| Число погибших в битве при Анхиале надолго поразило впечатлительных ромеев, так что три четверти века спустя Лев Диакон, посетив поле битвы при Анхиале, писал в своей «Истории»: «И теперь еще видны кучи костей у Анхиала, где было тогда бесславно перерезано бегущее войско ромеев» . Победителями снова вышли болгары под командованием своего великого полководца Симеона Одержав триумфальную победу, Царь Симеон повел войско на Константинополь. Правительство ромеев в спешном порядке набрало новую и многочисленную, хотя и плохо обученную в спешке армию, которой командовал сумевший оправдаться за позорное поражение Лев Фока. На подступах к столице Империи, при Катсиртах, в самом конце 917 или уже в начале 918 г. состоялось еще одно, на этот раз ночное сражение, и победителями из него снова вышли болгары под командованием своего великого полководца Симеона. Стремившийся к реваншу Лев Фока снова бежал с поля боя. И все же, зная о неприступности городских стен имперской столицы, Симеон не отдал приказа ни брать их приступом, ни взять город в осаду, потому что из-за отсутствия у болгар военно-морского флота кольцо осады не могло замкнуться и отрезать город от путей снабжения его продовольствием. Вместо этого Симеон вначале отвел свое войско на родину в Болгарию, чтобы затем, после отдыха и пополнения, двинуть его в Элладу. Сражение и победа царя Симеона у Анхиало (Ахелоя) в 917 году Патриарх Николай Мистик, вступив в переписку с Симеоном, пытался его урезонить и усовестить, отвадить его от мысли о захвате Нового Рима. «Письма, отправленные Симеону Патриархом Николаем с 919 по 924 г... показывают, что правительство Романа готово было идти на множество уступок... Николай просил Симеона о встрече, умолял прекратить кровопролитие между двумя христианскими народами; вновь и вновь осуждал агрессивную политику отстраненного уже правительства Зои... рисовал угрожающие перспективы широкой антиболгарской коалиции северных народов: мадьяр, печенегов, русских и алан, которую якобы сколачивала имперская дипломатия; выдвигал проект брачного союза... между семьями Романа и Симеона; наконец, предлагал деньги, шелковые одежды и византийские территории – все в обмен на мир. И лишь по одному пункту... Патриарх по-прежнему оставался тверд как скала: сама мысль о том, что болгарский монарх может сесть на императорский престол, была недопустима» . |
| Или ты мыслишь, что царская доля всех хуже на свете? Нет, конечно, царем быть не худо; богатство в царевом Доме скопляется скоро, и сам он в чести у народа. 390 Но меж ахейцами волнообъятой Итаки найдется Много достойнейших власти и старых и юных; меж ними Вы изберите, когда уж не стало царя Одиссея. В доме ж своем я один повелитель; здесь мне подобает Власть над рабами, для нас Одиссеем добытыми в битвах”. 395 Тут Евримах, сын Полибиев, так отвечал Телемаху: “О Телемах, мы не знаем – то в лоне бессмертных сокрыто, – Кто над ахейцами волнообъятой Итаки назначен Царствовать; в доме ж своем ты, конечно, один повелитель; Нет, не найдется, пока обитаема будет Итака, 400 Здесь никого, кто б дерзнул на твое посягнуть достоянье. Но я желал бы узнать, мой любезный, о нынешнем госте. Как его имя? Какую своим он отечеством славит Землю? Какого он рода и племени? Где он родился? С вестью ль к тебе о желанном возврате отца приходил он? 405 Иль посетил нас, по собственной нужде заехав в Итаку? Вдруг он отсюда пропал, не дождавшись, чтоб с ним хоть немного Мы ознакомились; был человек не простой он, конечно”. “Друг Евримах, – отвечал рассудительный сын Одиссеев, – 410 День свиданья с отцом навсегда мной утрачен; не буду Более верить ни слухам о скором его возвращенье, Ниже напрасным о нем прорицаньям, к которым, сзывая В дом свой гадателей, мать прибегает. А нынешний гость наш Был Одиссеевым гостем; он родом из Тафоса, Ментес, 415 Сын Анхиала, царя многоумного, правит народом Веслолюбивых тафийцев”. Но, так говоря, убежден был В сердце своем Телемах, что богиню бессмертную видел. Те ж, опять обратившися к пляске и сладкому пенью, Начали снова шуметь в ожидании ночи; когда же 420 Черная ночь посреди их веселого шума настала, Все разошлись по домам, чтоб предаться беспечно покою. Скоро и сам Телемах в свой высокий чертог (на прекрасный Двор обращен был лицом он с обширным пред окнами видом), Всех проводивши, пошел, про себя размышляя о многом. 425 Факел зажженный неся, перед ним с осторожным усердьем |
| Между тем, главным предметом забот Клавдия в 269 г. стала уже не Галлия, но ситуация, сложившаяся на Балканах. Города Томи и Макрионополь, расположенные на западном берегу Черного моря, были атакованы готами, которых с моря плоддерживал флот, насчитывавший более тысячи кораблей. Города эти однако устояли, и готы, оставив их в тылу, двинулись дальше на юг. Часть 300-тысячного готского полчища высадилась на азиатском берегу и осадила Кизик, лежавший на берегу Пропонтиды, но и этот город варварам не удалось взять. При проходе через Босфор они потеряли много судов. Тем не менее готское войско опустошало побережье Троады, Фракии, Македонии и Эллады. «Вся Македония была охвачена пламенем, – писал Аммиан Марцеллин, – в течение долгого времени была в осаде Фессалоника, а также Кизик, взят был Анхиал и в то же время Никополь... После многих жестоких поражений с той и другой стороны разрушен был Филиппополь, причем – если верно сообщение историков – убито было в стенах города сто тысяч человек. Пришлые враги свободно бродили по Эпиру, Фессалии и всей Греции» (Аммиан Марцеллин, цит. изд., с. 549). У Иордана, лишь вскользь затрагивающего события этого нашествия, содержится однако характерное замечание о том, что у Анхиала готы «оставались много дней, восхищенные банями на горячих водах.., где из глубины прорываются огненные источники» (Иордан, цит. изд., с. 82). Из Эллады основные силы готов двинулись на север в Верхнюю Мезию, вглубь Балкан, и встречены были там римскими легионами под командованием императора Клавдия около города Наисса (современного Ниша). Первое сражение закончилось поражением римлян, многократно уступавших числом противнику, но преследуя легионы, отступившие в сторону гор, готы внезапно для себя оказались окруженными римлянами, оправившимися после понесенных ими потерь. На поле битвы пало 50 тысяч варваров, тысячи других были взяты в плен и позже проданы на невольничьих рынках. Уцелевшие готы ушли в Македонию. Победе под Наиссом Клавдий II обязан своим почетным прозвищем «Готский». |
| Когда таким образом арабская опасность утратила остроту, на передний план угрожающе выступила болгарская проблема. Меры, которые Константин V предпринял для обороны Фракии, дают понять, что византийское правительство более не могло рассчитывать на дальнейшее состояния мира на болгарской границе. Со своей стороны, болгары ответили на сооружение укреплений на своей границе вторжением на территорию Империи (756 г.). Так начался период крупномасштабного военного противостояния между Византией и Болгарией. Константин V уже видел в Болгарии главного врага Византии. Против нее были направлены крупнейшие военные предприятия времени его правления: не менее девяти походов водил император в державу болгар. Наивысшей точки противостояние достигло в 762 г., когда хан Телец, представитель агрессивного антивизантийского направления, после долгой междоусобной борьбы захватил власть в Болгарии. В державе болгар все еще сохранялся раскол между славянской массой населения и озабоченной сохранением своего господствующего положения староболгарской знатью, особенно – бескомпромиссной партией боляр, которая захватила теперь вместе с Телецем бразды правления 390 . После его восшествия на престол огромное множество славян ушло с болгарской территории в Византию. Византийский император указал им в качестве места проживания Вифинию, где уже ранее его предшественники селили большие массы славян. Тем самым славянский элемент в малоазийских фемах получил новое значительное усиление 391 . На вторжение болгарского хана во Фракию Константин V ответил полномасштабной военной экспедицией. Он выслал флот, который доставил к устью Дуная большой контингент византийских всадников, в то время как сам он со своим войском через Фракию вторгся во вражескую страну. Выдвинувшаяся от Дуная в южном направлении конница соединилась близ Анхиала на побережье Черного моря с наступающей на север армией императора. Здесь 30 июня 763 г. произошла кровавая битва, продолжавшаяся с рассвета до вечерних сумерек и закончившаяся полным поражением болгар 392 . |
| — В конце XV в. славился своей образованностью патриарх Нифонт, родом из Пелопоннеса. Он происходил из богатой и образованной семьи. Своим личным образованием, впрочем, он обязан мужам большей частью монашеского чина, не составившим себе имя в истории просвещения. Нифонт, сделавшись патриархом, являлся особенно учительным пастырем. Его проповедническое слово производило большое впечатление на слушателей, так как оно отличалось плавностью и обилием мыслей. Возле немногих патриархов второй половины XV в., относительно образованности которых имеются достаточные свидетельства, в это же время встречаем на Константинопольской патриаршей кафедре и таких лиц, которые, если вполне поверим источникам, чуть ли не были чужды всякого образования. Говорим о патриархе Рафаиле I, сербе, занимавшем кафедру еще при Магомете II. О нем говорят, что он совсем не понимал греческого языка и объяснялся со своими подчиненными только при посредстве переводчика. Разумеется, что такой патриарх представлял странное явление. Кигала именует его хуже варвара. Впрочем, есть возможность несколько смягчить суровые суждения о нем историков. Но сделаем это при другом случае, где нам придется сказать о Рафаиле несколько подробнее. Обращаемся к XVI в. Нельзя не удивляться тому странному явлению, что образованных патриархов, если верить историческим показаниям, в течение указанного века было очень мало, так что мы должны причислить его к самым темным векам в жизни Константинопольской патриархии турецкого периода. И это тем более, что, напротив, свидетельства, удостоверяющие малую образованность или почти необразованность значительного числа патриархов того же века, встречаются гораздо чаще, чем это было бы желательно. К образованным патриархам с наибольшей уверенностью можно причислить только двух предстоятелей Константинопольской церкви XVI в. — Иеремию II и Митрофана III. Оба они неоднократно восходили на патриаршую кафедру во второй половине этого века. Иеремия, по прозванию Транос, родом из Анхиала, учился в Монемвасии, немного в Тернове (у Арсения), потом в Навпакте у знаменитого Дамаскина Студита (имя которого сияет яркой звездой в церковной историографии XVI в.), и, наконец, он слушал Уроки у Матфея Критского, ученика Арсения Терновского. |
| Вероятнее всего, что Кантакузину пришло на мысль передать кафедру лицу, которое ему было более любо. Преемником Митрофана был известный Иеремия II. Едва ли можно сомневаться в том, что он возведен был в патриархи по домогательству Кантакузина же, который, однако, доставил ему патриаршую кафедру не потому, что он отличался многими достоинствами, а потому, что он был земляк Кантакузину; оба они были родом из Анхиала. Правление Иеремии относится к числу тревожных и беспокойных. В этом, впрочем, виноват не он, а различные недостойные искатели патриаршего престола, которым не раз удавалось на время занять патриаршую кафедру, производя таким образом нестроения и беспорядки. Прежде всего много беспокойства причинял Иеремии отставленный патриарх Митрофан. Чтобы дать возможность Митрофану получать некоторые доходы, ему предоставлены были в управление две епархии, Ларисская и Хиосская, но Митрофан не хотел ценить этой милости: право управления одной из них он передал за 1000 дукатов, оставив за собой лишь Хиосскую митрополию. Но, не удовлетворившись этим самовольным поступком, он вел постоянные интриги против Иеремии, домогаясь снова патриаршей кафедры. Оставаясь в Константинополе, он искал любых случаев добиться аудиенции у самого султана и обвинить в чемнибудь Иеремию; в числе клевретов Митрофана видим даже и султанского врача, иудея по происхождению и религии, который не переставал напевать султану: «Митрофан снова должен быть патриархом». Но все его усилия пропадали даром, пока был жив Михаил Кантакузин, благосклонно относившийся к Иеремии как к своему земляку. Но лишь только казнен был Кантакузин, как Митрофан возымел силу и снова достиг патриаршества. Иеремия был низложен. Короткое время патриаршествования Митрофана, кажется, тем только замечательно, что, наделав в патриархии много долгов, он перед смертью объявил кредиторам, что уплату их он возлагает на будущего своего преемника. По смерти Митрофана Иеремия вторично занимает Константинопольскую кафедру. Но его вторичное управление Церковью вызывает целый ряд интриг со стороны некоторых честолюбцев-архиереев, вследствие которых Иеремии потом опять приходится покидать патриаршее место. |
| После этого схватили некоего Стефана, мужа святого и боголюбивого монаха, жившего в затворе в очень тесной хижине на вершине большой горы, называющейся холмом святого Авксентия. Нечестивцы взвели на него обвинение за благочестие и говорили, что он многих обольщает, уча презирать мирскую славу, оставлять дома и семьи, удаляться от царских палат и стремиться к монашеской жизни. За это его подвергли жестоким побоям, присудили к тюрьме, наконец, привязав верёвками за ноги и протащив от царской стены к так называемой Бычачьей площади, растерзали, а тело его, как злодея, безбожники бросили в так называемые Могилы Пелагия, куда отправляются трупы некрещёных и подвергшихся смертной казни. Весьма многих, стоявших у власти и служивших в войске, обвинив за поклонение святым иконам, умертвили, как бы уличённых в заговоре: одних предавали разным смертным казням, других подвергали страшным истязаниям, многое множество отправляли в ссылку. Решили даже обязать клятвой всех подчинённых себе не почитать икон святых. Говорят, что видели, как тогдашний архиерей столицы поднимал честные древа и клялся, что он не принадлежит к числу почитающих святые иконы. Такова была дерзость нечестивых. В том же году Константин выступил против —439— болгар, подступил с войсками к земле болгарской и расположился лагерем у так называемого прохода Бериганов. Он снарядил и флот, состоявший из двух тысяч шестисот судов, посадил на них морское и сухопутное войско, набранное в приморских и других провинциях, с приказом явиться у городов Месимврии и Анхиала и направиться к Болгарии. Устрашённые видом большого морского и конного войска, Болгары заключили с царём мир. Когда флот приставал к морскому берегу (а место то не имело гавани и для плавающих представляло большие затруднения), сильный ветер, дувший с моря, разбил корабли, направлявшиеся к берегу, и не мало плывших потопил в волнах. Царь, сильно расстроенный, приказал начальникам закидывать по морю сети, чтобы ловить тела утонувших для предания их земле. После этого он возвратился в столицу. |
| Слабый и больной Ставракий отказался от престола, а Михаил провозглашен был царем ромэев в ипподроме избранием сената и военных частей, стоявших в Константинополе. Царствование его продолжалось менее двух лет, но не на нем сосредоточивается интерес времени, а на Круме. Важная победа, одержанная над царем Никифором, должна была дать в руки Крума громадные средства для усиления его авторитета среди славянских племен на Балканском полуострове. Это сказалось в ближайшее время в обширных завоеваниях, сделанных им во Фракии и Македонии. Прежде всего Крум напал на пограничные укрепления, составлявшие преграду для распространения болгарской власти во Фракии; таков был Девельт, взятый посредством осады. Весьма любопытно при этом отметить, что между жителями города, которые сдались Круму и перешли к нему в подданство, был и епископ. Все заставляет думать, что тогда уже болгаре начали изменять свои обычаи и входить в разнообразные соседские сношения с греками и славянами. На полуострове отмечается сильное движение, поднятое военными успехами Крума. Многочисленные города теряют свое население, искавшее безопасности в более южных местностях: бегут жители из Анхиала, Веррии, Провата и Филиппополя. В 812 г. Михаил вышел в поход против Крума, причем августа Прокопия сопровождала его до Чорлу, но его поход не имел положительных результатов. Самым важным предприятием Крума было нападение на приморский город Месимврию, который считался опорой власти империи на этом берегу Черного моря. «Если не поспешишь заключить мир,— писал Крум царю,— то я возьму Месимврию». И действительно, в середине октября Крум начал осаду этого важного города, который кроме крепких стен имел еще защиту и во флоте. Но у болгар уже были в распоряжении военные средства, приобретенные наукой и опытом. Оказывается, что осадное искусство и приготовление стенобитных машин болгаре усвоили от одного арабского инженера, который перешел из византийской службы в болгарскую. При помощи этого техника Крум после месячной осады взял город. |
| Мятежный брат был прощен им и стал наследником престола 895 . Завершение 3-го Крестового похода совпало с прекращением существования Сицилийского королевства. 20 февраля 1194 г. смертельным сном почил Танкред Сицилийский и Германский император Генрих VI (1191–1197), сын покойного Фридриха Барбароссы, включил Сицилию в состав своей Западной империи 896 . Еще ранее, 5 марта 1193 г., на 57-м году жизни скончался знаменитый Саладин. Глава 3. Неудачи Болгарской войны. Заговоры и самозванцы Что бы ни говорили о Византии, но это было сильнейшее государство современности, и не случайно Исаак II строил грандиозные планы не только вернуть себе Болгарию, но и восстановить границы Священной Римской империи, завоевать Палестину и оттеснить мусульман за Евфрат. И это были далеко не пустые слова 897 . Но первоначально нужно было довести до конца войну в Болгарии. Помимо внутренних проблем, особенно донимали Исаака II дела в Болгарии. Летом 1190 г. василевс решил лично возглавить поход против болгар и половцев и, пройдя мимо Анхиала, достиг местечка Эм. Однако кампания не задалась: императору показалось, что со своим не очень многочисленным войском он не сможет победить мятежников, и вместо того, чтобы вернуться назад широкой дорогой, пошел горными тропами, едва не потеряв на обратном пути всю свою армию. Византийцы попали в умело организованную засаду в горном ущелье, и, спасая жизнь царя, многие солдаты и аристократы жертвовали собой. Возвращение в Константинополь было, конечно, безрадостным 898 . Эта победа придала болгарам новые силы – они захватили Анхиал, Варну, Сардику и Нис. Но и царь, отрезвленный прошлой неудачей, действовал осмотрительнее. Осенью 1190 г. он вместе со всем двором выдвинулся к Филиппополю и успешно отразил набеги половцев. А когда союзники болгар сербы подошли к реке Мораве, царь дал им сражение, в котором разгромил врагов. Пройдя Нис и вернув себе эту разоренную область, он встретился с Венгерским королем Беллой III, своим тестем, и через Филиппополь вернулся в Константинополь. Вместо себя дуксом Филиппополя царь назначил двоюродного брата Константина, блистательного и талантливого юношу-полководца. Действительно, Константин очень успешно воевал с болгарами, нанеся им несколько чувствительных поражений. Досталось и сербам, которые после ухода германских крестоносцев не смогли противостоять римскому войску во главе с императором. В скором времени Византии были возвращены города София, Перник, Стоб, Вельбуж, Скопье и Призрень. У Моравы Неманя потерпел поражение и был вынужден просить мира с Византией. И если бы не «призрак заговора», донимавший василевса, у византийцев были все шансы рассчитывать на окончательную победу в этой затянувшейся войне 899 . |
|
|
