| В конце концов была вынуждена уступить и императрица. Несмотря на сопротивление Пселла и кесаря Иоанна, Евдокия обвенчалась с военачальником Романом Диогеном, каппадокийским магнатом, который 1 января 1068 г. взошел на престол. Роман IV Диоген (1068–1071) был деятельным и храбрым полководцем, отличившимся в войнах с печенегами, и вполне заслуживал того авторитета, которым он обладал в среде сторонников военной партии. Он тут же начал войну с сельджуками, однако разложение зашло слишком далеко, а из-за противодействия партии Пселла дело спасения Империи сталкивалось с препятствиями. С большим трудом он собрал войско, которое состояло главным образом из иностранных наемников: печенегов, узов, норманнов и франков. Два первых похода, несмотря ни на что, были весьма успешными, однако третий окончился тяжелейшим поражением, не в последнюю очередь вследствие предательства Андроника Дуки, сына кесаря Иоанна. У армянского города Манцикерт, недалеко от озера Ван, численно превосходящая противника, однако разнородная и недисциплинированная наемная армия 19 августа 1071 г. была наголову разбита войсками Алп-Арслана. Сам император попал в плен. В плену Роман Диоген заключил с сельджуками договор, согласно которому ему возвращалась свобода на условиях выплаты ежегодной дани, выкупа за свою персону, обязательства выдачи сельджукских пленных и предоставления вспомогательных войск 770 . Между тем враждебная партия в Константинополе по совету кесаря Иоанна объявила его низложенным. Поначалу было введено совместное правление императрицы Евдокии и ее старшего сына Михаила Дуки, но вскоре императрица-мать была заключена в монастырь, а воспитанник Пселла Михаил VII был провозглашен единоличным правителем (24 октября 1071 г.). Против вернувшегося из турецкого плена императора Романа правители Константинополя выступили как против врага, разгорелась гражданская война. В конце концов Роман сдался, доверившись письменным гарантиям, подписанным от имени Михаила VII тремя митрополитами, которые обещали ему полную личную безопасность. |
| В последующей истории можно видеть эту замечательную женщину и в роли правительницы государства, и в роли представительницы просвещенного кружка, который образовался при дворе императоров. Семья Комнинов, т. е. дети и внуки Анны Далассины, несомненно, во многом ей обязаны и безбедным достижением спокойной пристани среди бурь смутной эпохи, и связями с высшими кругами, и прекрасным образованием. Так как ее муж Иоанн Комнин умер в 1067 г., то целое десятилетие семья была на руках Анны. У ней была никогда не заживавшая рана, глубокое сожаление о том, что Дуки вырвали у ее семьи царскую власть, которая была уже в руках у Комнинов. С большим искусством, не допуская царствующих Дук догадываться об ее чувствах, она должна была поддерживать с ними сношения и готовить в своих сыновьях будущих заместителей престола. Сначала Далассина примкнула к партии Евдокии Макремволитиссы и Романа Диогена: первая едва ли не приходилась двоюродной сестрой, а Диоген уже и потому мог расположить ее в свою пользу, что с его царствования Дукам нанесен был временный удар. Вследствие вновь сложившихся благоприятных отношений одна из дочерей Анны, по имени Феодора, была сосватана за Константина, сына Романа Диогена. Точно так же старший из сыновей, Мануил, получил почетные назначения в войнах на Востоке и за военные дела удостоен сана протопроедра и куропалата. Но переворот, сопровождавшийся ослеплением Романа и вступлением на престол Михаила VII, угрожал серьезными опасностями семье Комнинов. Обвиненная в сношениях с низверженным царем, она поплатилась изгнанием и жила некоторое время на Принцевых островах. Но скоро она вошла в расположение царя, возвращена в столицу, и ее сын Исаак вступил в брак с Ириной, родственницей царицы Марии, супруги Михаила, будучи назначен доместиком восточных схол. Здесь, в войнах с турками-сельджуками, под начальством брата начал военную карьеру третий сын Анны, Алексей. Еще будучи молодым человеком, он приобрел опытность и военное имя, спас из плена своего брата Исаака и обратил на себя внимание царя Михаила. По случаю возмущения кесаря Иоанна Дуки и предводителя норманнского отряда Урселя в 1073 г. Алексей в звании стратопедарха был отправлен на Восток уже с самостоятельным поручением. Говорят, что этим назначением, которое было не по душе матери Алексея Комнина, равно как назначением Исаака Комнина дукой Антиохии, т. е. самой отдаленной области, тогдашний временщик Никифорица имел намерение удалить Комнинов из столицы, так как их авторитет казался ему опасным 28 . Но Алексею, несмотря на незначительные силы, удалось лишить Урселя союзников и неожиданно захватить его в плен. Этим делом он заслужил большую славу, так что имя братьев Комнинов начало пользоваться известностью и авторитетом в больших кругах. |
| Но, конечно, это не было настоящим разрешением печенежского вопроса, так как, уже не говоря о неспособности вообще печенегов приучиться к оседлой жизни, из-за Дуная непрестанно прибывали новые толпы печенегов и родственных им узов, устремляясь с целью грабежа византийской территории к югу. Исаак Комнин имел успех в борьбе с продвижением печенегов, «которые выползли из своих нор " . 1021 Он восстановил византийскую власть на Дунае и смог дать надлежащий отпор турецкому элементу. Во время Константина Дуки на Дунае появились узы. «Это было настоящее переселение. Целое племя в числе 600 тысяч, со всем своим имуществом и скарбом, толпилось на левом берегу реки. Все усилия воспрепятствовать их переправе были напрасны». 1022 Области Фессалоники, Македонии, Фракии и даже Эллады подверглись страшному опустошению. Один современный событиям византийский историк замечает, будто «все население Европы обсуждало (тогда) вопрос о выселении». 1023 Когда ужасная опасность была устранена, народ приписал свое избавление чудесному вмешательству свыше. Часть узов даже поступила на службу к императору и получила в надел некоторое количество казенных земель в Македонии. Печенеги и узы, служившие в византийской армии, сыграли, как известно, 1024 важную роль в фатальной битве при Манцикерте. Новая финансовая политика Михаила VII Дуки Парапинака, который, по совету своего первого министра, сократил денежные подарки, отправляемые в придунайские города, привели к волнениям среди печенегов и узов придунайских областей. Заключив союз с задунайскими кочевниками и вступив в соглашение с одним из восставших против императора византийских военачальников, печенеги и другие жившие у Дуная племена, по всей вероятности, и славяне, двинулись на юг и, разграбив Адрианопольскую область, дошли до столицы, которую и осадили. Константинополь сильно страдал от недостатка пропитания. Это был тот критический момент для империи, когда Михаил Парапинак, под давлением сельджукской и печенежской опасности, отправил послание о помощи к папе Григорию VII. |
| Расцвет деятельности Пселла падает на время не вполне благоприятное в политической истории Византии, тем не менее, его заслуги в области духовного просвещения очень почтенны. Его литературные труды относятся к богословию, философии, медицине, физике, математике, астрономии, юриспруденции, истории и грамматике. Из них издана лишь небольшая часть, так что полную и всестороннюю оценку этого писателя нельзя ещё сделать. Что касается философских сочинений Пселла, то из них можно отметить трактат о философии Аристотеля, парафраз его Категорий, исследование философии Порфирия, психологический этюд о душе, трактат о происхождении душ по Платону, краткое изложение халдейских учений, трактат «О том, что находится вне неба» (для императора Михаила Дуки) и «Как греки учат о демонах», обширный труд Διδασκαλα πανιοδαπ, или «Сборник различных исследований» (всего 193), из которых трактуются вопросы богословские, философские, астрономические и др., со свидетельствами древних писателей Платона, Аристотеля, Плотина, Ямвлиха. Во всех своих философских сочинениях Пселл является верным последователем Платона, философию которого он весьма тщательно изучил. Пселл хорошо знал и Аристотеля, но при каждом сопоставлении его с Платоном порицает его учение и отмечает недостатки в нём. Стараясь привлечь к философии Платона внимание современников, он доказывает согласие его учения с христианством и даже пытается изобразить его как пророка христианских истин. И в богословских своих трудах Пселл не держался логических методов Аристотеля, но предпочитал им свободное и самостоятельное определение и обоснование богословских тезисов. Известен его диалог «О действии демонов», направленный против ереси евхитов, в которой был восстановлен древний сирийский гнозис; диалог написан хорошим литературным языком, раскрывает и критикует существенные догматы евхитов о верховном Божестве и двух его сынах – Сатанаиле и Христе, обозревает и религиозные их таинства и действия. Одна поэма в стихах, написанная для императора Михаила VII Дуки, излагает догматическое учение о Троице и Воплощении. |
| Конечно, положение Вотаниата было непрочным, и в скором времени он решительно испортил отношения с Римом и норманнами. Император имел неосторожность аннулировать брачный договор брата Михаила VII с норманнской принцессой, дочерью Гвискара, что повергло вождя скандинавов в ярость. Он спешно нашел в Риме грека, внешне похожего на низложенного императора, а папа Григорий VII сознательно пошел на обман и признал того василевсом Византии. Сам император Никифор III был торжественно отлучен понтификом от Церкви. Впервые за много столетий возник открытый разрыв отношений между Римской курией и Византийским императорским домом 104 . Поразмыслив, царь-старик решил соединиться брачными узами с кем-нибудь из женщин семьи Дуков. После некоторого раздумья выбор Вотаниата пал на Марию Аланскую, жену Михаила VII Парапинака. Эта была молодая и обольстительная женщина. О ней современники говорили следующее: «Была она высокой и стройной, как кипарис, кожа у нее бела, как снег, а лицо, не идеально круглой формы, имело оттенок весеннего цветка или розы. Кто из людей мог описать сияние ее очей? Ее поднятые высоко брови были золотистыми, а глаза голубыми. Чары императрицы, сияние ее красоты, любезность и обаяние ее нрава, казалось, были недоступны ни описанию, ни изображению» 105 . Мария тронула сердце старого императора, и, несмотря на то, что ему выгоднее и умнее было бы жениться на бывшей царице Евдокии, матери Михаила VII, он сделал выбор в пользу жены Парапинака. Как обычно, страсть оказалась далеко не лучшим советником, и результат получился противоположный ожиданиям Вотаниата. Для самого Никифора III это был уже третий брак, причем его вторая жена была еще жива, и с ней пришлось срочно разводиться. В общем, с канонической точки зрения, этот брак был очень и очень сомнителен, что тут же отметили константинопольцы. Кроме того, императору не мешало бы предварительно узнать о том, что сердце Марии Аланской уже давно не принадлежит ей. Юный Алексей Комнин, герой многих сражений, благородный и обаятельный юноша был влюблен в царицу, и не без взаимности. Когда Вотаниат посватался к Марии Аланской, она, опасаясь за своего 4-летнего сына Константина Порфирородного, не посмела перечить царю 106 . Но, конечно, приказать любить – невозможно, и тайная связь Марии с Алексеем продолжалась. |
| После прихода к власти Михаила VII Парапинака Вотаниат вновь попал в фавор, получил чин куропалата и новое назначение на свою родину в фему Анатолик. Теперь, забыв добро благодетеля, куропалат поднял народ в своей феме на ненавистного всем Никифорицу. А попутно, как опытный политик, постарался заручиться сочувствием столичных жителей. Вскоре его сторонниками стали разоренные правительством Парапинака аристократы, священство, недовольное конфискациями церковного имущества, и рядовые обыватели. Даже близкие родственники императора Михаила VII, включая его мать монахиню Евдокию и жену Марию Аланскую, тайно сочувствовали Вотаниату. Они доверчиво полагали, будто по прибытии в столицу Вотаниат всего лишь свергнет Никифорицу, но не станет претендовать на царство. Увы, они глубоко ошибались – у Никифора были далеко идущие планы. Наконец, Никифор Вотаниат заручился помощью турок-сельджуков, большими группами стекавшихся к нему. В общем, вскоре Вотаниат имел очень приличное войско для реализации своих замыслов и множество сторонников. 2 октября 1077 г. он был провозглашен императором и уже собирался двинуться на Константинополь, когда получил известие о мятеже Никифора Вриенния. Осторожный Вотаниат остался в феме Анатолик, но время неожиданного отдыха был вынужден потратить на усмирение властителей других, соседних фем, выступивших против него – Никифора Мелиссина и Георгия Палеолога. Объявив о необходимости защищать законного василевса – Михаила VII Парапинака, на самом деле эти сановники искренне недоумевали, почему не они, а безродный, по их мнению, Никифор Вотаниат замыслил взять в руки царскую власть. Однако при помощи турок Вотаниат сумел быстро разгромить своих соперников, попутно продолжая широкую агитацию в Константинополе в свою пользу 97 . Его труды не пропали даром: 1 января 1078 г. Константинопольский патриарх Косьма I (1075–1081) по прозвищу Иерусалимлянин созвал в храме Святой Софии множество архиереев и сановников, недовольных императором. Вместе они потребовали от Парапинака оставить царский трон. Ответом им стал арест одного из наиболее громких ораторов – митрополита Иконийского, но дальше Михаил VII, верный своему природному пацифизму, не пошел. Вместо этого, наверняка по совету Никифорицы, к Вотаниату были направлены послы с предложением прекратить апостасию. Они передали Вотаниату письмо царя, в котором тот упрекал старого полководца за неблагодарность: «Кто получил от меня, – риторически спрашивал Парапинак Вотаниата, – ранг выше твоего? С кем еще я делил важнейшие заботы? Я полагал, что в одном тебе приобрел союзника и соратника. С твоей помощью я мечтал унять разгулявшуюся бурю. О, тщетные надежды и напрасные ожидания! Какова неблагодарность! Я искал сокровищ, а нашел уголья» 98 . |
| Мы имеем переписку императоров XII века, Иоанна и Мануила Комнинов, с папами по вопросу о соединении церквей; при самом дружелюбном расположении к римскому престолу оба императора, однако, далеки от такого языка, каким говорит Михаил Дука. Оно, впрочем, и понятно: при тожестве веры и обряда не было бы нужды заботиться и хлопотать об унии. Что касается отношений Михаила VII к римской церкви, то ближайшее знакомство с ними устраняет всякую мысль о возможности такого языка, каким говорит Пселл от имени своего государя, о возможности этого языка именно в письмах, редакция которых относилась бы к самому началу царствования Михаила Дуки. Первые, хотя несколько смутные, известия о сношениях Михаила VII с папским престолом относятся еще ко времени папы Александра II († 1073 г.). В житии св. Петра из Ананьи, написанном Бруно Сигнийским, но дошедшем до нас со многими вставками и искажениями, повествуется, что св. Петр был отправлен папой Александром в Константинополь, исцелил там императора Михаила от тяжкой болезни и за то подучил от него большие и богатые пожертвования для церквей, недавно выстроенных или восстановленных святым в Ананьи. Цели, которую имел папа при посольстве Петра, не указано в житии. Мы не знаем, на каких основаниях некоторые ученые пишут, что при этом дело шло о прекращении церковного раздора, о восстановлении единства между церквами, и что только Пселл, господствовавший над умом своего питомца, помешал унии 14 . Мы не встретили такого известия в доступных нам современных источниках; но, во всяком случае, должны признать его весьма правдоподобным с точки зрения внутренней вероятности. Пселл, действительно, был не расположен к латинской церкви и в вопросе о разделении церквей стоял на стороне Керулария, его друзей и последователей. Малая успешность попытки. Александра II, если она действительно была сделана, доказывается уже тем, что при его преемнике, папе Григории VII, вопрос о соединении церквей находится еще на самой первой ступени, далее которой, впрочем, он, по-видимому, и не пошел. |
| 176 Ср.: Guil. Ар., IV, 136; Malat., III, 23; Lup. Protosp., s. a. 1081. По свидетельству анонимной барийской хроники (Anon. Bar. Chron., s. а. 1081), Роберт занял Корфу 10 мая 1081 г. 177 На этом посту Георгий Мономахат сменил восставшего Василаки (см. Скабаланович, Византийское государство и церковь в XI в., стр. 160). 178 Борил и Герман – фавориты Никифора Вотаниата (о Бориле см. прим. 91). Об их могуществе при дворе Вотаниата сообщают также Продолжатель Скилицы (Skyl., р. 743) и Зонара (Zon., XVIII, 19). 179 Об аланах Анна неоднократно говорит на страницах своей Истории. Потомки древних сарматов, аланские племена жили на Северном Кавказе (см. Кузнецов, Аланские племена Северного Кавказа). В Χ-XI вв. они представляли большую политическую силу и, по-видимому, занимали часть территории Северного Причерноморья. Византийские императоры нередко пользовались помощью алан в борьбе с врагами: болгарами, турками и др. Аланы входили в состав войска, боровшегося против турок под командованием Исаака и Алексея Комниных (Nic. Br., II, 12–13). Шеститысячный аланский отряд примерно в то же время был набран Михаилом VII (Nic. Br., II, 19; см. также Кулаковский, Аланы по сведениям классических и византийских писателей, стр. 53–56). 180 В оригинале досл.: «... получив письменные предписания о поясе дуки». Известно, что особый пояс был инсигнией носителей титулов новелиссима, куропалата и магистра (см. Беляев, Byzantina, II, стр. 52–53). Согласно этому свидетельству Анны, передача пояса символизировала и сопровождала акт назначения на пост дуки. 181 Пиги, или монастырь Живоносного источника, был расположен за городской стеной у ворот Пиги (см. Janin: Constantinople byzantine, р. 413; La géographie..., pp. 232–237). 182 Анна имеет в виду Константина Бодина и его отца, зетского князя Михаила (см.: Петров, Князь Константин Бодин; История срба I, стр. 135 и сл.; «История Бoлrapuu»,I, стр. 116 и сл.). Михаил и Бодин весьма враждебно относились к Византии. В 1072–1073 гг. Бодин возглавил болгарское восстание против ромейского владычества и даже был провозглашен болгарским царем под именем Петра (см. Литаврин, Болгария и Византия..., стр. 402 и сл.). |
| 30 Еще не знала, где ей похоронить первого сына, а уже отправляла на войну второго – τον μεν των υιων μηκτι γινσκουσα ου κατορξειε, τον δε αποστλλουσα εν πολμοις. Допустимо двоякое понимание этого места. Под τον δ можно подразумевать как старшего брата Алексея – Исаака, так и самого Алексея. Мы склоняемся ко второму варианту, ибо у Никифора Вриенния (Nic. Br., I, 12), сочинение которого Анна в данном случае берет в основу, ни словом не упоминается об Исааке. 31 По сообщению Никифора Вриенния (Nic. Br., I, 12), «доблестная и великая духом» Анна Далассина после смерти Мануила сама отправила Алексея к Роману Диогену. Алексей нагнал ромейское войско у Дорилея, но император отослал юношу назад. 32 Русель – предводитель норманнского отряда византийского войска. Во время похода Исаака Комнина на турок (около 1073 г.) Русель поднял мятеж, разбил посланное против него войско, взял в плен кесаря Иоанна Дуку и его сына Андроника. Русель дошел до Константинополя, победил отряды Никифора Палеолога, провозгласил византийским императором плененного им Иоанна Дуку, но вскоре после этого сам попал в плен к туркам. Когда Руселя выкупили из плена, он отправился в Анатолик, где продолжал борьбу с Византией. Тогда-то против него и был послан Алексей. Следующие события, которые описывает Анна, относятся к 1073–1074 гг. (О Руселе см. Schlumberger, Deux chefs normands..., р. 296). 33 Михаил VII Дука Парапинак (1071–1078), старший сын императора Константина Дуки и Евдокии. После пленения Романа Диогена в 1071 г. по настоянию кесаря Иоанна Дуки Михаил был провозглашен императором – соправителем своей матери Евдокии. Однако вскоре Евдокия была удалена в монастырь, и Михаил получил единодержавную власть (Nic. Br., I, 18–20). Византийские авторы (особенно Атталиат) постоянно упрекают Михаила в легкомыслии и неумении управлять государственными делами. 34 Под названием «кельты» (так же как и «латиняне») Анна, аналогично другим византийским авторам, подразумевает вообще «людей с Запада». 35 Слово тиран ( τραννος), как и производные от него, используются Анной и другими византийскими писателями чаще всего в значении «мятежник», «узурпатор», «домогающийся власти» (по отношению к внутренним или внешним врагам империи). Ср. Buckler, Anna Comnena, рр. 286–287. |
| Безумец! он забыл, что высокопарный орел увязает в силке и что медведей ловят льняными тенетами……Прошло немного времени и этот бык ревущий, бык широкогрудый попался в руки ловчих. И его привели на казнь за его дерзость. Увидела его царица, поражена была его красотой, влюбилась в него с первого взгляда, ни во что вменила дерзость Романа, забыла свои страшные клятвы. И вот царица вступает в любовную связь с узником; вместо темницы отворяет ему брачный чертог, вместо цепей дарит ему украшенные жемчугом одежды, вместо подстилки на земле – царское ложе. Освободив от смертной казни, царица провозглашает самодержцем того, кто чуть было не попал в челюсти ада. Такие-то шутки ты шутишь со смертными, о игривый коловорот жизни!» 360 . Роман был государь воинственный, гордый и подозрительный. Он был тяжел и несносен не только для вельмож, но и для своей жены и для пасынков (сыновей Михаила Дуки), которые хотели всячески от него избавиться. По этому поводу наш летописец замечает: «если ты имеешь внутренних врагов, если они сидят за твоей трапезой, то не спасут тебя от опасности ни Вавилонские стены, ни башни Семирамидины, ни толстостенные пирамиды. Если ты так несчастен, что имеешь в сожительстве предательскую душу, то хотя бы ты жил с ней в неприступной крепости, крепость ненадежна и город не уцелеет» 361 . Во время сражения с турками 26 авг. 1071 г. домашние враги царя подстроили дело так, что он попался в плен туркам. Правда благодаря великодушию султана, Роман Диоген быль отпущен на волю и возвратился в отчизну, – но не на радость себе. Худо принятый греками, он в конце концов был ослеплен и заточен на какой-то бесплодный и каменистый островок. Михаил VII 1071–1077 Михаил, сын Константина Дуки, воцарившийся после пленения Романа Диогена, так характеризуется у нашего летописца: «после того, как Михаил избавился от ближайших опасностей, ему и во сне не снились военные тревоги, ношение доспехов, воинский шум, труды и опасности. Напротив того, царь проводил целые ночи в книжных занятиях и был как бы второй Демосфен или александрийский Дидим медночревный, которого прозвали так за то, что, увлекшись книгами, он целые дни проводил без пищи» 362 . |
|
|
