Рождества Пресвятой Богородицы содействовали возрождению не только в среде монашества, но и в миру делания непрестанной умной молитвы. Старцы воспитали многих опытных духовников Русской Церкви. Возрождение духовной жизни в древних обителях православной Руси имело следствием другое замечательное явление в Русской Церкви — расцвет богословской науки в духовных школах (Академиях и Семинариях), чему способствовала самоотверженная научная деятельность ученого монашества и лучших представителей духовенства. Не только для трудов академических богословов Русской Православной Церкви, но и широких общественных кругов России имели большое значение святые обители. Через обширную патристическую литературу, изданную преимущественно в Оптиной пустыни, и журналы Духовных Академий, соприкоснувшись с живым святоотеческим преданием Православной Церкви, нашли свой путь в философии русские религиозные философы (или, как их иногда называют, «богословы в миру») Иван Васильевич Киреевский (1856), Алексей Степанович Хомяков (1860), Юрий Федорович Самарин (1876), Иван Сергеевич Аксаков (1886), Константин Никонович Леонтьев (в монашестве — Климент; 1891) и многие другие мыслители и славянофилы. Они содействовали национальному возрождению самосознания и культуры славян, в том числе и на Балканах. |
| Начальный этап строительства Покровской церкви в Черепово совпадает по времени с восстановлением храма Гроба Господня в Иерусалиме после сильного пожара 1808 г. Тогда во всех приходах Российской Империи шёл сбор пожертвований для этой величайшей святыни христиан, расположенной на месте крестной смерти Иисуса Христа. По библейскому преданию, Спаситель был распят над древней могилой праотца Адама на Голгофской горе, о чём напоминает изображение черепа у основания Распятия. Именно на этом возвышении был построен Храм Гроба Господня. Идея взять за основу строящегося череповского храма иерусалимский, могла вдохновить как заказчика, так и автора проекта. Тем более, что пример подобного храмоздания в России уже был - Воскресенский собор Новоиерусалимского монастыря в Подмосковье, в плане - точная копия храма Гроба Господня. И хотя масштабы череповского храма намного скромнее, в своей основе он имеет схожее архитектурное решение. Авторство проекта храма Покрова Пресвятой Богородицы в Черепово доподлинно не установлено. Ранее считалось, что оно принадлежит неизвестному петербургскому архитектору. Но проведённые исследования показали, что проект может быть и московским. В конце XVIII - нач. XIX вв. губернским архитектором Смоленска был Михаил Никифорович Слепнёв, который не мог не участвовать в проектировании столь грандиозного для губернии храма. Влияние на предполагаемого автора (или авторов) мог оказать М.Ф. Казаков, активно работавший на Смоленщине. Этот известный московский зодчий первым в России спроектировал круглое строение типа ротонды - здание Сената в Московском Кремле, и затем широко использовал композиции подобного рода в своих проектах. Казаков являлся учеником не менее прославленного П.Р. Никитина - московского архитектора, стоявшего у истоков русского градостроения эпохи классицизма. Учениками Никитина являлись также Ф.Ф. Штенгель - непосредственный учитель Слепнёва, и П.И. Обухов - его предшественник на посту главного смоленского архитектора. По дошедшим до нас сведениям, в заалтарной части «малышевского храма» имелись захоронения Г.Ф. и М.Е. Потёмкиных (имена и отчества не установлены). Обычно так хоронили благотворителей. Известно имя Василия Васильевича Потёмкина - строителя второго храма села Черепово в честь иконы Божией Матери «Одигитрия» 1846 г. постройки (до наших дней не сохранился). Возможно, многочисленные представители рода Потёмкиных, в разное время владевшие этими землями, также имели отношение к строительству или содержанию Покровской церкви. |
| Осенью 1648 г., находясь в Молдавском княжестве, П. вступил в переписку с Хмельницким. Патриарх принял решение ехать на Украину и в Русское гос-во, в т. ч. для переговоров о поддержке царем восставших казаков. 2 окт. П. покинул Яссы в сопровождении присланного от гетмана полковника С. Мужиловского. По дороге в Киев патриарх крестил в Православие мн. поляков, в дек. в Киеве дал гетману публичное разрешение от грехов, допустил к причастию без исповеди и благословил его на борьбу в защиту правосл. веры. 5 янв. 1649 г. П. торжественно встретили в Путивле и препроводили в Москву. Патриарх, в частности, привез мощи вмч. Меркурия, вмч. Пантелеимона и мц. Феклы, а также чертеж Иерусалима и обмеры храма Гроба Господня для сооружения Новоиерусалимского в честь Воскресения Христова ставропигиального мужского монастыря (РГАДА. Ф. 52. Оп. 1. 7157 г. 7. Ч. 1. Л. 143-144). Пребывание патриарха в русской столице продолжалось с 27 янв. по 10 июня 1649 г. Он неоднократно встречался с царем и высказывал руководству Посольского приказа просьбы о принятии в российское подданство запорожцев и об освобождении вост. христиан от агарянского ига. Ответы московских дипломатов были уклончивы: Русское гос-во не хотело нарушать мирный договор с Речью Посполитой и не имело ресурсов для противостояния с Османской империей. Тем не менее П. приобрел большой авторитет при рус. дворе и, как считается, оказал определяющее влияние на царя и буд. патриарха Московского и всея Руси Никона (Минова) (к-рого в марте 1649 лично рукоположил в Новгородского митрополита) в вопросе о необходимости унификации рус. обрядов по греч. образцам в связи с перспективой объединения правосл. народов под скипетром рус. самодержца. В Москве П. оставил находившегося в его свите уставщика Арсения Грека , к-рый впосл. стал одним из ближайших сотрудников патриарха Никона в деле исправления церковных книг и обрядов. П. также ходатайствовал перед царем о помощи Киево-Братскому в честь Богоявления мужскому монастырю (Воссоединение Украины с Россией: Док-ты и мат-лы. М., 1953. Т. 2. С. 221, 239). |
| Отношения ректора со студентами были дружески-братские. Он имел подход к каждому, воспитывал своих питомцев не наказаниями, а внушением и примером личного поведения. Его воспитанники так впоследствии отзывались о своём ректоре: «Управление его в академии было истинно отеческое, мы были для него дети родные». В период ректорства архимандрита Филарета дважды проводились ревизии Московской духовной академии ректором Санкт-Петербургской духовной академии архимандритом Филаретом (Дроздовым) . Результаты этих ревизий наглядно выразились в следующем факте: после второй ревизии в 1818 году ректор Санкт-Петербургской духовной академии Филарет, тогда уже епископ Ревельский, снял с себя панагию и подарил её ректору Московской академии в знак особого уважения и признания его заслуг. О высокой оценке ректорской деятельности архимандрита Филарета свидетельствовал и тот факт, что за четыре года ректорства он шесть раз был удостоен различных наград и поощрений. 28 июля 1817 года архимандрит Филарет был назначен настоятелем первоклассного Воскресенского Новоиерусалимского монастыря. 1 июня 1819 года он был хиротонисан во епископа Калужского и Боровского. Хиротонию совершали митрополит Московский Серафим (Глаголевский; † 1843) с преосвященными: архиепископом Телавским Досифеем (Пицхелаури; † 1830), епископом Тамбовским Ионой (Василевским; † 1849) и епископом Дмитровским Лаврентием (Бакшевским; † 1837). В течение шести лет преосвященный Филарет управлял Калужской епархией. Не было дня, когда он не присутствовал бы за богослужением, – так любил он службу церковную. Его воскресные беседы отличались ясностью и простотой изложения и служили образцом духовного красноречия, Впоследствии эти беседы толкования Евангелия от Матфея были напечатаны отдельным изданием. Калужский архипастырь уделял внимание и строительству, обновлению и благоустройству церквей, причём требовал, чтобы деревянные храмы заменялись каменными. За период его епископства в Калужской епархии было построено 25 каменных церквей. |
|
|
