| Какова скрытая причина, подоплека алкогольных страхов? С духовной точки зрения — нежелание или неспособность предать свою жизнь в руки Божии, с точки зрения АА — боязнь не получить удовольствие от той или иной ситуации, предмета. Страхи — постоянный спутник действующего алкоголика, который и засыпает, и, тем более, просыпается с дрожью в теле, полный похмельного ужаса, страхов, вины и стыда. Как алкоголику избавиться от страхов? Первый Шаг программы АА, признание своего бессилия и неуправляемости, — это шаг на пути обретения уверенности и душевного покоя. Я делаю Первый Шаг на 100%, без всякой задней мысли, без каких бы то ни было «да, но.». Сегодняшнее апостольское послание как раз об этом. «Сомневающийся подобен морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой. Да не думает такой человек получить что-нибудь от Господа. Человек с двоящимися мыслями нетверд во всех путях своих» ( Иак.1:6-8 ). Решимость — вот мое лекарство от страха! На очередном этапе трезвости перед каждым из нас, выздоравливающих пьяниц, программа «12 Шагов» ставит новые задачи. Но решимость необходима на всех этапах пути. Сегодняшний святой, преподобный Антоний (IV в.), величайший подвижник древности, основатель пустынножительства и отец монашества, был одним из самых решительных людей на земле. Когда молодой Антоний услышал в церкви евангельский призыв оставить все и последовать за Христом, он сразу так и сделал. Его сердце сказало ему: иди, и он пошел. Уже состарившись, святой Антоний говорил: «Я уже не боюсь Бога, но люблю Его». Господи, я молюсь Тебе: по молитвам Антония Великого, научи меня решимости и любви. 31 января. Память святителей Афанасия и Кирилла Александрийских ( Иак.1:19-27 ) Понять всецело, что такое алкоголизм, можно только изнутри. С приходом этого заболевания разрушается все, ради чего стоит жить. У нас, выздоравливающих алкоголиков, членов содружества АА, нет ничего, кроме желания помогать тем, кто еще страдает от алкоголизма. «Мы считаем, что перестать пить — это всего лишь начало» («Анонимные Алкоголики», с. |
| Ср. стоян – стоянец – подставка, полка Страдник ( Страднич ) Григорий Андреевич Зюзин [см. Зюзя], первая половина XVI в. Страда – рабочая пора; страдник – рабочий; страдная лошадь – рабочая в противоположность выездной или верховой Странник ( Странный ) Михаил Иванович Синего-Заболоцкий [см. Синий, Заболоцкий], 1517 г. Страх, Страхов : Третьяк Страх Обернибесов [см. Третьяк, Обернибесовы], 1602 г., Новгород; Савелий Захарович Страхов, 1603 г., там же; Федор Яковлевич Страхов, 1556 г., Кашира; Осип Савельев, 1622 г., там же Стребес Иван, посадский человек, 1640 г., Старица Стребуков Иван, крестьянин, 1496 г., Заонежье (Обонежье? – С. В.) Ср. в Московском уезде село Стребуково Стребуняев Иван, посадский человек, 1624 г., Зарайск Стребыкин Нечай [см. Нечай] Игнатьев, слуга Троицкого монастыря, 1543 г. Стрекало, Стрекалов : Иван Васильевич Стрекало Измайлов [см. Измайлов], голова, 1520 г., Рязань; Василий Андреевич Стрекалов, 1587 г., Тула; Стрекаловы, вторая половина XVI в. и позже, Тула Стреков Федор, крестьянин, 1606 г., Важская область Стрела Иван Иванович Лопотов [см. Лопот], 1463 г., Дмитров Стремоухов Борис, стрелецкий сотник, 1611 г. 88 Стреница Андрей, крестьянин, 1660 г., Сергач Стрет Григорьевич Зюзин [см. Зюзя], 1560 г. Стрешев ( Стречнев ) Иван Филиппович, думный дьяк, 1577–1605 гг. Стрига, Стригин : кн. Иван Васильевич Стрига Оболенский, боярин, середина XV в.; от него – Стригины-Оболенские; кн. Федор Семенович Стрига Ряполовский [ср. Ряполов], убит в 1506 г. под Казанью; Василий Иевлевич Стригин, конец XVI в., Нижний Новгород [см. Гузей, Пуговка, Скудин, Слых, Ших, Щетина] Стрига – стриженая щетина свиньи (Даль) Строганов Строй, Строев : Патрикей Строев, землевладелец, начало XV в., Переяславль; Кирьяк Федорович Строй Сабуров [см. Сабур], 1558 г. Строй – ремесленник, мастеровой, деловой человек Строкин Матвей Гаврилов, крестьянин, 1564 г., Олонец Строка – 1) овод, 2) удалой парень Строков Федор, пристав тверского князя, середина XV в., Кашин Стром Иван, крестьянин, 1539 г., Новгород |
| Среди таких идей и обрядов синодалы выделили: 1) «идею канонизации московского Царя Ивана Грозного и Г.Е.Распутина , которая была осуждена Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 3-8 октября 2004 года»; 2) «так называемый " чин всенародного покаяния " , который, в скрытой форме, возрождая еретическое учение о " искупительном подвиге Царя " , - требует от верующих каяться в недостаточном прославлении Царской Семьи» (в постановлении синодалы напоминают, что чин был осужден Святейшим Патриархом Московским и всей Руси Алексием в обращении к духовенству на Епархиальном собрании в Москве 24 декабря 2007 года ); 3) «распространение ошибочных эсхатологических страхов, призывы к верующим каяться в том, что они приняли идентификационный номер налогоплательщика, новый паспорт, медицинский полис и тому подобное», чем, по мнению архиереев, СПБУ и союзные ему организации «безответственно побуждают чад Церкви к сектантству и асоциальному поведению». С целью распространения этих идей и положений, СПБУ и другие организации мирян «проводят крестные ходы без благословения Священноначалия, во время которых раздают " иконы " Царя Ивана Грозного и Г.Е.Распутина, Божьей Матери " Орлиные крылья " , Божьей Матери " Державная " с изображенным на иконе Г.Е.Распутиным, а также тексты выпущенного отмеченными организациями " чина всенародного покаяния " ». СПБУ обвиняется также в том, что его активисты распространяют газеты «Дух христианина» и «Пасха Третьего Рима», которые было запрещено распространять в храмах и монастырях постановлением Священного Синода Русской Православной Церкви от 15 апреля 2008 года (журнал N 32), поскольку деятельность этих изданий признана " вредной для Церкви, вносящей в среду православных христиан дух неправды, раздора и разделения " ». На заседании Синода в вину СПБУ поставлено «участие в самочинных акциях, которые проходят под политическими лозунгами, что запрещено Уставом об управлении Украинской Православной Церкви (раздел п. 2), а также противоречит постановлению Священного Синода Украинской Православной Церкви от 18 апреля 2008 года (журнал N 21, п.3)». |
| Так, величайшим мифотворцем XX в. стал, например, Зигмунд Фрейд, создавший свою теорию психоанализа без обоснованной статистики и надёжной экспериментальной базы 25 . Зато её венчает миф об эдиповом комплексе, который, как и всякий миф, неотразимо действует на обывателя. Можно сказать, как иногда это делают современные исследователи, что Фрейд ещё до пробуждения в XX веке серьёзного научного интереса к изучению мифологии сам того не подозревая открыл природу мифологической деятельности 26 . Правда, в отличие о древних мифологий, фрейдизм берётся за объяснение не чисто физических, а психических и личностных феноменов, перед которыми пасует позитивистская наука. Первый проект демифологизации Самым грандиозным проектом демифологизации, когда-либо предпринимавшимся в истории, диакон Андрей Кураев называет первую книгу Библии — книгу Бытия 27 . Обобщая достижения современной ветхозаветной библеистики, истории и мифологии ближневосточных религий, египтологии, он рассматривает учение Библии о творении мира именно в том историческом контексте, в котором оно появилось. А появилось оно в ситуации сорокалетнего блуждания по пустыне целого, пусть даже по тем меркам ещё небольшого народа, о котором повествуется во второй книге Библии, книге Исход. Во всяком случае именно в этом полемическом контексте рассматривали библейское учение о творении мира такие авторитетные святые Отцы, как преподобный Ефрем Сирин 28 , святитель Григорий Нисский 29 , святитель Иоанн Златоуст 30 . Именно они первыми указали на антиязыческую направленность Шестоднева Моисея. У ветхозаветной библейской религии и христианства свои претензии к мифологии. Миф — главное препятствие для веры в Бога надприродного, сотворившего эти небо и землю и вообще всех и всё, что есть в мире. Дело в том, что в центре мифа всегда присутствует личность, действующая в определённой ситуации, какими бы личность и ситуация ни были фантастическими. Но это не Личность Бога, объемлющего в Себе всё, а какие-то будоражащие сознание лица и личины, внушающие мистический страх, но сами также не свободные от страстей и страхов. Эти полубоги и божки не отпускают сознание, не дают человеку всецело раскрыться навстречу одному только Единому Богу. Чтобы в древнем Израиле обесцветились яркие краски бесконечных мифологических объяснений и страхов, понадобилось бегство из богатого изобильного Египта в безводную каменную пустыню, которое с точки зрения человеческой было безумной авантюрой. |
| Николай Иванович высказывает мысль, которая до конца жизни казалась Толстому органически сросшейся со всем его существом: Разум один для всех и всегда сам себе равен. Он всем говорит одно и одного от всех требует. Но почему тогда Толстой до 50 лет не слышал повелительного голоса своего «разума»? И почему, когда он впервые почувствовал, что не может вырваться из власти этого повелителя, им овладел такой безумный ужас? Почему он тогда принужден был сказать себе: " они признали, что я только подвержен аффектам, но я-то знаю, что я сумасшедший " ? Для внимательного читателя едва ли может быть сомнение, что в " Записках сумасшедшего " Толстому удалось вернее изобразить свое душевное состояние, нежели в только что приведенных словах Николая Ивановича. «Разум», которым держится " общий мир " , который дает истины о том, что дважды два четыре и что ничего не бывает без причины, не только не оправдывает новых толстовских страхов и тревог, но он их самым беспощадным образом осуждает как " беспричинные», ни на чем не основанные, произвольные и, стало быть, нереальные, призрачные. Что они были беспричинными — нам сам Толстой рассказал, что они навсегда остались беспричинными — мы в этом убедимся дальше. Для «разума» же — опять это Толстой говорит — " дважды два четыре " и " всему есть причина " равно не допускающие сомнения истины. Как же мог разум благословить Толстого на новое учение, которое создалось под непосредственным действием беспричинных страхов, этих явных самозванцев бытия? И посмотрите, каковы были последствия учения. Двадцать пять лет жила семья дружно, согласно. Но, с тех пор как Толстой стал жить по-новому, пришел конец и согласию, и дружбе, и любви. Не могли разойтись, но совместная жизнь была жизнью скованных одной цепью каторжников. Так что если правда, что разуму дано сближать и объединять, то очевидно, что над семьей Толстого, после его обращения, стало витать начало, разуму прямо враждебное. Все близкие возмутились против него, и в доводах, приводимых им в свою защиту и оправдание, никто не находил ни малейшей убедительности. Наоборот, все есл и не знали, то чувствовали, что за доводами притаилось то начало безумия, о котором рассказывает Толстой в " Записках сумасшедшего " , и боролись с ним как могли — увещеваньями, просьбами, угрозами, даже силой. |
| Одним словом, вся тварь открылась нашему страннику, как вечное чудо Божие, как живое существо, молящееся Творцу и Отцу своему. 553 Это восприятие в высокой степени свойственно нашим странникам, и отдельные черточки его запечатлены во множестве художественных произведений. 554 Из обширного материала, который можно было бы привлечь для выяснения связи между аскетическим подвигом, девственностью души, духоносностью и любовью-жалостью к твари и влюбленностью в тварь, я привел лишь самое немногое. Но я надеюсь, что в приведенных примерах выяснилась эта связь, – этот мост, ведущий подвижника к безусловному корню твари, раз только, омытый Духом Святым, отделенный от самости своей чрез устроение себя, нащупал подвижник в себе свой безусловный корень, – тот корень вечности, который дан ему чрез соучастие в недрах Троичной Любви. Отсюда необходимо возникает новый вопрос, а именно, как же мыслится тварь сама в себе или сама по себе или сама о себе, т. е. вопрос о Софии. Omnia conjungo. Вся соединяю. 439 Мефодий Олимпийский , – Mi. gr., T. 18, col. 264 A, ср. id. col. 506A) – Ср.: «Если душа твоя страстно прилепляется к красивым телам и подвергается потом тиранству страстных помыслов, рождающихся от сего: не предполагай, что они-то и суть причина происходящей в тебе бури помыслов и страстного движения; но знай, что причина сего сокрыта внутри души твоей, которая, как камень некий магнит – железо, привлекает к себе вред от лиц, в силу предрасположения к тому и злой страстной привычки. Творения же Божии все добры зело по слову Самого Бога, и ничего не имеют такого, что давало бы основание к похулению создания Божия» ( Никита Стиф ., – 1-ая сотн., 50., стр. 95. 440 Амвросий Мед ., – О девственницах I, VIII, 40 (Mi lat. pr. T. 16, col. 200. – Рус. пер. I, VII, 40). 442 Ср.: Ф. Симон, – Психология Ап. Павла, пер. с нем. Еп. Георгия, М., 1907, А I, стр. 1–5 и дал. – П. С. Страхов , – Атомы жизни («Бог. Вест.», 1912, янв., стр. 1–25). Тут дается интересн., хотя и мало вероятн., перев. и коммент. 1Кор.15:51–52 : «Вси бо не успнем, вси же изменимся ν τμ, во мгновение ока». Слово τομος Страхов считает за термин философск., за «атом», так что речение ν ατμ, – обычно переводимое чрез «вскоре», по нему, – «вводит нас в глубины самого субстрата всего сущего, в глубины… материи». Вся материя наших тел изменится при воскресении до атома. – О том, что спасение есть спасение не души только, а всего человека, с его телом, и на существенном значении для челов. жизни тела его останавливается особ. настойчиво и твердо В. [И.] Несмелов , – Наука о человеке, изд. 2-е, Т. 2, Казань, 1906. |
| Страхи бывают лишь в Гефсимании, в претории, во дворце Каиафы. Последняя их минута – на Голгофе… После приходит уже Великая Суббота. Покой от всех страхов. И – Воскресение – незаходимый свет. Ни с чем несравнимое блаженство свободы от страха получает верный Богу человек на смертном одре. Молитвы Церкви открывают великие реальности. В чине “на исход души”, от лица отходящего, Церковь просит утешения ему. Различны степени покоя, мира духовного отходящих людей. Получивший реальное удостоверение из иного мира о милости Божией, к нему, приготовленный покаянием и Причастием Св. Тайн к исходу из этого мира, слышащий иногда уже ангелов, в великой тишине, в бесконечном, возвышенном радовании о Господе, вступает умирающий, для этой земли, человек в страшную и невыразимо-прекрасную вечность… Нельзя изобразить, сколь возвышен уход, из этого мира, очистившегося, оправдавшегося, все страхи перешедшего человека. Вступившая на порог иного мира, душа, приготовившаяся к последнему своему пути, не страшится потери себя и всего в Боге. С торжественной строгостью и уже ангельским бесстрашием, она отстраняет от себя неуместную, в эту торжественную минуту, плотскую скорбь родственников, проявление их недостаточной любви к Богу и к ней. Она хочет от присутствующих, при ее исходе в иной мир, только молитвы, безмолвия и благоговения. Стоящая на грани нового, великого мира, она знает, что ничто человеческое уже не должно развлекать или удерживать ее. Видимое мироздание переживет то, что и каждый человек: смерть и воскресение в вечность. В отошедшем от Бога мире, много страхов, этих отблесков смерти – светлой и темной. Многие увидели осуществление слов Спасителя: “Люди будут издыхать от страха”… Сколько людей умирало от страха в темных подвалах разрушаемых городов. По мере оскудения веры, надежды на Бога и любви к Богу, люди, общества и народы будут все более и более друг друга страшиться, и от этого все меньше и меньше друг друга любить. “Из-за умножения беззакония во многих охладеет любовь” ( Мф.24:12 ). |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Пасхальное послание митрополита Екатеринбургского и Верхотурского Кирилла 22.04.2020 504 Время на чтение 4 минуты Источник: Екатеринбургская Епархия Пасхальное послание митрополита Екатеринбургского и Верхотурского Кирилла всечестному духовенству, преподобному монашеству и боголюбивой пастве Екатеринбургской митрополии. «Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь» (Фил. 4:4). ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ! Отдавая Господу по Его заповеди десятину года и посвятив покаянное время Четыредесятницы приобретению необходимых духовных даров: целомудрия, смиренномудрия, терпения и любви, в пасхальный период мы ничуть не должны ослабевать в украшении себя божественными одеждами праведности, трудясь над ещё одной добродетелью, к которой призываемся ныне Ангелом - благовестником Воскресения Христова. Сегодняшний наш труд – добродетель радости. В наших обстоятельствах это именно труд и как раз сейчас мы можем прочувствовать радость как добродетель, а не как эмоцию. И быть может именно стеснённые обстоятельства празднования Пасхи Господней в этом году покажут нам как в действительности мало в нашей жизни было подлинной духовной радости и как легко мы принимали за неё вполне земной эмоциональный подъем. Для земного веселья достаточно шутки и хорошего настроения. Духовной же радости нужно пробиться сквозь боль наших страстей, сквозь терния наших страхов, сквозь каменные глыбы грехов и трясины земных привязанностей. Дважды повторённый призыв апостола Павла к радости – это не его доброе пожелание, а заповедь. И может быть одна из самых трудных. Дьявол же предлагает человеку простой путь страхов и тревог, мучительный, но обладающий для многих какой-то удивительной притягательностью. Господь Вседержитель через пророка Исаию говорит: «Не называйте заговором всего того, что народ сей называет заговором; и не бойтесь того, чего он боится, и не страшитесь. Господа Саваофа — Его чтите свято, и Он — страх ваш, и Он — трепет ваш!» (Исаия 8:12-13). Так и первоверховный апостол Пётр поучает, говоря: «И кто сделает вам зло, если вы будете ревнителями доброго? Но если и страдаете за правду, то вы блаженны; а страха их не бойтесь и не смущайтесь. Господа Бога святите в сердцах ваших; будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением» (1 Петра 3:13-15). |
| По сути, человек обречен бояться. Но либо его будут терзать сотни страхов, включая неоправданные, либо он постарается воспитать в себе единственный страх – Божий, который, воцарившись в душе, сделает ее мужественной и верной. Мы поем об этом на великом повечерии накануне праздников: «Страха вашего (то есть вражеского) не убоимся, ниже смутимся. Господа же Бога нашего, Того освятим, и Той будет нам в страх». И в псалмах о грешниках сказано: «Тамо убояшася страха, идеже не бе страх» (Пс. 13: 5). Эта замена сотни пустых страхов на один, уводящий от зла и питающий кости, есть задача всякого христианина. Но более всего – пастыря. Он, пасущий овец Христовых, должен быть в бесстрашии подобен Давиду, даже не избранному еще в цари над Израилем. Тот не боялся гнаться за львом или медведем, чтобы забрать унесенное из стада. А если зверь бросался на него, то, говорит Давид, «я брал его за космы и поражал его и умерщвлял его; и льва, и медведя убивал раб твой» (1 Цар. 17: 35-36). Страх Божий не мешал Давиду быть смелым. Напротив, страх Божий был источником его храбрости, кротости, чрезвычайного и постоянного доверия Богу и прочих добродетелей. Это и сделало его живым пророческим образом Того доброго Пастыря, Который положил душу за овец. Это же должно вдохновлять и новозаветное духовенство воспитывать в собственных душах Божий страх. Вслед за ним придет в душу и все вообще доброе. «Господи, всели в меня корень благих – страх Твой в сердце мое», – молился Златоуст. Пусть этим или иным словом, но в том же Духе молится Богу и православный пастырь. Чрезмерная ревность Ревность нужна. Сам Бог наш именуется Богом Ревнителем (см.: Исх. 34: 14). И «до ревности любит Дух живущий в нас» (Иак. 4: 5). Это и есть тот огонь, в образе которого сошел на апостолов Дух Святой, чтобы вначале согреть, а затем и воспламенить охладевшее и отсыревшее во грехе естество человеческое. Образом непримиримой борьбы с отступлениями от правды Божией выступает пророк Илия, также названный Ревнителем. Но что тогда ревность чрезмерная, или «ревность не по разуму»? |
| мон. Лазарь (Афанасьев) Глава 17. Толстой, Достоевский и Леонтьев в Оптиной. Некрополь 1880-х годов Об отношениях старца Амвросия и Л.Н. Толстого написано много. Писатель-ересиарх, в котором старец особенно отметил одну черту, но важнейшую – гордость, словно гонимый остатками задавленной в его душе совести, не раз появлялся в скиту, но не получил здесь для себя никакой пользы. В первый раз он был у отца Амвросия в 1877 году вместе с критиком и философом Н.Н. Страховым. Как он сказал тогда Страхову, «там я монахам расскажу все причины, по которым не могу верить»... После посещения ими старца Страхов писал Толстому в Ясную Поляну: «Меня отец Амвросий назвал молчуном, и вообще считают, что я закоснел в неверии, а вы гораздо ближе меня к вере» 292 . Действительно, Страхов был в более тяжелом духовном состоянии, чем Толстой, и Оптина его не интересовала: он был просто попутчиком любимого им писателя, произведения которого хвалил и разбирал в своих статьях в толстых журналах. Тогда около двух лет Толстой делал попытки заставить себя верить в Бога, ходил в храм, соблюдал посты. В 1879 году наступил перелом – он погрузился в критику Церкви и начал сочинять свою веру, которую потом назвали «толстовством». В июне 1881 года он пришел в Оптину пешком в сопровождении яснополянского учителя Д.Ф. Виноградова и слуги. «Отрадные впечатления на этот раз были вызваны путешествием, дорогой, а не монастырем, – пишет литературовед В. Котельников. – Совсем иными глазами смотрит теперь Толстой на пустынь, на старца: его раздражает “болезненная” вера “бедного” отца Амвросия; и в старце, и в других монахах он находит суетность, грубость, он обвиняет отца Ювеналия (Половцева) и старца в непонимании Священного Писания. И все же в заключение этого посещения он сказал услышанные несколькими лицами слова: “Этот отец Амвросий совсем святой человек”. Еще более непримиримо был настроен Толстой в свой приезд в феврале 1890 года. Не столько пустынь, сколько старые монахи и сам отец Амвросий вызывали беспощадное его осуждение» 293 . |
|
|
