| —589— ность и внутренне-органическую связь в раскрытии указанных сторон учения о Церкви проследить трудно, да и едва ли она и была в действительности, то, раз автор задался исследованием именно этих сторон учения о Церкви, едва ли он и смог бы изложить предмет как-либо иначе. (Некоторые стороны и не имели исторического движения, ибо были уже полно и точно определены, независимо от противо-еретической полемики церковной, в Новом Завете, например, о предании и иерархии). При взятой же автором постановке дела, по моему мнению, никакого другого распределения очерков и быть не могло. Более историческая постепенность и органическая связность в раскрытии учения о Церкви начинается собственно с пятого очерка (стр. 361–470), посвящённого подробному изложению учения св. Киприана о Церкви, и главным образом о единстве Церкви, выражаемом преимущественно во взаимосогласии епископа, клира и народа, – в епископате, как органе единения вселенской Церкви и в соборе епископов (а не в одном римском епископе), – а также в молитвенном общении, любви и благотворительности, – и о святости Церкви, против Новациан, в связи с учением св. Отца о невозможности спасения вне Церкви, о епископской власти ключей, о благодати и других соприкосновенных предметах. Указав на незаконченность учения св. Киприана о святости Церкви, автор переходит к следующему и последнему очерку (стр. 471–544), излагающему дальнейшее раскрытие учения о святости Церкви в церковной полемике с донатистами сначала у Оптата Милевийского, а потом полное и окончательное выражение и утверждение этого учения у блаженного Августина , чем и заканчивается книга. Оба последние очерка стоят между собой в тесной исторической последовательности и органической связи, кроме „мистического учения св. Мефодия Патарского “ в начале шестого очерка, где это учение стоит полным особняком и эпизодически, как и „мистико-аллегорическая мысль о до-мирном происхождении Церкви в так называемом втором послании Климента Римского и в Пастыре Ермы“ в конце второго очерка (стр. 102). |
| 5) Мы выше уже упоминали о врагах Оригена и упреках, какие делались ему при жизни; как тогда, так и по смерти его в IV и V веке, его обвиняли в ереси; вражда к нему возросла до того, что спустя два века после первого осуждения, его осудили снова, не столько его лично, сколько его учение. Но, несмотря на его погрешности, к которым еще больше прибавилось погрешностей со стороны его неразумных последователей, Ориген имел непререкаемое, громадное и во многих отношениях благотворное влияние на судьбы христианства, его учения и церковной жизни, и никакое время не отнимет от этого по истине великого человека часто к нему применяемого эпиграфа: οον γον τν λγον, τοονδε φσι τν τρπον κα οον τν τρπον, τοονδε κα τν λγον πεδεκνυτο! 229 И окончательной характеристикой его останутся эти прекрасные его слова о самом себе: et si mirerer ego hodie magnum aliquem et summo Pontifice dignum sensum proferre, ita ut ex iis omnibus, quae loquimur et docemus, esset aliquid egregium, quod summo Sacerdoti placere deberet, poteret fortasse fieri, ut Angelus, qui praeest ecclesiae, ex omnibus dictis nostris eligeret aliquid, et loco primitiarum Domino de agello cordis mei offerret. Sed ego me scio non mereri, nec conscius sum mihi, quod talis sensus inveniatur in me, quem dignus judicet Angelus, qui nos excolit, offerre pro primitiis vel pro primogenitis Domino. Atque utinam tale sit, quod loquimur et docemus, ut non pro verbis nostris condemnari mereamur. 230 § 54. Современные Оригену проповедники Кроме некоторой части произведений Оригена , от III века история сохранила для нас имена и часть церковно-учительных творений небольшого числа более знаменитых церковных учителей Церкви Восточной и Западной, Григория Неокесарийского , Ипполита Римского , Дионисия Александрийского , Мефодия Патарского , Киприана Карфагенского Пиерия и др. Уже другие сочинения их – не проповеднические – суть не простые наставления в церковной вере, но глубоко-ученые произведения христианской литературы, в которых эти отцы Церкви занимаются исследованием самых оснований веры и свою защиту церковного учения утверждают с одной стороны на исследовании священного писания, с другой – на критике современных учений и теорий антихристианских и антиправославных, приражавшихся вере со стороны язычества и ереси. |
| —74— редакции, имеющий общее заглавие: „противники христианского учения о браке“ (стр. 155–370 нов. ред.) составлен следующим образом: I. „Новейшая натуралистическая теория происхождения брака“ (стр. 156–185 нов. ред.). Это есть глава из книги старой редакции под тем же заглавием (стр. 20–49 стар. ред.), но конец этой главы, как она существует в книге старой редакции (стр. 49–61), в новой редакции, как мы уже видели, автор отнёс к главе: „брак по своему происхождению“, и здесь, т. е. в книге новой редакции, составляет собой страницы 7–19. Кроме того, несколько строк выпущено по очевидному излишеству их при соединении двух отдельных трактатов старой редакции в один трактат, новой редакции. II. „Ложные воззрения на существо брака, его значение и достоинство“ (стр. 185–315 нов. ред.). Эта глава есть страницы 119–256 старой редакции, но уже со многими выпусками. Например, стр. 132–133, 134 –137 старой редакции сокращены, страницы 139–144 совсем выпущены: на стр. 200–202 новой редакции встречаются дополнения. Означенное выпущение страниц 139–144, вместе с дополнениями сейчас указанными, даёт несколько иной тон воззрениям автора по вопросу об отношении брака к безбрачию, – иной по сравнению с его рассуждениями в книге старой редакции. Перепечатывать страницы 233–234 старой редакции (ср. нов. ред. 291–292) автора вынудило, очевидно, то обстоятельство, что наше законодательство о разводе брачном получило некоторые дополнения уже после выхода книги в её первоначальной редакции 1893 года. III. „Гражданский брак“. Эта глава есть страницы 271–326 старой редакции, и здесь одно лишь изменение по сравнению с старой редакцией: примечание 43-е на странице 282 (стар. ред.) дополнено. Это – касательно того вопроса, как должно переводить одно место из сочинения Мефодия Патарского : „Пир дев“. Таким образом, новая редакция книги г. Страхова находится в таком отношении к старой: а.) несколько (70) страниц – написано вновь и напечатано; б.) несколько (20) страниц – только перепечатано, с разными изменениями и дополнениями; в.) 26 страниц старой редакции |
| Из содержания и состава этих древнейших образцов литургического песнопения можно вывести то заключение, что они имеют ближайшее отношение к еврейскому псалмопению и заимствуют отсюда целые стихи и самую просодическую конструкцию. Выбор подходящего материала и составление на его основе собственно-христианских песнопений–вот в чем выразилась гимнографическая деятельность древнейшей церкви в ее приложении к богослужению. Это направление и составляет ближайшую причину, почему эти гимны не отделялись от псалмов и в самых записях. Так вечерний и утренний гимны в Александрийском кодексе Библии помещены, как прибавление к Псалтири, следуют непосредственно за 150 псалмом, и уже за ними идет книга Иова, т. е. продолжается обыкновенный порядок библейских книг. Другой отдел церковной лирики, образцом которого служат гимн Климента Александрийского , песнь: „Свете тихий», песнь дев в произведении Мефодия Патарского : „Пир дев» и гимнографические опыты еретиков, представляет новое, параллельное христианской гимнографии, направление, которое берет своим источником произведения греческой лирики и прокладывает путь разнообразным формам церковного песнопения, о которых речь у нас будет впереди. Эти последние являются в связи с музыкальным исполнением по ладам, или модусам, и тропам еллинской музыки, с соблюдением стихометрических правил. Сильный толчок их развитию был дан гимнографией еретиков. Между этими двумя направлениями завязывается борьба, и каждое из них находит себе сторонников. Строгие монашеские общины стоят на почве древнего псалмопения; мирские церкви с их особыми задачами относительно эстетического воспитания разрабатывают другую его сторону, и в конце концов борьба разрешается в пользу этого последнего рода лирики. Представителями ея, начиная с IV в., служит довольно большое количество церковных писателей, известных по именам, но еще более анонимных гимнографов, и множество произведений церковной гимнографии в разных формах и под разными названиями. Мы сказали, что псалмопение составляло главную и преобладающую часть в строе перво-христианской службы, псалмы произносили по стихам или все присутствующие зараз или попеременно, одна сторона за другою, по стиху, или, наконец, таким образом: певец произносил начало стиха, а присутствующие доканчивали его остальную часть и исполняли таким образом целый псалом. |
| «Послушай теперь, – говорит он, – сперва о вере. Два ангела с человеком: один добрый, а другой злой». Я спросил его: «Каким образом, господин, я могу узнать действия их, если оба ангела живут со мною»? – «Слушай, – говорит, – и разумей. Добрый Ангел тих и скромен, кроток и мирен. Поэтому, когда войдет он в твое сердце, постоянно будет внушать тебе справедливость, целомудрие, чистоту, ласковость, снисходительность, любовь и благочестие. Когда все это взойдет на твое сердце, знай, что добрый Ангел с тобою, – верь этому Ангелу и следуй делам его. Послушай и о действиях ангела злого. Прежде всего, он злобен, гневлив и безрассуден; и действия его злы и развращают рабов Божиих. Поэтому, когда войдет он в твое сердце, из действий его разумей, что это ангел злой». – «Каким образом, – спросил я, – узнаю его, господин?» – «Слушай, – говорит он, – когда приступит к тебе гнев или досада, знай, что он в тебе; также, когда взойдет на сердце твое пожелание многих дел, разных и роскошных яств и питий, чужих жен, гордость, хвастовство, надменность и тому подобное, тогда знай, что с тобою злой ангел. Поэтому ты, зная его дела, удаляйся от него и не верь ему, потому что дела его злы и несвойственны рабам Божиим. Таковы действия того и другого ангела. Разумей их, верь ангелу доброму и удаляйся от ангела злого, потому что внушение его, во всяком деле, злое. Ибо, если (даже) кто будет человек верующий, но войдет в его сердце помысел злого ангела, то муж или жена, непременно, согрешат. Если же муж или жена, будучи злыми людьми, помыслят в сердце своем дела доброго Ангела, то обязательно сделают что-нибудь доброе». Об Ангелах-хранителях отдельных лиц: Говоря об Ангелах, Ерм допускает между ними степени и приписывает им участие в мироправлении (Видение 3; Подобие 8, 9; ср. Игнатий Богоносец Посл. к Тралл. гл. V; Иустин муч. Аполог. II гл. V; Афинагор Прошение о христианах гл. X и XXIV). Здесь, в частности, он учит об Ангеле-хранителе (ср. Посл. Варнавы гл. XVIII; Климент Ал. Strom. I. VI; De Prine. 1.1, особенно, III, где он это учение называет учением церковным. (См. еще на эту тему у Мефодия Патарского ). |
| 3) Совершенно необходимо составить хотя какое-либо описание иностранных (греческих, латинских и проч.) рукописей, имеющихся в библиотеке, но не имевших доселе для себя никакого описания». Определили: 1) Принять к сведению. 2) О нуждах библиотеки в хозяйственном отношении сообщить Правлению Академии для надлежащих распоряжений. 3) Предварительно составления описания иностранных рукописей, имеющихся в академической библиотеке, поручить библиотекарю Академии Константину Попову составить краткий каталог означенных рукописей, с приблизительным распределением их на отделы по содержанию. IX . Отношения: а) Совета Казанской Духовной Академии от 15 декабря 1898 года за 3501: «Совет Казанской Духовной Акаде- —19— мии имеет честь возвратить при сем в Совет Московской Академии с благодарностью присланные при отношении 24 сентября сего года за 461 для научных занятий две рукописи за 40 и 41, содержащие в себе творения св. Мефодия Патарского в древнем славянском переводе, покорнейше прося о получении оных уведомить». б) Библиотеки Императорского С.-Петербурского Университета от 14 декабря 1898 года за 428: «Возвращая казенной посылкой две рукописи фундаментальной академической библиотеки за 98 и 204, высланные Вами при отношении за 441 от 30 августа 1898 г. для магистранта Кунцевича, ныне закончившего свои занятия над этими рукописями, Библиотека Университета имеет честь выразить уважаемому Совету Академии чувство глубочайшей признательности за присыл этих рукописей». Определили: Возвращенные рукописи сдать (и сданы) в фундаментальную академическую библиотеку. X . Отношения: а) Ректора С.-Петербургской Духовной Академии (на имя о Ректора Академии) от 9 января текущего года за 57: «Профессорский стипендиат С.-Петербургской Духовной Академии Иван Щербов, встречая при своих научных занятиях надобность в рукописи Муравьева – «Сношения России с востоком» кн. 3, 4 и 5, находящейся в библиотеке Московской Духовной Академии, обратился ко мне с ходатайством о выписке для него означенной рукописи сроком на три недели. |
| Основой для нее послужил тот способ пения, который на техническом языке древних греков назывался „ πακυειν“ подпевать, т.е. повторять хором известный припев, стишок или куплет при окончании песни, произносимой корифеем. ( Κορυφα ος ποβολες, praecentor поздн. канонарх). Не повторяя здесь известных мест касательно этого рода пения из евсевиева рассказа о терапевтах и из постановлений апостольских, мы разберем здесь типичный образчик этого рода в произведении Мефодия Патарского : „ Παρθενιον“ или пир дев. По внешней структуре эта поэма есть ничто иное, как ряд кондаков, расположенных в порядке букв греческого алфавита и заканчивающихся каждый одним общим припевом: γνεω σο κα λαμπδας φαεσφρους… Этот последний куплет повторяется 24 раза по числу строф этого кондакаря, подобно тому как и припев „отроча младо превечный Бог“ в подлинном кондакаре Романа. В греческом театре μνος и φυμνα, песнь и припевы чередовались между запевалой и хором, из них первый исполнял цельную арию или δ, а последний сопровождал ее заключительным припевом. В том же роде происходило и исполнение кондаков в церковных собраниях. Присутствующие – λας составляли хор, а избранный псальт или певец занимал место корифея. Для полноты этой певческой обстановки нужно прибавить, что λας или хор располагался вокруг певца, который, держа в руках свиток исписанного пергамена „ κοντκιον, διφθρα“, произносил по нему отдельные строфы кондакаря, а народ заканчивал эту мелодию ответным припевом. Св. Роман, составляя кондаки, подражал этому роду произведений и перенес на церковную почву давно известную и распространенную отрасль гимнографии. Он закрепил ее употребление целым рядом законченных произведений, которым стали подражать с большим или меньшим успехом песнописцы позднейшие. Этот вид церковной лирики пришелся как нельзя больше по вкусу и оказал сильное влияние на другие роды и отрасли гимнографии, вошедши в состав канонов и других сложных последований. Но чтобы судить об участии кондакарного строя в составе канона, нужно взять во внимание его древнейшую форму, а не ту обработанную позднейшую, какую мы имеем в канонах Дамаскина, Косьмы Майюмского и др. |
| С учением о воскресении связано и учение о загробном воздаянии, об очистительном огне, апокатастазисе, и вообще о конце истории, но это выходит уже за пределы учения о человеке в настоящем смысле и составляет предмет эсхатологии. Св. Мефодий Олимпийский Ориген был настолько ярким и исключительным явлением в Церкви, что он не мог пройти незамеченным современниками и последующими поколениями. История была к нему строга и во многом судила его суровее и поверхностнее, чем он того заслуживал. Ко, во всяком случае, беспристрастный и окончательный приговор науки ему еще не вынесен. Первым откликом на его учение, и к тому же неблагоприятным для него, была критика св. Мефодия Олимпийского (Патарского). Это не была, однако, реакция обскурантизма против учености Оригена. Мефодий сам был «образованным человеком, склонным к философии и к естественным наукам, добросовестным исследователем, искренним полемистом, хорошо осведомленным в церковном предании богословом, но не был выдающимся умом» . Он встал на защиту ортодоксии от чрезмерно смелых полетов александрийского экзегета. И в области антропологии он не преминул внести свои поправки в построение Оригена. Главным образом, он критиковал учение о вечности мира, о предсуществовании душ и о последних судьбах человека и мира. Человека он понимает, как микрокосм и как «украшение мира» . Любопытно, что и литургия так наз. «Апостольских постановлений» (VIII кн.) также называет человека «гражданином вселенной и украшением мира» . Он создан из души и тела, и последнее не есть ему помеха, или темница для души, а сотрудник в его жизни . Человек наделен свободою и образом и подобием Божиим. Они находятся в разумной душе и во всем существе человека. Точнее даже: образ заключается в душе , а подобие в возможности нетления . Грех есть неправильное использование свободы. После падения Адам и Ева облеклись в кожаные ризы, т. е. в смертность . Этим подчеркивается противоположность Оригену, который, как мы уже знаем, так и не выразился определенно по этому поводу. |
| Св. Мефодий Патарский (III в.) рассуждает о пиявице (пиявке), которой Соломон в Притчах уподобляет ненасытимость ( Притч. 30:15–16 ). Ненасытимой кровососущей пиявке подобны преисподняя (ад), утроба бесплодная (вожделение женщины), земля, которая не насыщается водой, и огонь, который не говорит: «довольно!». Сказанное Соломоном св. Мефодий относит к «враждебной силе, которая, не насыщаясь злобой, живёт в духовных водах, как и тот левиафан» «О пиявице», пп. 3–5]. Сказанному об этой ненасытимой враждебной силе и её двух дочерях – аде и преисподней – подобно, по св. Мефодию, и сказанное Соломоном в Екклесиасте о море и впадающих в него реках. «Исследуй, не соответствует ли этому слово, сказанное Екклесиастом: Все реки текут в море, но море не переполняется; к тому месту (откуда) реки (текут, они возвращаются) ( Еккл. 1:7 ). Думаю, что пророк говорит о подобных рекам силах, упавших на землю (с небес), (которые) как бы перешли от сладости к горечи. А что, (как) он говорит, море не переполняется , (то это соответствует тому, что) злоба никогда не насыщается приходящими к ней душами» [там же]. Море не переполнится реками, сатанинская злоба не насытится всеми притекающими к ней душами. Воистину, это море злобы подобно разинутой пасти ненасытимого левиафана. И никогда злоба не скажет очередному грешнику: «Довольно! Хватит! Я уже переполнена». Так св. Мефодий проводит не только нравственное подобие, как Раши, но и духовное, вскрывая его демонологическую основу. Продолжая мысль св. Мефодия Патарского , можно привести аграф, не записанное в Евангелии изречение Иисуса Христа: «Кто стремится быть богатым, тот подобен человеку, пьющему морскую воду. Чем более он пьёт, тем сильнее в нём становится жажда, и никогда он не перестанет пить, пока не погибнет» цит. по 33, с. 13]. Но как только этот погибнет, ещё несколько таких же уже припадут к солёному морю. Море не переполнится, и реки,.. возвращаются, чтобы опять течь. Св. Григорий Нисский их екклесиастова образа обращения вод в реках и морях также извлекает нравственное назидание, как это делает св. Мефодий Патарский . Мысль св. Григорий созвучна мысли аграфа Иисуса из Корана в отношении любостяжания. |
| Ипполита 512 . В описании ересей, распространившихся в христианстве после времени Иринея и Ипполита, Епифаний пользовался частными полемическими сочинениями церковных учителей III века – Климента Александрийского, Дионисия Александрийского , Архелая Касхарского, Мефодия Патарского и дальнейших учителей IV века 513 . Вопрос о том, мог ли Епифаний пользоваться сочинениями древнейших христианских полемистов до-Иринеевского времени – напр. Иустина мученика , Егезиппа, Родона и др.– менее представляет данных для разъяснения 514 . Но, кроме полемических сочинений учителей церковных, Епифаний свои сведения о ересях мог в значительной степени почерпать из апокрифических писаний самих еретиков. Что таких сочинений сохранилось еще очень много до времен Епифания, и что он мог пользоваться ими, на это мы имеем ясные указания в его сочинениях. В Панарии приводятся даже целиком такие еретические писания, о которых до Епифания не говорил ни один из древних ересеологов 515 . О других сектантских апокрифах у него сообщаются сведения также более подробные и определенные, чем у прежних ересиологов 516 . Наконец множество апокрифов он перечисляет по названиям, не входя в разбор их содержания, но давая однакож знать читателю, что эти апокрифы еще существовали в его время 517 . Но при множестве письменных источников, на основании которых могли составляться ересеологические писания Епифания, показания эти имеют тот недостаток, представляют то существенное затруднение для исследователей, что Епифаний весьма редко указывает определенно источники, из которых он заимствует свои сведения. Это недостаток более или менее общий почти всем древним писателям; но у Епифания он сказывается в особенно сильной степени. Нужно иметь очень много сообразительности и обширное знакомство с древними памятниками христианской литературы, чтобы в большей части ересеологических показаний Епифания уметь различить, из какого источника он заимствует то или другое показание, из одного ли источника или из нескольких, передает ли он это показание буквально словами источника или своими словами (и на сколько точно или неточно), руководствуется ли он в известной части преимущественно письменными источниками или присоединяет к ним сведения составленные по личным наблюдениям и слухам и т.д. |
|
|
