| При царице Феодоре (1054–1056), при Михаиле VI Сгратиоте, при Исааке Комнине, впоследствии также ушедшем в монахи в Студийский монастырь, при Константине Дуке (1059–1067), его прежнем коллеге по обучению в молодости у константинопольских профессоров, при Евдокии и Романе IV Диогене (1067–1071) и даже в начале царствования Михаила VII Дуки, его прежнего ученика, которому он помог взойти на престол, Михаил Пселл был осыпаем царскими милостями и достиг сана премьер-министра. Из-под его пера выходят произведения по всем отраслям искусства и науки. Его универсальный гений охватывает все: и богословие, и философию, и медицину, и естественные науки, и музыку, и математику, и ораторское искусство, и поэзию. Его знания – энциклопедического характера, а мастерство речи делает его самым знаменитым человеком XI века и, возможно, самым выдающимся писателем всей истории Византии. Он, по выражению одного известного ученого, был «самым умным человек своего века». Но – приходится признать, что как государственный деятель он заслуживает и упреков. «То, что Пселл мог сохранить свое влияние при смене правителей, остаться невредимым при революциях и узурпаторствах и при этом всегда выплывать наверх, показывает его беспринципность и угодничество властям, кто бы они ни были», – говорит один автор 10 . И все же, несмотря на его бесхарактерность и оппортунизм (по выражению одного ученого 11 ), Пселл, этот исключительный знаток византийской литературы, говорит Крумбахер, «является первым человеком своего времени» 12 . И хотя современники Пселла ставили ему в упрек мелочность, способность на интриги и отсутствие лояльности к своим царским благодетелям, однако те же современники пишут о нем и с большой похвалой, называя «мудрейшим», «всеученнейшим»: «честнейшим» и «превосходнейшим». Анна Комнен так говорит о Пселле: «Этот знаменитый Михаил Пселл был первым философом своего века и достиг совершенства знания не только греков, но даже и халдеев в силу замечательности и проникновенности его гения, а также благодаря помощи ему от Бога, умоленного горячими молитвами, слезами и бдениями его матери перед образом Божией Матери в монастыре Кирах» 13 . |
| Тем не менее в итоге интрига патриарха обернулась против него – он заметно растерял свой авторитет, как лицо, подозреваемое в заговоре. Кроме того, суровость мер в отношении арестованных бунтовщиков не на шутку обозлила константинопольцев и высшую знать Римской империи, где имелись родственники и друзья (хотя и не союзники) Константина Дуки. Воспользовавшись этим шансом, энергичная и умная женщина Зоя Карбоносина сделала все, чтобы встретиться с сыном, и наконец в октябре 913 г. ей удалось получить долгожданное разрешение со стороны Мистика посещать царский дворец. Быстро восстановив свое положение, императрица деятельно расправилась с фаворитами патриарха и покойного царя Александра, заменив их своими сторонниками. Вскоре во дворец были возвращены паракимомен (главный спальничий) Константин, братья Гонгилиев Александр и Анастасий, а также сановники императора Александра, которыми Зоя решила укрепить свои ряды: ректор Иоанн, Гаврилопул, Василица и остальные. Особой удачей стало назначение Доменика этериархом (начальником императорской гвардии), а тот в свою очередь не мудрствуя лукаво предложил ей сместить Николая Мистика 309 . Возможно, этот план и удался бы, но внутри окружения Зои не было единства. Уже вскоре паракимомен Константин убедил царицу на основании ложных обвинений, будто Доменик замышляет захватить царскую власть и передать ее своему брату. В то время общего недоверия Зоя не стала перепроверять известия, а, для приличия дав Доменику титул патрикия, отставила от службы. Новым этериархом стал Иоанн Гарида, а евнух Дамиан был назначен друнгарием виглы (лицом, ведавшим внешней охраной дворца). Но удачное время было упущено, и царице пришлось перейти к затяжным дворцовым интригам, где Мистик ей искусно противостоял. Как говорят, отчаявшись справиться с Николаем Мистиком , она даже подослала 50 вооруженных слуг, чтобы убить его, но патриарху удалось остаться в живых. Впрочем, он был так напуган, что в течение 20 дней не решался выйти из храма Святой Софии, где нашел убежище 310 . Пока Мистик спасал свою жизнь, царица попыталась сместить его с престола и горячо уговаривала отставного патриарха Евфимия вновь возглавить Константинопольскую кафедру, но тот наотрез отказался. Стороны оказались в патовой ситуации, из которой можно было выйти только путем взаимных уступок, переговоров и не совсем искренних взаимных обязательств. Зоя обещала не покушаться более на жизнь и статус Николая Мистика . Патриарх взамен дал слово более не вторгаться в сферу политики, не появляться в царском дворце без разрешения императрицы и поминать на Литургии имя царицы наравне с именем Константина VII, что и произошло в первый раз в феврале 914 г. 311 |
| Чрезвычайно важным представляется высказанное здесь В. Г. Васильевским предположение, что церковные писатели, сообщавшие краткие сведения об апостолах (имеются в виду, конечно же, Ориген и Евсевий Кесарийский), заимствовали эти сведения из более древних апокрифических источников. Васильевский показал, что на Руси имели хождение некоторые памятники, посвященные святым апостолам, которые не дошли до нас. Возможно какой-то из них и послужил основой для создания летописного сказания . Васильевский также опубликовал (в русском переводе) и исследовал два письма византийского императора Михаила VII Дуки к киевскому князю Всеволоду Ярославичу . Оба письма были написаны в 70-е годы XI века. В одном из них император, ссылаясь на достоверные духовные книги, говорит: «Наши государства оба имеют один некий источник и корень… одно и то же спасительное слово было распространено в обоих… одни и те же самовидцы Божественного таинства и его вестники провозгласили в них слово Евангелия» . Академик Васильевский считает эти слова указанием на предание о проповеди апостола Андрея как в Византии, так и в Русской земле. По мнению ученого, цитированное письмо дает основания полагать, что сказание, помещенное в «Повести временных лет» не было выдумкой местного книжника, а происходило из Греции, хотя сегодня и нельзя указать конкретный его источник . Линию, намеченную В. Г. Васильевским, продолжил С. П. Петровский. В своем исследовании, увидевшем свет в 1897–1898 годах в «Записках Императорского Одесского общества истории и древностей», он рассматривает редакции и переводы апокрифических сказаний о деяниях апостольских на разные языки (эфиопский, коптский, сирийский) и выявляет эволюцию этих текстов на протяжении веков. Петровский показывает, что самые ранние редакции апокрифических памятников восходят к I–II векам. Например, «Деяния апостолов Андрея и Матфея в стране антропофагов» и «Деяния апостолов Андрея и Петра» написаны в 1-й половине II века. Таким образом, эти источники древнее кратких сведений, содержащихся в сочинениях Оригена. Исследователь также высказал предположение, что апокрифические сказания фиксируют традицию, сложившуюся в местах проповеди апостолов. Для подтверждения этого тезиса он предпринял анализ встречающихся в текстах имен собственных и пришел к следующему выводу: «Анализ собственных имен, сохраненных апокрифическими сказаниями об апостоле Андрее и его сотрудниках устанавливает, что географические пункты, встречающиеся в этих сказаниях, не вымышлены, а действительны; что личные имена, отмеченные в этих сказаниях, не фиктивны, а представляют разночтения и переделки собственных имен, которые носили разные исторические лица древности; что сюжеты из религиозной, политической и общественной жизни, приводимые апокрифами, частью вероятны, частью верны исторически» . |
| Это крайне осложняло отвоевание имперских земель, а ведь утерянная Византией Малая Азия была ее житницей и территорией, откуда поступало наибольшее количество рекрутов для воинской службы. Нужно было срочно реорганизовывать поставки продовольствия из новых областей. А в военных делах приходилось все больше уповать на наемников, что ложилось дополнительным бременем на государственную казну, которая к тому времени была уже весьма сильно опустошена. Турецкое вторжение в Малую Азию началось в 1073 г. К 1080 г. практически вся Малая Азия, за исключением узкой прибрежной полосы, была в руках сельджуков, а Никея - один из наиболее почитаемых христианских городов, расположенный всего в 150 км от Константинополя, - стала столицей образовавшегося на имперской территории государства - Румского султаната. 3. После поражения при Манцикерте Андроник Дука, вовремя прибывший со своим корпусом в Константинополь, стал главным советником молодого императора Михаила VII Дуки. Роман Диоген был низложен in absentia, а когда он вернулся из плена - схвачен и ослеплен раскаленным железом с такой жестокостью, что вскоре скончался. Михаил VII оказался слабым правителем, к тому же все время занятым борьбой за собственный престол. Его преемник Никифор III Вотаниат был не лучше. Лишь в 1081 г. к власти пришел представитель влиятельной аристократической семьи - генерал Алексий Комнен. Ему суждено было править 37 лет до своей смерти в 1118 г. и основать династию. Алексий оказался величайшим политическим деятелем своего времени. Однако в 1081 г. всем казалось очевидным, что ни он, ни его империя долго не протянут. Положение было таковым, что бразды правления мог согласиться взять в руки человек либо отчаянной храбрости, либо отчаянной глупости. Алексию не было и 30 лет, но у него уже имелся большой опыт полководца, причем полководца, командовавшего небольшими силами, чей успех зависел только от собственной изворотливости, изобретательности и дипломатических способностей. Он был невысок, но очень пропорционально сложен, и весь облик его дышал глубоким врожденным благородством. Император превосходно владел собой и был необычайно учтив. Деликатный по природе, он мог быть весьма жестким, если этого требовали интересы Империи. В дипломатии он применял методы, которые мы сегодня назвали бы довольно грязными, - но такова была дипломатическая практика того времени. Однако следует отметить, что Алексий никогда не изменял данному им слову. |
| Конечно, это общество не имело определённого устава и не регламентировало своей деятельности какими-либо предписаниями формального свойства. Но оно обнаруживало постоянную жизненность, питалось неизменным интересом к науке, господствовавшем в Византии, заявляло о своём существовании и всякий раз, когда царский престол занимал басилевс-меценат, или среди общества возникало философское или богословское научное движение, сосредоточивавшее на себя всеобщее внимание учёных. Тогда все выдающиеся деятели науки собирались во дворце, устраивали научные заседания, читали силенции или рефераты, произносили речи, вступали в прения, вели продолжительные споры и пр. А так как в нашу эпоху подобные явления из истории просвещения наблюдались и авторитетно засвидетельствованы относительно императоров Льва Мудрого (886–911), Константина Порфирородного (912–959), Романа III Аргира (1028–1034), Константина IX Мономаха (1042–1054), Исаака Комнина (1057–1059), Константина X Дуки (1059–1066), Михаила VII Дуки (1071–1078), Алексея (1081), Иоанна (1118) и Мануила Комнинов (1143–1180), Uoahha III Дуки Ватаци (1222–1254), Феодора II Ласкариса (1254–1258), Михаила VIII Палеолога (1261–1282), Андроника II Старшего (1282– 1328), Андроника III Младшего (1328–1341), Иоанна VI Кантакузина (1341–1355), и Мануила II (1391–1425), то есть полное основание говорить об особом учёном обществе в Византии, существовавшем в течение почти всей нашей эпохи. Оно, как и все византийское просвещение, носило преимущественно церковно-богословский характер, интересовалось, главным образом, богословскими науками и содействовало развитию, прежде всего, богословия. В эпоху Комнинов это Учёное общество представляло как бы Византийскую Академию наук. Оно являло собой коллегию учёных – в числе двенадцати, обязанностью которых было следить за общим ходом просвещения, руководить деятельностью школ и дидаскалов, подавать свой авторитетный голос по научным вопросам и разрешать недоумения и споры, какой бы области знания они не касались. |
| Иоанна Златоуста. 1078–1081 гг. (Paris. Coislin. 79. Fol. 2r) Как император Н. В. находился под контролем Дук и самостоятельным правителем не стал; внутреннее и внешнее положение Византии при нем оставалось крайне неустойчивым. В 1078 г. Н. В. сохранил власть благодаря победе Алексея Комнина (впосл. император), союзника и родственника Дук, над Никифором Вриеннием. Однако значительная часть представителей визант. знатных фамилий и стратигов провинциальных фем власть Н. В. не признавала. В Киликии и Сев. Сирии неск. арм. полководцев объявили о независимости от империи и начали строить собственные княжества. В 1078-1079 гг. на Балканах Алексей Комнин продолжил борьбу с постоянно возникавшими мятежами, разгромил дуку Диррахия (ныне Дуррес, Албания) Никифора Василаки, а также Константина Дуку, брата отрекшегося Михаила VII. Захваченные в плен Вриенний и Василаки были ослеплены по приказу Н. В., в тюрьме был убит Никифорица, бывший глава правительства Михаила VII. Мятеж стратига малоазийских фем Никифора Мелиссина, начавшийся в кон. 1080 г., Н. В. подавить уже не смог. Кроме того, в том же году норманнский герц. Роберт Гвискар объявил войну Византии под предлогом защиты прав на престол Константина Дуки, к-рый ранее был помолвлен с его дочерью Еленой. Внутренние междоусобицы, мятежи, сельджукская экспансия в М. Азии, нападение норманнов из Италии - все эти проблемы не были решены Н. В. и легли на плечи его преемника Алексея I Комнина. Незадолго до восшествия Н. на престол умерла его 2-я жена (имя неизв.). Для укрепления своего положения Н. В. вернулся к прежним планам женитьбы на Евдокии Макремволитиссе. Однако семья Дук выступила против этого брака. По настоянию кесаря Иоанна Дуки ок. 1079 г. Н. В. женился на Марии Аланской, вдове имп. Михаила VII, и тем самым усыновил своего соправителя Константина Дуку. Н. В. планировал провозгласить соправителем и своего племянника Никифора Синадина, но также под давлением Дук отказался от этого. Ведение текущих дел Н. В. доверял слугам-вольноотпущенникам Борилу и Герману, что вызывало раздражение знати. |
| Оба письма, изданные Сафою, имеют одной то же содержание, но оба лишены всякого надписания, по которому можно было бы узнать, от кого и к кому письма отправлены. Из содержания писем легко и ясно обнаруживается только то, что оба писаны от имени императора Михаила VII Дуки (1071–1078): Пселл был его воспитателем, а потом, по вступлении на царство, – главным советником и руководителем. В обоих письмах говорится о прежнем «совластителе» того императора, который отправляет послание; этот «совластитель» и соимператор не происходил от законного царского рода, а «внедрился в средоточие империи от чужеродного корня», получил власть «тиранически», то есть, незаконно, был «диким приростком» на царственном древе и по суду Божию был от него отторгнут и отсечен, то есть, низвергнут и лишен власти. Очевидно, что речь идет о несчастном Романе Диогене. По смерти Константина X Дуки, власть переходила к его сыновьям, но так как самый старший из них, Михаил, был еще малолетен, то за него должна была править мать его Евдокия. Вопреки обещанию, которое она дала умирающему мужу, Евдокия избрала себе нового мужа – это и был Роман Диоген – и провозгласила его императором, не отнимая, конечно, этого титула у своего сына (1068 г.). Ее поступок оправдывался затруднительным положением империи, с которым не могла справиться женская рука, угрожающим разливом турецко-сельджукских завоеваний, который необходимо было остановить. Известны неудачный турецкий поход и трагическая судьба Романа Диогена. Он был взят в плен султаном Альп-Арсланом, потом освобожден на известных условиях, но только для того, чтобы найти более жестоких и безжалостных врагов в своем отечестве. Во время его плена власть захватили родственники покойного императора Константина, дядья Михаила; сам Михаил VII Дука, руководимый неприязненным Диогену Пселлом, не хотел более делиться престолом с мужем своей матери. Роман Диоген был встречен в пределах своей империи не как государь, а как соперник и враг законного императора, и был разбит; ему вырезаны глаза, и вследствие этой операции, совершенной с особенным варварством, он вскоре умер. |
| ч. Н. В. После смерти имп. Константина X Дуки в 1067 г. при к-польском дворе обсуждался вопрос о браке между Н. В. и императрицей-вдовой Евдокией Макремволитиссой. Однако Евдокия отдала предпочтение Роману IV Диогену , к-рый 1 янв. 1068 г. и стал ее супругом и императором. В период правления Романа Диогена (1068-1071) Н. В. вынужден был покинуть военную службу и жил в своих имениях в М. Азии. С началом политического кризиса, начавшегося в связи с разгромом византийцев при Манцикерте тюрками-сельджуками и пленением Романа Диогена, Н. В. вернулся ко двору, и имп. Михаил VII Дука назначил его стратигом фемы Анатолик. Переломить катастрофическую для византийцев ситуацию в М. Азии Н. В. не мог. Он руководил неск. оборонительными кампаниями, к-рые из-за недостатка сил византийцев между 1072 и 1077 гг. привели к потере ими значительных областей М. Азии. В окт. 1077 г. Н. В. поднял мятеж против имп. Михаила VII, заключил союз с сельджуками и с войском стал продвигаться из М. Азии к К-полю. Одновременно с Н. В. мятеж на Балканах начал дука Никифор Вриенний. Союз между Н. В. и Вриеннием заключен не был. В нач. 1078 г. Н. В. занял Никею и подошел к Халкидону. 24 марта он был провозглашен императором. 31 марта в К-поле произошел дворцовый переворот. Правящая фамилия Дука, противостоявшая Вриенниям, предпочла заключить соглашение с Н. В. и пригласить его на престол. Под давлением семьи имп. Михаил VII Дука отрекся в пользу своего брата Константина и принял постриг. 3 апр. 1078 г. Н. В. въехал в К-поль и вступил в переговоры с Дуками. Было решено, что Н. В. займет престол с условием сохранения за Константином Дукой, сыном Михаила VII, прав соправителя и наследника. 2 июля состоялась коронация Н. В. в соборе Св. Софии. Византийский имп. Никифор III Вотаниат с придворными и аллегорическими фигурами. Миниатюра из Гомилий свт. Иоанна Златоуста. 1078–1081 гг. (Paris. Coislin. 79. Fol. 2r) Византийский имп. Никифор III Вотаниат с придворными и аллегорическими фигурами. Миниатюра из Гомилий свт. |
| 1057 г. ( Mich. Psell. Chron. VII 38-39). Исаак приблизил к себе К. Л.: по свидетельству Пселла, в 1058 г. тот имел возможность обратиться к императору только через К. Л. ( Σθας. ΜΒ. Τ. 5. Σ. 262-263). После кончины свт. Михаила I Кирулария (21 янв. 1059) К. Л. был избран патриархом К-польским, рукоположен во пресвитера, однако его возведение в архиепископский сан было отложено из-за порочащих К. Л. слухов, к-рые дошли до императора. Оказавшись перед угрозой специального соборного обсуждения каноничности его поставления в епископский сан, К. Л. был вынужден отказаться от прав на управление Манганами, дарованных ему имп. Константином IX ( Zonara. Epit. hist. XVIII 5; Τσολκης. 1968. S. 106). К. Л. сыграл важную роль в отречении имп. Исаака от престола в нояб. 1059 г., убедив его принять монашеский постриг ( Mich. Psell. Chron. VII 79). Возможно, это было частью интриги, организованной Пселлом ( Скабаланович. 1884. С. 396). Предположительно в нач. 1060 г. К. Л. установил ежегодное поминовение своего предшественника свт. Михаила Керулария. На одном из первых подобных торжеств у могилы Керулария в присутствии имп. Константина X Дуки (1059-1067) и имп. Евдокии Пселл произнес специально составленный по этому случаю энкомий (RegPatr, N 887a). К периоду правления имп. Константина X также относится участие К. Л. в имущественной тяжбе между афонскими мон-рями св. Ипатия и Ватопедом (Actes de Vatopedi. 2001). История отношений К. Л. с Римом не может быть точно реконструирована. Во вступлении к краткому полемическому соч. «Против заблуждения греков об исхождении Святого Духа» кард. св. Петра Дамиани сказано, что некий «господин блаженнейший патриарх Л.» обратился к папе Римскому Александру II (1061-1073) с просьбой разъяснить позицию «латинян» по вопросу об исхождении Св. Духа, ответом на эту просьбу и стало сочинение, написанное Дамиани. В. Грюмель предположил, что автором послания папе был К. Л. ( Grumel. 1942; RegPatr, N 889), однако, возможно, в действительности речь идет об Александрийском патриархе Леонтии (ок. 1052 - ок. 1059) ( Бармин. 2006). Согласно сообщениям Михаила Сирийца, к 1-й пол. 1063 г. относятся антимонофизитские меры К. Л. Так, он приказал сжечь все священные книги «сирийцев и армян» (RegPatr, N 890-891). Патриаршество К. Л. длилось 4 года 6 месяцев ( Zonara. Epit. hist. XVIII 9), и его кончина повергла в уныние весь К-поль. Новым патриархом по совету Пселла был избран Иоанн VIII Ксифилин. |
| Время Патриаршества И. К. совпало с периодом политического кризиса в Византии. В условиях нестабильного положения гос-ва патриарх должен был проявлять, с одной стороны, принципиальность в отношениях с имп. властью, с другой - поддерживать ее в решении важнейших вопросов внутренней и внешней политики. По свидетельствам современников, И. К. уделял большое внимание церковной службе, служил сам почти ежедневно, а не только по воскресным и праздничным дням. Чрезвычайно скромный в быту, И. К. помогал бедным и поддерживал благолепие храмов. Перед императорами И. К. выступал как строгий защитник справедливости и законов. Так, ок. 1064-1066 гг. правитель Лариссы Никулица Дельфин неоднократно сообщал имп. Константину X Дуке о готовящемся мятеже. Подняв восстание, заговорщики призвали Никулицу возглавить их. Тот согласился и написал очередное сообщение императору, объясняя свой поступок желанием сохранить контроль над ситуацией, и если император согласится снизить недавно повышенные налоги и не будет преследовать участников мятежа, то он усмирит восстание. Император прислал грамоту, и мятежники успокоились. Когда Никулица прибыл в К-поль, император обратился к И. К. с вопросом: возможно ли признать незаконными договор и данную имп. клятву? Однако И. К. подтвердил договор и даровал Никулице и всем мятежникам церковное прощение ( Кекавмен. Советы и рассказы. СПб., 20032. С. 267-281). Вероятно, И. К. часто вынужден был поступаться принципами ради блага гос-ва. В 1067 г. на смертном одре имп. Константин заставил супругу Евдокию клятвенно пообещать, что после его смерти она не будет выходить замуж. И. К. был свидетелем и поручителем этого договора, хотя остается неясно, как юридически и канонически он был оформлен. В скором времени после смерти императора И. К. по политическим соображениям освободил Евдокию от соблюдения клятвы, что позволило ей вступить в брак с имп. Романом IV Диогеном и обеспечить преемственность власти (RegPatr, N 898, 898a; Mich. Attal. Hist. P. 92; Ιω ννης Σκυλ ζης. Η συνχεια τς χρονογραφας/Εκδ. Ε. Τσολκης. Θεσσαλονκη, 1968. Σ. 118). В 1076 г. имп. Михаил VII Дука заключил договор с норманнским герцогом Робертом Гвискаром о свадьбе своего сына Константина и дочери Роберта Елены; при этом подпись под документом поставили не только монархи, но и И. К., что говорит о большом значении патриарха в политической жизни империи (RegPatr, N 901; Хрисовул имп. Михаила VII Дуки/Опубл.: П. В. Безобразов//ВВ. 1899. Т. 6. С. 140-143). |
|
|
