| Поступать так, как вы поступаете, нечестно, недостойно православных людей… Стыдитесь! . Ныне словом любовь всюду злоупотребляют. Во имя любви требуют упразднения правды, тем самым и самую любовь обращая только в безмолвного и безсильного свидетеля всякого насилия, вычеркивая из списка свойств Божиих правосудие, а по своей глупости забывая и Божию премудрость, всегда примиряющую Божию правду с Божественною любовию и свободою человека, ибо и премудрость, и правда, и всемогущество суть свойства все той же единой Любви, которая и есть первейшее свойство Божие. Да, Бог есть Любовь, Любовь праведная, всепремудрая, всемогущая. И она-то измыслила, выражаясь нашим несовершенным языком, спасение миру чрез искупление рода человеческого воплотившимся Сыном Божиим. Слово жестокость прилагать к Богу – значит богохульствовать, но и любовь без правосудия может превратиться в оскорбление заложенного в совести даже преступника чувства правды, требующего даже в падшем человеке удовлетворения. Как же можно допустить, чтобы суд правды Божией, произнесенный над человеком падшим: смертию умреши, – не был исполнен? И приговор сей совершается над нами доселе: но до искупления смерть царствовала, по выражению апостола Павла, в роде человеческом, как царица ужасов (так ее называет еще праведный Иов), простирая свою власть не только на тело, но и на душу, которая в Ветхом завете, до сошествия во ад Спасителя мира, отводима была в область мрака, а ныне души праведных возносятся в селения небесные да и самая телесная смерть превращается в сон, временное успение, а это совершил Господь Своею смертию крестною. На Его Кресте правда и мир сретились, милость и истина облобызались, проявив себя в тайне искупления. Как не воскликнуть после сего с великим апостолом-мудрецом в благоговейном изумлении: о глубина богатства, и премудрости, и разума Божия, яко не испытани судове Его и неисследовани путие Его!.. ( Рим. 11:33 ). Немецкие мудрователи воспрошают: «Ужели Бог жесток?» Но тот факт, который они называют «жестокостью», как ни толковать его: по нашему ли, как искупление, или по-ихнему, как помощь праотцам и страдальцам, все же остается, и обвинение в «жестокости» не устраняется. Бог Сына Своего не пощадил – это ведь Слово самого Сына Божия. Безсмертный по природе Своей, яко чуждый греха, которому смерть служит оброком, данью, умер страшною смертью , не будучи ей подвластен… Ужели это не «жестокость», если принимать теорию сих мудрователей? О суемудрые мудрецы! Не хотят покорить свой ум в послушании веры и запутываются в собственных мудрованиях. Воистину буде Божие премудрие человек есть и немощное Божие крепчае человек есть! Они хотят и Божию любовь, и Божию премудрость измерять своим мерилом и готовы все дело спасения нашего перестроить по своему смышлению. |
| Припев: Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Приидите, соберитеся вси, иже благочестно в житии пожившии, и восплачите о души отчужденней славы Божия, и работавшей студным демоном всяким тщанием. Припев: Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Ныне убо время все моего живота, яко дым претече, и предсташа прочее Ангели, посланнии от Бога, окаянную мою душу ищуще немилостивно. Слава: Се предсташа множество лукавых духов, держаще моих грехов написание, и зовут зело, ищуще безстудно смиренныя моея души. И ныне: Прочее к кому возопию? Кто мой плач от болезни приимет, и сердца воздыхание, токмо Ты, Пренепорочная, Чистая, надежда христиан и всех грешных. Песнь 3 Ирмос: Несть свят, якоже Ты, Господи Боже мой, вознесый рог верных Твоих, Блаже, и утвердивый нас на камени исповедания Твоего. Припев: Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Добрии мои друзи и знаемии, почто не плачете, почто не рыдаете, иже иногда любимаго друга и брата, ныне же странна Бога и всех вас. Припев: Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Возлюбленная моя братия, зряще моя деяния обличаема мерилом праведным, Христа всех Бога молите, милостива быти мне. Слава: Помянувше, моея возлюбленнии, еже к вам дружбы, Христа молите призрети на мя злополучна, живота лишившагося, и мучима. И ныне: Приклони ухо Твое ко мне, Бога моего Мати, от высоты славы многия Твоея, Благая, услыши стенание последнее, и руку подаждь ми. Песнь 4 Ирмос: Христос моя сила, Бог и Господь, честная Церковь боголепно поет, взывающи, от смысла чиста о Господе празднующи. Припев: Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Увы мне блудному, увы мне окаянному: яко руце простираю к моим другом, и слезы от очию проливаю, но никтоже милуяй мя. Припев: Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Подвиг наста мне души всегубителен, и очима взираяй к Божиим светлым Ангелом, вопию: мало оставите мя пожити, но никтоже послушаяй мене. Слава: О мне плачите, о мне рыдайте, ангельстии собори, и человецы вси христолюбцы: немилостивно бо душа моя от тела разлучается. И ныне: Владычице, Владычице, ныне помилуй душу недоумевающую, и к Твоему покрову единому зрящую, и не презри, Благая, демоном отдану быти ми. |
| «Радуйтесь с радующимися... плачьте с плачущими», – говорит апостол ( Рим. 12:15 ). «Мы, сильные, должны сносить немощи бессильных и не себе угождать. Каждый из нас должен угождать ближнему, во благо, к назиданию» ( Рим. 15:1, 2 ). «Молитеся друг за друга, чтобы исцелиться» ( Иак. 5:16 ). Любить ближнего, как себя, значит уважать его, как себя, если он, впрочем, того достоин; не думать о нем недостойно, низко, без причины к тому с его стороны, не иметь на него никакого зла; не завидовать ему, а всегда доброжелательствовать, снисходить к его недостаткам, слабостям, покрывать его грехи любовью, как желаем, чтобы снисходили к нашим недостаткам. «Снисходя друг ко другу любовью», – говорит апостол ( Еф. 4:2 ); «не воздавайте злом за зло или ругательством за ругательство» ( 1Пет. 3:9 ). «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас» ( Мф. 5:44 ). «Если голоден враг твой, накорми его хлебом; и если он жаждет, напой его водою», – говорит ветхозаветное Писание ( Притч. 25:21 ; Рим. 12:20 ). Любить ближнего как себя самого значит молиться за живых и умерших, родных и неродных, знакомых и незнакомых, за друзей и врагов все равно как за себя и желать им столько же добра, спасения души, сколько себе. Этому и научает Святая Церковь в своих ежедневных молитвах. Любить ближнего, как себя, значит еще любить всякого без лицеприятия, несмотря на то, беден он или богат, хорош собой или нет, стар или юн, знатный или простой, здоровый или больной; полезен нам или нет, приятель или враг, потому что все равно Божий, все по образу Божию, все – чада Божии, члены Христовы (если православные христиане), все члены наши, ибо мы все «одно тело и один дух» ( Еф. 4:4 ), всем одна Глава – Христос Бог (9). Господь научает нас обращаться с людьми так, как мы желали бы, чтобы с нами обращались люди, то есть простосердечно, доброжелательно, сочувственно, терпеливо. Он мерилом наших отношений к людям поставил нас самих, а эта мера, этот масштаб есть любовь, «ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее» ( Еф. 5:29 ). |
| Размышлял я, – говорит Псаломопевец, – и малодушествовал дух мой [ Пс.76:4 ]; между тем молитва к Богу, нашему Отцу и Спасителю, особенно же близкому к пастырю, сотруднику, скоро же избавляет от скорби: только помянув Бога, говорит тот же царь Давид, и тотчас же возвеселихся. Таково значение частной молитвы, молитвенного настроения по преимуществу для лично пастырского самосознания. Но она важна и для служения пастыря с точки зрения так называемой общественной пользы, помимо указанного уже влияния ее на непосредственный подъем общего молитвенного настроения и в природе. «Молодые люди, – говорит архиеп. Антоний, – готовящиеся к священству, бывают готовы ко всякого рода подвигам самоотвержения, но к молитвенному подвигу относятся обыкновенно с отягощением. Он представляется для них чем-то устарелым, скучным. Их влечет подвиг общественный, борьба и жизнь» 150 . Но, как показывает опыт, подобное разделение – плод простого неведения или поверхностного взгляда: конечно, в жизни важны и всевозможные земные учреждения, но несомненно, что важнее всего этого нравственное совершенство общества; а между тем оно поднимается не столько проповедничеством, словами, сколько примером и непосредственным воздействием живой личности на окружающую среду. И именно молитвенное настроение пастыря не может не отразиться умиротворяющим образом на страсти и поднимающим дух благочестия в соприкасающихся с ним. Если хоть раз мимо нас прошел праведник, говорит У. Джемс, мы уже не можем остаться прежним в своей жизни. И потому такое непосредственное влияние подобных молитвенных пастырей в результате, собственно, даже гораздо больше значит, чем всякое иное, но, как сокровенное, интимное, оно мало учитывается, потому что мало бросается в глаза показной, внешней стороной так называемых «дел». Но еще большее значение получает личная молитва в вопросе о правильности во взаимоотношениях пастыря к пастве и вообще во всем характере делания пастырского. Здесь молитва является наилучшим мерилом, критерием. Как уже прежде выяснилось отчасти (а в следующих отделах – о любви и искушениях – и еще будет речь), основное настроение пастыря должно быть благодатное, то есть чтобы во всех видах его деятельности единственным мотивом был Господь, спасение [милостию] Божией и чтобы в Нем же полагал он источник своих сил и всячески избегал бы, следовательно, надежды на свои силы и не искал человеческих мотивов – короче, пастырь должен искать не «славы человеческой», а «славы Божией», подобно Еноху и Ною, должен постоянно как бы ходить пред Богом ( Быт.5:22; 6:9 ) или, как свидетельствовал о себе апостол Павел в синедрионе: Я всею доброю совестью жил пред Богом до сего дня ( Деян.23:1 ). |
| Слова «в том истинно любовь Божия совершилась» означают, что совершение любви в жизни человека и осуществляется, когда он стремится исполнить волю Возлюбившего его, волю Возлюбленного (то есть Его Святой Закон). В противном случае Любовь Божия еще не совершилась в жизни человека, он только пользуется Божиим милосердием, которым только и может жить кающийся грешник. Совершение Любви Божией в его жизни осуществится только тогда, когда он ответит на нее согласием не грешить, то есть исполнять святые Божии заповеди. Когда я говорю себе: не пьянствуй, не блуди, не клевещи, не доноси – тогда, и только тогда, Закон Божий становиться мерилом моей любви к Богу, и я вижу ее присутствие где-то на самом дне моей души, но не нахожу и не вижу ее в своей собственной жизни. Тогда я и начинаю плакать пред Богом и взывать вместе с Царем Давидом: «Из глубины взываю к Тебе, Господи. Господи! услышь голос мой. Да будут уши Твои внимательны к голосу молений моих. Если Ты, Господи, будешь замечать беззакония, – Господи! кто устоит?» ( Пс.129:1–3 ) Внутренним слухом в минуту отчаяния, наступившего после горького похмелья греха, слышу плачущего блаженного Павла, восклицающего к Тебе: «Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти? Благодарю Бога моего Иисусом Христом, Господом нашим. Итак тот же самый я умом моим служу закону Божию, а плотию закону греха» ( Рим.7:24–25 ). Царь Давид (помяни, Господи, царя Давида и всю кротость его!), будучи мужем по сердцу Богу, воспевал волю Божию, восклицая: «Как люблю я закон Твой! весь день размышляю о нем» ( Пс.118:97 ); и еще: «Вымыслы человеческие ненавижу, а закон Твой люблю» ( Пс.118:113 ). Как и сказано в Книге Иисуса, сына Сирахова: «Боящиеся Господа будут искать благоволения Его, и любящие Его насытятся законом» ( Сир.2:16 ). Вот почему общение только с милосердием Божиим не приводит нас к свершению Любви Божьей в нашей жизни, так как совершенно ответить на Божественное милосердие может тот, кто проявит стремление к святости и праведности. Сказано: «Ибо воля Божия есть освящение ваше, чтобы вы воздерживались от блуда; чтобы каждый из вас умел соблюдать свой сосуд в святости и чести, а не в страсти похотения, как и язычники, не знающие Бога; чтобы вы ни в чем не поступали с братом своим противозаконно и корыстолюбиво: потому что Господь – мститель за все это…» ( 1Сол.4:3–6 ). И сердце отвечает на эти слова: Боже! Лучше впасть в Твои мстящие руки, чем биться всю жизнь головою, как об стену, о равнодушие гордых людей, подсматривающих, хихикающих и радостно кривляющихся, зря падение моей души. Где же мы можем найти выход из создавшегося экзистенциального противоречия нашей жизни: мы хотим любить Бога, но не соблюдаем заповедей Его; мы хотим любить ближнего – и предаем его, отравляя его жизнь горьким разочарованием. |
| Слова книги Откровения о второй смерти и первом воскресении ( Откр. 20:5–6 ) адвентисты понимают так, что первая смерть – это смерть физическая, а вторая – окончательное уничтожение грешников после их временного воскресения 443 . Следуя доктрине «сна души», адвентисты лишают человека индивидуального бытия после первой смерти. В свою очередь, первое воскресение – это воскресение святых перед тысячелетним царством, а второе воскресение – это воскресение нечестивых по окончании тысячелетнего царства 444 . В этом адвентисты следуют доктрине исторического премилленаризма, которую они заимствовали от баптистов и евангеликов. Однако дальнейшая судьба воскрешенных у них получает новое содержание. Адвентисты утверждают, что в результате первого воскресения праведники получат духовные тела (физические, но безгрешные и бессмертные 445 ) и отправятся на небо, где тысячу лет будут наслаждаться и изучать небесные книги. Второе воскресение оживит грешников, чтобы они напали на Небесный Иерусалим и сразу после этого были истреблены вместе с сатаной и падшими ангелами. Скорость уничтожения грешников зависит от степени их греха. Таким образом, воскрешенные грешники, по сути, не смогут выбирать, стоит ли им участвовать в последнем мятеже или присоединиться к Богу. Тем самым для них адвентисты отвергают фундаментальное свойство свободной воли, в теории якобы присущее всем людям 446 . Подобно прочим историческим премилленаристам, первое и второе воскресение адвентисты увязывают с судом. Этот суд состоит из трех стадий: с 1844 г идет следственный суд, со Вторым пришествием начнется суд тысячелетнего царства, а после тысячелетия состоится исполнительный суд. Следственный суд не влечет за собой видимых изменений в материальном мире, однако на земле он сопровождается проповедью адвентистов – церкви остатка – о соблюдении заповедей Божиих, особенно заповеди о субботе. На следственном суде Бог Отец в Святом святых небесного святилища судит дела верующих, Христос выступает Ходатаем, а сатана обвинителем 447 . Суд производится заочно, но в присутствии мириадов непадших разумных небесных существ (т.е. ангелов и инопланетян), которые выполняют как бы роль присяжных. Для них открываются небесные книги ( Дан. 7:10 ) о грехах и добродетелях верующих 448 . В ходе следственного суда истинно верующие будут оправданы, т.е. их имена будут сохранены в небесной книге жизни, а грехи изглажены из небесных книг и записаны на счет Сына Божия, Который переносит их в небесное святилище и там очищает. В свою очередь, имена лжеверующих удаляются из книги жизни 449 . Книгой закона и мерилом суда станет Библия 450 . В целом решение следственного суда будет двойным: 1) об избавлении Божиих святых и 2) об уничтожении их врага 451 . |
| Сокращенной является и Мясниковская редакция (старший список - РНБ. Q.II.49, нач. XV в.). В ней очевидна тенденция к сокращению канонического материала и расширению юридического блока за счет помещения законодательных текстов: полного списка «Прохирона», «Эклоги» и рус. юридических и канонических памятников. В редакцию также включены и статьи, известные в болг. и серб. традициях, но отсутствующие в Сербской редакции: это «Заповедь о Законе церковном» Иоанна Златоуста, «О Богумиле попе». Списки этой редакции относятся к 1-й четв. XV - нач. XVI в. Мясниковскую редакцию сопровождает сб. «Зинар» (Псевдо-Зонара). Тенденция к расширению состава К. к. отразилась в Новгородско-Софийской (94 главы) и Чудовской (Кормчая в соединении с «Мерилом праведным», 110 глав) редакциях. Новгородско-Софийская редакция Кормчей называется по наиболее раннему списку (РНБ. Соф. 1173, 50-е гг. XV в.), хотя в этом списке имеется запись о принадлежности ее Кириллову Белозерскому в честь Успения Пресв. Богородицы мужскому мон-рю . Щапов выявил ок. 30 списков данной редакции. Ко 2-й пол. XV в. относятся списки: из Вязниковского музея 1953); РГБ. Рум. 231; Егор. 472. К кон. XV - нач. XVI в.- РГАДА. Ф. 191. 577 и Ярославского музея 78 (ЯИАМЗ. Инв. 15494). К 1-й пол. XVI в.- ГИМ. Увар. 125 (558); Чуд 170; РНБ. Солов. 476/415; РГБ. Овчин. 151; Рогож. 257. В списке 1534 г. из Димитриева Прилуцкого в честь Всемилостивого Спаса, Происхождения честных древ Креста Господня мужского мон-ря (РГБ. Рогож. 257) есть указание на то, что он скопирован «с правил с каменских болших» (т. е. Спасо-Каменного в честь Преображения Господня муж. мон-ря), текст (Овчин. 151) написан в Новгороде. В 60-х гг. XVI в. появился список, принадлежащий Макариеву Унженскому во имя Св. Троицы монастырю (ГА Костромской обл. Ф. Макариева-Унженского мон-ря. 1091). Переписывали данную редакцию и в XVII в. (НБ НАНУ. Собр. Киево-Софийского собора. 222/51, 1615 г.). Оглавление редакции существует в 2 видах: в 70 и 94 главах. Особенность данной редакции - наличие новой вводной статьи, известной как «Сказание о Сербской и Болгарской патриархиях», др. особенность заключается в том, что составитель обращался вновь к Сербской редакции. Можно предположить, что он располагал также списком рус. извода, близким к Варсонофьевскому: именно в состав этого списка входят статьи, отсутствующие в Новгородском: «Поучение к попом за Кириллом» и два Послания Владимирского епископа, а также ст. «Сот медвеный» и Устав Владимира. |
| Таким образом эта последняя молитва есть разрешительная от грехов. Предпоследняя, можно сказать, ступень во врата вечной жизни есть чин, егда случится вскоре велми больному дати причастие 938 . Дары запасные постоянно издревле хранятся в дарохранительнице для причащения больных. По приглашению к больному «иерей приемлет часть от св. Таин, возлагает в потир и вливает мало вина, яко мощно больному удобь прияти то», и совершает чин причащения для больного. В этом молитвословии Церковь от лица больного умилостивляет Господа, исповедует правую веру и недостоинство готовящегося причаститься, призывает св. Духа, очищающего ны от всякия скверны, и произносит молитвы об отпущении грехов больному и о достойном принятии св. Тайн. Последняя из сих молитв особенно умиляет больного многократным призыванием Господа. «Господь Бог да ущедрит тя. Господь всякая прошения да подаст тебе. Господь да вразумит тя. Господь да поможет ти. Господь да спасет тя. Господь да защитит тя. Господь да очистит тя. Господь в день судный да помилует тя и да благословит тя во вся дни живота твоего» и проч. По молитвенном напутствовании больного, священнослужитель слушает предсмертную исповедь больного, и часто последнюю пред страшным судом Божием, и преподает больному св. причащение – таинство благодатного единения с Богом. Так издревле напутствовали больных. 939 Богослужение для умирающих Добрии мои друзи и знаемии почто не плачете, почто не рыдаете! Возлюбленная моя братия, зряще моя деяния, обличаема мерилом праведным, Христа всех Бога молите, милостива быти мне. Увы мне блудному, увы мне окаянному, яко руце простираю к моим другом, и слезы от очию проливаю, но никтоже милуяй мя». Призывает Ангелов хранителей, да избавят отходящего от мытарств всех лукавых. Канон, напутствующий верующего к смерти, основан на словах самого Господа, Который в притче о богатом и нищем говорит: быть же умрети нищему, и несену быти Ангелы на лоно Авраамле ( Лк.16:22 ). Если душу праведника Ангелы отнесли на лоно Авраамле, то душу грешника темные силы подвергают мытарствам и аду. |
| Эта симметрия трёх периодов может быть соотнесена с нашей душой, которая также трёхчастна – ибо согласно святоотеческому учению состоит из разумной, гневной и желательной частей – и как таковая должна в полноте воспринять Христа Спасителя. Ведь душа человека, стремящегося ко спасению, должна быть готова встретить Бога, сохранить Его в себе и измерять всё в своей жизни заповедями Божиими в соответствии Его святой воле. Когда мы вступаем в Новый год и подводим итоги уходящего, тогда нередко спрашиваем свою душу, насколько она остается верной Спасителю и сколько в ней ещё сил, дабы преумножить свою верность? Каждый год нашей жизни, дорогие братья и сестры, – это шаг приближения к вечности, шаг к уменьшению земной жизни и умалению физических сил. Умаление сил, оказывается, обратно пропорционально увеличению сил души, ибо подвижники, святые отцы и праведники не только Ветхого, но и Нового Завета своим примером показали, что наша жизнь должна быть восхождением горе и переходом в иное измерение Божественной славы, дабы – по слову апостола Павла – постигнуть со всеми святыми, что широта и долгота, и глубина и высота, и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову. 110 Мы не имеем права на стояние на месте, на отступление назад, на безразличие, равнодушие и легкомысленную потерю времени. И в первых четырнадцати родах, и во вторых четырнадцати родах, и в третьих четырнадцати родах 111 святые отцы усматривают симметрию и гармонию, а также тот порядок, который должен определять всю нашу жизнь, который позволяет не терять ревность и может оказаться стержнем каждого дня, недели или даже каждого мгновения нашей души, не имеющей права хоть в малой степени быть праздной. Время, которое открывается перед нами в наступившем году, оказывается, с одной стороны, временным мерилом земного, но, с другой стороны, мы понимаем, что земная жизнь скоротечна и перед нами вечность и что каждое мгновение нашей жизни должно быть предназначено прежде всего для встречи с Богом и для принятия в свою душу вечности. Мы призываемся к исправлению своего времени словами пророка Исаии и апостола Павла: «Ибо сказано: во время благоприятное Я услышал тебя и в день спасения помог тебе. 112 Вот, теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения». 113 И если мы проживаем праздно эти минуты, то теряем не их, а вечность. |
| Это страстное стремление приблизиться к Богу определило все дальнейшее развитие религиозности о. Иоанна. Он, как правило, разделял взгляды тех аскетов, которые искали такой же глубины общения с Господом, и начал затрагивать в дневниках идею формирования особого типа аскетизма. Составленные им списки книг для покупки – Ефрема Сирина , Иоанна Златоуста (любимого духовного автора батюшки еще со времени его обучения в семинарии и академии), Григория Нисского , «Историческое учение об Отцах Церкви» архиепископа Филарета – свидетельствуют о его стремлении досконально изучить классику аскетической литературы, а также постигнуть глубины литургики 64 . Запись, сделанная им в начале 1860-х гг., показывает, как он воспринимал этих духовных авторов: «Хочу весь быть орудием Бога моего, как пророки и апостолы: хочу быть Храмом Божиим, хочу, чтоб сердце мое было престолом Божиим, чтоб слово мое было слово Бога, во мне живущего, чтоб руки мои делали только угодное Владыке. Достойно и праведно: я весь – Владыки, не свой; да действует же Он чрез всего меня» 65 . Самая значительная веха аскетического опыта о. Иоанна – его намерение пройти все тридцать ступеней к аскетическому совершенству, которые св. Иоанн Лествичник обозначил в основополагающем руководстве по монашеской жизни – «Лествице, возводящей на небо преподобного отца нашего Иоанна, игумена Синайской горы». Эти наставления столь высоко ценились в православной традиции, что люди откладывали их чтение до тех пор, пока не чувствовали готовность полностью посвятить себя духовной жизни; обращение к ним о. Иоанна свидетельствует о предельной серьезности его намерений 66 . Несмотря на то что в конце 1850-х гг. проповеди , помощь бедным и, наконец, собственно церковные службы занимали практически все его время, в дневниках тех лет речь идет почти исключительно о внутреннем борении, взаимоотношениях с Богом и стремлении к самосовершенствованию. Здесь о. Иоанн как будто следует классической аскетической модели – покидает мир, чтобы достойно служить ему позже, однако с той только очевидной разницей, что, будучи священником, он должен был совершать литургию и служить миру, при этом еще и одновременно совершенствоваться, борясь с собственными искушениями. Именно потому, что в более зрелый период подавляющую часть жизни он проводил с людьми, велико значение этого раннего этапа, когда закладывались духовная основа для будущей напряженной общественной деятельности и волевые качества, позволившие заниматься ею. Батюшка тогда и помыслить не мог, что сможет ограничиться исключительно благочестивыми поступками и помощью ближним (хотя позднее многие обновленцы пошли как раз по такому пути): взаимоотношения с Богом служили ему как мерилом неистовой заботы о пастве, так и ее главным оправданием. Поэтому в его первых дневниках основное внимание сосредоточено на том, как совершенствовать эти взаимоотношения, опираясь на опыт аскетов, которым это лучше всего удавалось 67 . |
|
|
