| «Указ Его Императорского Величества, Самодержца Всероссийского, из Святейшего Правительствующего Синода преосвященному Тихону, епископу Костромскому и Галичскому (О повсеместном совершении молебствий в ночь под Новый год). По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод имели суждение о совершении в ночь под Новый год торжественных молебствий в церквах. И, по справке, приказали: Признавая установившийся в некоторых епархиях порядок совершения в ночь под Новый год торжественных молебствий полезным и имеющим благотворное влияние на верующих, так как этими молебствиями православные русские люди удерживаются от укрепившегося, особенно в городах, пагубного обычая встречи Нового года вином, плясками и иными увеселениями, Святейший Синод определяет: в целях более широкой борьбы с указанным пагубным обычаем благословить повсеместное, по мере возможности и по просьбам прихожан, совершение означенных молебствий в ночь под Новый год в монастырских, приходских и домовых храмах; о чем, для объявления по духовному ведомству, послать Московской и Грузино-Имеретинской Святейшего Синода конторам, епархиальным преосвященным, протопресвитеру военного и морского духовенства и исполняющему обязанности заведывающего придворным духовенством печатные циркулярные указы. Июня 6 дня 1911 года» Так был подведен итог дискуссиям о молебствиях в новогоднюю ночь. И хотя решение Святейшего Синода не устанавливало безусловной обязательности ночных новогодних молебнов («по мере возможности и по просьбам прихожан»), мотивация этого предписания была разумной и злободневной. Духовенство оценило пользу такого установления: например, в ночь на 1 января 1916 года новогодний молебен служился во всех церквах города Костромы А на новолетие 1917 года в Богоявленском кафедральном соборе Костромы молебен дважды совершался архиерейским чином. Всенощное бдение вечером 31 декабря 1916 года и новогодний молебен в 12 часов ночи в соборе служил викарный епископ Кинешемский Севастиан (Вести; 1870–1929). Утром же 1 января 1917 года Божественную литургию в соборе совершил епископ Костромской и Галичский Евгений (Бережков; 1864–1924), возглавивший затем новогодний молебен с участием всего духовенства города Костромы |
| Неизданными остаются: Песнопение (из 4-х песней) св. мученикам Сергию и Вакху, составленное в 1846 г.; Св. Алексий, Божий человек, стихотворение в 5-ти песнях, 1849 года. В последнее время жизни своей архимандрит сочинял духовное стихотворение, под заглавием: Товий, и только успел написать 5 песен об этом известном библейском лице. В одном из поименованных стихотворений (св. Сергий и Вакх) эпиграф составляют слова: мне же зело честни быша друзи Твои, Боже ( Пс.138:17 )! Благочестивый писатель имел право применять их к себе. Знакомый с иностранными языками, Митрофан в 1843 г. издал в свет: Пять сатир Горация в стихах, перевод с латинского. В следующем году, «желая споспешествовать духовному благу поступающих в монашество», он просил архипастырского благословения издать перевод книги Людовика Франциска Блозия, под заглавием: Speculum religiosorum 167 . Осторожный архипастырь не согласился на это. Вот подлинные его слова. «Фев. 28. Чем более уважаю благонамеренный труд, тем более прискорбно мне, что не могу одобрить напечатание сего сочинения, особенно в настоящем его виде. Некоторые места в переводе не ясны, и подвержены неправильному приложению. Некоторые наставления так приспособлены к практике монастырей Западной церкви, что в отношении к православному монашеству будут частью неясны, частью противоречащи принятым от святых отцов правилам. Есть учения, кроме замеченных цензурой, в духе западной мистики изложенные односторонне, и потому подверженные неправильному приложению. Монашество православное не скудно наставлениями святых отцов и не имеет нужды быть переучиваемым по западным руководствам; а если имеет нужду, то в новых, более удовлетворительных переводах книг отеческих, или в извлечениях, приспособленных к удобнейшему употреблению». Впрочем труд Митрофана не был напрасен; по исправлении и сокращении, перевод его был помещен сперва в «Губернских Ведомостях» 1847 г., а потом 1849 г. издан отдельною книжкой, под заглавием: Наставления христианину для руководства в религиозно-нравственной деятельности (в письмах), составленные по Блозию. Преосв. Парфений писал к издателю: «И еще от вас подарок для душевной пищи! Труд благочестивый, дело святое! Это в роде подражания бесценной книжке: «Подражание Иисусу Христу». Истинно христианские, практические уроки для преуспеяния в разуме духовном и благочестии! И для трудившегося питательно, и для читателя христолюбивого спасительно. благоволите выслать 25 экземпляров, с обозначением цены, для ищущих спасения. Предмет вами избран очень интересный. Я бы считал не излишним расширить объем книжки дополнением важнейших истин веры и христианских обязанностей, в роде: Брань духовная, изданная и сочиненная итальянцем Лаврентием Доном Скуполи». |
| Дерзай! Мне тайное вещает вдохновенье, оправдалось как нельзя лучше. Душа ваша, как видно из всего сочинения, рада была святому впечатлению и нашла благоприятный случай развить настроение затаенных чувств вашего богомыслия... Я не поверхостно прочел вашу поэму и не безотчетно любовался ею... Есть в ней описания, которые заметны своей живописью, например вот описание нравов наших предков (стр. 8), – нельзя прочесть его без особенного удовольствия: Язык не утончен учтивостью бездушной, Но в искренних сердцах, при простоте радушной, Хранилось дружество до двери гробовой, Как лучший благ земных источник родовой... Это вырвалось прямо из глубины любящего вашего сердца. И стих плавен и язык приятен; поэзия сердца всегда была истинною поэзией. Описание старца 165 красиво и величественно (стр. 19): Величествен был вид священного лица: Сребристой сединой, во образе венца, Глава его с брадой почтенно украшалась, И мантия с рамен волнами вниз спускалась; Он взоры возводил умильно на восток, И с старческих ланит струился слез поток, Чуть движимы уста молитву совершали, И вздохи тихие грудь старца колебали. Если бы явился теперь кому-бы то ни было такой благовидный старец, то остановил бы и взоры и внимание и благочестивое к нему уважение. Чем ближе поэзия подходит к натуре, тем становится интереснее, потому что сама натура, которой мы любуемся, есть поэзия; на ней лежит печать вечного вдохновения. Стихотворец ошибается, если хочет украсить природу; фантастические украшения ослепляют, но не привлекают: это кимвал бряцающий. Отроческое поведение Сергия (стр. 27 – 28) очерчено счастливыми стихами. Они столько же наивны, как сердечное расположение святого отрока, – разнообразны, как труды его, и сосредоточенны, как благодать, рано его посетившая. И отрочество и изложение его соединенно действуют на душу приятными ощущениями. Воспоминание усопших, которых мы сердечно любили, читается с теплотою сердечной. Истинная любовь не ограничивается временем. Как ни страшным рубежом кажется гроб, она переступает через него, сохраняет свои чувства и, если нет более на свете ее любимца, беседует с его могилой. Стихи (стр. 42) выразительно передают эту мысль и навевают на душу – тихую, благочестивую задумчивость, в которой предчувствие другой жизни и будущее соединение душ притупляют ужас смерти. |
| Таким образом, древняя повесть о римском отпадении, в том виде, как напечатана в «Кирилловой книге» и Кормчей, добавлена вставкою о папе Петре Гугнивом, заииствованною из более еще древнего сказания, а означенному несуществовавшему папе усвоено новое обвинение об отложении епитимий. Кем все это сделано, неизвестно, да и доискиваться до этого для нас не особенно важно и нужно, так как в той же статье о римском отпадении – как она напечатана в «Кирилловой книге», – находится косвенное опровержение обвинения об отложении епитимий. В ней латиняне обвиняются, между прочим, в том, что проповедуют «некое странное учение, по-римски глаголемое пургаторию, по-русски огнь чистительный, что грешным душам необходимо очищатися огнем чистительным, и от муки в рай приходити» 737 . А мы заметили уже, что учение о чистилище имеет тесную связь с учением об епитимиях, именно – огнь чистительный и назначается для тех, которые не исполнили здесь епитимии; значит, учение об очистительном огне предполагает уже учение о необходимости епитимии. Таким образом, свидетельство об отложении епитимий папою Петром Гугнивым не может быть признано справедливым 738 . Но можно ли, скажут нам, допустить, чтобы в «Большом катехизисе», пересмотренном патриархом Филаретом – этим ревнителем православия против латинства, оказались мнения латинского свойства? В ответ на это возражение можно было бы указать еше несколько мнений «Большего катехизиса», не вполне безукоризненных с точки зрения строгого православия. Но, давая этим указаниям место в примечаниях 739 , здесь мы позволяем себе рассказать лишь один факт из истории издания «Большого катехизиса», имеющий прямое отношение к нашему предмету. «Большой катехизис» нанисан западно–русским ученым Лаврентием Зизанием. В 1627 году Лаврентий явился в Москву с целию издать свою книгу. Бывший в то время всероссийский патриарх Филарет, действительно, пересматривал ее и исправлял, а затем поручил княжным справщикам игумену московского Богоявленского монастыря Илие да Григорью Онисимову иметь собеседование о статьях «несходных с русскими и греческими переводы о божестве и о воплощении и о страсти Господни и о всяком действе христианского закона» 740 . |
| Близ Троицкой церкви была встреча и лития и такое множество народа, что, когда шествие вступило на лед и стали переходить через Волгу, лед начал было трещать, но городская полиция вовремя распорядилась, чтобы народ шел врассыпную, а не скучиваясь в одном месте, и таким образом переход совершился благополучно. Поднявшись от берега в гору, гроб с колесницы сняли и, развязав шнуры, крышу открыли; поставленный на носилки, гроб был принят священниками и на плечах несен ими до собора. Отец Пимен очень опасался, чтобы на продолжительном пути не потревожили тело, и потому, когда сняли крышу, он тщательно осмотрел тело и нашел, что оно не изменило своего положения: ни голова, ни митра, ни руки – ничто не тронулось с места, не приметно было ни малейшего признака разложения и ощутительно было только сильное благоухание кипарисного гроба. У церквей были везде литии, по всему городу слышался печальный перезвон; стечение народа по пути к собору было так велико, что, несмотря на широту улиц и обширность площадей, была теснота и давка. Погода была ясная, морозило слегка, и воздух был до того неподвижен, что свечи, несомые около гроба, горели всю дорогу. Был уже в исходе пятый час, когда приблизились к собору; тело было встречено преосвященным Геннадием в полном облачении, губернатором и прочими городскими властями в парадной форме, и затем совершена панихида. По окончании оной все участвовавшие в шествии были приглашены в архиерейский дом экономом, отцом Павлом, и там им предложена трапеза, в которой отец Пимен не мог участвовать по крайнему своему утомлению. На следующий день, 20-го числа, в соборе позднюю литургию и потом соборную панихиду служил Богоявленский (Ростовский) архимандрит Нафанаил. Вторую панихиду совершал преосвященный Геннадий в первом часу с городским духовенством, причем один из протоиереев сказал надгробное слово; третью панихиду служил отец Пимен, также с городским духовенством; четвертую – отец ректор и семинарские власти, и потом было совершено много панихид по желанию некоторых граждан и других усердствовавших частных лиц. На гроб была накинута архиерейская мантия, а сверху наложен прекрасный покров из рытого бархата – дар усердия одного из преданнейших почитателей опочившего святителя, московского почетного гражданина Лузина. |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 СЛАВЯНО-ГРЕКО-ЛАТИНСКАЯ АКАДЕМИЯ Статья из энциклопедии " Древо " : drevo-info.ru Славяно-греко-латинская академия , первое высшее учебное заведение в России , открытое в 1687 году. В 1814 году было преобразовано в Московскую духовную академию Инициаторами создания Академии были педагог, просветитель и поэт Симеон Полоцкий (1629 - 1680) и его ученик Сильвестр (Медведев) (1641 - 1691), которому он передал все свои бумаги, чтобы тот продолжил его дело. За два года до смерти С.Полоцкий написал так называемую Академическую привилею (Учредительную грамоту) – сочинение, в котором выдвигалась идея создания Академии, определялись ее будущие права и содержание обучения. Целью создания Академии С.Полоцкий полагал подготовку образованных людей для государственного и церковного аппаратов. В Академии, по его мнению, должны были обучать славянскому, греческому, латинскому и польскому языкам, «семи свободным искусствам» (то есть грамматике, пиитике с риторикой, диалектике, музыке, астрономии, геометрии, философии) и богословию. Учителя и ученики Академии должны были быть, по замыслу Полоцкого, подсудными только «верховному блюстителю» (ректору) и патриарху, а не обычным судебным инстанциям (прообраз университетской автономии). Обучение в Академии должно было быть бесплатным, ученики – обеспечиваться стипендиями, а престарелые учителя – пенсиями. Как учреждение, долженствующее готовить правоверных священнослужителей, Академия должна была научить блюсти чистоту религиозных помыслов. Ей Полоцкий перепоручал ведение цензуры религиозных книг, право вершить суд над отступниками от православия, контролировать деятельность иных образовательных учреждений (если они будут созданы) и даже домашних учителей. Главное место в ученых планах Академии должен был занять греческий язык – основный язык русских богослужебных книг. В 1682 через два года после смерти Полоцкого, Привилея была, наконец, принята (уже из рук С.Медведева) к утверждению царем Федором Алексеевичем (1676 - 1682). В 1685 идея создания Академии получила благословение патриарха Московского и всея России Иоакима . Первыми преподавателями начавшей создаваться Академии (в основу ее были положены открытая еще в 1682 типографская и созданная в 1685 Богоявленская школы) стали два известных греческих богослова – братья Лихуды , прибывшие в Москву с рекомендательной грамотой от Восточных Патриархов. Обладавшие энциклопедическими знаниями, доктора Коттонианской Академии в Падуе, проповедники и мыслители, они приложили все свои силы к организации первого на Руси высшего Духовного учебного заведения. Начав в 1685 занятия в древнем московском Богоявленском монастыре , они стали обучать поначалу лишь греческому языку, затем расширили программу, введя в нее риторику. |
| Патриарх Кирилл: Достичь подлинной любви — означает быть готовым жизнь поменять на жертву Мне, когда я был ректором духовной академии, очень часто приходилось благословлять семинаристов и воспитанниц регентского класса на вступление в брак. И когда приходили молодые люди, я их спрашивал: ‘Вы любите друг друга?’ Они отвечали: ‘Да, жить друг без друга не можем’. Тогда я их просил порой ответить на один страшный вопрос… 23 сентября, 2013 Мне, когда я был ректором духовной академии, очень часто приходилось благословлять семинаристов и воспитанниц регентского класса на вступление в брак. И когда приходили молодые люди, я их спрашивал: ‘Вы любите друг друга?’ Они отвечали: ‘Да, жить друг без друга не можем’. Тогда я их просил порой ответить на один страшный вопрос… 22 сентября 2013 года, в неделю 13-ю по Пятидесятнице, пред Воздвижением, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершил Божественную литургию в Богоявленском кафедральном соборе г. Томска. По окончании богослужения Предстоятель обратился к верующим с проповедью. Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства! Досточтимый владыка митрополит Ростислав! Ваше Превосходительство, уважаемый Сергей Анатольевич, губернатор Томской области, высокие представители государственной власти, дорогие отцы, братья и сестры! Я с радостью совершил сегодня в этом историческом храме города Томска Божественную литургию, окруженный всеми вами. Я сердцем чувствовал вашу молитву, чувствовал ваше душевное состояние, которое мне передавалось. Действительно, когда мы совершаем Божественную литургию, когда мы возносим молитвы к Богу, мы одновременно оказываем влияние друг на друга, потому что связь с Богом осуществляется только посредством огромного внутреннего напряжения. Известны случаи, когда в самых строгих монастырях, где было очень много тяжелой физической работы, послушники, которые освобождались от физической работы для того, чтобы они несли богослужебную череду, нередко просили игумена снова вернуть их на самое тяжелое физическое послушание, потому что ничто не берет столько сил, сколько молитва. |
| Весь мир подлежал перетолкованию на западный манер, и тут нужен был не только учитель, но и воспитатель, который бы не только научил языку, но и внушил бы новые понятия о хорошем и плохом, принятом и непринятом, переодел бы мир в новые одежды понятий и образов. Реформы зародились сначала в самих представлениях людей. Лед двинулся, и в конце концов на Русь пришла не только западная духовная культура, но и внешняя западная цивилизация, отчасти сниженная в своей глубине. Московский «Вертоград» Симеона Полоцкого обернулся в Петербурге Петровским ассамблейным Летним садом. Полное и научное издание «Вертограда многоцветного» никогда ранее не предпринималось. Лучшие знатоки творчества Симеона Полоцкого – Антони Хипписли (университет Сент-Эндрю, Шотландия) и Лидия И. Сазонова (Институт мировой литературы Российской Академии наук, Москва) предприняли изучение истории текста этого произведения, состоящего из множества отдельных стихотворений, подчиненных единой задаче и единому (не изменявшемуся) авторскому плану. Их издание «Вертограда» по праву может считаться образцовым, а если принять во внимание и трудности научного издания текстов, и их подготовки к печати, то и научным подвигом. Остальное будет объяснено ниже во вступительной статье и комментариях А. Хипписли и Л. И. Сазоновой, которых мы можем уверенно поблагодарить за весомый вклад в изучение русской средневековой литературы. Академик Д. С. Лихачев Л.И.Сазонова. «Вертоград многоцветный» Симеона Полоцкого: история создания, поэтика, жанр Творчество Симеона Полоцкого , крупнейшего русского поэта XVII в., сформировавшегося в атмосфере культурного пограничья, на рубежах православия и католицизма, синтезирует литературные традиции Запада и Востока Европы и вводит русскую литературу в русло общеевропейского художественного процесса эпохи барокко. Белорус по рождению Самуил Гаврилович Петровский-Ситняно´вич (Полоцк, 1629 – Москва. 25.ІІІ.1680) получил образование в высших учебных заведениях Речи Посполитой: в «восточнославянских Афинах» – православной Киево-Могилянской коллегии и, по некоторым предположениям, в Виленской иезуитской академии. По окончании курса наук принял в 1656 г. в Полоцком Богоявленском монастыре монашество с именем Симеона, к которому добавилось впоследствии в Москве, где и развернулась его м ногогранная творческая деятельность, определительное прозвище «Полоцкий» – по месту рождения. В научной литературе встречаются разночтения, касающиеся как отчества писателя (Емельянович или Гаврилович). так и его фамилии (Петровский/Пиотровский – Ситнианович/Ситнянович). По-видимому, «двойным» отчеством и двойной фамилией Симеон обязан отцу, которого звали Гавриил Ситнянович, и отчиму – Емельяну Петровскому 1 . |
| Храм рассыпается, ибо раствор, скрепляющий древние кирпичи в арках и стенах, растворён осадками – результат многолетнего отсутствия элементарной кровли. Это вывод экспертов. Старая кладка нуждается действительно в каком-то чуде, точнее не так – чудо, что храм еще вообще стоит, до сих пор не превратившись в груду строительного мусора с железными куполами, опрокинутыми поверх… Уму непостижимо, как и кем в 2015 году с московской строительной компанией “ЭШЕЛЪ” был заключен контракт на проведение реставрационных работ в несчастном соборе. Люди, друзья, сограждане, россияне – опомнитесь, что же вы делаете, ведь именно эти товарищи из Эшела угробили бесподобный архитектурный памятник в Борисоглебске, в 20 км от Ростова, превратив южные монастырские ворота с надвратной Сергиевской церковью в белое неопознаваемое нечто. В начале весны 2015 года были начаты реставрационные работы, “в ходе которых участки кирпичной кладки XVI века были раскрыты, временной кровли над ними не было, и кладка вымокала и вымораживалась. Раствор, скреплявший кирпичи, растворился, и здание держалось фактически на металлических креплениях 1990-х годов” (цитирую слова директора “Эшела” Евгения Загоскина). Состояние кладки реставраторы описывали так: “Висит стена, и она в любой момент может упасть”. По свидетельствам с объекта, обрушения опасались даже от порыва ветра. Гром грянул 13 августа 2015 года – прямо в процессе реставрационных работ рухнули своды южной галереи. Снова цитата из Загоскина: ”Обрушение конструкций произошло при демонтаже поддерживающей опалубки, которая держала свод и в свое время сильно прогнила, поскольку на протяжении длительного времени никакие работы не производились”. Почему перед демонтажом опалубки не было исследовано состояние кладки и не были подведены новые укрепляющие конструкции, не поясняется. Разве не нужно сначала укреплять кладку, а уже потом производить с нею какие-либо манипуляции? Теперь разрушившийся кирпич заменяют современным, дополнительно укрепляют стены и строят новые поддерживающие конструкции. |
| 2) От Жандармского Начальника, Генерала-Майора Князя Шаховского – о командующем войсками Харьковского военного округа, Генерал Адъютанте А. П. Карцове 13 – (сверстнике по воспитанию с Шаховским): человек очень умный, образованный и благородный; о начальнике Артиллерии, Генерал-Лейтенанте А. И. Баранове 14 (родственник Княгини Шаховской): человек простой и добрый. Он был в 1867 г. Московским Гражданским Губернатором и его-то последнего, в день своей кончины, принимал Московский Святитель Филарет 15 . 3) От Витебского врача И. Исид. Рындо и от управляющего Витебской Казённой Палатой Н. Н. Чекалова – о старшем Председателе Харьковской Судебной Палаты Н. И. Ланге: человек умный, добрый и в высшей степени скромный. 4) От Управляющего Витебской Контрольной Палатою И. В. Павлова – об Управляющем Харьковскою такой же Палатой Вл. Андр. Морошкине: человек умный, образованный и в высшей степени симпатичный. 5) От Инспектора Витебской Врачебной Управы Ф. П. Купчинского – воспитанника Харьковского Университета – невыгодный отзыв о монашествующих Харьковских монастырей и благоприятный о местоположении Архиерейского дома. Но между тем, как я собирал в Витебске устные показания о высшем Харьковском персонале, 23-го ч. получаю из Харькова от какого-то Ивана Богоявленского (разумеется псевдоним) письменное сообщение о разных, как духовных, так и светских личностях, в неблагоприятном, конечно, смысле. – Вот что писал мнимый Богоявленский: «Харьковская паства с искренним восторгом и радостью приняла Высочайшее повеление о бытии Вам, Преосвященнейший, Харьковским Владыкою, с чем от души она и приветствует Вас. Ваши предместники – Преосвященные Макарий и Нектарий оставили по себе вековечную память, как во всех пасомых, так особенно в духовенстве, своим гуманным, ласковым обращением, какого они дотоле не видели ни в одном Архипастыре, за что и останутся им признательными до могилы. Но за то будут помнить до гробовой доски, как при первом торжествовала бездарность и поощрялось тупоумие и порок, если они имели протеже в лице золотого тельца, даже неграмотного скотопромышленника, и как, напротив, при явной клевете сознательна попирался им талант и добродетель смиренного иерея, если таковые имели несчастье не понравиться какому-либо безнравственному или сановитому неучу. |
|
|
