| Арх.: РГАДА. Сибир. приказ. Стб. 348. Л. 542-572. Ист.: Сборник Едомского/Сообщ. Н. Барсуков. СПб., 1989. (ПДПИ; Т. 79); Повесть о блж. Василии Мангазейском и о начале Туруханского Троицкого мон-ря//Иркутские ЕВ. 1864. 7, 8, 10-12, 14, 17-19, 21, 23; Житие Василия Мангазейского и повествование о начале Туруханского Троицкого мон-ря/Под ред. П. Е. Островских. СПб., 1910; Описание о Российских святых. С. 174; Житие св. прав. Василия Мангазейского/Публ. прот. Б. Пивоварова//ЖМП. 1977. 11. С. 59-74; Ромодановская Е. К. Легенда о Василии Мангазейском//Новые мат-лы по истории Сибири досоветского периода. Новосиб., 1986. С. 190-210; Житие Василия Мангазейского//Лит. памятники Тобольского архиерейского дома XVII в./Изд. подгот. Е. К. Ромодановская и О. Д. Журавель. Новосиб., 2001. С. 345-352; Отписка царю Алексею Михайловичу о посылке списка чудес Василия Мангазейского//Там же. С. 303-304; Минея (МП). Март. Ч. 2. С. 138-144; Май. Ч. 1. С. 404; Май. Ч. 3. С. 37; Июнь. Ч. 1. С. 333, 336. Лит.: Филарет (Гумилевский). РСв. Март. С. 123-127; Пестов И. Записки об Енисейской губ. Вост. Сибири, 1831 г. М., 1833. С. 209-210, 211-222; Абрамов Н. Блж. мч. Василий Мангазейский//Странник. 1866. Т. 4. Дек.; Барсуков. Источники агиографии. СПб., 1882. Стб. 88-89; Сергий (Спасский). Месяцеслов. Т. 2. С. 83; Оглоблин Н. Н. Мангазейский чудотворец Василий: (К рус. агиографии)//ЧОИДР. 1890. Кн. 1. Отд. 2. С. 1-8; Буцинский П. Н. Мангазея и Мангазейский уезд (1601-1645). Х., 1893; Голубинский. Канонизация святых. С. 319, 460, 582; Никодим [Казанцев], еп. Мое путешествие из Красноярска в Туруханск и обратно//Енисейские ЕВ. 1908. 2; Богоявленский С. , свящ. Нечто о Василии Мангазейском//Енисейские ЕВ. 1908. 7; Бахрушин С. В. Легенда о Василии Мангазейском// он же. Науч. труды. М., 1955. Т. 3. Ч. 1. С. 331-354; Ромодановская Е. К. Житие Василия Мангазейского//СККДР. Вып. 3. Ч. 1. С. 335-336; Кротов М. Г. Актовые источники Повести о Василии Мангазейском//Источники по истории общественной мысли и культуры эпохи позднего феодализма. Новосиб., 1988. С. 127-140; Афанасий (Сахаров), иером. О внесении в церковные месяцесловы всех рус. памятей//БТ. 1998. Сб. 34. С. 357-358; Маркелов. Святые Древней Руси. Т. 2. С. 71. 87; Жития Сибирских святых: Сибир. патерик. Новосиб., 1999. С. 7-12. |
| И здесь Филарет – был Филарет: светило ума; тонкое рассуждение, ясное, блестящее изложение мыслей, огненный взор, чистота: благожелание, добродетель, как будто обоняешь святость Божию в присутствии Филарета. Не могу похвалить, и всегда жалел я о трусости и переполохе профессии и властей Академических и Семинарских пред лицом великого Филарета. Они были робки, мизирны, унижительны, едва выговаривали слова, в то время, когда Владыка, как Ангел Божий, хотел мира, сиял благожеланием, любовью, сочувствием, желал радоваться нам и с нами, хотел ободрить и поощрить посильные труды и годные успехи. Правда, Филарет не любил ни Ректора нашего Вифанского, Никанора 13 , ни Инспектора – Феодотия 14 , ни Ректора Академического – Поликарпа 15 . Никанор был почти товарищ Филарета, администратор примерный, житием безукоризненный, служитель ревностный и добросовестный, но наставник слабый. Кажется, Филарет в Никаноре презирал только его слабость ученую, а он думал, что Филарет презирает всего его и всю службу его. (Никанор сам впоследствии был Митрополитом С.-Петербургским). Феодотий был умен, но строптив, заносчив и неровен в характере, особенно имел слабость – осмеивать другого. Филарет в нем это ненавидел. (Феодотий скончался Архиепископом Симбирским). Поликарп имел слабость нетрезвости. Филарет за это презирал его. (Поликарп скончался в отставке Архимандритом Новоспасского монастыря в Москве). Но Филарет не любил слабостей их, а их самих щадил и терпел. Расскажу несколько приключений. Первое. Филарет приехал в Лавру, для Лавры или для Академии, но в средине учебного времени, а не на экзамены. Побыв дня три в Лавре, он дал знать, что намерен сегодня быть в Вифании, и приказал каждому быть на своем месте и делать свое дело. Было около 11 часов дня. Приехал Филарет. Прямо в Семинарию. Прямо на класс Высшего Отделения. В это время Церковная История. Преподаватель – Инспектор, Магистр, Иеромонах Иероним. 16 Филарет вошел в залу. Иероним подбежал к нему на благословение, и тотчас, отвернувшись от него, сел в кресла Профессорские. |
| Не имея права голоса в Синоде, О.-п. полностью контролировал его членов, к-рых современники называли «образом и видом власти без самой власти», ее призраком ( Никодим (Казанцев), еп. О Св. Синоде//БВ. 1905. 10. С. 210). При этом положение О.-п. в Синоде следует считать двусмысленным: по выражению информированного современника, протопр. Г. И. Шавельского , «на хозяйничанье его никто не уполномочивал, и хозяином его никто не мог признать. Он мог все разрушить, что бы ни создавал Синод, но не мог ничего создать без Синода. Так и жила Церковь без ответственного хозяина, без единой направляющей воли» ( Шавельский Г. И., протопр. Воспоминания последнего протопресвитера рус. армии и флота. М., 1996р. Т. 2. С. 138). После революции 1905-1907 гг. ситуация в православной Церкви изменилась: издание в 1906 г. основных гос. законов предусматривало участие церковных деятелей в законотворческом процессе как реформированного Гос. совета, так и законодательной Гос. думы. При обсуждении бюджета Гос. дума имела возможность резко критиковать деятельность Синода и требовать отчетов у О.-п. В 10-х гг. XX в. это привело к политическим коллизиям, когда О.-п. выступал перед членами Гос. думы, среди к-рых были инославные, иноверные и неверующие. Эта двусмысленность так и не была преодолена вплоть до Февральской революции; должность О.-п. также сохранялась без изменений. Во время первой мировой войны ведомство правосл. исповедания, как и др. мин-ва империи, не избежало «министерской чехарды»: с 1915 по 1917 г. сменились 4 О.-п., причем последний из них, Н. П. Раев , уже не имел значительного влияния на церковные дела и фактически полностью подчинялся Петроградскому митр. Питириму (Окнову). После Февральской революции должность О.-п. не была упразднена. «Революционный» глава ведомства православного исповедания В. Н. Львов , не имевший юридических полномочий руководить церковными делами (поскольку он не был назначен императором и не был, согласно «Духовному регламенту», его представителем в Синоде), присвоил себе те полномочия, которыми обладали его дореволюционные предшественники. |
| Не часто после служения приглашал меня к себе Владыка, и я не смел навязываться: y него всегда почти были гости – мирские. A когда бывал, всегда радовался душою и получал какое-нибудь назидание. Однажды, в первую неделю поста, я осмелился 18 быть на вечернях в первые четыре дня, чтоб послушать Владычное чтение великого Канона св. Андрея Критского . Удивил меня Владыка. Я думал слышать оратора, разглагольщика, воздыхателя, как многие из нас и из великих, каких я слыхал 19 . Совсем нет: читает как чтец, дьячок, псаломщик; без переливов, воздыханий, умилений. Тогда мне это не очень показалось. Я тогда подумал: «Владыка так читает для того, чтобы не подумали о нем, что он щеголяет даже и благочестием». Теперь думаю вовсе иначе: «Владыка читал тогда так из благоговейнства 20 , и воздыхания испортили бы дело. Так следует, так служили Святые Отцы, так служил святой Афанасий Александрийский . Впрочем, и это лучше меня знает Москва. Глава IV Преосвященный Подольский Кирилл приехал в Петербург для заседания в Св. Синоде, в 1840 году, в августе. Он меня, как соседа, приглашал бывать y себя и часто требовал. Митр. Филарет приехал в С.-Петербург тогда в конце сентября или в начале октября. Меня требует Кирилл к себе, после приезда из Синода, когда впервые прибыл в Синод же и присутствовал владыка Филарет. Встречает меня Кирилл следующей речью: «Брат! Я сегодня был в Синоде, да Синода не узнал. В 10 часов все на месте, и прокурор тут же, и ассистенты его с ним же; сидят чинно каждый на своих местах и готовятся слушать. «Появляется обер-секретарь, с кипою бумаг в охапке и карандашом. «Начинает читать бумаги, дела. Мы слушаем. Изредка пробормочет митрополит Серафим, Иона кое-что. Обер-секретарь запишет. Граф поморщится, Войцехович высморкается. – Молчание, чтение. Конец – «да», «нет» 21 кто-либо, a больше Серафим. Владыка же Филарет молчит, поглядывает на того, другого. Так длилось до часу. Встали, помолились, раскланялись. Граф застучал своею саблею, потянулись вон из Синода, домой». |
| прав. Василия Мангазейского, и были найдены фрагменты его останков, которые ныне находятся в мон-рском храме и являются главной святыней епархии. В 1995 г. был образован приход в р-не Кайеркан г. Норильска, обустроен временный храм, в к-ром совершаются богослужения. В 2006 г. в Норильске был образован приход во имя свт. Луки, архиепископа Красноярского. В 2010 г. был заложен новый храм, основная часть строительных работ завершилась к 2018 г. Ист.: Письма преосв. Никодима [Казанцева], еп. Енисейского и Красноярского к проф. И. В. Платонову. Серг. П., 1896; Определения Освященного Собора РПЦ//ЖМП. 1990. 9. С. 6-9 (здесь С. 7). Лит.: Повесть о блж. Василии Мангазейском и о начале Туруханского Троицкого мон-ря//Иркутские ЕВ. 1864. 7, 8, 10-12, 14, 17-19, 21, 23; Кривошапкин М.Ф. Енисейский округ и его жизнь. СПб., 1865, 2014. 2 т.; Словцов П. А. Историческое обозрение Сибири. СПб., 1886; Буцинский П.Н. К истории Сибири: Мангазея и мангазейский уезд (1601 г.–1645 г.)//Зап. Имп. Харьковского ун та. Х., 1893. Кн. 1. С. 33-98; Урванцев Н. Н. Таймыр – край мой северный. М., 1978; Зольникова Н. Д. Ведомость 1781 г. о составе приходов Тобольской губ.//Христианство и церковь в России феод. периода: Мат-лы/СОАН СССР, ИИФиФ. Новосиб., 1989. С. 261–315; Степанов А. П. Енисейская губерния. Красноярск, 1997; Красноярский материк: Времена. Люди. Документы. Красноярск, 1998; Лука (Войно-Ясенецкий), архиеп. «Я полюбил страдание….»: Автобиография. М., 2000; Визгалов Г. П. Русское посадское домостроение на севере Зап. Сибири в XVII в. (по мат-лам новых исслед. Мангазеи)//Русские: Мат-лы VII Сибирского симп. «Культурное наследие народов Зап. Сибири» (9-11 дек. 2004 г., г. Тобольск). Тобольск, 2004. С. 19 – 25; Дулов А. В., Санников А. П. Православная церковь в Вост. Сибири в XVII – нач. XX в. Иркутск, 2006; Пархимович С. Г. Новые исследования мангазейского городища//Земля Тюменская: Ежег. Тюменского обл. краевед. Музея, 2005. Тюмень, 2006. Вып. 19. С. 159–167; Потапов И. Ф. Енисейская губерния: История в документах и фотографиях. |
| Правительство и Святейший Синод пытались противостоять этим страшным тенденциям. В 1840 г. введена новая программа семинарского преподавания. Решено было «потеснить» общеобразовательные предметы, и в первую очередь особенно ненавистную Николаю I философию. Устав потребовал, чтобы из программ духовных семинарий были исключены все «светские познания», а преподавание было бы «проницаемо духом церковным». Весьма показательно свидетельство ректора Вятской Духовной семинарии архим. Никодима Казанцева о содержании своей беседы с обер-прокурором Н.А. Протасовым. «Помните, – говорил ему Протасов, – семинария – не академия. Из академий идут в профессоры; им много знать нужно. Из семинарий поступают священники по сёлам. Им надобно знать сельский быт и уметь быть полезным крестьянину даже в его делах житейских... На что такая огромная богословия сельскому священнику? К чему ему нужна философия, наука вольномыслия, вздоров, эгоизма и фанфаронства? На что им тригонометрия, дифференциалы, интегралы? Пусть лучше затвердят хорошенько катехизис, церковный устав, нотное пение, и довольно. Высокие науки пусть останутся в академиях» 10 . По изданной в 1840 г. программе семинарского преподавания в качестве наиболее важных предметов стали пастырское богословие и гомилетика. Вводились и новые предметы, необходимые, по мнению Николая I, для будущих пастырей сельских приходов, например, преподавание агрономии, медицины, дабы окончившие семинарию при выполнении своих священнических обязанностей могли оказывать элементарную медицинскую помощь и давать своим сельским прихожанам полезные советы по хозяйству. В 1843 г. в семинариях были введены курсы педагогики, а для обладавших способностями к рисованию – иконописание. В начале царствования Александра II, в связи с подготовкой ряда реформ в социальной, административной, судебной и образовательной сферах, назрел вопрос и о проведении очередной реформы системы духовного образования. Были затребованы мнения ректоров духовных академий и семинарий о необходимых преобразованиях в системе духовных учебных заведений. В 1859 г. на основе присланных ими отзывов был составлен Общий свод, для рассмотрения которого и подготовки проекта реформы по повелению императора учредили специальный комитет при Синоде. |
| Управление Филарета епархией было в полном смысле образцовое, которое, строго основываясь на канонических устоях церкви, вместе с тем вполне соответствовало и потребностям времени. Но столь же образцовым администратором митроп. Филарет был и в более широкой сфере высшего церковного, синодального управления. С тех пор как он в 1819 г. сделался членом Св. Синода, он главным образом направлял течение дел этого управления. Ни одного сколько-нибудь важного дела не решали в Синоде без митрополита московского и обыкновенно ожидали его приезда в Петербург, чтобы решить эти дела, и Филарет «мудрый» решал самые запутанные, самые трудные из них, часто сам составляя бумаги по синодальному делопроизводству, даже, по-видимому, маловажные, каковы записки и проекты о метрических и исповедных книгах, о скуфьях для священников и т. под., не говоря о делах такой важности, как, напр., устав попечительства о бедных духовного звания (1823 г.), воссоединение униатов с православною церковью (1839 г.), возобновление дела перевода Св. Писания на русский язык (1856 г.) и т. д. К этому все так привыкли в Синоде, что митроп. Серафим, бывший первенствующим членом Синода с 1821 по 1843 г., обыкновенно, не просматривая дела, подписывал его, если знал, что его просмотрел, исправил и одобрил Филарет московский . При таком мудром, проницательном, неутомимом деятеле, каким был Филарет, все и везде как-то невольно подтягивалось. Относительно Св. Синода вот рассказ покойного епископа енисейского Никодима (Казанцева), со слов присутствовавшего в 1840–1841 гг. в Св. Синоде архиеп. подольского Кирилла, который, по приезде митроп. московского в Петербург, призвал к себе Никодима, и сказал ему: «ну, брат, я сегодня был в Синоде, и Синода не узнал. Бывало мы с митроп. Ионой (Васильевским) сидим в присутствии час и более даром. Дел никто никаких не подает, светские (чиновники) то войдут в присутствие, то выйдут; прогуливаются как на бульваре и изредка, заводят с нами речи, и почти всегда о пустяках. Сегодня, когда впервые пожаловал в Синод митрополит московский, все приняло строгий чин и порядок. Прокурор с своими чинами на месте, обер-секретарь с кипой докладов. Начинаются доклады один за другим, выслушиваются решения Синода, без перерыва. И после двухчасовой работы встаем, молимся, раскланиваемся, разъезжаемся по своим местам». |
| 34 Как же в действительности отнеслась паства московская к назначению нового для нее архипастыря? Из приведенного выше ответного письма самого Филарета на письмо графа Потемкина видно, что не одна радость сопровождала собою весть об этом назначении. Без сомнения, многим, ввиду того что Филарету в то время не было еще и 40 лет от роду, казалось, что он слишком молод для одной из старейших кафедр, для кафедры в первопрестольном граде. Не удивительно, что некоторые считали его поэтому за выскочку 35 , движимого лишь покровительством сильных – вроде князя А. Н. Голицына. Но, с другой стороны, и то несомненно, что слава Филарета гремела уже давно и повсюду, далеко упредив собою его назначение на кафедру Московскую. «Прежде, нежели поступил Филарет на Московскую кафедру, – пишет о нем в своих воспоминаниях раньше упомянутый епископ Никодим (Казанцев), – я, будучи еще отроком 36 , слышал от моего дедушки, священника в г. Рузе, о Филарете следующую речь: «Говорят, будто этот Филарет насквозь видит человека». 37 А вот отзыв светского лица: «Еще в детстве я много слышал от отца моего о Филарете как о знаменитом проповеднике. Две отдельно напечатанные его проповеди – одна надгробная по князе Кутузове, а другая – при вступлении на Московскую паству – лежали постоянно на письменном столе у моего отца; он по нескольку раз читал их и меня заставлял читать, так что я десяти лет от роду рассказывал наизусть по целым страницам, особенно из надгробного слова. В 1822 году я в первый раз видел преосвященного Филарета, уже архиепископа Московского. Федор Александрович Голубинский взял меня на публичный экзамен Московской духовной академии, при окончании третьего учебного курса. Тут, кроме местного владыки, было еще два архиерея: Симеон Ярославский и Парфений Владимирский. Несколько часов просидел я, слушая внимательно и весьма мало понимая, а после экзамена, в кельях ректора Кирилла, когда я принимал благословение преосвященного Филарета, он спросил Федора Александровича: «Что за мальчик? – и после прибавил: – Слушал внимательно, но понял ли что?». |
| Вот что Филарет; всех заставил стоять на вытяжке, сесть на своих местах, заниматься делом. «А прежде бывало, мы с Ионою приедем в 11 часов, никого нету, никто не подойдет, никаких дел не покажут. Говорим между собою, что войдет в голову; рассказываем свои истории. Когда же застучит сабля Протасова, в конце 12-го часа или еще позднее, крик и шум точно драка, a там поползут то тот чиновник, то другой, a затем обер-секретарь с бумагами и всегда кое-какими. Пойдут споры: то ввяжется Войцехович, то другой кто, то сам митрополит Серафим. Проспорят о пустяках, время пройдет, и мы разъедемся по домам. Сим Кирилл хотел мне живописать великое значение в Синоде Филарета. Это и справедливо. Живя тогда в Петербурге, я не раз слышал: «что скажет в синоде Филарет, то и есть, и бывает, и не умрет. A что скажут другие члены, [то] большей частью, разлетается; уничтожается. Даже речи прокурора не тверды». Впрочем 22 , это не то значит, чтобы Филарет совершенно властвовал в Синоде. И он покорялся гнету особенно светских, дозволял, допускал, уступал, соглашался на многое, чему бы уступить не хотел. Я это отчасти очень близко знаю, даже от самого Филарета, ибо он, иногда, в избытке апостольской 23 откровенности и отеческого добросердечия, как бы проговаривался при мне и поведывал, что допускал молча. Это только показывает его точно-наблюдательный ум, по которому он умел понять, видел, когда что можно настоять, требовать, и когда надо лучше смолчать, уступить, не вступать в борение. Глава V Впрочем, на владыку Филарета Московского при мне в Петербурге все казалось вооруженным и возбужденно ненавидящим. За что? про что? – за то, что он всех лучше, всем на обличение. По занятию тогда и службе моей, y прокурора Протасова для сочинения нового Устава для семинарий и училищ, я весь июль и август и отчасти сентябрь 1838 года, по распоряжению прокурора, трижды 24 в неделю являлся к нему в дом его (на Невском проспекте, близ Аничкова моста) в 11 часов утра и здесь просиживал часа два и более, препираясь (мне это дозволено было) и отвечая на возражения, выслушивая их предложения и предлагая мои мысли. (Был еще Александр Иванович Красевский, Директор Духовного Учебного Управления – трое нас). Все – относительно нашего духовного образования в семинариях и училищах и относительно управления. |
| Принимая его благословение, и лобызая его десницу, я находил его руку и тогда меньше моей. Преосвященный Евгений Ярославский 11 сказал мне Филаретово признание: «Когда я в первый раз вошел в комнаты Митрополита в Лавре Преп. Серия, у меня покатились слезы, горькие, сладкие. За 12 лет пред сим я входил сюда с трепетом, как один из малых подчиненных Митрополиту Платону 12 . Мог ли я вообразить, что сам буду на его месте?» Филарет с Евгением, яко товарищи, были во всегдашнем братстве. III. Почти каждый год Филарет приезжал в Лавру в половине июня, на экзамены в Академию. Публичный экзамен был в один день. В это время дозволялось быть в зале экзамена и посторонним. Я был всегдашний слушатель их с 9 часов утра до 2 и 3, даже иногда до 4 часов пополудни; я стоял в толпе мещан, у печки и дверей, слушая благоговейно происходящее: вопросы Профессоров, ответы Студентов; вопросы Филарета, ответы Студентов и Профессоров. Вопросы Филарета всегда степенные, интересные, должные, прямо относящиеся к делу. Довольно было терпения у Владыки выслушивать ответы даже слабые, легкие, боковые; обличения и опровержения его большей частью бесстрастны, всегда основательны, неопровержимы. После нескольких попыток разрешить вопрос умами Студентов и Профессоров, причем Филарет прибавлениями к возражению увеличивает важность ответа, – наконец покрывает дело сам Владыка, давая на свой вопрос ответ полный, ясный, светлый, ограничительный. В это время и мой маленький ум видел в Филарете солнце ума, озаряющее всю окрестность. Блестящие ответы Студентов и основательные речи Профессоров при этом светиле кажутся легким мерцанием истины. Я всегда выстаивал такие экзамены до конца, и иногда едва держусь на ногах от усталости и изнурения, душа же трепещет сладостно, будучи наполнена высокими помышлениями. После Академических экзаменов Филарет бывал на экзамене у нас, в Вифании, дня через три, или даже через неделю после Академических. Экзамен публичный один день и одно заседание. Из трех часов заседания более двух часов употреблялось на Богословие и вообще на предметы Высшего Отделения; остальной час – для Среднего и Низшего Отделений, по главным предметам. |
|
|
