| Также без детального внимания не осталась и внутренняя жизнь Церкви. Наравне с общецерковными вопросами, такими как панегиризм похвальных слов или речей перед многолюдным собранием) в отношении верховной светской власти; церковной журналистики в условиях свободы слова; цензуры; особенностей преподавания Закона Божия, прозвучали доклады о характеризующих Синодальную эпоху личностях. Среди них обер-прокурор Святейшего Синода В.К. Саблер и первый епископ Енисейский и Красноярский Никодим (Казанцев). Второй день работы конференции состоял из двух заседаний. Ведущим первого стал главный архивист Центрального государственного архива Санкт-Петербурга, профессор СПбДА М.В. Шкаровский. Доклады, вынесенные на второй день конференции, также позволили познакомиться с различными аспектами церковно-государственной жизни Синодальной эпохи. Продолжая углубляться в жизнь Русской Церкви за пределами империи, слушатели узнали о деятельности русской общины в Афинах. Без внимания вновь не остались личности обер-прокуроров Святейшего Синода. Но на этот раз аудитория рассмотрела мнения самих обер-прокуроров о синодальной системе церковного управления в XIX веке. Докладчикам удалось на конкретных примерах показать, что между Синодом и государственными структурами были непростые отношения, которые характеризовались, как периодическими «победами» церковной структуры в административных спорах, так и «проигрышами». Особой вехой Синодального периода стала православная миссия среди коренных народов империи. В докладах, посвященных данной тематике, поднимались вопросы финансирования профессиональных миссионеров в XIX веке; подробному рассмотрению подверглась тема миссии на острове Сахалин. Второе заседание 13 марта организаторы посвятили церковному «петербурговедению» и генеалогии. В рамках первого направления участники конференции познакомились с историей храмов Шлиссельбургского уезда, Царского Села и деталями переписки, которую вели настоятели приходов XIX века с государственными учреждениями. Также без внимания не остались годовые епархиальные отчеты о состоянии Санкт-Петербургской епархии в начале XX века, в которых особое место занимают столичные монастыри и монашество. Второй блок докладов содержал генеалогические сведения о трехвековом служении рода Преображенских и рода Тихомировых (особенно митрополита Японского Сергия (Тихомирова)). Особое место среди обсуждаемых личностей занял архиепископ Полтавский Феофан (Быстров). Сообщения сопровождались демонстрацией фотографий и генеалогических древ названных родов. Примечательно, что в 2020 году исполняется 75 лет со дня кончины митрополита Сергия и 80 лет со дня кончины архиепископа Феофана. |
| В актовой речи на исходе дореволюционной истории Московской духовной академии М. Тареев именно незаменимую ценность человеческой личности и свободу духовной жизни назвал главными темами религиозной мысли московского святителя. Ценность Слова Божия продолжается в ценности человеческой личности и выступает гарантом свободы этой личности: «Ценность учения о Слове Божием как едином чистом источнике христианского видения, не в рационалистическом отличии одной буквы от другой, буквы Писания от буквы Предания, не в научном значении подлинности изначального памятника, а в духовно-мистическом значении христианской личности» . Эти слова — свидетельство о том пути, по которому может идти православное богословие без уклонения в обсуждение модных, но бесполезных тем или, напротив, в сугубо научные исследования без всякой церковной пользы. «Учение о ценности Слова Божия есть учение о ценности христианской личности, — продолжает Тареев в своей знаменательной речи, подводящей итог всего дореволюционного русского богословия, — живущей в непосредственном общении с Отцом Небесным. Воззрение Филарета на Слово Божие углубляется всем его учением о христианской личности, к которому оно ведёт как к своим корням» . Вопрос к нам самим — присутствует ли слово московского святителя у нас сегодня, если даже редко где введение в православное богословие продолжает изучаться с помощью его Катехизиса? А если присутствует, то в каком качестве: умилительного исторического анекдота о диалоге с Пушкиным или всё же как незакрытая страница русского богословия? Незакрытая — но во многом, увы, так и непрочитанная. Неизданная статья еп. Никодима (Казанцева) о митрополите Московском Филарете. Пг., 1915. С. 28. Флоровский Г. В., прот. Пути русского богословия. Отв. ред. О. Платонов. М.: Институт русской цивилизации, 2009. С. 221. Там же. С. 223. «Критику позиция святителя встретила и в среде академического “нового богословия”, сочетавшего парадоксальным образом активное использование парадигм западной философии Нового времени с неприятием западного христианства в целом»//Хондзинский П., прот. Богословское наследие святителя Филарета, митрополита Московского: генезис, проблематика, судьба//Жизнь и служение свят. Филарета (Дроздова) митрополита Московского. М.: Изд-во ПСТГУ, 2022. С. 110. |
| Говорит: “Я девица духовнаго звания. Из Москвы. Пришла в Петербург пешком. Хочу жаловаться Государю на Митрополита Филарета вот за что: У меня был брат Священник. Он умер, и жена его. После них осталась отроковица. Я ее привела к Митрополиту. Он ее определил в Горихвостовское заведение и сказал: “Пусть учится твоя племянница в этом заведении, а когда вырастет дадим жениха”. Девочка выучилась, выросла, я привела ее к Филарету и сказала: “Давай ей жениха, как обещался!” Филарет сказал: “Это не мое дело. Ищи сама, а я дам место”. За это-то полуумная старуха и пришла пешая в морозы, в лохмотьях, жаловаться Государю. Ко мне она, кажется, пришла с тем, чтобы я ее наставил, как и где подать просьбу, даже чтоб я написал и просьбу. Я ее разбранил и грозил, что, если она осмелится утруждать Государя просьбою, будет сослана в Сибирь. Что же она? – Она точно подала просьбу на Филарета. Скитаясь по Петербургу, голая и голодная, не имея пристанища, она поднята была Полициею окостеневшая у забора. Ее отослали в Обуховскую больницу. Стали лечить. На это время Великий Князь посетил эту больницу. Эта полуумная подала просьбу Наследнику на Филарета, и его спрашивали! Старуха, пришедши ко мне, заговорила, обливаясь слезами: “Защити, Архимандрит Никодим, гонимую сироту! Я о тебе слышала, что ты добрый и милостивый человек”. Так невежество ехидно! Так не даром теряют ум свирепыя души! Так и милости требуют осторожностей!» (Казанцев. С. 60–61). 10 января. Письмо архимандриту Филарету (Гумилевскому) : «О своде Евангелий на словах соглашаются, чтобы он был на Русском: но чтобы сие не забыть, и чтобы разрешение и дело было несомнительно, просите на сие разрешения формально, с упоминанием, что на славянский переделывать было бы много работы. Вам доставит сие Преосвященный Иннокентий Камчатско-Алеутский. Святейший Синод поручил нам способствовать ему в приобретении способных людей для служения при его кафедре, апостольской по предмету, хотя не по времени» (Прибавления. 1884 Ч. 33. Кн. 1. С. 324. |
| Григорию: «я думал, что угнездясь в епархии, буду свободнее, нежели в лета многого пришельствия. Оказалось не то. Все не успеваю. Иногда из Петербурга дают дела, с которыми не легко разделаться 170 . О множестве и разнообразии этих дел он неоднократно писал и к архимандриту Антонию 171 . Разумеется, все это не мешало Пратасову действовать независимо, где он находил нужным, и не стесняться авторитетом высших иерархов; между прочим, он практически доказывал этим, что он вовсе не защитник католических принципов, в силу которых авторитет иерархии абсолютен и неприкосновенен. Он с энергией проводил свои планы и намерения и противодействий не допускал, причем даже не всегда был разборчив в средствах. Духовенству же, действительио, он желал добра, хотя и явился для него благодетелем односторонним, насильственным и непризнанным. История духовно-учебной реформы особенно подтверждает это. К ней теперь мы и обратимся, пользуясь особенно при этом интересными записками, относящимися к рассматриваемому времени, епископа красноярского Никодима. Выше упоминалось (стр. 121) о том, что в 1837 г. от св. Синода дано было, по предложению об. прокурора, предписание всем ректорам семинарий – представить конспекты богословия с свободным изложением того, как они понимают эту науку и какие улучшения находят нужным внести в нее. В следующем году конспекты представлены: из них более всех понравился гр. Пратасову и правителю дел Комиссии д. уч. Карасевскому конспекта вятского ректора Никодима Казанцева (магистр моск. акад. 1830 г.). Но, не полагаясь на свою компетентность, об. прокурор просил чрез Карасевского моск. митрополита прочитать конспекты и особенно сказать свое мнение о конспекте Никодима. Филарет одобрил его и поставил выше других особенно потому, что «в нем есть зерно мысли», а не простое перечисление заглавий, как у большей части других авторов. После этого, по распоряжению гр. Пратасова, с Высочайшего дозволения, но без ведома и разрешения Синода, Никодим был вызван в Петербург, «в распоряжение об. |
| е., после свиданий со Владыкой, а все остальное писано по памяти, которая не всегда верно передавала вверенное ей в давнопрошедшее время, особливо изустные речи, в свое время не записанным. Не смотря на преданность Филарету, благодетелю своему, он позволяет себе изредка неосторожные отзывы об нем, под предлогом, конечно, беспристрастия и свободы в суждениях. Резко и с нескрываемою досадой пишет он о некоторых других лицах, но исключая высоко стоявших в церковной иерархии, не исключая и бывших товарищей по Академии, что производить прискорбное впечатление. В объяснение этого заметим, что и ему самому другие делали кое-что поперек, и вообще служба Преосвященного была не слишком завидная: дважды он был Инспектором Тульской Семинарии, 20 почти лет служил Ректором в других городах, с 1861 г. управлять отдаленною Енисейской Епархией... Причины не блестящего положения его заключались, надо полагать, в нем самом, в том именно, что, при кажущейся простоте и Ангельской доброте своей, он как-то не сходился, не уживался с людьми, в следствие, должно быть, неосторожности, неподатливости и неустойчивости характера, каковые недостатки и сам Преосвященный признает за собой. Отсюда недовольство собой, особенно при мучительном ревматизме; а избыток собственного неудовольствия разливался на других: этим как бы вымещалось на других чувство скорби и досады на себя. Безотносительно к этому, Записки Преосвященного, написанные мастерским пером, не лишены достоинства и занимательны в высшей степени; наиболее важным мне кажется эпизод с XVII до XXIII главы включительно; а для биографии Митрополита Филарета он заключают, драгоценный и обильный материал, за который нельзя не поблагодарить почтенного сочинителя с пожеланием мира душе его. Архимандрит Григорий О Филарете, Митрополите Московском, моя память I. Прежде нежели поступил Филарет на Московскую кафедру 8 , я, будучи еще отроком, слышал от моего дедушки, Священника в городе Рузе, при Покровской церкви, Бориса Гавриловича, о Филарете следующую речь: «Говорят, будто этот Филарет насквозь видит человека». |
| Я понял тогда это буквально, т. е., подумал, что Филарет видит внутренность человека как в хрустальном стакане воду. II. Впервые я увидел Филарета в Вифанской Семинарии, в Декабре 1821 года, т. е., в первый год поступления его на Московскую кафедру. Он был на экзаменах в Академии (в Лавре) и в Вифании (у нас). Тогда приписывали это неблаговременное посещение Лавры и Вифании его нетерпеливости выказать свою блестящую ученость пред Академией и Семинарией. Ныне я рассуждаю иначе: Филарета влекли в Лавру чувствия благочестия и сладкие воспоминания проведенной здесь всей его юности и первого цвета мужества. Ученое обозрение было только благовидный предлог. Филарет был истинно благочестивый человек. Тогда была погода дурная: растаял снег; ездили на колесах. Филарет пренебрег и такой погодою. Тогда я был в Низшем Отделении Семинарии. С другими я послушал, приложа ухо, а более насмотрелся в щель сквозь дверь на Филарета, когда он присутствовал на экзамене по Философии в Среднем Отделении. Профессор, Павел Николаевич Наумов, он же и Инспектор, был ученик Филарета, 1-го курса С.-Петербургской Академии (1809–1814), Кандидат, человек гордый, но мелкого ума, хотя весьма прилежный. Филарет сердился на него 9 . С Филаретом сидел Дамаскин, Епископ Тульский, проезжавший в это время из Новгорода в Тулу, куда был назначен; он молчал 10 . Я с благоговением рассматривал и, может быть, прикоснулся к теплой рясе Митрополита, лежавшей в передней комнате: покрышка темно-коричневая, а мех либо куний, либо соболий. Зашел и в Низшее Отделение Филарет. Он дал нам только вопрос: «Наименуйте из Христианской Истории Государя, которого язычники хвалят, а Христиане бранят». Разумел – Иулиана Отступника. Кажется, ему ответили. У него в это время была в руках трость с золотым круглым наглавием. Оно блеснуло мне в глаза: я умилялся. На память сего я имею похожее наглавие на моей черной трости, сделанное еще в Одессе. Филарет мне тогда показался столь тощим и истонченным, что я подумал: «Он завтра умрет», и пожалел. |
| Никифор (Бажанов) , иеромонах. Исторический очерк Николо-Перервинского монастыря. – М., 1886. – С. 56, 57. Архимандрит Пимен, настоятель Николо-Угрешского монастыря (1810–1880): Биографический очерк. – М., 1881. – С. 334. Савва (Тихомиров) , архиепископ. Хроника моей жизни: в 9 т. – Сергиев Посад, 1897–1911. – Т. 3. – С. 34, пр. 3: т. 4. – С. 306, пр. 4. – С. 570, 819, 821, 823; т. 5. – С. 607, 610, 751, 756. Булгаков С. В. Настольная книга для священно-церковно-служителей. – Киев, 1913. – С. 1400, 1401. Толстой Ю. В. Списки архиереев и архиерейских кафедр иерархии Всероссийской со времени учреждения Святейшего Правительствующего Синода (1721–1871 гг.). – М., 1872, 337. Денисов Л. И. Православные монастыри Российской империи: полный список всех 1105 ныне действующих в 75 губерниях и областях России. – М., 1908. – С. 434. Строев П. М. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской Церкви. – СПб., 1877. – С. 291, 341, 491, 803, 1019. Юбилейный сборник исторических материалов у Троицы в Академии 1814–1914 г. – М., 1914. – С. 16, 327, 563, 620, 622. Русский провинциальный некрополь. [Шереметевский В. В.]. – М., 1914, т. 1. – С. 612. Енисейские епархиальные ведомости. – 1888–1891 (неоконченная биография преосвященного Никодима). Известия по Казанской епархии. – 1874, 13. – С. 369–371. –»– 1887, 5. – С. 110–111. Странник. – СПб., 1872, январь. – С. 12. Исторический вестник. – СПб., 1906, январь. – С. 325–326. Прибавления к «Церковным ведомостям». – СПб., 1888, 50. – С. 1421–1425. –»– 1889, 20. – С. 550–554, 611–614, 1538. –»– 1896, 7. – С. 256 (из письма Павлову). Московская духовная академия в 1826– 1830 гг.//Русский архив. – М., 1893. – Кн. 3. – С. 44. Русский архив. – М., 1903. – Кн. 1, 2. – С. 230–252; 3. – С. 387–424; 4. – С. 593607; кн. 2, 5. – С. 128; 7. – С. 462, 466, 471–472. Православная богословская энциклопедия или Богословский энциклопедический словарь: в 12 т./Под ред. А. П. Лопухина и Н. Н. Глубоковского . – СПб., 1900–1911. – Т. 5. – С. 434; т. 7. – С. 724. |
| В двух местах нашей рукописи еп. Никодим говорит, что он считает излишним подробно описывать, как служил Филарет, ибо «это – пишет епископ – лучше меня знают московские отцы» (гл. III). Отсюда видно, что эта статья предназначалась к помещению в одном из московских духовных журналов. Красноярские записки также предназначались к печати (ср. в них стр. 99 и 104), но (возможно, что «по независящим обстоятельствам») не попали в нее тогда же. Но желая все-таки поделиться с публикой своими богатыми воспоминаниями, еп. Никодим и написал через пять лет новую статью. Однако и ее не пришлось ему напечатать; он умер спустя два месяца после ее окончания. Не излишним будет воспроизвести здесь остов биографии еп. Никодима (подробности см. в обоих трудах епископа о Филарете и в упомянутом предисловии арх. Григория, котор. мы пользуемся). Он родился в 1803 г., в селе Комлеве Рузского уезда Московской губернии от дьячка Ив. Ив. Казанцева и был назван Никитой. Окончив курс в духовной семинарии, он поступил в Московскую духовную академию и, еще будучи ее студентом, принял монашество. По окончании академии (магистром богословия), он проходил должность инспектора в семинариях: Тульской, Новгородской и опять Тульской, a в 1835 г. получил сан архимандрита и должность ректора Вятской семинарии. В 1837 г. арх. Никодиму было предложено, как и всем другим ректорам семинарий, написать проект Богословского конспекта для семинарий. Представленное арх. Никодимом сочинение обратило на него внимание синодального обер-прокурора Протасова, и он был вызван в Петербург, где два года занимался y Протасова проектом нового устава для духовных училищ и нес чреду священнослужения и проповедничества. После этого арх. Никодим был ректором семинарий: Херсонской, затем – Курской и, наконец, Ярославской. В 1853 г. он вторично был вызван в Петербург, a в начале следующего года сделан был епископом Чебоксарским, викарием Казанской епархии. В 1859 г. еп. Никодим управлял Вятской епархией, a в 1861 г. был назначен епископом Енисейской епархии с жительством в Красноярске, по дороге куда схватил жестокий ревматизм, мучивший его до конца жизни. В 1870 г. еп. Никодим был уволен на покой и поселился в Никольском Перервинском монастыре, близ Москвы. В 1874 г., больной водянкой, он приехал, на время, в Дмитров, но здесь умер 11 июня того же года. Как повествует сам еп. Никодим, вся его жизнь была почти сплошным рядом неудач и неприятностей. Причинами этого были резкость и неуживчивость епископа и, по-видимому, какие-то слабости (см. ниже гл. XIV сл.). Неудивительно, что резким и желчным было и его перо, особенно во вторую половину жизни. |
| 6 апреля 1870 года уволен на покой в Перервинский монастырь. Скончался владыка на покое 11 июня 1874 года, переехав из монастыря в город Дмитров к сестре. Погребен в городе Дмитрове, в соборе. Преосвященный Никодим родился и вырос в простой бедной семье. Вся детская жизнь его протекала в крайней нужде. Родители его были люди робкие, забитые («униженные и умаленные»), они не могли защитить своего сына от насмешек товарищей. Поэтому он старался никогда не жаловаться им ни на кого. Он горячо любил своих родителей, и эта любовь красной нитью прошла через всю его жизнь. Уже будучи архиереем, он не стеснялся ни своего происхождения, ни своих бедных родителей, но при всякой возможности посещал их в деревне и каждый раз низко кланялся им до земли, несмотря на свой сан. Вместе с любовью к родителям святитель имел большую любовь ко всем беднякам. Все знавшие святителя отмечали необыкновенную доброту его души как выдающуюся черту характера преосвященного. Как только он получал деньги, то тут же оделял толпы нищих и бедняков. Деньги у него никогда не задерживались. Даже когда преосвященному потребовалось ехать в Москву, он вынужден был одолжить деньги на дорогу из Енисейского попечительства. За его доброе сердце он был любим бедняками, о чем сам писал: «Сверху меня не любят, а с нижними я всегда хорош. Тут меня любят». Действительно, преосвященный Никодим умел входить в положение вдов и сирот. Однажды по делу об опеке над имуществом умершего священника он писал консистории резолюцию, рекомендуя не слишком сурово и повелительно обращаться со вдовами и сиротами при случаях опеки над имуществом их. Уже в студенческие годы он записал в своем дневнике: «Я лучше хочу быть милосердым до слабости, нежели правосудным до жестокости. Господи! Кажется, я мыслю хорошо. Утверди убо мысль сию во мне, если она Твоя, но исторгни ее с корнем, если чья-нибудь чужая! Нет! Я верю – она Твоя! Хвалится милость на суде». Горячая молитва к Богу была великим утешением для преосвященного Никодима во всю его жизнь. Вот что писал он уже преклонным старцем (в 1871 году), обуреваемый недугами, расслаблявшими и тело и дух, о значении для него, в его положении, молитвы: «Стану на молитву, помолюсь. Проходит томление духа, возсиявает милосердие Божие: согреваюсь душею и делаюсь способен на всякое дело, мне пристойное». |
| В исследованиях архим. Досифея (Немчинова) и П. М. Строева окончание деятельности Н. на посту строителя отнесено к 1677 г. Эта ошибочная дата отразилась как в тексте Соловецкого патерика (1873), так и в производном от него «Историческом описании Свято-Троицкого Анзерского скита…» (1882). В обеих книгах сказано, что Н. был строителем Анзерской пуст. «по смерти Елеазара 21 год» (т. е. в 1656-1677). Кроме того, в издании патерика допущена опечатка: кончина Н. датируется 1667 г. (авторы патерика явно имели в виду 1677 г. Это подтверждается добавлением ими даты пострига Н.- 1634 г., вычисленной путем вычитания 43 лет, прожитых им в Анзерской пуст.). Но истинной датой кончины Н. следует считать 1673 г. (в соответствии с текстом «Сказания...»). Она подтверждается и материалами следственного дела о поддержке анзерскими старцами мятежной братии Соловецкого мон-ря во время его осады 1667-1676 гг. Материалы достоверно свидетельствуют о том, что в 1673 г. строителя Н. уже не было в живых и что Анзерской пуст. управлял его преемник - строитель Иларион (см.: Акты, относящиеся к истории Соловецкого бунта//Новые мат-лы для истории старообрядчества XVII-XVIII веков, собр. Е. В. Барсовым. М., 1890. С. 127). В исследовательской лит-ре встречается еще одна ошибка: отождествление анзерского строителя Н. с соловецким старцем Никодимом Казанцем, к-рый вложил в б-ку Анзерского скита сборник четьи-минейных статей (РНБ. Солов., Анз. 69/1435). В действительности Никодим Казанец был уставщиком Соловецкого мон-ря - тем самым Никодимом Типикарисом, к-рый хорошо известен благодаря связанной с его именем «Повести Никодима Типикариса о некоем брате» (см.: БЛДР. СПб., 2006. Т. 15. С. 59-66). Никодим Казанец был значительно старше Н. Он принадлежал к тому же поколению, что и прп. Елеазар, с к-рым был духовно близок. Он даже просил у царя разрешения перейти в Анзерскую пуст. в 1636 г., но, по-видимому, не был отпущен из-за несогласия соловецкой братии. Память о Н. сохранялась в Троицком скиту вместе с памятью о другом его ученике - юноше Никифоре . Их могилы находились в одной часовне с их старцем, по обеим сторонам от его гробницы. Святость учителя освящала и его учеников. Такое почитание отразилось в памятниках письменности Анзерской пуст. В нач. XVIII в. инок Макарий, составитель Вкладной книги Анзерского скита, назвал в ней Н. блаженным. В сер. 20-х гг. XIX в. один из редакторов рукописного сборника повестей о соловецких пустынножителях, принадлежавшего архим. Досифею (Немчинову), сделал в нем приписку об учениках прп. Елеазара: «Въ Анзерахъ въ Троицкомъ скиту въ часовне при мощахъ преподобнаго Елеазара по обеимъ его сторонамъ опочиваютъ два его ученика, одесную - преподобный Никодимъ, бывший по немъ строителемъ, по ошую страну - преподобный Никифоръ подвижникъ» (РНБ. Солов., Анз. 1195/1366. Л. 33 об.). |
|
|
