| Н. Афанасьева повествуется о том, как Александр Македонский покорил все царства земные, а потом дошел до края света и встретил там таких людей, при виде которых, несмотря на храбрость, ужаснулся. У одного человека был только один глаз (и тот во лбу), а у другого – три, у иного – одна нога, а у другого – три, и бегают они резвее, чем стрела летит. Кроме того, оказались они свирепее лютых зверей – людоедами. И звались те народы гоги и магоги. Однако царь Александр не струсил, стал воевать с ними, и «дивии народы» от него побежали. Он загнал их в невиданные пропасти и горы. «Дивии народы» намеревались там отсидеться, но правитель македонский свел над ними сводом горы и вернулся в землю свою. Гоги и магоги до сих пор живы, трепещут при имени Александра, но выйдут из своего заточения перед самым концом света [Афанасьев, 1897, с. 276]. Нетрудно заметить, что гоги и магоги совершенно идентичны тем нечистым народам, которых Александр, согласно «Слову Мефодия Патарского », заточил близ Индийских стран. Можно лишь удивляться точности передачи текста отреченной книги; в неизменности сохранились три основные композиционные части встречи македонского царя (прямо названного здесь по имени) с околоиндийскими монстрами: необычность их внешнего вида, победа над ними и заточение в горы, предполагающееся возвращение их в мир перед концом света. Впрочем, в характеристике страшных людей присутствуют некоторые оттенки («свирепы пуще лютых зверей и едят живых людей»), заставляющие вспомнить описание индийцев и жителей «внутренней Индии» в «Повести временных лет», заимствовавшей эти мотивы из «Хроники» Амартола: в книге псевдо-Мефодия подчеркивается скорее нечистота народов и их пищи, чем каннибализм. Особый отклик в русском устном творчестве получила другая тема книг александрийского цикла – индийские рахмане. На то, с какой непосредственностью в фольклорную среду вошел эпизод встречи с ними Александра, указывает «Притча о слове-си сказания». Некий властелин позволил беднякам просить у него все, что угодно. |
| г) Перевод творений св. Мефодия Патарского 829 («† 311 года»). Последний резко утверждает наличность в человеке нравственной свободы, благодаря которой от него уже зависит поддаваться «возникающим в нем страстям» или подавлять их, быть добродетельным, или нет. Человеческая «добродетели – теневые отображения идеальных, сумма которых – божественная мудрость, в каковой участвуем, особенно чрез посредство девства». Резкие суждения св. Мефодия о значении девства, оставляющие позади себя даже положения Оригеновы, объясняются его унаследованным от Платона взглядом на «тело, как на темницу души». Ясно, что при такой точке зрения «целью нравственного стремления служит возможнейшее уничтожение чувственности, а девство – высшим идеалом добродетели». Впрочем, высказываясь так в «Пир десяти дев», этот « Оригенов ученик позже – в сочинении О воскресении отрекся» от подобных крайностей 830 ... д) Перевод творений св. Иринея 831 («ок. 202 г.»). Ему приходилось вести борьбу с гностицизмом, совершенно неправильно понимавшим значение «наружного» нашего поведения и уничтожавшим всякое объективное различие между добром и злом»... (см. творение св. Иринея Против ересей). В частности, что касается христианского нравственного закона, то он, по учению св. отца церкви, характеризуется не как «закон внешности и рабства», чем был моисеев, но «как новый закон любви и свободы», имеющий в виду преобразование внутреннего человеческого я. Впрочем, относительно «нравственного закона» должно иметь в виду то, что он, известный уже «патриархам» и лишь «забытый в Египте», чрез Моисея был только вновь констатирован, а Спасителем, – учившим о том, что ветхозаветный «обрядовый закон» потерял свою силу, – «обновлен». Характеризуя же новозаветный нравственный закон, св. Ириней особенно подчеркивает значение «благодати и нового духа возрождения» 832 ... е) Ученик преп. Макария Египетского Евагрий Понтийский 833 († «ок. 399 г.») в его « Monaxò_s perì praktikh _s» дает «руководство для монахов, занимавшихся не только созерцанием, но и трудом»... Особенно восхваляется им «девство». Он рисует картину тех благ, какие ожидают девственниц «при воскресении» их из «мертвых 834 ... |
| Зная о приближении конца, они еще более утверждаются в вере и делах спасения. Да и были ли такие времена, когда присутствие антихристова духа в мире не напоминало о себе делом? И если главный антихрист явится лишь при конце дней, то предтечи и помощники его действовали в любую эпоху, будучи, как и он, причиной величайших бедствий. В самом деле, так ли много добавит грядущий лжец к тем бесчисленным потрясениям, что уже произошли или вот-вот произойдут? И если по благодати Божией не устрашили нас многовековые происки малых антихристов и их началовождя сатаны, то не устрашит и число 666, скрывающее последнего «сына погибели». Будучи символом, это число до исполнения сроков имеет вполне отвлеченное значение, ибо от нас никто еще не потребовал добровольного его принятия и отречения от своей веры. После победы христианства указы государей и другие официальные акты имели на себе знак креста, но все иноверные подданные христианских царств не превращались от этого в христиан. В наши дни на большинстве отечественных и заграничных товаров красуются всевозможные цифры и эмблемы, но отсюда никак не следует, что любой их покупатель автоматически проникается «тайным смыслом», заложенным в этих обозначениях. Однако мы тяжко согрешим, если по собственной воле и сознательно отречемся от своей веры и поклонимся лжебогу. Зная малую меру своих сил, полагаем, что сказали достаточно. Мы убедились, что до пришествия антихриста многому еще надлежит произойти. Будем же с молитвой и неоскудевающим боголюбием готовиться к тому, что ожидает нас в ближайшие времена. И да послужит это залогом нашего спасения и дерзновения пред Богом, Который один знает и может спасти Своих. 16 Самые пространные из текстов этого раздела известны науке как произведения так называемой византийской апокалиптики и имеют совсем иное происхождение, чем то, какое приписывает им средневековая рукописная традиция. Так, «Пророчества (точнее – Откровение) Мефодия Патарского » принадлежат не священномученику Мефодию Патарскому (312) и даже не святителю Мефодию Константинопольскому (847), как думали ранее, а восходят к сирийскому тексту VII века, где описаны видения некоего месопотамского подвижника «блаженного Мефодия», названного в греческом переводе VIII века «Патарским». |
| В переводе посланий Досифей строго держится подлинника. Язык церковнославянский вообще чист, но в грамматическом отношении не всегда правилен. Для примера выписываем начало послания к Римлянам л. 47 об. Зан помолившмис б. полчи видти ваша достовидна лица, и паче множае прошаах прїати. свзаи бо х іс, поваю вас видти и цловати, аще пакъ вол (пропущено: Божия) бдет спобитимис въ конецъ быти. – Заметим ещё в переводе: часто встречающееся в посланиях св. Игнатия ντψυχον Досифей переводит, л. 1 об. и др., равнодшенъ, 35. въздши да бд; λση (дубравы) л. 7 об. ган; τος παροξυσμος μβροχας πνε л. 30 об. зиминц окропленїми тол ; πιθηκο (обезьяны) л. 34. малпы; заклниачи л. 35. вм. заклинатели; л. 42. ы встеклїи ( λυσσντες бешеные); л. 43. шивопсникъ – αψδς, лни вм. вервь. В правописании часто употребляются юсы; по южному произношению и вм. ы и на оборот: л. 4 об. зико, 5 об. рани прїат, 3. в ны же, 1 об. готваннимы; вместо но всегда нъ, и вообще часто ъ вместо полных гласных; но и на оборот: л. 20. соложо бо с заповде. 110 (по преж. кат. 496) Творения св. Мефодия Патарского , в 4. д., пис. полууставом, подходящим к скорописи, XVI в. 398 л. Писания св. священномученика Мефодия, по свидетельству блаж. Иеронима и Сократа, бывшего епископом Олимпа Ликийского и потом Тирским, по другим Патарским – также в Ликии, скончавшегося мученически в последнее гонение Диоклитианово, знаменитого поборника православия против Оригена , и защитника Христианства против Порфирия, не дошли до нас на Греческом языке вполне, но по большей части известны только в отрывках у разных церковных Писателей. Древний перевод Славянский не только представляет некоторые из них в полном виде, и даёт возможность привести разрозненные отрывки в надлежащий порядок, но и сохранил для нас вовсе не известные по древним каталогам, но тем не менее несомнительные творения сего св. Отца. Впрочем и в известных нам рукописях Славянских (кроме Синодальной, два списка библиотеки Московской Духовной Академии), при сличении с Греческим, открываются пропуски, зависевшие от утраты листов в древнейшем списке. |
| К первым, еще нерешительным опытам пересадки античного метра на христианскую почву относятся: гимн „Христу Спасителю“ в книге „Педагог“, св Климента Александрийского († 211218), написанный анапестическими монометрами и диметрами, и „Пир десяти дев“, св. Мефодия Патарского или Тирского († 321). 173 В первом из них мы находим смесь анапестов ( – ), иногда дактилей ( – ), со спондеями ( – – ). Стопы эти чередуются не вполне закономерно, проходят не по всему гимну, образуя промежутки в стихах, в которых обычный их порядок нарушается; стихи не равномерны по числу слогов. 174 Поэтому гимн св. Климента, хотя написан и количественными метрами, не есть точное подражание античным образцам. „Пир дев“ св. Мефодия есть род диалога десяти дев о высоком достоинстве девства, который изобилует всеми красотами греческой словесности. За прозаическим текстом следует песнь дев. Она состоит из расположенных по акростиху греческого алфавита 24 строф (ψλμος), поемых одной из дев, с двустрочным припевом после каждой строфы (πακο) для прочих дев. Каждая строфа состоит из четырех ямбических стихов, не равных по числу стоп (по большей части – семистопных с цезурой и четырехстопных) и не везде метрически правильных. Каждая строфа, как и припев, оканчивается кратким стихом или полустишием. Во второй половине 4 века количественное стихосложение получает, так сказать, право гражданства во всех главных пунктах христианской церкви, именно, в церкви Сирийской. Константинопольской, Римской. Песнопения св. Ефрема, диакона эдесского, писанные на сирском языке, представляют собой своего рода подражание греческому стихосложению, незадолго до него внесенному в сирскую метрику гностиками, особенно Армонием, сыном Вардесана. 175 Они идут правильными строфами в 4 или в 5 кратких стихов, которые полны поэтического дара, глубоких мыслей и живых религиозных чувств. 176 В Греко-Восточной церкви наиболее плодовитым и верным древним школьным традициям античного количественного метра был св. Григорий Богослов , по происхождению Назианзен, еп. Константинопольский (род. 329, † 390 г.), получивший образование в разных греческих школах. В своих многочисленных больших и: малых стихотворениях (до 507), весьма важных по содержанию и художественных по форме, он употреблял почти только древние размеры стихосложения, как-то: гекзаметр, троханический септентарь, ямбические метры и т. д., которые и выдерживал с научной строгостью. Так его „гимн ко Христу“ написан трехстопным анапесто-ямбом, „гимн ко Христу после молчания в Пасху“ – гекзаметром и пентаметром, „О душе“ и „Благодарение“ – ионийским диалектом и гомерическим гекзаметром, „О человеческой природе“ – элегическими двустишиями из гекзаметров и пентаметров, „О жизни человеческой“ и „Похвалы“ – шестистопным ямбом или ямбическим триметром. Стихотворение „К своей душе“ имеет метр анакреонтический первого вида, состоящий в трехстопном ямбе с добавкой одного слога на конце ( – – – ), |
| в хронике И. Малалы (от сотворения мира до смерти Юстиниана старшего), в хронике Пасхальной и в Летописях александрийского патриарха Евтихия (от начала мира до 940 г.). Из других сочинений в этом отношении весьма замечательно еще апокрифическое Слово, или Сказание Мефодия Патарского о том, что случилось от начала мира, и о том, что случится в последствии. 208 Оно не принадлежит св. Мефодию Патарскому ; в нем говорится о Византии и завоеваниях измаильтян, или сарацин и замечается, что святой земли доселе не могли покорить христиане да и никогда не могут покорить по развращению христианских нравов; этого не мог говорить св. Мефодий Патарский , который умер в 310 г. Предполагают, что слово написано св. Мефодием, патриархом Константинопольским, умершим в 846 г. (Истор. Учение об отцах Церкви том. I, стр. 177; том. III, стр. 303). В слове говорится о том, как возникли разные царства от начала мира, или от Адама, и сообщаются откровения, или предсказания о будущих событиях до последних времен мира, которыми считаются времена после седьмой тысячи от создания мира. В повествование о первых людях и первых временах мира внесено много апокрифических сказаний. «Адам и Ева , говорится в Слове Мефодия, когда вышли из рая, были девственниками. В 30-й год по выходе из рая они родили Каина и сестру его Калману; по прошествии еще 30-ти лет родили Авеля и сестру его Деввору. В 130-й год первой тысячи жизни Адама Каин убил брата своего Авеля; Адам и Ева плакали над ним 100 лет. В 230-й год первой тысячи родился Сиф, человек исполин (в слав. перев. щудовин), по подобию Адамову. По кончине Адама в 930 г. род Сифа отделился от рода Каинова. Род Сифа удалился на одну гору, находившуюся против рая; Каин со своими потомками поселился на поле Наид, на котором он совершил ненавистное братоубийство; сам он был убит Ламехом, который во время старости сделался слепым. После потопа в 700-й 3-й тысячи у Ноя родился сын Монитон (по латин. редакции: Ionithus, четвертый сын Ноя, по славян. рукоп. Моунит, Моунт). |
| Да и вообще теология, христология, сотериология, эсхатология и даже антропология и космология, стоящие в неразрывно-органическом единении с экклесиологией, оказываются также вне экклесиологического горизонта автора, хотя некоторые исключения сделаны для «христологии Иринея и ее связи с экклесиологией» (стр. 81 дал.), – для «понятия греха у Климента Александрийского » (стр. 338), – «учения Киприана и Стефана о благодати» (стр. 445 дал.), – «ожидания скорой кончины мира» у первохристиан (стр. 261), – даже «мистико-аллегорической мысли о домирном происхождении Церкви в так называемом втором послании Климента и в Пастыре Ермы» (стр. 102 сл.), причем эту мысль автор называет «в истории догмата о церкви явлением (будто бы?) случайным» (стр. 105), – и для «мистического учения о Церкви Мефодия Патарского », которое изложено на трех страничках (373 – 375) и снабжено только следующим пояснением: «В учении св. Мефодия мы можем видеть те же идеи, какие были уже раскрыты на Западе, только эти идеи получают мистическое обоснование (курсивы наши: только? как будто это какая-нибудь второстепенность?). Можно заметить лишь одну особенность: св. Мефодий дает особенное значение личности, что и понятно при мистическом представлении всей исторической миссии Церкви (хотя и «лишь одна особенность», однако ж дело идет о «мистическом представлении всей исторической миссии Церкви»). При более внешнем и юридическом характере вопросов, решавшихся о Церкви на Западе, конечно личность как бы обходилась, не была предметом рассуждений». (Не «как бы обходилась» личность, заметим в скобах, и не «лишь эта одна особенность», но здесь существенная разница между восточной и западной экклесиологией, и исследование этой особенности должно составлять, повторяем, одну из первейших и насущнейших задач каждого, кто берется за работу по истории догмата о Церкви). Эти небольшие замечания и уклонения автора показывают только искусственность его постановки дела и нерасторжимо-органическую связь экклесиологии со всеми другими сторонами христианского веросознания и являются как бы невольной данью автора в пользу этой связи. |
| собора. Гимн этот имеет для нас значение как по своему содержанию, которое близко граничит с произведениями гностической лирики, так еще больше потому, что дает указания на употребительный в древней церкви способ исполнения церковных песнопений в собрании верующих. Это так называемый ипофонический способ, состоявший в том, что избранный певец или иногда предстоятель собрания произносил гимн по частям, по отделениям или стихам, а присутствующие отвечали каким-нибудь кратким припевом или формулою, повторяя ее при каждом стихе. Это на древне-церковном языке называлось: πακοειν, ποφωνεν. Так исполнялись гимны в классическом театре, разделяясь между корифеем и хором; так было в религиозных собраниях ессеев; так, наконец, было и в собраниях христианских. Для ближайшего уяснения дела я приведу отзыв Евсевия об ессеях, где он изображает порядок религиозных собраний терапевтов, со слов Филона Александрийского: „Они предаются и созерцательной жизни и пению песней и гимнов, составленных в различных размерах». Разсказывая об их собраниях на молитву, он говорит следующее: „Затем кто-нибудь из них (из собравшихся) встает ( ναστς) и поет песнь (μνον) Богу, или новую, им составленную, или какую-нибудь прежде составленную, древнюю. За ним то же делают и прочие в порядке и благообразно среди всеобщего внимания слушателей и тишины, прерываемой только тогда, когда нужно петь заключительные слова (κροτελετια) и припевы (φμνια). Тогда возвышают голос все: мужи и жены» 50 . В этом роде написано известное произведение Мефодия Патарского : „Пир дев», которое по содержанию своему составляет подражение „Пиру» Платона. Это произведение в блестящей драматической картине представляет похвалу девства. В роскошном саду Ареты, или добродетели, орошаемом источником воды живой, десять дев ведут разговор, темою которого служат достоинства девственной жизни, и поочередно произносят восторженные речи в похвалу девства. Речи следуют одна за другою в стройном порядке и прерываются краткими ответными восклицаниями или припевами. |
| Тексты св. Мефодия, которые дошли до нашего времени, то есть до конца XIX – начала ХХ в., на греческом языке, неполны, они имеют пробелы-лакуны. А эти лакуны, как это ни удивительно, восполняются церковнославянскими переводами, которые когда-то были сделаны с греческого в болгарской среде еще задолго до начала рассвета славянской письменности при патриархе Евфимии Тырновском в XIV в. В своем издании Н. Бонвеч расположил в два столбца текст творений св. Мефодия, сохранившийся на греческом, и текст, утраченный в греческих источниках, реконструировав последний с помощью перевода с церковнославянского на немецкий язык. Таким образом, русские богословы и церковные историки благодаря трудам их немецкого коллеги получили книгу, появление которой говорило о необходимости обращения к славянским рукописным собраниям России ради реконструкции полного корпуса творений св. Мефодия Патарского, одного из самых значительных авторов доникейского периода. Если мы обратимся к перечню славянских рукописей, о которых говорит в своей работе Н. Бонвеч, то их сигнатуры отошлют нас к различным книжным собраниям современной России: Синодальному собранию (ГИМ, Москва), собранию МДА и собранию И. Д. Беляева (РГБ, Москва), собранию Ф. А. Толстого (РНБ, СПб.) и собранию рукописей БАН (СПб). Следует заметить, что из упомянутых Н. Бонвечем девяти славянских рукописей при переводе на немецкий были использованы только две. О некоторых источниках, содержащих славянский текст творений св. Мефодия, он узнал из описания монастырских библиотек русского севера, сделанного А. Е. Викторовым (1827–1883) , замечательным русским палеографом и библиографом. Этот труд , увидевший свет уже после смерти автора, указывает на три рукописи с текстами св. Мефодия – из Архангельской духовной семинарии, из Антониева-Сийского монастыря и из Флорищевой пустыни. Так был намечен, пусть лишь курсивом, дальнейший путь для воссоздания полного корпуса древних славянских переводов творений св. Мефодия. Положение, в котором оказалась русская церковная наука после 1917 г., исключало продолжение работы, начатой Н. Бонвечем, в стенах наших духовных школ. |
| Тобою мы живем и движемся и существуем ( Деян. 17:28 ); посему, Господи Боже мой, я превознесу Тебя, восхвалю имя Твое: ибо Ты совершил дивное, определения древния истинныя ( Ис. 25:1 ), облекшись славою и величием ( Пс. 103:1 ). Подлинно, что славнее для царя блестящей порфиры и светлой диадимы? Или что величественнее для милосердого Бога человеколюбивого воплощения, светлыми лучами своими озаряющего сидящих во тьме и тени смертной ( Лук. 1:79 )? Справедливо временный царь и слуга Твой назвал Тебя Царем веков, сказав: Ты прекраснее сынов человеческих ( Пс. 44:2–3 ), как Бог и человек между людьми: ибо Ты при Божественном воплощении Твоем препоясал чресла Свои правдою ( Ис. 11:5 ), как в Самом Себе правда и истина и веселие всех. Итак, веселись сегодня, небо, вместе со мною: ибо сжалился Бог над народом Своим; кропите, облака, правду миру ( Ис. 45:8 ), и, основания земли, возглашайте мир находящимся во аде; явилось воскресение мертвых; пусть и земля провозглашает милость живущим на ней, ибо я исполнен утешением и преизобилую радостию ( 2Кор. 7:4 ), потому что я увидел Тебя, Спасителя людей“. Когда старец ликовал таким образом и радовался Божественными веселием, тогда Святая Богоматерь явно исполняла то, что образно описано пророком Исаиею (6:6). Она, приняв объятиями святых рук Своих, как бы клещами, животворящий и неизреченный Угль, принявший плоть от пречистого и пренепорочного Ее жертвенника, подала Его праведнику, говоря, мне кажется, и вместе увещавая так: „приими, досточтимый старец и прекраснейший из священников, приими Господа, и насладись своею неоскудевающею надеждою; приими, доблестнейший, сокровище неисчерпаемое и богатство неиссякаемое; приими, мудрейший, в объятия свои крепость неизъяснимую и силу непостижимую, тебя укрепляющую; возьми, служитель храма, величие беспредельное и крепость несравненную. Соединись объятиями, достоуважаемый, с самобытною жизнью и живи; обними, праведнейший, нетление и обновись; это – не дерзновенное дело; не сомневайся, священнейший: насладись желаемым, достоуважаемый, и восхищайся подаваемым тебе, или лучше подающим Самого Себя; просвещайся, благоговейнейший, Солнцем правды, сияющим сквозь чистое зерцало плоти. |
|
|
